Печать Бастет: Осколки душ

- Вражеский отряд разгромлен, - механический голос донесся из радиоприёмника, мгновенно заглушив эхо оставшихся вдалеке выстрелов. – Продолжаем движение по намеченному курсу. Пеплогривка смотрела на дорогу из люка в крыше бронированного внедорожника, который лишь пару дней назад принадлежал армии Столицы, но теперь был частью широкого клина повстанцев, буквально прожигающих себе путь к охваченному хаосом городу – девушка нахмурилась, наблюдая за тем, как зарево пожара удаляется от них, и опустилась обратно в салон с тяжелым вздохом. Всё оказывалось даже проще, чем они предполагали. Не было больше никакой нужды скрываться. Тридцать с лишним человек, которые начали свой путь от секретной научно-исследовательской лаборатории в западных лесах, без каких-либо трудностей преодолели за несколько дней четыре специальных района страны и теперь уверенно двигались к границе центральной агломерации. Из-за отсутствия Звездоцапа во главе командования и общей сумятицы среди верхушки армии по причине восстаний в крупных городах многие военные части считали своим долгом подтягиваться на защиту Столицы, а те, что оставались на местах, часто не имели сил или желания противостоять ударному отряду Листвяной Звезды, так что их поход был сплошным победоносным шествием. Более того, отряд передвигался на захваченных у армии машинах и был облачен в форму для отвода глаз – это действительно работало, и на военных постах их часто принимали за своих, делились провиантом и боеприпасами. Никому и в голову не приходило спрашивать у них удостоверения, какие-то документы, интересоваться, откуда они и куда направляются – все военные были взбудоражены, испуганы, у них отсутствовало всякое представление о сложившейся ситуации, и в связи с этим мгновенно забылись все инструкции, правила осторожности и потерялись в беспорядке ещё действующие ордеры на арест нескольких членов отряда с прилагающимися фотороботами. Бесформенная, обезумевшая масса – вот как можно было охарактеризовать поведение солдатских частей в большей части страны, которые даже не понимали толком, за что сражались, а следовали сотням приказов, поступающих сверху одновременно от разных главнокомандующих. Впрочем, вступать в вооруженные конфликты по дороге приходилось и не раз: это происходило, когда отряд оказывался в центре стычек между армией и мирным населением. Несмотря на то, что основное восстание среди горожан вспыхнуло именно в Рейнсбурге, другие города тоже подхватывали это течение, а местные подразделения армии приходили к выводу, что все мирные граждане без исключения являются их врагами, как будто забыли, кому эта страна принадлежит и для кого она вообще существует. Листвяная Звезда и её люди, разумеется, вставали не на сторону последних и самоотверженно защищали простой народ, но надолго нигде не останавливались, и постоянно напоминали себе о том, что главная их цель по-прежнему находится в Столице. Им редко удавалось что-то сделать с очагами безумия, то и дело вспыхивающими тут и там, но маленькая помощь, заключавшаяся в локальном уничтожении агрессивно настроенных военных отрядов, по мнению Листвяной Звезды, была очередной каплей яда, отравляющей их врагов. «За долгие годы свободного беспредела эти военные превратились в гадких помойных крыс, - говорила она. – Они забыли, кем являются, выделили себя в отдельную высшую касту и теперь стремятся уничтожить тех, кто ниже, кто не всегда может сам себя защитить. Поэтому наша с вами задача – вытравить из Леона всех их до единого, загнать в мышеловки правящую верхушку и очистить страну от гнили, в которой она потонула». Военных в стране было слишком много, и всё знали, что ни к чему хорошему это не приведет. Но так, чтобы в конце концов население страны разделилось на две враждующие стороны – армию и мирных граждан – этого никто не мог предугадать. Несмотря на то, что у многих солдат наверняка были семьи, родной дом, они почему-то продолжали до конца исполнять свою грязную работу, как будто не понимали, что сами тем самым пилят сук, на котором сидят – разрушают собственную страну. Была ли причина в строгой дисциплине, постоянной угрозе трибунала или, может, воздействию каких-то наркотических стимуляторов, но процент дезертирства и восстаний против командования в рядах армии был существенно ниже, чем можно было ожидать. Но он был. И это давало хоть какую-то мизерную надежду на то, что всё ещё может успокоиться. Армия была сильна тем, что обладала оружием, простой народ выигрывал численностью и силой духа; отряд Листвяной Звезды оставлял позади их всех и шёл вперед по костям и через пламя, по выжженной земле навстречу своей цели. Но дым, поднимающийся над крышками Столицы, скоро стал виден на горизонте. Всё чаще по отряду открывали огонь, и всё реже кто-то из встречных военных задумывался хоть на секунду перед тем, как стрелять на поражение – плевать, что безуспешно из-за мощного энергетического щита, окружавшего машины, но от этого ещё более отчаянно. Они достигли границы хаоса. Здесь всё просто не могло быть так же просто, как прежде. Тем более, в открытых вооруженных конфликтах больше не было смысла. Не за этим они сюда пришли. Не в этом состояла их основная цель. Пеплогривка задумалась ненадолго: вскоре она опомнилась и закрыла тяжелый люк над собой – звуки снаружи перестали поступать в крытый бронированный кузов, и только громкий рёв мотора разбавлял напряженную тишину. Играющая Рыбка и Голубка сидели в углу, прижавшись друг к другу, и, кажется, спали – поразительно, но, похоже, стычки с крошечными военными отрядами стали настолько обыденными, что многие уже не обращали на них внимание и не считали нужным даже наблюдать за ситуацией. Лепестянка, однако, выглядела бодрой – она чертила что-то куском угля в тетради, но каждый раз, когда Пеплогривка подходила ближе, мгновенно переворачивала её обложкой вверх и делала задумчивый вид. Орешница долгое время была увлечена какой-то книгой, но теперь просто сидела, бесцельно глядя перед собой, и явно намеренно источала вокруг себя отталкивающую ауру, так что о том, чтобы приблизиться к ней, не было даже речи. Пеплогривка тяжело вздохнула и опустилась на пол, обхватив руками колени. Когда она вызвалась ехать в одной машине с бывшими сотрудниками Бастет, которым среди людей Листвяной Звезды по-прежнему не очень доверяли, она надеялась, что поездка пройдет как-то иначе. Во всяком случае, девушка рассчитывала обсудить дела в Бастет и поговорить по душам с Орешницей… И если справиться с первым намерением ещё кое-как вышло (хотя Пеплогривка и не узнала ничего особенно интересного, на самом деле), то со вторым проблем было гораздо больше. Пеплогривке удалось как следует поговорить с Веллингтон лишь раз – почти сазу после того, как они отправились в путь, но этот разговор совершенно не оправдал её ожиданий. Он был коротким и сухим, наполненным неловкостью и странным безразличием со стороны Орешницы. Пеплогривке показалось, что девушка всё-таки была обижена на неё, хотя и не показывала этого сначала. «Кто это был? – спросила та прежде, чем Харлен открыла рот. – Я имею в виду, то существо, которое было с тобой на Границе. Я слышала, что ты ответила Воробью, но знаю, что в твоих словах было много лжи. Что… это значило?» «Но всё… было так, как я сказала… почти, - Пеплогривка поздно задумалась о том, что лгать Орешнице было просто-напросто бесполезно, ведь та видела её насквозь, но даже несмотря на это, сказать правду она не могла. – Это существо знало то, чего мне никто больше не расскажет. Я должна была поговорить с ним…» «И поэтому ты стреляла в меня?» – Орешница буквально перебила её на середине фразы. «Я…я просто не подумала! Испугалась… Не ожидала. Всё слишком быстро произошло, я…» «У тебя глаза были белые. В том свете… в котором я их вижу… твоя душа заледенела». «Но это больше не так!» «Верно. После путешествия на Границу ты снова оттаяла, но это не значит, что всё стало хорошо. Сейчас цвет твоих глаз зеленый – а это цвет лжи. Ложь отравила тебя изнутри. Даже сейчас ты продолжаешь лгать всем подряд». «У меня… Нет другого выбора!» - Пеплогривка вздрогнула и отвернулась - её кожа покрылось холодной испариной. «Ты просто не доверяешь мне, да? – Орешница встала напротив неё, и девушка впервые смогла заметить, как сильно изменился прежде открытый и тёплый взгляд, потускневший теперь под воздействием способности. – В этом нет ничего страшного. Я пришла сюда, чтобы помочь тебе, и я это сделаю. Какой бы ты сейчас не была». Пеплогривку дрожь пробивала от того разговора. Она вспоминала о нём буквально с ужасом и именно по этой причине не решалась подойти к Орешнице всё то время, пока они были в пути, хотя девушки и ехали в одной машине. Дело было не столько в раздражающе спокойном, не терпящем возражений тоне, даже не в том пресловутом бледном взгляде, а в отсутствии какого-то решения, компромисса, к которому они вообще могли прийти, когда разговаривали. Орешница без труда различала ложь благодаря своей способности – хорошо хоть не умела читать мысли и узнавать из них правду, а Пеплогривка просто не могла рассказать ей, как всё было на самом деле, потому что, во-первых, обещала Остролистой, а во-вторых, не могла даже предположить, к чему это приведет. Возвращаясь к воспоминаниям о том, как повела себя Орешница, когда узнала, что её близкие подруги укрывают от всех страшную правду о Воробье, Пеплогривка не знала, что Веллингтон способна выкинуть, если ей станет известно о новой сущности Остролистой и том, на что та теперь готова ради своих целей. Ну уж нет. Орешница жила по строгим моральным принципам. Она не зря стала главой специального отдела Бастет и не случайно заработала себе славу ещё похуже, чем сама «железная леди» Сумеречница. Если она узнает, что Остролистая превратилась в безжалостную убийцу, то наверняка захочет убить её саму, и с этим вряд ли можно будет что-то сделать. С другой стороны, нельзя же было оставлять всё вот так. Теперь, когда у Пеплогривки наконец появилась возможность снова быть рядом со своей подругой… Неужели это ничего не изменит в их нынешних взаимоотношениях, а то и вовсе ухудшит их? - Не нужно так пристально на меня смотреть, - Пеплогривка испуганно дёрнулась, когда Орешница каким-то образом поймала на себе её взгляд, даже не поворачивая при этом головы. – Ещё дыру прожжешь. - Аа…я... – девушка смущенно отвела глаза. А затем прибавила голосу решительности и спросила, переступая через собственный страх: - Можешь уделить мне минутку? Когда Орешница не стояла вплотную, Пеплогривка чувствовала себя спокойнее, и отталкивающая аура вокруг неё не нервировала так сильно – впрочем, девушка была почти уверена, что в ответ на её просьбу Велингтон просто отведет взгляд в сторону, но та неожиданно поднялась со своего места и подошла ближе, чем вновь заставила Пеплогривку напрячься. Ощущая на себе выжидающий взгляд, она едва ли теперь могла сказать хоть что-то, но в конце концов пересилила себя и пробормотала: - Ты прекрасно знаешь, о чём я хочу поговорить. - Знаю, - спокойно кивнула Орешница. – Но мне интересно послушать, что именно ты скажешь. Для Пеплогривки эти слова были похожи на издевательство. Девушка буквально взбесилась и со злости даже ударила ладонью по дну кузова, чем заставила поёжиться спящую в соседнем углу Голубку и оторваться от своего увлекательного, но непонятного занятия, задумчивую Лепестянку. Что касается Орешницы, то та даже бровью не повела, но делала вид, будто бы была вся во внимании, и Пеплогривка попробовала себя успокоить хотя бы тем, что попросту тратит нервы зря. - Я просто вот что хочу понять, - продолжала она уже спокойнее. – Как мне… вести себя с тобой? Это просто невыносимо. Ведь когда мы были в исследовательском центре… Ты прошептала: «Расскажешь мне обо всём позже, если захочешь» и даже улыбнулась. Но потом даже слушать меня не стала. Как будто сама себе противоречишь. - Аа… Да, может быть, - на этот раз смутилась уже Орешница. – Просто я была рада встрече с тобой сначала. Но потом поняла, что, может быть… просто поторопилась с выводами. С таким же успехом можно было сказать что-нибудь вроде «Я разочаровалась в тебе», и Пеплогривку подобный посыл не мог не задеть – она даже не пыталась скрыть этого, но Веллингтон только покачала головой и отвернулась. - Дело не только в том, что ты изменилась, - продолжила девушка, и в её голосе внезапно проскользнули отчаянные нотки. – Я тоже стала другой. Мы теперь… Такие разные. И для меня все эти ваши заоблачные планы по свержению власти… спасение мира… всё это так глупо звучит. Как будто я слишком привыкла жить по правилам. Встав однажды практически во главе ненавистной вами системы, я была готова принять её. - Но ты сейчас здесь. - Это был секундный порыв, - прошептала Орешница. И мгновенно добавила. – Нет, не то что бы я жалею… Совсем нет. Просто, потеряв свой статус, я снова чувствую себя никем. Настолько, что стала мишенью для тебя. Той, кого ничего не стоит просто убрать с дороги, как мусор, чтобы не мешался. Пеплогривка открыла рот, чтобы возразить, но девушка прервала её: - В Бастет у меня было то, о чём я не могла и мечтать раньше: деньги, уважение, власть и, что гораздо важнее возможность помогать людям… Но сейчас я всё это потеряла. Кроме способности у меня не осталось ничего, но сейчас даже она совершенно бесполезна, потому что эти люди, под защитой которых мы сейчас находимся, они… меня пугают. Я не уверена, что правильно будет следовать за ними. Я не знаю, помогу ли кому-нибудь, если буду делать то же, что и они. - Никто и не просит тебя, - фыркнула Пеплогривка. – Между нами – лишь взаимовыгодное сотрудничество. Если ты на моей стороне, просто жди. Они ещё отплатят нам за помощь. - Я… просто боюсь, - шепнула она совсем тихо. И добавила, чтобы никто не услышал. – Ужасно боюсь, ты хоть понимаешь?! Я совершенно одна. Я плетусь позади. Я ненавижу себя, но признаю, что хочу вернуть всё назад. Мне не нужна революция, не нужен никакой новый мир. Мне было хорошо и в старом. Там хотя бы была справедливость. А теперь везде только реки крови, куда не посмотри… - Не было никакой справедливости. И я думаю, что не будет. Ни в этом мире, ни в каком другом. Одна история научила меня… что разные люди могут смотреть совершенно по-разному на одни и те же события, а значит, и судить их по-своему. Что для одного справедливость, для другого – всегда чья-то предвзятость. Я знаю, что тебе нравится придерживаться чётких рамок и думать, будто бы твоё мнение самое верное. Но в мире десятки тысяч людей, которые считают точно так же. Орешница ничего не ответила. Пеплогривка испугалась, что могла оскорбить её своими словами, но девушка только тяжело вздохнула и села рядом, запустив пальцы в длинные спутанные волосы. Тишина повисла надолго, и даже спящие Голубка с Играющей Рыбкой, казалось, вовсе не спали, а внимательно прислушивались к разговору, но сказать наверняка было нельзя. Лепестянка убрала в сторону альбом и закрыла глаза, на этот раз окунувшись в раздумья по-настоящему. Пеплогривке казалось, это были даже не её собственные мысли. Они принадлежали Остролистой – девушка говорила её губами, вкладывала в них тот смысл, который познала, столкнувшись с истинной несправедливостью мира. Сама Пеплогривка не могла ничего судить об этом. Всё время она только наблюдала со стороны. - В любом случае! – она резко оживилась, чтобы преодолеть уныние, готовое грузом навалиться на плечи. – У тебя не было кое-чего в Бастет. Того, в чём ты действительно нуждаешься. Друзья… Семья. Теперь ты снова можешь наслаждаться этим. Не поверю, что деньги и власть для тебя важнее. - Прошу, только не напоминай мне о семье, - процедила Орешница раздраженно. – Я слишком давно не видела их и не уверена, что когда-нибудь увижу. - Да что ты… - И ты не можешь предлагать мне свою дружбу заново, продолжая лгать. Это работает не так, - она сделала короткую паузу и продолжила: - Я просто поклялась помочь тебе, а это совсем другое. Что-то вроде старой привязанности. Попытка хоть немного подняться в собственных глазах. Не ради тебя… Ради себя. - Хочешь избавиться от чувства вины, да? – Пеплогривка неожиданно ощутила, как с губ срывается усмешка. Как же ей это знакомо. – В этом мы похожи. - Тогда не говори мне больше о дружбе… В одиночку я забралась так высоко почти без усилий и не могла не понять: одухотворенные понятия только усложняют жизнь, тормозят людей на месте. Мне уже хватает груза сожалений… Я не думаю, что ещё когда-нибудь смогу освободиться и подняться наверх. А если снова в чём-нибудь ошибусь, то наверняка попросту свалюсь с ног. - Ты можешь считать как хочешь, - неожиданно согласилась Пеплогривка. – Просто знай: если я и лгу… то я делаю это именно из-за дружбы. И несколько не жалею, что она так много значила… и значит для меня. Может я просто не готова к свободе… или свобода для меня похожа на одиночество… но как бы то ни было, мне проще жить с грузом, чем без него, а иначе я боюсь, что совсем потеряюсь… Орешница невольно улыбнулась, и её бледный взгляд расцвел. Даже если она не была согласна с Пеплогривкой на этот раз, то просто не могла её осуждать. Потому что именно эта черта нравилась ей в старой подруге – эта совершенно непостижимая, странная легкомысленность, её склонность всё время держаться за что-то, терпеть неудобства ради одной, лишь ей ведомой цели. Способность хранить что-то, что греет сердце, даже если со временем оно начинает причинять боль. Вера в лучшее. Надежда в дрожащем голосе. - Как бы ты не менялась, что-то в тебе навсегда останется неизменным, - прошептала Орешница, наконец. – Это прозвучит странно, но цвет твоих глаз сейчас… Тот, который и должен быть. Настоящий. - Голубой? – догадалась девушка. - Очень хороший цвет, - она снова отвела взгляд и глубоко вздохнула. Где-то снаружи прогремели выстрелы. - Эгей, сделайте рацию погромче, у нас проблемы! – донеслось откуда-то сверху, и Пеплогривка узнала голос водителя машины, в которой они ехали. Она нехотя поднялась и на коленях подползла к радиоприёмнику, поворачивая ручку громкости почти до упора. Неприятности пришли совершенно некстати. Момент идеально подходил для того, чтобы осторожно прикоснуться к самой щекотливой теме и спросить Орешницу напрямую о том, что она думает насчёт Остролистой и её поступков теперь, когда прошло столько времени – это дало бы Пеплогривке решить окончательно, насколько сильно она может доверять ей. Но теперь возможность была упущена, и другой такой, вполне возможно, уже не представится. Впрочем, ничего удивительного – в конце концов, они уже на самых подступах к Столице. Здесь следует быть особенно начеку и не отвлекаться. - Мы не можем использовать энергетическую волну, потому что здесь слишком много домов, способных обрушиться прямо нам на головы, - послышался серьезный голос Остроглаза из динамика. – Делаем всё по-старому, вручную. Пеплогривка не сумела сдержать любопытства и снова бросилась к люку – в кузове окон не было, так что только с его помощью можно было узнать, что делается снаружи. Девушка понимала, что ни одна пуля не долетит до машины из-за щита, но она всё равно повела себя осторожно и лишь слегка подняла крышку, выглядывая в узкий просвет. Яркий дневной свет ударил по глазам, и она сощурилась – когда зрение прояснилось, Пеплогривка смогла разглядеть несколько силуэтов на крышах домов по обе стороны узкой улицы и только тогда поняла – что-то не так. - Стойте! – прошло всего мгновение, и надрывистый голос Листвяной Звезды заглушил грохот оружия. – Не стреляйте! Это не военные! Пеплогривка вгляделась внимательнее и поняла, что женщина права: среди стреляющих было несколько людей в форме, но большая часть из них выглядела, как простые мирные жители, нацепившие на себя всё, что только под руку подвернулось: чьи-то шлемы, пояса, потерянные кем-то из солдат перчатки. К тому же, стрельбу они вели неумело и неопытно, хоть и весьма отчаянно. Наверняка это местные, принявшие их за военных. Всё-таки есть у маскировки под армию и обратная сторона… - Граната! – взревел кто-то и действительно: не прошло и секунды, как что-то с хлопком ударилось о щит, а затем воздух прорезала короткая вспышка, и громадное облако дыма заволокло весь обзор. Послышались испуганные крики. То ли осколки долетели до самих нападающих, то ли те не могли справиться с ужасом от того, что все их усилия оказывались безуспешны. «Мы не на стороне армии… мы не причиним вам вреда…» - Листвяная Звезда говорила что-то без остановки в рупор, но из-за царящей вокруг суматохи трудно было её расслышать. - Ну что там? – Орешница неожиданно заинтересовалась происходящим и дернула Пеплогривку за штанину. – Не хочешь вылезти на крышу, пока мы всё равно стоим? - А что там? – Пеплогривка подтянулась на руках и села на край люка, позволяя девушке тоже наблюдать за происходящим. - Говорят, впереди дорога заминирована. А если наедем на мину, нам даже щит не поможет, ты сама понимаешь. Как бы то ни было, здесь, у западного въезда в город, обстановка была чрезвычайно напряженная. Узкие улочки, высокие дома, и куда не глянь – баррикады, случайные повстанцы, военные в зеленых куртках… Такое же оживление царило на севере Рейнсбурга – там, где стоял Главный штаб – но те районы, ясное дело, находились полностью под контролем военных (всей столичной элиты, наверняка включая и сотрудников Бастет), кроме того, дороги там были шире, и они прекрасно обстреливались со многих точек, так что у простых людей не оставалось ни шанса подобраться к резиденции Звездоцапа. Но востоке и юге царило относительное спокойствие – а, если быть точнее, непрекращающееся отступление без применения оружия. Люди просто бежали из города, оставляя пустые дома, машины – они задыхались в страшной давке, калечили друг друга и кричали в панике. Кто-то оставался, баррикадировал двери. Но в любом случае, кому-то везло, а кому-то - нет. Всё это Пеплогривка узнала, выслушав доклад по радио. Но ей всё равно было трудно поверить, что её родной, знакомый с детства Рейнсбург стал колыбелью хаоса и теперь разрушался на глазах, покрываясь брызгами крови и обломками всего того, чем девушка очень дорожила когда-то давно. Она уже слышала о том, что её старая школа стала убежищем повстанцев. Но представить, что в кабинетах, где ещё пару недель назад за партами сидели ученики, теперь прячутся люди с оружием, никак не выходило. Может ли у такого мира быть будущее? - Эээей… - протянула Орешница неуверенно и толкнула Пеплогривку в плечо. – Я, конечно, могу ошибаться, но… Это там не Львиносвет, случайно? Пеплогривка завертела головой, пытаясь понять, куда смотрела девушка, и вдруг зацепилась взглядом за чью-то широкоплечую фигуру на самой ближайшей крыше. Молодой парень в камуфляжных штанах и рваной рубашке стоял почти на самом карнизе, высоко подняв голову, и в его руке ослепительно сиял большой сигнальный фонарь. Из-за яркого света и дыма Пеплогривка не могла как следует его разглядеть, да и вообще, она очень сомневалась в том, что может встретить брата Остролистой в такой момент, да ещё и в Столице, за сотни километров от его родного города, но она знала, что Орешница никогда не стала бы говорить что-то просто так, поэтому вгляделась внимательнее. - Играющая Рыбка, здесь твоя помощь не помешала бы, - Орешница опустила голову в кузов. – Сможешь дым разогнать? Пеплогривке пришлось потесниться ещё сильнее и вовсе отползти от люка, чтобы дать место ещё одному человеку. Играющая Рыбка без лишних вопросов вылезла наружу (вид у неё был помятый и сонный) – она вгляделась в клубы дыма за барьером, прищурилась и кивнула. Тонкая рука мгновенно поднялась над головой, и следом за движением пальцев воздух содрогнулся – это возникла в воздухе невидимая стена, которая мгновенно разделилась надвое и разделила туманную завесу, очистив от дыма пространство перед самой машиной. Теперь ничто уже не мешало Пеплогривке с помощью острого зрения разглядеть внимательнее тот силуэт и убедиться, что это в самом деле был не кто иной, как Львиносвет – волосы у него сильно отросли и как будто потемнели, вид был измотанный и помятый, но это совершенно не мешало девушке признать его. Пеплогривка не могла сказать, почему, но образ брата Остролистой так прочно отпечатался у неё в памяти, что ошибиться было практически невозможно. Девушка была так ошарашена, что замерла в изумлении секунд на десять – очень редко в её жизни случались совпадения, а таких неожиданностей не было и в помине – она уже начала подозревать, что глаза её попросту обманывают, как Орешница неожиданно пихнула её в бок и крикнула почти на ухо: - Чего стоишь столбом?! Будем медлить, и он может пострадать! - Аа.. да. От одной мысли, что с Львиносветом может что-то случится, у Пеплогривки внутри всё перевернулась. Среди беспросветного мрака последних дней, проведенных в родном городе Остролистой, он был чем-то светлым – единственным тёплым воспоминанием среди лжи, страха и отчаяния – она всё ещё помнила, как хорошо он относился к ней, как отчаянно желал отыскать убийцу и спасти жителей города… она помнила их последний разговор, мысли о котором почему-то приносили спокойствие и теплоту… впрочем, не могла вспомнить толком, о чём именно они говорили, потому что воспоминания в её голове буквально смешивались между собой. «Я всех потеряла, - произнесла она про себя, справляясь с предательской дрожью. – Я не могу его отпустить». - Львиносвет! – Пеплогривка резко вскочила на ноги и чуть не упала, но Орешница вовремя среагировала и подхватила её сзади. – Львиносвет! Пеплогривка не имела ни малейшего понятия, что она должна сказать, поэтому продолжала кричать его имя, буквально срывая себе голос. И он, в конце концов, услышал. Убрал в сторону свой громадный фонарь и посмотрел вниз, прямо на неё. И в тот момент, казалось, весь мир на секунду остановился – замерли в воздухе пули, а крики и грохот… растворились для них в этом необыкновенно долгом, но без сомнения значимом для обоих мгновении. Когда кто-то снова пихнул Пеплогривку в бок, прошло уже, наверное, секунд пятнадцать. Львиносвет тоже опомнился и снова поднял фонарь перед собой – на секунду могло показаться, что он просто проигнорировал девушку, но на самом деле всё было совсем наоборот: парень принялся передавать какой-то новый сигнал и, хотя Пеплогривка не знала азбуку морзе, облегченный выдох со стороны Орешницы успокоил её. Не прошло и минуты, как выстрелы стали затихать. Враждебно настроенные люди оставались на своих местах и один за другим убирали оружие. Дым начал рассеиваться, и тишина ударила по привыкшим к шуму ушам. Пеплогривка не уходила со своего места и продолжала смотреть во все глаза на Львиносвета, по велению которого мгновенно успокоился хаос. Голос Листвяной Звезды, наконец, стал чётким и донесся до ушей каждого. «Мы не принадлежим армии. Не в наших принципах причинять вам вред. Прошу вас, сложите оружие».

***

- Ч-что вы здесь делаете? – Львиносвет во все глаза таращился на Пеплогривку и Орешницу, которые первыми выскочили из машины и бросились ему навстречу. – Ты… сбежала… а ты? Откуда ты? Пеплогривка невольно засмеялась, глядя на совершенно растерянное лицо старого приятеля: столько разных вопросов, казалось, одолевало его в тот момент, что он едва был способен связать воедино спутавшиеся мысли. Она и сама понимала, насколько странной, неожиданной была их встреча, но не была испугана и растеряна – наоборот, среди непрекращающегося уже какой день кошмара это событие только успокаивало. Наконец-то она встретила человека из своего прошлого, перед которым не надо ни за что оправдываться, которого не нужно бояться. - Меня больше волнует, что ты здесь делаешь, - улыбнулась девушка и понадеялась на то, что Львиносвету тоже передастся её спокойный тон. – Насколько я помню, ты жил не в Столице, когда мы в последний раз встречались. - Когда мы в последний раз встречались, ты… я слышал, ты потеряла память и училась в частной школе, - он действительно понизил голос, но легкая дрожь и нервные движения всё равно выдавали его волнение. – А ты… - он посмотрел на Орешницу. – Ты покинула свой пост в Бастет и сбежала… «Откуда он знает? – нахмурилась Пеплогривка. – Разве об этом известно кому-то за пределами организации?» - Аа… Орешница? – изумленный голос донесся из-за угла. – И… Пеплогривка… это правда ты? Люди, которые, вероятно, были заодно с Львиносветом, выходили на дорогу и останавливались позади него. Это были, в основном, простые горожане, поглядывающие на незнакомцев с подозрением или переодетые военные (во всяком случае, людей в форме было мало); но какого же было удивление Пеплогривки, когда среди толпы она увидела знакомые лица: добродушную Вербицу, которой и принадлежали последние слова, Долголапа, когда-то бывшего её старшим приятелем в Бастет и… что самое неожиданное, Хмуролику, капитана четвертого отдела организации (хотя теперь уже наверняка бывшую). - Вы… - прошептала Орешница одними губами и приложила руки ко рту. – Просто не могу поверить… - Вы их знаете, да? – вперед вышла Листвяная Звезда. Но никому до неё, впрочем, не было особого дела. - Неужели сама судьба свела нас всех вместе сегодня… - произнесла Хмуролика, качая головой. – Кто бы мог подумать… - Судьба здесь не причём, я полагаю. Этот голос прозвучал как-то особенно в воцарившейся тишине, и по толпе прокатились изумленные вздохи, когда из-за машины вышла Листвичка. Пеплогривка удивилась, взглянув на неё, потому что впервые за долгое время увидела перед собой именно «Ледяную Листвичку Сэттер», истинного командира, а не бледную, скорбящую тень, следующую за чужими амбициями. Может, женщина просто почувствовала себя в своей тарелке, снова оказавшись в Столице, или же она знала, что сотрудники Бастет на подсознании относятся к ней по-особому и уважают, поэтому не могла позволить себе высказывать слабость, но даже Листвяная Звезда, казалось, чуть не уронила челюсть на землю, когда Листвичка прошла мимо неё, уверенно расправив плечи и будто источая вокруг себя какую-то особую ауру. - Значит, вскоре и вашему терпению пришел конец? – женщина остановилась прямо напротив Хмуролики. – Ряды Сумеречницы редеют на глазах… Вдруг, без всякого предупреждения, совершенно молча, Львиносвет кинулся мимо матери и обнял Пеплогривку за плечи, так что у неё чуть сердце не упало в пятки. Девушка была ошарашена тем, как быстро всё произошло, и не знала, что должна делать, потому неловко повисла у него на руках, а затем услышала странный смешок Орешницы над своим ухом. - Я просто очень рад, что с тобой всё хорошо… я думал, что не только сестру и брата… что и тебя никогда не увижу, - прошептал он, наконец, и руки его задрожали. «Так вот оно что… - пронеслось в голове Пеплогривки. Она судорожно выдохнула и подняла голову – хотя Листвичка стояла спиной, девушка была готова поклясться, что безразличие сына задело её. – Какое тебе дело… не меня ты должен обнимать». - Уверена, Воробей захочет с тобой поздороваться, - прошептала она, наконец, высвобождаясь из объятий. И ещё более расширенный в удивлении взгляд Львиносвета (хотя куда уже шире, казалось бы) даже позабавил её. - Брат… Он здесь?! – парень отскочил на шаг назад, принявшись судорожно оглядываться по сторонам. - Львиносвет, я слышу… Это правда ты? – этот радостный, полный надежды голос испугал всех, потому что был совершенно несвойственен своему обладателю, всегда такому спокойному и неизменно ворчливому. Воробей вышел из-за угла в сопровождении Веснушки, которая аккуратно вела его под руку. Следом показались Чернобок с Яичным, Крапчатая, Сокол… Но особенное внимание Пеплогривка почему-то обратила на Остроглаза. И, пока братья наслаждались долгожданной встречей (Воробей радовался так искренне, что на глазах у всех присутствующих невольно выступали слёзы), девушка таранила взглядом сурового командира, который, похоже, единственный не был рад счастливому воссоединению. А впрочем, Сокол тоже не казался растроганным и хмурил брови, что-то бурча себе под нос – от вида этих двоих какие-то неясные подозрения заворочались у Пеплогривки в душе, но она не могла понять толком причину своего волнения. Пытаясь разобраться в собственных ощущениях, девушка вспомнила о том, что Пепелица назвала «проницательностью» во время их встречи в Пропасти. Внезапно открывшаяся способность Пеплогривки видеть людей насквозь, ощущать их настроение и улавливать ход мыслей... Она обещала, что станет развивать её, но в итоге совсем об этом забыла. «Весьма подходящая возможность, - подумала девушка. – Вот только как мне это сделать?» - Тебе следует поприветствовать и маму тоже, - хотя Пеплогривка заставила себя сосредоточиться, эти слова, сказанные Воробьем, мгновенно её отвлекли. – Она за тебя волновалась. - Аа… Чего? – Львиносвет снова замер от удивления, совершенно сбитый с толку. – Она… с чего вдруг? Листвичка была удивлена не меньше и хлопала глазами, как будто пыталась понять, не послышалось ли ей, но Воробей только улыбался, похоже всё ещё находясь в весьма приподнятом настроении. Мало кто вокруг действительно был способен понять всю семейную драму, разыгравшуюся между матерью и её детьми, но Пеплогривка, которая знала об этом достаточно, серьезно призадумалась. На самом деле, Листвичка множество раз повторяла, как она любила Остролистую, искренне страдала из-за её смерти и боялась за Воробья, впавшего перед ней в беспамятство… но говорила ли она что-нибудь о Львиносвете хоть раз? Были ли её истинные чувства к старшему сыну такими же теплыми, как и к близнецам? - Я просто рада видеть, что ты в порядке, - эти слова из уст Листвички прозвучали достаточно сухо, но… было в них что-то такое чистое и совершенно не лживое, придающее им особую ценность. – Хотя… Ты, кажется, зарос немного. Как будто так много времени прошло… - Ты тоже… не осталась прежней, - пробормотал Львиносвет смущенно и добавил вполголоса: - Спасибо. И хотя это, возможно, совсем не то, что можно было ожидать от встречи матери с сыном после долгой разлуки, Пеплогривка чувствовала, что в их случае всё прошло как нельзя лучше. Она была рада, что эта проблемная семья в конце концов смогла прийти хоть к какому-то пониманию и единению, несмотря на то, что Остролистой уже вряд ли суждено было когда-либо к ним присоединиться. Затем было ещё много радостных возгласов, объятий (в основном, со стороны Лепестянки), бесконечных вопросов, на которые никто особенно не стремился давать ответы…Вот только Пеплогривка, которая хоть и была в центре внимания из-за все тех домыслов, которые ходили о ней в Столице, но не уставала глядеть по сторонам, заметила, что ни стоящие вдоль дороги союзники Львиносвета, ни члены организации во главе с Остроглазом, не разделяли радости старых знакомых. Они хмурились и смотрели друг на друга исподлобья, явно источая недоверие… Но Листвяная Звезда, что странно, не разделяла настроения своих людей. Она практически мгновенно познакомилась с Хмурликой, пожала руку Львиносвету и даже рассказала что-то коротко Вербице, так что та мгновенно прониклась к женщине внезапным доверием. «И что бы это значило?» - Оставаться прямо здесь опасно, - произнес Львиносвет, наконец. – Поскольку улицы заминированы, вы всё равно не проедете дальше. Лучшим решением будет оставить машины и пойти с нами. - Это куда ещё? – крикнул кто-то из-за спины Остроглаза. - В наше временное убежище. Нельзя обсуждать что-то здесь, посреди дороги, потому что настоящие военные могут появиться в любой момент. - Это не имеет значения, - фыркнул сам Остроглаз и обернулся к Листвяной Звезде в поисках поддержки. – Мы можем с кем угодно справится, никаких проблем. - И всё-таки… - женщина задумчиво нахмурилась. – Лучше последовать за ними, раз уж они хорошо знают город и кроме того… ну… связаны с Бастет. Я думаю, они могут помочь нам, да и чем больше людей, тем лучше, разве нет? Остроглаз явно не ожидал такого ответа. Да что там, ошарашены были все – разве это не Листвяная Звезда прежде не уставала повторять, что с их способностями им что угодно по плечу и ни в чьей помощи они не нуждаются? Разве не она активнее всех подозревала Орешницу и других бывших сотрудниц Бастет? Никто, должно быть, не мог понять, что заставило её так резко переменить своё мнение. Но для Пеплогривки, во всяком случае, всё выглядело так, будто Листвяная Звезда просто боялась… отпускать Листвичку? Или, может, Воробья? В конце концов, неизвестно, на чьей стороне они останутся, раз уж встретили дорогого их сердцам Львиносвета. А могло ли быть так, что Листявная Звезда пыталась ухватить за хвост возможность быть каким-то образом связанной с Бастет? Пеплогривка не знала, что конкретно натолкнуло её на эти мысли, но она была уверена, что Листвяная Звезда теперь уже не отступится от своего решения. - И вы действительно предлагаете нам связываться с какой-то случайной шайкой, состоящей из бесполезных… - с каждым словом в голосе Остроглаза было всё больше раздражения. - Я всё решила, - Листвяная Звезда оборвала его очень резко, не позволив перейти на оскорбления. - А, кроме того, сотрудников Бастет, которых мы, между прочим… - Ты хочешь услышать это ещё раз?! – резким движением Листвяная Звезда выхватила нож из-за пояса и в одно мгновение оказалась рядом с Остроглазом, который даже не дрогнул в отличие от остальных членов организации, отступивших на шаг назад. - Успокоитесь, пожалуйста, - прежде чем мужчина успел ответить или кто-то другой решил вмешаться, Пеплогривка поспешила остановить зарождающийся конфликт. Она сделала это, особо не задумываясь, наблюдая за тем, как на глазах растет недовольство людей из-за слов Листвяной Звезды. Возможно, женщина просто не понимала, что своими действиями только раздувает пожар из той искры, которую сама неосторожно бросила во время суматохи в исследовательском центре. Как бы то ни было, она мгновенно успокоилась, и только тогда Пеплогривка вспомнила, что может отдавать приказы на полных правах в качестве доверенного Эхо. Остроглаз, впрочем, всё-таки не чувствовал радости от того, что ему приходилось подчиняться, и он смотрел на девушку с открытой злобой, но она постаралась не обращать на это внимания и просто сделать всё, чтобы хоть немного смягчить обстановку. В противоположных рядах тоже поднялась суматоха из-за странного желания командующих объединиться, но Хмуролика и Львиносвет достаточно быстро успокоили волнения. Всем оставалось только подчиниться. Пеплогривка с напряжением наблюдала за тем, как её союзники выносят из машин всё самое важное и оставляют их прямо на дороге, перешептываясь вполголоса и бросая то и дело пронзительные взгляды в сторону Листвяной Звезды, которая стояла к ним спиной и о чём-то разговаривала с Хмуроликой. Девушка всё ещё продолжала наблюдать за Остроглазом, но тот держался в стороне от всех, и только Веснушка составляла ему компанию – непривычно тихая и задумчивая. - Пеплогривка… идём? – к ней со спины неожиданно подошел Львиносвет. Воробей стоял прямо за его спиной, и лёгкая полуулыбка всё ещё украшала его лицо. - Аа... Конечно, - девушка приняла за должное то, что шла в самом начале, наравне с Листвяной Звездой и Листвичкой, даже чуть впереди них. Она почувствовала себя спокойнее, когда с левого бока к ней пристроилась Орешница – идти наедине с братьями, всё-таки, было как-то неловко, и оставалось только поблагодарить Велингтон за проницательность и понимание. Впрочем, Пеплогривка немного удивилась, когда заметила, что девушка не участвовала в разговоре за их спинами, в процессе которого Листвичка, Листвяная Звезда и бывшие сотрудники Бастет обменивались информацией о произошедшем за последние месяцы. В конце концов, разве Орешница не была капитаном специального отдела перед тем, как сбежала? - Тогда я была ещё дальше от них от всех, чем Сумеречницы сейчас, - пошутила та. – Нам нечего обсуждать. Похоже, Львиносвет чувствовал себя ещё более неловко, чем девушки, поэтому поспешил завязать разговор и начал с того, что коротко рассказал о себе. - Тебе было интересно, что я здесь делаю, да? – он внимательно посмотрел на Пеплогривку. – На самом деле, Рейнсбург стал моим домом с того самого дня, как я потерял… с тех пор, как остался один. Кроме того, я просто не мог оставаться в том доме, где Уголька убили. Знал, что сойду с ума иначе… Поэтому попросил Ежевику взять меня с собой в Столицу. - Ты попросил не только об этом, - вставила Орешница. - Да… на самом деле… после того, что ты мне сказала про Воробья... – он внезапно оглянулся на брата и несколько раз рассеяно моргнул, побледнев от страха. – Кстати, об этом… - Не отвлекайся, - Велингтон легонько толкнула ему в плечо. – Сейчас всё хорошо. Мы расскажем тебе, что ты хочешь знать, только позже. - В таком случае… ладно, - он облегченно вздохнул и вытер пот со лба. – Мне было очень неловко от того, что я не мог понять толком, что происходит. Вокруг было много Бастет, много магии… а я хотел найти ответы и понять, что случилось с моим братом и с тобой, Пеплогривка. Именно поэтому я попросил Ежевику сделать меня контрактором. Пеплогривка даже остановилась от удивления, и, кинув взгляд в сторону, поняла, что у Воробья была примерно такая же реакция – но он ещё и назад отпрянул, так что попал ботинком в решетку водостока и чуть не упал. Они шли по очень узкой, мрачной и грязной улочке, так что здесь повсюду нужно было смотреть под ноги. Но этот путь, во всяком случае, позволял даже такому большому количеству людей затеряться среди домов. Пеплогривка никогда не была в трущобах раньше и даже не представляла, что её родной, роскошный Рейнсбург мог быть так похож на ужасный шахтерской Силлен в некоторых районах. Впрочем, не об этом она сейчас думала и, хотя морщилась в отвращении от запаха сырости, так резко вздохнула от неожиданности, что даже закашлялась. - Ч-что ты сказал?.. – первым, впрочем, опомнился Воробей, который даже отказался о настойчивой помощи Листвички и снова подошел к брату, качая головой. - У меня не было выбора, - Львиносвет протяжно вздохнул. – Ежевика пытался уговорить меня оставить эту идею и пугал трудностями, говорил, что я наверняка не подхожу на роль контрактора… но в конце концов, подошел. - Он был очень настойчив, - фыркнула Орешница. – Так что у кого действительно не было выбора, так это у Ежевики. - Ты серьезно?! – Воробья задрожал голос. - Ничего страшного, - Львиносвет покачал головой, улыбаясь и осторожно протягивая руку к брату. – Я очень многое узнал за то короткое время, пока был в Бастет. А потом… ушел. Теперь я, во всяком случае, уже не чувствую себя таким потерянным и знаю что делать. Но Воробей только ещё раз покачал головой и решительно отстранился. Искренний гнев пылал в его невидящих глазах. - Ты предал себя, - процедил он сквозь зубы. – Как и все мы. Никто не сохранил свободу… Львиносвет был крайне ошарашен такой реакцией, но Пеплогривка могла её понять. Из воспоминаний Воробья она знала, как он был одинок в детстве, как ненавидел всё, что было связано с Бастет, просто потому, что она один за другим забирала всех, кто был рядом с ним. Сам он пытался заключить контракт потому, что был совершенно беспомощен, потому что не видел иного выхода в своей беспросветной жизни… И наверняка осуждал тех, кто пошел на такие крайние меры, не имея на то особой причины. В конце концов, Львиносвет мог обойтись и без этого. Воробью было наплевать на свою жизнь, но видеть брата в опасности он наверняка не хотел. - Что ж… и какую же способность ты получил? – не то что бы Пеплогривке было действительно необходимо знать это сейчас, но она хотела любым способом разрядить обстановку. - Неуязвимость, - бросил он сухо и проводил взглядом Воробья, который выглядел очень обиженным, когда молча отходил от брата к Листвичке. - Ааа… То есть, что-то вроде очень быстрой регенирации? – нахмурилась девушка. – Но разве не… - Именно неуязвимость, - настойчиво заметила Орешница. – Это значит, что его шанс получить ранение в бою существенно ниже, чем у кого-либо ещё. «И как это, спрашивается, работает?» - возмутилась Пеплогривка про себя, но говорить ничего вслух не стала. Она чувствовала, что сам воздух накалился после того, что сказал Воробей, и понимала: необходимо дать Львиносвету время всё хорошенько обдумать. Она продолжила идти в совершенном молчании. А вокруг, тем временем, мало что менялось: дома были похожи друг на друга, как и идеально ровные квадратные дворы между ними, заваленные мусором; под ногами бегали крысы, и человеческие силуэты, бывало, мелькали в окнах, прежде чем задергивались шторы. Но чем дальше отряд углублялся в узкие, извилистые кварталы, тем отдаленнее слышался звук выстрелов, и тем реже между домами поднимались в небо чёрные клубы дыма. Здесь, в трущобах, ничего интересного не происходило. Все, кто хотел, давно ушли – либо на поле боя, отстаивать право на хорошую жизнь, либо прочь из города, спасаться от хаоса. А те, кто остался, сидели по своим домам и лишь изредка выглядывали наружу, боясь того, что под окнами могли проходить неприятели. - Всё так изменилось, - Пеплогривка покачала головой. – Поверить не могу. - Тебе следует опасаться, - неожиданно заметила Орешница. – Помнишь, я рассказывала про монстров Рябинки, которые буйствовали в городе? Уверена, не все они успели передохнуть, так что будь начеку. - Всё началось из-за монстров… вот оно что. Спустя какое-то время, может, спустя тридцать или сорок минут, они всё-таки достигли пункта назначения. Это было очень большое кирпичное здание, стоящее на значительном расстоянии от настроенных почти друг на друга жилых многоэтажек; большой железный забор окружал его, и бездомные собаки не очень приветливо завыли около него, когда Пеплогривка подошла к воротам. Она инстинктивно с опаской относилась к собакам, но, на её счастье, откуда-то выскочила Веснушка и, выставив руку вперед, принялась кричать что-то на непонятном языке. - С тобой всё в порядке? – Пеплогривка потрогала девушку за плечо и в это же время с удивлением отметила, что собаки перестали лаять и сели в ряд, склонив головы. - Слушаются… они слушаются! – Веснушка всплеснула руками и поспешила объяснить: - У меня прежде не было возможности испробовать эту способность… Но она действительно работает так, как нужно! - Аа… связь с животными. Я помню. Оставив Веснушку с её ликованием, Пеплогривка прошла через ворота вместе с Львиносветом. В это время она краем уха слышала взволнованный шепот Хмуролики, которая обсуждала с Листвичкой необычные способности отряда Листвяной Звезды и обстоятельства, при которых они были получены. Остальные контракторы слушали это с не меньшим вниманием, но Пеплогривке не хотелось думать ни о чём важном сейчас, и она спросила у всё ещё хмурого Львиносвета: - Это… какой-то завод? - Раньше здесь собирали радиотехнику, - отозвался тот уже мягче и заметил с улыбкой. – Наверное, не самое подходящее место, чтобы приводить сюда девушку… - Если ты пытался пошутить, у тебя не получилось. Помещение было достаточно большое, но при этом заметно пустело: на местах остались заржавевшие станки, деревянные ящики с запчастями и затертая до дыр мягкая мебель в коридорах, но всё ценное наверняка вынесли уже очень давно. Впрочем, у Пеплогривки не было лишнего времени осматриваться. За несколько часов, проведенных в Рейнсбурге, девушка поняла, что город находится буквально на последнем издыхании – если ничего не сделать сейчас, он может исчезнуть и вовсе. Было просто необходимо как можно скорее придумать какой-нибудь план, скоординироваться и приступить к действиям. - Ох, вы уже вернулись? – Пеплогривка испуганно вздрогнула, когда навстречу к ним из-за поворота вышла молодая рыжеволосая девушка лет двадцати пяти, лицо которой показалось Пеплогривке очень смутно знакомым. - Ох, Маргаритка! – Львиносвет всплеснул руками. – У нас неожиданные новости. Впрочем, та и сама уже заметила, что в убежище пришло едва ли не два раза больше человек, чем должно было. Она подняла на Львиносвета заинтересованный взгляд, но мгновенно перевела его на Пеплогривку – всего секунду они разглядывали друг друга, но этого вполне хватило для того, чтобы точно удостовериться: они уже встречались раньше. - Аа, - протянула Орешница, в свою очередь, рассматривая Маргаритку со стороны. – Помню тебя. Девушка только молча кивнула и улыбнулась. Пеплогривка всё ещё не могла понять, откуда они знают друг друга, но не успела ничего спросить, как все двинулись дальше, вглубь здания. И там её ждала ещё одна встреча – на этот раз с той, кого действительно не так уж просто выбросить из памяти. В большом зале, где когда-то наверняка и происходила сборка радиотехники, на длинной железной скамейке у стены, сидела женщина пожилых лет, практически старуха, и читала какую-то толстую книгу. Спутанные, белые от седины волосы спадали на её невероятно худые, сгорбленные плечи, длинные тонкие пальцы сжимали край пожелтевшей страницы. Когда Пеплогривка в числе первых вошла в этот зал, женщина первым делом посмотрела на неё, и её здоровый глаз удивленно расширился. Слепой, задернутый бельмом, оставался неподвижен. - Белоглазка? – Пеплогривка среагировала первой и невольно произнесла имя старой знакомой. Это была та самая женщина, с которой она, Орешница и Остролистая встретились в Стилл-финте, когда посещали Исследовательскую лабораторию Кито и забирали оттуда первый Осколок, ранее выкраденный из Бастет Ивушкой. Белоглазка была той, кто спас их во время самой первой встречи с Рябинкой – кажется, она создала какую-то иллюзию, чтобы заставить ту поверить в смерть девушек от взрыва. - Вот это да… протянула Орешница растерянно. – Неужели сегодня и правда сходятся все дороги? - Это прекрасно, что вы здесь, - прошептала Белоглазка, вроде как обращаясь к ним обеим, но смотрела при этом только на Пеплогривку. «Мне так нужно сказать тебе кое-что», - как будто говорил её взгляд, и девушка прочитала его без труда, поэтому шагнула навстречу женщине, в то время как неожиданно грозный голос Листвички отвлёк её: - Я знаю о тебе, - Сэттер вышла вперед и нахмурилась. – Но правда ли это… в Бастет считают, ты умерла. Так написано во всех базах данных. - Что? В самом деле? – казалось, даже Хмуролика выглядела удивленной. – Белоглазка сказала нам, она перестала работать в Бастет уже очень давно… даже раньше, чем Сумеречница стала главой. - Но в специальном отделе записи об особенно вопиющих случаях хранятся десятками лет, - заметила та, стремительно сокращая расстояние. – Я случайно наткнулась на эти записи незадолго до того как сама покинула организацию. - Вопиющих… случаях?.. Пеплогривка ясно ощутила волну отчаянного ужаса, охватившую Белоглазку, знала, что у неё участилось сердцебиение, мышцы напряглись до предела и мгновенно поднялось давление – но ничего это не было видно внешне, покрытое морщинами лицо казалось непроницаемым, и единственный здоровый глаз засиял спокойной решимостью, как будто слова Листвички Белоглазку ничуть не тронули или более того, она вообще не поняла, о чём шла речь. - Это было так давно, - впрочем, прошептала женщина, и что-то жалобное послышалось в её голосе. – Я никогда не причинила вреда никому, только помогала. Им не за что было меня преследовать. - Но вы сами прекрасно знаете, что ваша вина не в этом, - Сэттер внезапно перешла на более вежливый тон, словно хотела показать: она всё понимает, но не может быть снисходительна. - Моей вины в этом нет, - продолжила та решительно, сжав губы в тонкую линию. – Прошу, не говорите никому. От этого станет только хуже. - О чём они говорят вообще? – растерянно, но с оттенком раздражения поинтересовалась Хмуролика. Но никто не знал ответа на этот вопрос: даже Орешница недоумевала, хотя она сама проработала главой специального отдела какое-то время. Листвичка не стала ничего объяснять – она как будто всё-таки вняла мольбам Белоглазки и на все вопросы, недоуменные взгляды в свою сторону, только раздраженно отмахивалась, держа язык за зубами. Пеплогривке было очень интересно узнать, что всё это значило, но она не захотела выпытывать у Сэттер правду, потому что с расстояния ощутила безмерную радость Белоглазки и, кажется, услышала незаметный вздох облегчения с её стороны. У этой женщины есть секрет, и она не хочет, чтобы его знали. К счастью, никто не стал долго зацикливать своё внимание на том, что произошло. Пеплогривке было просто необходимо поговорить с Белоглазкой, прямо сейчас, ведь она помнила, что женщина работала в Бастет едва ли не с самого открытия организации, она знала лично и Рябинку, и Пепелицу, у неё наверняка можно было получить ответы на столько разных вопросов… но, увы, Пеплогривка попала в поток взволнованных, решительно настроенных людей и уже буквально через минуту каким-то образом оказалась на возвышении в самом конце зала, которое служило здесь чем-то вроде специальной трибуны для выступлений. Рядом с ней также стояли Листвяная Звезда, Остроглаз, Львиносвет, Хмуролика и Листвичка – все они собирались обсуждать грядущий план по захвату власти в городе с целью прекращения беспорядков. Пеплогривка была вынуждена признаться, что ей внезапно стало совершенно до лампочки на все эти грандиозные планы. Перед ней была зацепка, возможность открыть больше знаний, заглянуть в себя. В конце концов, она не забыла о том, что всё вокруг - Огнезвезд, Сумеречница, Листвичка и даже сама Пепелица - совершенно разными словами внушали ей одно и тоже: рано или поздно воспоминания её Охотницы, одной из основательниц Бастет, станут её воспоминаниями, как и знания, весь накопленный опыт. Если Пеплогривка получит всё это, она сможет отыскать и понять оставленные для неё Огнезвездом секретные исследования Пепелицы, узнать больше о забытой магии, понять так много вещей, о которых в данный момент не имеет ни малейшего понятия!.. Это была такая громадная возможность, что желание спасти Рейнсбург мгновенно отошло на второй план. Если я стану как Пепелица, смогу спасти весь мир, правда же? Эта мысль звучала самонадеянно, но девушка ни на секунду не сомневалась в обширности знаний Охотницы и в том, что только они дадут ей понять, как правильно поступить и какими средствами остановить Звездоцапа, Рябинку… даже Остролистую. Как только Пеплогривка найдет способ вспомнить всё то, что накопила Пепелица за тридцать три года своей короткой, но очень насыщенной жизни, она несомненно станет умнее Листвички и наверняка встанет на один уровень с Рябинкой. Окрыленная и пораженная столь воодушевляющими мыслями, Пеплогривка не заметила, как львиная часть всех обсуждений грядущей операции прошла мимо неё. Да и участие девушки в этом, на самом деле, совершенно не требовалась – такие блестящие тактики, как Листвяная Звезда и Хмуролика, прекрасно со всем справлялись, вносил свою лепту Львиносвет (он оказался на удивление умелым стратегом), а остальным только и оставалось, что молча слушать их рассуждения. Пеплогривка всё ещё пыталась успокоить себя, думая о том, что ей не стоит знать слишком многого: даже если Белоглазке что-то известно, вряд ли она сможет объяснить ей всё, а тем более открыть путь к памяти Пепелицы. Охотница сама говорила, что Пеплогривка может сделать это только сама… но сама она не сможет, пока не поймёт её лучше, пока не станет умнее и не сможет заглянуть внутрь своего собственного сознания, где Пепелица была заточена. Именно с этим Белоглазка могла ей помочь… Но пока Пеплогривка отчаянно изводила себя, женщина всё так же сидела на прежнем месте и читала, нисколько не заинтересованная происходящим. Чтобы отвлечься и успокоиться, Пеплогривка стала наблюдать за тем, как вели себя люди. Она видела заметное недовольство среди последователей Листвяной Звезды, особенно выражавшееся в попытках Остроглаза вставить своё веское противоречивое слово после каждого принятого решения, растущее недоверие в рядах союзников Хмуролики. Нет уж, если ничего не изменится прямо сейчас… едва ли они могут рассчитывать хоть на какой-то успех. В конце концов, тактики пришли к весьма размытому по своей сути плану. Пеплогривке в нём не отводилось какой-то особой роли, и она заведомо решила плыть по течению. В конце концов, это с самого начала была не её война. Она могла сколько угодно чувствовать себя виноватой за то, что не желала всем сердцем спасти родной город, но не могла отрицать, что у неё на сердце лежало множество гораздо более значимых проблем. В конце концов, город – это всего лишь город. «А человеческие жизни – всего лишь мусор?» - прошептал противный внутренний голос, и Пеплогривка отмахнулась от него. Конечно нет. Просто она способна спасти гораздо больше людей, если будет делать то, что может, что предначертано ей свыше, идти по собственному пути, а не строить из себя черт знает что, какого-нибудь великого полководца. Взрослые люди сами разберутся со свержением власти и захватом города. Пеплогривка просто дождётся их успеха и уже после возьмет на себя всё остальное. - Все улицы в северной части города находятся под контролем армии, - сказал кто-то, когда основной концепт грядущего плана был полностью изложен. – Даже с вашими уникальными способностями… мы просто потеряем не всех наших людей, а, может быть, на четверть меньше. В конце концов, Генеральный штаб охраняют все генералы Звездоцапа. И сильнейшие маги Бастет… К примеру, Ежевика. При упоминании имени капитана первого отдела по рядам прошёлся взволнованный шёпот. Пеплогривка испуганно поежилась. Но он же на их стороне, правда? Она просто не могла вообразить, чтобы этот человек вдруг стал их врагом. В конце концов, он самый близкий родственник для Воробья и Львиносвета, он добрый, он когда-то помог Листвичке сбежать из Бастет… но как бы то ни было. Если все же выйдет так, что Ежевика – их враг, задача повстанцев становится во много раз сложнее. В конце концов, этот человек считается сильнейшим среди контракторов, среди владеющих боевыми способностями уж точно. И, хотя Пеплогривка серьезно подтянула свои навыки с последней их встречи, она прекрасно понимала, что не подобралась даже близко к его уровню. Если в поединке сойдутся Ежевика и обладатель способности энергетических волн, кто победит? Пеплогривка с ужасом поняла, что не в силах ответить уверенно на этот вопрос. - Есть множество способов проникнуть в Генеральный штаб незамеченными, - произнесла Хмуролика приглушенно и, прежде чем кто-то успел задать вопрос, добавила: - Мы специально позвали человека, который разбирается в этом и может провести нас правильным путём прямо в сердце вражеского логова. - Она… работала шпионом… и двойным агентом какое-то время, - прошептал Львиносвет, и его голос прозвучал как-то странно, будто бы с насмешкой… и одновременно немного грубо. - Я всегда рада помочь во имя благого дела, - донесся голос из-за двери. Пеплогривка была уверена, что никогда не слышала его раньше, но заметила краем глаза, как напряглась… Листвичка. – Если дело касается мерзкого ублюдка Звездоцапа и его помойных крыс, вы можете рассчитывать на меня. - Ты давно там стоишь? – Хмуролика нахмурила лоб и повысила голос, явно высказывая своё недовольство. – Почему шпионишь вместо того, чтобы просто зайти? Львиносвет, стоящий рядом с Пеплогривкой, закусил губу и отвёл взгляд прочь. Листвичка растерянно покачала головой. - Профессиональная привычка, - незнакомка, кажется, была в хорошем настроении – голос её, во всяком случае, звучал бодро. – Хотя, на самом деле, мне порядком надоело быть… в тени. Дверь распахнулась с громким скрипом, и в зал вошла женщина. Пеплогривка очень удивилась, когда поняла, что ей было точно больше тридцати, может быть даже под сорок, хотя по голосу девушка дала бы максимум двадцать пять. У неё были длинные, собранные сзади ярко-рыжие волосы, стройная, немного угловатая фигура и спокойное выражение лица. Впрочем, как только она вошла, то тут же перевела глаза на трибуну и слегка улыбнулась, так что её лицо ожило и перестало быть похожим на маску. Пеплогривке было не по себе от её взгляда, хотя женщина смотрела мимо – прямо на Листвичку, которая стояла, будто громом пораженная, и только нелепо моргала глазами. - Давно не виделись, да? – незнакомка подмигнула глазом, и Пеплогривка поняла. Она не могла знать наверняка, но всё равно была уверена на все сто процентов: перед ней стоял последний, так сказать, загадочный для девушки член семьи Сэттер. Жена Ежевики, приемная мать Львиносвета, Остролистой и Воробья, а также, конечно… Родная сестра Листвички. Белка.