Печать Бастет: Осколки душ

- Я чувствовала, мы не в последний раз встречались в Стилл-финте, - голос Белоглазки звучал так, словно она сказала это только затем, чтобы чем-то заполнить гнетущее молчание. – Это хорошо, что ты здесь. - Я о многом хочу спросить, так что, прошу, уделите мне немного времени, - Пеплогривка захлопнула за собой узкую железную дверь, висящую на петлях, но шум снаружи всё равно пробивался сквозь щели – это продолжался ажиотаж вокруг неожиданного появления Белки. - Но разве тебе не нужно быть с остальными? – женщина удивленно нахмурилась и отложила в сторону книгу, которой была так увлечена в течение собрания. - Это подходящий момент, чтобы незаметно исчезнуть, - Пеплогривка слегка улыбнулась. – Операция по проникновению должна будет начаться сразу после того, как улягутся обсуждения, и я боялась, что у нас просто не хватит времени поговорить наедине. Что касается Белки, то меня не то что бы сильно волнует её появление. Думаю, лучше оставить это на членов её семьи – те-то уж точно изумлены до крайности. Пеплогривке было непросто забыть гримасу удивления, застывшую на лице Листвички, когда она услышала голос сестры. Должно быть, это оказалось большой неожиданностью – судя по некоторым её рассказам, можно было предположить, что Листвичка не имела ни малейшего понятия о том, чем конкретно занималась Белка - она упоминала только, что та много пропадала на работе, несмотря на свое обещание заботиться о семье. Это было странно, потому что Пеплогривка считала Листвичку кем-то, кому известно обо всём, что творится в стране, а о том, что касается её собственной сестры – тем более. В конце концов, вышло так, что Белка работала шпионом от армии в организациях, которые Звездоцап считал опасными для себя, но в какой-то момент переметнулась на противоположную сторону и стала собирать информацию о главнокомандующем и его генералах, чтобы передавать её людям, враждебно настроенным против них. Это продолжалось недолго, но наверняка сыграло определенную роль в начавшемся восстании. Не то что бы Пеплогривке, опять же, были интересны подробности, но один-единственный вопрос не давал ей покоя: Знает ли всё это Ежевика и если да, что он об этом думает? Хотя она даже не знала, в каких они были отношениях: были ли по-прежнему женаты или уже развелись, виделись ли хоть иногда. Как бы то ни было, Пеплогривка ни разу не видела их вместе. Так что, может быть, они давно поссорились и больше не общаются. - Ты хотела что-то спросить? – неожиданно посерьезневший голос Белоглазки отвлек Пеплоривку от раздумий. Здоровый глаз женщины, казалось, сиял ярче обычного. – Я слышала кое-что о твоих приключениях от Львиносвета и Хмуролики, но всё равно не очень понимаю, зачем ты вернулась в Столицу после того, как сбежала от Сумеречницы, да ещё и с этими людьми. Не похоже, что свержение власти тебя интересует, да и к чему… тебе это всё? - Я помогаю им с расчетом на то, что после они смогут помочь мне, - кивнула Пеплогривка. – Мне не стоит долго здесь задерживаться. На самом деле, я собираюсь отправиться в «Новую Высоту» как только в Столице всё будет кончено. - Туда… где сейчас Рябинка? – женщина выглядела изумленной. – Но зачем? - Вы знаете о том оружии, которое они разрабатывают вместе со Звездоцапом? – ответила Пеплогривка вопросом на вопрос и мгновенно добавила: - Вернее, мне известно, что это не совсем оружие… - Это действительно далеко не оружие, милая моя, - процедила Белоглазка, качая головой, и её бледное лицо исказилось в гневе. - Но вы знаете, что, да?! Пеплогривка сама не ожидала от себя такой возбужденной реакции и немного опешила, затем покраснела от смущения и постаралась успокоиться, но это было не так-то просто – разум будоражила одна мысль о том, что правда находится где-то близко, и стоит лишь протянуть руку, чтобы её достать. Белоглазка, в свою очередь, тоже выглядела удивленной и наверняка пожалела о своих словах, но в ответ на нетерпеливый возглас только вздохнула и вернула на лицо спокойное выражение. - Всё-таки, сначала ты, - женщина нахмурила брови. – Ты же не собираешься противостоять ей, да? - Аа… - Пеплогривка почувствовала себя странно и оттого замялась – вопрос Белоглазки сбил девушку с толку, потому что она впервые встретилась с тем, кто сомневался в правильности её намерений. – Да… собираюсь, вообще-то. - Н...но… зачем? – Белоглазка в самом деле выглядела удивленной. – И почему именно ты? Этот вопрос поставил Пеплогривку в тупик окончательно. Для неё разговор вообще звучал очень глупо. Но если задуматься… вот действительно, почему? Девушка ни разу не спрашивала себя об этом. Но какой был смысл? Это было нечто очевидное, само собой разумеющееся и не подлежащее обсуждению, что Пеплогривка приняла за должное, даже не пытаясь как-то избежать своей участи или разделить её с кем-то ещё. Все вокруг возлагали на неё большие ожидания, и она сама много старалась, чтобы разобраться в происходящем и стать сильнее, подняться на одну ступень с теми, кто угрожает миру. Какое-то непонятное чувство тревоги постоянно грызло Пеплогривку изнутри, как будто она была не на своем месте, и ей казалось, единственный способ заглушить его – удовлетворить растущие амбиции, выжать из себя всё и исполнить долг, назначенный неведомым существом по имени Листопад. Это всё, о чём она думала и от чего отталкивалась во время принятия решений. Но Белоглазку такой ответ вряд ли устроил бы, так что девушке пришлось импровизировать. - Ну… я просто думала, а разве кроме меня кто-то сможет? – Пеплогривка испугалась, что её ответ мог показаться высокомерным, и поспешила объяснить: - Я имею в виду… Рябинка же – одна из основательниц Бастет, да? Это ставит её на уровень выше всех остальных контракторов в стране. А значит, единственные, кто могут сравниться с ней по силе – это другие основатели. От Чернобурки и Белоснежки осталась только память, но Пепелица всё ещё с нами, внутри меня… и если она не может одолеть Рябинку в своем нынешнем состоянии, значит я должна найти в себе силы сделать это вместо неё, вот и всё. Лицо Белоглазки вытянулось от удивления. Пеплогривка не могла понять, что такого странного она сказала. - Ах да… так это всё-таки правда? – женщина взглянула на неё в упор. – Пепелица – твой Охотник? - Я думала, об этом все знают, - ляпнула девушка и почему-то нахмурилась. Странное ощущение по-прежнему не покидало её, и вообще, ей становилось как-то не по себе от этого разговора. - Ты уверена? Этого Пеплогривка уже не могла выдержать. Она сделала шаг назад и оперлась на стену в холодном поту, но Белоглазка, судя по выражению лица, спрашивала совершенно серьезно и ждала от неё не менее серьезного ответа, пронзая насквозь ясным, пылающим взглядом своего единственного здорового глаза. Чушь какая-то. Почему Пеплогривка вообще так на это реагировала? Что конкретно её взволновало? Она не могла ответить на этот вопрос и решила, что здесь поработало её шестое чувство. - Разумеется, уверена, - выдавила из себя девушка, наконец, но голос у неё дрожал, и Пеплогривка поспешила добавить уже с раздражением: - С чего мне вообще сомневаться? - Какая у тебя способность? – мгновенно, не выждав паузы, продолжила Белоглазка свой странный допрос. - Кошачий коготь, - и поспешила объяснить: - Ну, это только название. Пепелица сама его придумала. - Это невозможно, - женщина покачала головой и добавила уже полушепотом, прикрыв ладонями рот. – Не Пепелица… В конце концов, Пеплогривка решила, что проблема не в ней, а именно в Белоглазке. Она старая женщина, столько всего успела пережить – годы наверняка не самой щадящей работы в Бастет, катастрофу, затем долгое одиночество… Никто не мог сказать с уверенностью, что вообще творилось у неё в голове после такого. Но с другой стороны, Пеплогривка ещё ни разу не видела, чтобы Белоглазка была не в себе, и это удерживало её от скоропостижных выводов. Так всё-таки, в чём же причина? - Ты знаешь, как звучит основное правило передачи способностей от Охотника к контрактору? – спросила женщина, наконец, и это было последнее, что девушка ожидала услышать. - Разумеется, знаю, - отозвалась она, но не сразу сумела собрать мысли в кучу. Воспоминания о непродолжительных, но очень ёмких теоретических занятиях с Остролистой в самом начале службы встали перед глазами. – Когда человек заключает контракт, в девяноста процентах случаев он получает ту же способность, что его Охотник имел при жизни, в десяти процентах – совершенно новую. - Есть ещё примечание, - заметила Белоглазка. - Способности никогда не дублируются, - закончила Пеплогривка, но всё ещё не могла понять, причём здесь это. - Иначе говоря, одну и ту же способность могут иметь только контракторы одной цепочки, то есть, она должна переходить как бы по наследству от человека к человеку по мере того, как сменяются поколения контракторов, - объяснила Белоглазка. – Если в один момент контрактор получит совершенно новую способность, предыдущая начнет считаться безвозвратно утерянной, поскольку не останется того, кто бы смог её передать. - Это логично, - согласилась Пеплогривка. – Но почему вы мне это говорите? Пепелица имела при жизни ту же способность, которую передала мне. - Не хочу пугать тебя, но ты ошибаешься. Это не так. Пеплогривка нахмурилась, потому что не сразу поняла смысл сказанного. И даже когда до неё дошло, не стала удивляться – просто не поверила. Конечно, она не стала открыто называть слова Белоглазки ложью, но… и принять их так просто тоже не могла. Иначе что это вообще получается? - Совершенно новой твоя способность тоже не является, и в этом загвоздка. Я говорю о том, что так просто не бывает. Хотя… - Белоглазка задумалась. – Ты знаешь, с предыдущем её обладателем ты связана косвенно, так что я всё же не стану категорично исключать различные варианты. - Что за предыдущий обладатель? – Пеплогривка не могла вспомнить ни одного контрактора со способностью, похожей на свою, сколько бы не старалась. - Женщина… фамилию я уже не помню, но звали её Щербатая. И она была Охотницей Пепелицы. - Охотницей… Пепелицы? – Пеплогривка произнесла это растерянно, потому что это словосочетание звучало для неё странно. Белоглазка неожиданно усмехнулась, и веселые искорки заплясали в её взгляде. - А ты что думала, раз она основательница, у неё не могло быть Охотника? – женщина как будто расслабилась после этих слов, и общее напряжение в комнате немного спало. – Послушай, если Бастет открыли тридцать лет назад, это не значит, что до этого момента не было ни Пропасти, ни контракторов. На самом деле, различные упоминания встречались уже в конце прошлого века… Бастет просто сделала то, чего никто до неё не делал - систематизировала процесс заключения контракта и принялась за изучение связанных с этим феноменов. - Но все знают: четыре основательницы Бастет запечатали Врата… - Именно затем, чтобы прекратить беспорядочное заключение контрактов и устранить другие угрозы, исходящие из Пропасти, вред от которых становился все сильнее с каждым годом в то неспокойное время. - Ясно, - кивнула Пеплогривка. – То есть, эта Щербатая была одной из тех, кто заключил контракт ещё до появления Бастет? Незаконный контракт, как это принято называть сейчас. - Именно, - согласилась Белоглазка. – И эта способность, именуемая «Кошачий коготь», принадлежала ей. Я знаю это, потому что в самом начале своей службы занималась разрешением случаев с незаконными контрактами, а эта Щербатая стала моей подопечной – она была одной из немногих, кто стал сотрудничать с едва открытой Бастет и даже проработала там какое-то время, но быстро умерла из-за нестабильности своего контракта. - Но как она могла стать Охотницей Пепелицы, если умерла уже после открытия Бастет? - Пепелица стала контактором не сразу. Какое-то время она работала простой ученой и изучала только чужие случаи. А в один день решилась и заключила контракт сама… буквально через неделю после смерти Щербатой. - И Щербатая не передела ей свою способность, выходит, - продолжила Пеплогривка эту мысль и сама не заметила, как перестала относиться к ней скептически. – Пепелица получила совершенно новую. Белоглазка долго молчала. Девушка ничего не спрашивала у неё, потому что боялась дальше углубляться в правду. Чем больше подробностей она узнавала, тем сильнее крепла её уверенность в том, что Белоглазка не лжет. - О способности Пепелицы вообще знали немногие, а про какую-то там Щербатую сейчас тем более ни в одной базе данных не написано, так что никто не заметил ничего странного в твоем случае, даже Листвичка и Сумеречница. Но я гораздо старше них и помню многое. Я готова поклясться, что ещё не выжила из ума. - Но какая же всё-таки… у Пепелицы была способность? Вы об этом знаете? Белоглазка кивнула. И Пеплогривке показалось, что она мысленно перенеслась куда-то далеко в прошлое – тёмное и загадочное, спустилась в подземную библиотеку тайн и дошла до самого конца коридора, где остановилась перед двумя последними стеллажами. В том, что стоял у стены, хранились самые опасные, потаенные знания – тайна о сотворении Пропасти, самих миров, природа контрактов и дорога к Вратам. От этого стеллажа веяло холодом, и Пеплогривка знала, что рассыплется в прах, если коснется хоть одной из книг на этих полках. Но она была уже близко. Она обернулась к предпоследнему стеллажу, взяла какую-то книгу и открыла её на первой странице. Ответ Белоглазки был начертан там. - Способность Пепелицы – сильнейшая из ментальных, когда-либо известных миру. - Я всегда думала, что ей владеет Орешница, - произнесла Пеплогривка, и её ведение было настолько сильно, что она даже услышала собственное эхо, разносящееся под сводами подземной библиотеки, которая, несомненно, существовала только внутри её головы. - На данный момент – да, - согласилась Белоглазка. – Но не за всю историю контрактов уж точно. - И в чём же конкретно заключалась эта способность? – подошла девушка, наконец, к самому главному. - Она могла путешествовать по Пропасти… как призрак, - женщина махнула рукой, чтобы не дать Пеплогривке вставить ни слова, и мгновенно продолжила: - Это не было похоже на то, как контракторы проходят туда через портал. Она делала это… просто так, по своей воле. Могла уснуть и отправиться в долгое путешествие через собственные Врата – занималась обширными исследованиями, считала Пропасть своим вторым домом и иногда так сильно увлекалась, что после пробуждения попадала в больницу от истощения. Её нельзя было оставлять одну надолго. Пепелица умела возвращаться самостоятельно, но иногда просто забывала. В конце концов, она попросила нескольких человек из своих приближенных, включая меня, кому она не побоялась доверить тайну своей способности, следить за ней. Она научила нас будить её, чтобы мы напоминали ей есть и пить. Но я всё равно боялась, что однажды она не проснется, - глубокая печаль отразилась во взгляде Белоглазки, и на секунду она с головой окунулась в далёкие воспоминания. - Пепелица… была отчасти несчастна. И находила свое спасение в упорной работе. Только благодаря её непостижимым возможностям ходить по тропам, на которых другим живым места нет, свет увидела её легендарная книга о чудесах Забытой магии, за которой Бастет охотится до сих пор. Только благодаря её усилиям и исследованиям… Рябинка была близка к тому, чтобы претворить в жизнь свой ужасный проект. Слишком много вопросов вертелось в голове у Пеплогривки. Слишком она была ошарашена услышанным, чтобы думать, поэтому задала тот, что пришел на ум последним: - Вы знаете, что случилось тогда, в день катастрофы? Я имею в виду… Почему Пепелица устроила тот взрыв? - К сожалению, нет, - Белоглазка покачала головой. – Мне пришлось покинуть Бастет до того, как это случилось. Но я могу предположить, что Пепелица, в конце концов, просто разочаровалась в идеях Рябинки. Многие отговаривали её от этого, и я в том числе. Я не хочу думать об этом, но может быть она просто… решила таким образом прекратить свои страдания? Если она чувствовала вину за то, что помогла Рябинке с её проектом, может, она собиралась таким образом наказать себя? - И наказала заодно ещё несколько десятков невинных людей? – голос Пеплогривки прозвучал грубо, и Белоглазка опомнилась. - Наверняка что-то непредвиденное произошло… потому что вряд ли она это спланировала. Пепелица всегда была очень рассудительной и разумной. Гнетущее молчание продолжилось. Шум снаружи начинал утихать. Ещё чуть-чуть, и снова придется бежать куда-то, слышать выстрелы и пачкать руки кровью. У Пеплогривки, разум которой всё ещё блуждал по тихой подземной библиотеке, вся эта мирская суета стала вызывать отвращение. Свержение власти, бунты, перестрелки на улицах – всё это было так мелочно и бессмысленно по сравнению с тем, что постепенно открывалось Пеплогривке, со всеми этими тайнами, которые стояли далеко от простых человеческих конфликтов. Даже Звездоцап… да кто такой этот Звездоцап по сравнению с тем же Листопадом? Ему неподвластно ровным счетом ничего, и вспыхнувший в стране хаос – прямое тому доказательство. А Листопаду известна истина. Одна из многих истин, по словам Остролистой, но всё-таки – правдивая. И Пепелица, как оказалось, владела такими силами, которые не снились ни Листвичке, ни Сумеречнице, ни даже пресловутому отряду Листвяной Звезды, который возомнил о себе чёрт знает что. Это и есть настоящая сила. А то, чем хвастаются на каждом углу сейчас – просто показуха, ничего более. - И всё-таки, я не совсем понимаю… то есть, Пепелица была способна по собственному желанию попасть в Пропасть и делать там всё, что заблагорассудиться? - Насчёт последнего я не знаю – она молчала о своих приключениях, говорила только, что не чувствует в Пропасти никаких неудобств, и местные обитатели относятся к ней спокойно – это как прогулка в лес, исследовательская экспедиция по неизведанным местам. Но ходила она туда чаще, чем в булочную. Что-то записывала постоянно. Сделала много открытий, додумалась до каких-то Ритуалов… но кто я такая, чтобы в этом разбираться? - Вы знаете, у меня тоже получалось дважды перемещаться без портала… правда, не в Пропасть, а на Границу. И не по собственной воле. Я встречала там Пепелицу и говорила с ней. А кроме того… раньше она могла общаться со мной мысленно даже когда я бодрствую. Но… давно такого не было. Даже не знаю, в чём причина. Белоглазка, казалось, ничуть не удивилась услышанному – она взглянула на Пеплогривку с интересом и задумчиво потёрла подбородок, но потерянный взгляд говорил о том, что её мысли по-прежнему витали где-то далеко в воспоминаниях. - Пепелица была удивительной, - произнесла женщина, наконец. – При жизни она делала такое, что никому другому и не снилось. Я не удивлюсь, если даже после смерти… она научилась преодолевать барьер между измерениями. - Да… - Пеплогривка не нашлась, что ответить, потому что ощутила острый укол в груди – раньше она очень спокойно относилась к чужим восхищениям Пепелицей да и сама почти боготворила её… но в этот раз её почему-то задел тот факт, что Белоглазка даже не допустила возможности, что заслуга в преодолении барьеров принадлежит ей, Пеплогривке. «Кто я по сравнению с ней? – девушка задумчиво прикрыла глаза и почувствовала, как изнутри её прошибает холодный пот. – Что я могу сделать?» - Ты так похожа на неё, - произнесла Белоглазка, наконец, и сама не поняла, что только посыпала солью свежую рану. – Может, не характером, не темпераментом, но… внешностью? Не знаю. Есть в вас что-то похожее. Как будто родственники. «Если я даже выгляжу, как Пепелица… если разум Пепелицы связан со мной… есть ли в этом теле место для Пеплогривки? Или "Пеплогривка" существует только для того, чтобы заполнить собой пустое место, которое однажды снова будет принадлежать Пепелице? Может, она так и задумала с самого начала. Может, однажды она научится проникать в наш мир из Пропасти, и тогда я ей буду уже не нужна…» Эти мысли испугали Пеплогривку, и она всеми силами постаралась скрыть дрожь в руках, но побледневшее лицо наверняка выдавало её. Впрочем, Белоглазка всё равно не смотрела в её сторону – взгляд женщины был направлен далеко, за пределы настоящего – в далекое прошлое, где женщина наверняка оставила свое счастье, иначе бы она не стала так сильно за него цепляться. Задумавшись об этом, Пеплогривка пришла к мысли: она теперь и сама хваталась за прошлое Пепелицы гораздо сильнее, чем за свое собственное. С каждым днем… или же нет, с каждой минутой важность её собственных воспоминаний - даже тех, что были связаны с Остролистой и Орешницей - постепенно меркла под напором чего-то более далекого и тайного. Это было похоже на то, как если бы Пеплогривка пыталась заменять свои воспоминания на чужие, сжигала раз за разом кусок самой себя, чтобы поставить на его место что-то, что когда-то принадлежала Пепелице. Неужели… она собственноручно превращала себя в неё? «Что такое – моё собственное «я»? Действительно ли оно существует или является лишь частью сознания Пепелицы?» - Глупости, глупости, что за глупости… внезапный приступ паники накрыл Пеплогривку с головой, и девушка принялась раскачиваться из стороны в сторону, чтобы разогнать темноту перед глазами. Её сердце судорожно билось о рёбра, и к горлу подкатывала тошнота. Дыхание учащалось. - Не знаю, почему… но я даже немного порадовалась, когда Пепелица умерла, - Белоглазка продолжала говорить, но, похоже, она обращалась к самой себе, потому что по-прежнему не смотрела на Пеплогривку и не замечала её растерянного состояния. – Наверное, я всегда чувствовала, что в Пропасти ей было спокойнее, чем здесь. Только Пропасти она доверяла все свои секреты. - Ах да… - Пеплогривка понимала, что паника съест её, если она сейчас же не отвлечет себя разговором. – Вы говорили, что Пепелица была несчастна. Почему? - Одиночество, - просто ответила Белоглазка. – Она чувствовала себя одинокой даже когда была окружена людьми, которые любили и ценили её. Может, это потому, что она не могла поделиться тайнами, которые узнавала каждый день, ни с кем из нас, не могла взять никого в свое излюбленное путешествие на ту сторону Границы. Пепелица наверняка чувствовала себя особенной, а все особенные – всегда одиноки. Рябинка была единственной, кому дозволялось знать всё до последнего, но они с трудом находили общий язык из-за сильных различий в характерах. Пепелице приходилось в одиночку нести на себе громадный груз… и она знала, что никто не в силах облегчить его. - А у неё была семья? Может… молодой человек? - Семья, конечно, была… но я не помню, чтобы они особенно общались. Даже притом, что… знаешь ты или нет, но Белоснежка Дэгстер – самая старшая из основательниц Бастет – вообще-то, её родная мать. - А? – по сравнению со всем сказанным ранее это была не такая уж и шокирующая информация, но всё-таки, достаточно интересная. - Но у них даже фамилии разные! - Пепелица взяла фамилию отца, а Белоснежка оставила свою, так что ничего удивительного. Пеплогривка вздохнула. На самом деле, семейные отношения её Охотницы девушку не очень-то волновали, но она была рада любому разговору, только бы он отгонял бы от неё всякие навязчивые мысли. - А что насчёт молодого человека… Эта тема тоже довольно больная, - Белоглазка, в свою очередь, была вовсе не против продолжать. – Пепелица много страдала от неразделенной любви. - Огнезвезд, да? – мгновенно предположила Пеплогривка. - Откуда ты знаешь? – женщина подняла на неё полный изумления взгляд. - Да так… Можно сказать, догадалась. Такого, конечно, не было, чтобы девушка начинала чувствовать неописуемое влечение к своему бывшему школьному директору, который, для справки, был в два с половиной раза старше неё, но чувства Пепелицы просачивались через плотный барьер между ними и особенно тогда, в день откровенного разговора Пеплогривки с Огнезвездом, они были особенно сильны. Кроме того, девушка пришла к этой мысли, когда Огнезвезд делился с ней своими воспоминаниями о днях перед катастрофой, вот только удивительно, как мужчина сам ничего не понял, будучи не только рассказчиком, но и непосредственным участником тех событий? Хотя вообще, может, он знал всё с самого начала или понял потом, но только притворялся от стыда. - Как бы там всё ни было, - снова подала голос Белоглазка. – Сейчас, когда мы поговорили, твоя идея больше не кажется мне такой глупой. Если допустить некоторые варианты… - говоря это, она почему-то отвела глаза в сторону, - может, ты права? Вряд ли кто-то знает Рябинку лучше, чем Пепелица, вряд ли кто-то ещё способен ей противостать. «Я не Пепелица», - Пеплогривке очень хотелось это сказать, но что-то остановило её. - Но ты должна понимать, что Рябинка – крайне сильный противник. Она очень умна, но главное, обладает властью над Ловцами и целой стаей кровожадных монстров. - Она властвует над самой смертью, - прошептала Пеплогривка. – Я знаю. Белоглазка почему-то вздрогнула и побледнела. - Это будет очень хорошо, если Пепелица тоже сможет победить смерть, - побормотала она тихим, приглушенным голосом. - Тогда у Рябинки не будет никаких шансов, я в этом уверена. Пеплогривка вздохнула и посмотрела на Белоглазку в упор. Её взгляд светился как-то иначе. В нём была… Надежда? Заметив это, девушка расслабилась. Она была рада тому, что женщина смогла найти повод для того, чтобы смотреть вперед с оптимизмом. Если она уверена в том, что всё может закончиться хорошо благодаря Пепелице – пусть будет так. Неважно, чем придется пожертвовать ради общей победы, и если будет необходимо, Пеплогривка знала: она пожертвует чем угодно, отдаст всю себя, свое тело и разум, воспоминании и мысли… иначе и быть не может. «Когда я решила всё для себя? Уже и не помню». Если по словам Листопада ключ к спасению мира действительно находился «в памяти Пеплогривки Хрален», может, ей с самого начала была предназначена лишь роль посредника, исполнителя, оболочки… плохо ли это? Девушка сама не знала. При таком раскладе часть её непосильной ноши спадала с плеч, но она понимала, что может стать лишь расходным материалом, когда придет роковой момент. И неужели с этим ничего нельзя поделать? - Но, в конце концов, ты всего лишь ребенок, - заметила Белоснежка, качая головой. – Ты в таком смятении… - Причина не в этом, - ответила Пеплогривка достаточно резко, уязвленная этим замечанием о её слабости. – Я ко всему готова. - С другой стороны, Пепелица была немногим старше тебя, когда запечатывала Врата, - закончила Белоглазка с улыбкой. – Я не могу доверить тебя всё целиком, конечно. Только представлю, что ты выйдешь в одиночку против Рябинки… нет, это просто невозможно. Это чистое самоубийство. - И что? – девушка уже не скрывала своего раздражения – она терпеть не могла, когда с ней обращались так, словно она вообще ничего не умела. - Я пойду с тобой. Это будет гораздо лучше. Пеплогривке о многом хотелось спросить. О том, чем может быть полезна пожилая женщина, которая и двигается-то с трудом, когда как им наверняка придется продираться сквозь поле боя, чем она лучше и умнее её самой (у неё тоже много всяких полезных знаний!), но почему-то выдавила из себя только одно: - Ну и прекрасно. Говорить с Белоглазкой больше не хотелось. Пеплогривка многое узнала – это да, но ожидаемой радости эта информация не принесла. Наоборот, она дезориентировала девушку настолько, что та была готова потерять себя. Все эти «не может быть» из уст Белоглазки только подталкивали Пеплогривку к мысли, что такой, как она, на самом деле существовать не должно. Когда Листвичка говорила, что она особенная, это звучало совсем по-другому. «Особенные всегда одиноки – да?» - на ум мгновенно пришли слова Белоглазки, вызвавшие горькую усмешку на губах. Пеплогривка решительно встала и направилась к двери. Но дверь распахнулась, и на пороге замер Львиносвет. - Мы закончили обсуждение, пришло время вы… Пеплогривка врезалась в него со всего размаху и резко отпрянула. Наверняка на ней не было лица, потому что взгляд блондина сменился на обеспокоенный, и он протянул тихо, слегка изумленно: - Пеплогривка?.. Собственное имя из чужих уст звучало странно. Показалось так, будто бы он должен был сказать «Пепелица», но почему-то ошибся. Странно. Неужели она настолько запуталась? Пеплогривка на мгновение ушла в себя и вспомнила, что её разум всё ещё там, в подземной библиотеке, в окружении тысяч книг о чужой жизни. Громадным усилием воли девушка заставила себя покинуть это место. Реальность. Сейчас её должна волновать только реальность, если она действительно хочет выжить. - Идём, - сказала девушка приглушенно. – Хочу поскорее со всем этим покончить. Она знала, что Белоглазка внимательно смотрит ей в спину. Только никак не могла понять, зачем. - Слушай, - обратилась Пеплогривка к Львиносвету, когда они вернулись в большой зал. – Ты думаешь, я похожа на Пепелицу? Он посмотрел на неё с изумлением. Нахмурился и задумчиво протянул: - Пепелица… это та, которая твоя Охотница, да? Пеплогривка не понимала, по какой причине, но ей захотелось улыбнуться. Такой глупый ответ… как можно не знать, кто такая Пепелица? Просто смешно, но… почему-то приятно. Интересно… видит ли кто-то ещё в ней только её саму? - Да… Она и есть. - Эй, смотри, куда идешь! – послышалось над ухом, когда занятая раздумьями Пеплогривка случайно наступила кому-то на ногу. – Что это с тобой вообще?! Девушка опомнилась. Сейчас – никаких призраков прошлого. Только реальность.