Печать Бастет: Осколки душ

В просторной светлой комнате, на широкой деревянной кровати у стены, завернувшись в тёплое одеяло, спала девушка. Её пепельно-русые волосы были небрежно разбросаны по подушке, а глаза крепко зажмурены - она лежала, согнув колени и прижав их к груди. Кругом царили умиротворение и тишина. Створка единственного окна была чуть приоткрыта, и лёгкий весенний ветерок шевелил невесомые шторы. Со стороны коридора в комнату проникали запахи, которыми сопровождалось каждое утро в этой квартире: жареные тосты, бекон и кофе. Чуть приглушенно слышались чьи-то голоса. Нечем, казалось, было нарушить эту идиллию... Но тишина, нависшая над домом, резко сменилась отчаянным криком. Зажав рот рукой и так же внезапно замолкнув, Пеплогривка вскочила с кровати и, на ходу избавившись от прилипшего к ней одеяла, прижалась к шкафу с книгами, после чего огромный том по каким-то естественным наукам свалился на неё сверху, заставив громко выругаться и отскочить обратно к кровати. Девушка, явно недовольная столь неприятным для неё началом дня, потёрла шишку на голове и зевнула, успокаивая себя. В конце концов, такое случалось не в первый раз. Каждая её ночь была наполнена кошмарами. Но что самое странное, несмотря на весь испытанный ужас, Пеплогривка никак не могла их запомнить - лишь яркий, неестественный свет, да чей-то тёмный силуэт то и дело отражался в её памяти, заставляя испуганно вздрагивать. Пеплогривка не знала, стоит ли принимать всё это всерьёз, но совершенно точно понимала, что сойдет с ума, если это продолжится... - В любом случае, уже утро... - проговорила она в пустоту. Затем бросила долгий, ленивый взгляд на часы и даже не сразу поняла, что уже опаздывает в школу. Хотя, вообще-то, до начала уроков оставался целый час, а за это время, если поторопиться, вполне можно успеть собраться, позавтракать и дойти. Сбросив с себя последние оковы сна, Пеплогривка ещё раз прокрутила в голове ночные события и, так ничего не вспомнив, подошла к зеркалу. Выглядела она ужасно, чего стоили только мешки под глазами, которые девушка тут же принялась усердно замазывать с помощью всевозможных косметических средств. Вообще-то косметику она не любила, но только потому, что краситься-то особо не умела - всё-таки лучше уж естественная красота, чем кривые стрелки на глазах. Наконец, утренние процедуры были окончены, на душ Пеплогривка благополучно махнула рукой, ссылаясь на то, что неплохо помылась вечером. Вытащив из шкафа помятую школьную форму, состоящую из белой блузки, чёрной складчатой юбки и колготок, девушка вздохнула и принялась натягивать её на себя. Вообще-то Пеплогривке осточертела эта одежда, да и к тому же, она была ей мала, но выбирать не приходилось. В спешке она затолкала учебники в сумку и, повесив её на плечо, вышла из комнаты. В коридоре было достаточно темно - судя по всему, родители ещё не уходили на работу. Это немного огорчило Пеплогривку, которая надеялась, что сможет покинуть дом без их лишней ругани отца с матерью, которая продолжалась ещё со вчерашнего вечера. Странно, в бытовых вопросах Медуница и Бурый всегда легко находили компромисс и оттого были похожи на идеальную пару, но, как только дело касалось работы, начинались крики и споры. Они оба были учеными и занимались военными разработками для армии - Пеплогривка никогда не одобряла их занятия, поскольку знала, для чего использовалось созданное ими оружие, но уговоры оставить дело не помогали, семье очень нужны были деньги… Девушка правда очень любила своих родителей, но иногда они её жутко раздражали. Например, сейчас. Они ведь так увлеклись собственными проблемами, что даже не отвлеклись на её крик, словно и вовсе не замечали собственную дочь. Иногда Пеплогривке даже начинало казаться, что вся их забота была сконцентрирована на Медобоке и Маковке – её сёстрах, которые в данный момент учились в частной школе для особо одарённых. Гордость семьи, всё-таки! - Ты обещал закончить проект на прошлой неделе! – за дверью, ведущей в кухню, неистовствовала Медуница. - Звездоцап нам не за чертежи платит! - Поставщик товара задерживается, - чуть приглушённо пояснял Бурый. - Что я могу сделать? Пеплогривка громко вздохнула и вошла на кухню. Естественно, на неё никто не обратил ни малейшего внимания. Схватив со стола бутерброд, девушка принялась есть, с интересом наблюдая за перепалкой. И вот, когда скандал достиг своего пика, у Медуницы закончились доводы, а у Бурого - отговорки, мать наконец-таки заметила дочь, что-то пишущую в телефоне. - Доброе утро, - улыбнулась она, отодвигая бумажки мужа в сторону. - Тебе не приходило писем из интерната? - Нет, - нервно процедила девушка и бросилась вон из кухни, намереваясь как можно быстрее покинуть квартиру. - Пока, я в школу. «Снова она о них…» - как ни странно, неприязни к сёстрам Пеплогривка не испытывала - понимала ведь, что они не виноваты. Тем более, близняшки Медобока и Маковка были младше Пеплогривки на год, а значит, она просто должна была быть для них хорошей старшей сестрой - втроем они всегда неплохо ладили, и даже после отъезда девушек мало что изменилось. Пеплогривка их понимала... Но это не отменяло того факта, что ей было завидно и обидно. Пеплогривка обреченно вздохнула и выскочила на улицу, оставив за дверью Медуницу, которая так и застыла с лицом «Я что-то не так сказала?» Оказавшись на улице, девушка замерла, потому что страшная боль ни с того ни с сего ворвалась в её разум, и голова затрещала так, словно по ней с размаху ударили тупым предметом. Кроме того, к её левой руке в этот момент как будто прикоснулись раскаленным железом - Пеплогривка подняла рукав и попробовала растереть странного вида рисунок на тыльной стороне ладони, который был там, сколько она себя помнила, но не доставлял никаких проблем вплоть до прошлой недели, пока не начинал гореть адской болью по несколько раз в день. Врачи и родители назвали это родимым пятном, но Пеплогривка сомневалось, поскольку оно имело слишком странную форму и чёткие контуры - это было что-то похожее на звезду, заключенную в круг, который, в свою очередь, являлся частью большого квадрата. Кроме того, родимое пятно не могло болеть так сильно ни с того ни с сего. Девушка не знала причины, по которой это могло происходить, но надеялась, что боль вскоре оставит её в покое, поэтому молчала о ней. Она ненавидела врачей, но гораздо больше опасалась, что те поднимут её на смех и скажут, что она выдумывает себе неправдоподобные симптомы, чтобы пропустить итоговые экзамены. Из-за невидимых глазу причин у человека может заболеть сердце, печень или желудок, но никак не рука - так просто не бывает, во всяком случае, Пеплогривка ни разу о таком не слышала. Впрочем, сейчас девушка решила не забивать себе этим голову - раздирающие боли были кратковременными и, как всегда, исчезли достаточно быстро, поэтому она поспешила в школу, находившуюся в паре кварталов от дома. Рейнбург был столицей Леона - страны, где жила Пеплогривка, и, как следствие, являлся очень большим и крайне развитым городом. Жизнь в нём кипела всё время, и не было ни дня, чтобы здесь не случилось чего-нибудь неожиданного. Чаще всего, это было как-то связано с армией, которая в Леоне заправляла буквально всем, от экономической составляющей до культурной, и затрагивала даже личную жизнь людей. Не то что бы в Леоне совсем не было свободы, но жесткая цензура добиралась до всего, особенно в Рейнбурге, а улицы неизменно контролировали целые патрули военных, готовые не то что остановить, убить любого нарушителя спокойствия. Ничто в этом городе не делалось без позволения армии и конкретно Звездоцапа - её главнокомандующего. Никто не мог жить здесь, будучи уверенным в том, что за ним не следят. Но Пеплогривка, как и многие жители Леона, с самого детства уяснила одну истину - если не пускать в голову все эти тяжелые мысли и не размышлять много о том, какие ужасные вещи, порой, происходят вокруг, жить становится гораздо приятнее. Главное держать в голове, что если ты будешь следовать правилам и не делать ничего наперекор военным, то тебя никто и не тронет. Если ты хочешь счастливо дожить до старости, будь как все и не высовывайся - вот что гласит главный неписаный закон этой страны. Впрочем, иногда избавляться от негативных мыслей бывало непросто. С улицы, где жила Пеплогривка, очень хорошо был виден армейский Главный Штаб - то место, куда сегодня пойдут её родители, чтобы нести свою службу во благо страны, но на ужас всем её врагам. Каждый раз, думая об этом, девушка представляла людей, чьи жизни были сломаны оружием, разработанным Медуницей и Бурым и, пусть она успокаивала себя тем, что благо есть благо и неважно, какой ценой оно достигается, ей всё равно становилось не по себе. Вот и на этот раз Пеплогривка печально вздохнула, разглядывая громадное белокаменное здание, обелиском возвышающееся над всеми прочими, а затем поплелась по серой улице, вдоль бесчисленных придорожных магазинчиков. Небо над ней затянули мрачные серые тучи, и дождь, казалось, мог пойти в любой момент, но зонта у девушки с собой не было, и она ускорила шаг, лишь бы не промокнуть. Зайдя за угол, Пеплогривка увидела парочку спешащих одноклассников на той стороне дороги, но впрочем, не бросилась к ним навстречу, как это сделал бы любой другой, а попыталась всеми силами остаться незамеченной. К счастью, ей это удалось, и вскоре девушка уже подходила к зданию школы. - Вовремя, - пробормотала она, глядя на часы в старом телефоне-коммуникаторе. Трехэтажная школа, построенная из красного кирпича, с металлическими решетками на оконных рамах и с железной дверью, выглядела зловеще, но у строителей, кажется, был слоган - всё только для вашего комфорта, написанный с явным сарказмом, конечно. Хотя, Пеплогривка и без того не чувствовала себя комфортно среди людей, которые откровенно её недолюбливали. С тех пор, как уехали сёстры, девушка почти ни с кем не общалась и даже успела нажить себе врагов. Например, Светлоспинку. Эта девушка и её лучшие подружки – Верескоглазка и Крапозубка буквально выводили её из себя своими постоянными придирками и подставами, которые разводили на пустом месте, из чистой неприязни. Ко всему прочему, они были теми ещё драчуньями, кстати, весьма неплохими - Пеплогривка сама шесть лет проходила на боевые искусства, но справиться с ними троими не смогла ни разу, поэтому часто возвращалась домой с синяками и ссадинами, как с поля боя. Позорные отметины она, обычно, скрывала, а если не могла, то находила отговорки, потому что рассказать обо всем учителям или родителям - это всё равно, что добровольно ущемить свою гордость и, кроме того, дать задирам ещё больший повод для ненависти. - Смотри, куда прёшь, - ну вот, вспомнишь… кхм… вот и Светлоспинка, короче. - Не будь здесь Кисточки, я бы тебе как следует врезала. Ну да, Пеплогривка, пожалуй, увлеклась собственными мыслями и натолкнулась на эту наглую девушку, когда зашла в класс. А Кисточкой звали их учительницу химии. Про себя поблагодарив женщину, которую в других условиях точно бы прокляла за постоянные наставления и крайнюю ворчливость, Пеплогривка прошла на свое место и принялась раскладывать учебники. Наконец, прозвенел звонок, гласящий о начале урока. Кисточка, нацепив на нос очки и сделав важное лицо, со скрипящим звуком провела мелом по доске, призывая учеников к спокойствию. - Итак, класс, - да уж, типичное обращение тётки с характером. - Сегодня мне бы хотелось представить вам новую ученицу. Её зовут Остролистая Сеттер, и она приехала к нам издалека, - Кисточка чувствовала, что надо сказать ещё что-то, но не смогла ничего придумать и просто добавила: - Надеюсь, вы поладите. Тогда-то Пеплогривка и заметила незнакомую девушку, стоящую около доски. Новенькая точно была спортсменкой, поскольку широкие плечи, мускулистые руки и высокий рост вряд ли говорили о её любви к рисованию или музыке. Черные волосы, закреплённые cзади резинкой, спадали ей на плечи, обрамляли бледное лицо с яркими изумрудными глазами. Остролистая не выглядела затравленно или растерянно, как это бывает с многими другими новенькими, она смотрела… С интересом? Впрочем, вскоре это могло измениться, ибо Светлоспинка просто ненавидела всех новых учеников и всячески их унижала. Совсем недавно её компания довела Ивушку – единственную подругу Пеплогривки за весь прошлый год, и та ушла в другую школу. Но что самое ужасное, наказания Светлоспинку никогда не настигали, и она делала то, что хотела, орудуя если не кулаками, то какой-либо компрометирующей информацией, которую выведывала у деда. Угадайте, кто её дед? Звездоцап, как ни прискорбно. - Садись рядом с Крапозубкой, - повелела Кисточка, указывая на последнюю парту, где вальяжно развалилась светловолосая ученица. В тот же самый миг Пеплогривка неожиданно дала себе смелое слово, что обязательно подружится с новенькой и защитит её от гнева Светлоспинки. А почему бы и нет? Конечно, сидя через ряд от неё, да ещё и на второй парте, девушка мало что могла сделать, но... Остролистая словно прочитала её мысли. - Можно мне сесть туда? – поинтересовалась она, указывая на свободное место рядом с Пеплогривкой. - У меня плохое зрение… - Ну раз так, - Кисточка пожала плечами, раскрывая перед собой журнал. - Садись. Остролистая кивнула и, подхватив сумку, на вид достаточно дорогую и солидную, что говорило о немалом достатке её семьи, села на скрипящий деревянный стул. На миг она задержала свой взгляд на Пеплогривке и, проследив взглядом по её руке, неожиданно улыбнулась самыми уголками губ. В этот момент девушке в самом деле показалось, будто новенькая видит её насквозь… - Пеплогривка, верно? – произнесла она, ничуть не смутившись. - Мне какие-то парни во дворе сказали… - Да... - кивнула девушка, поражаясь тому, как быстро могут завязываться знакомства, и даже не задумалась, что это могли быть за парни и откуда они знали её имя. - Ты почему перешла в нашу школу? - Переехала, - коротко бросила Остролистая, раскрывая учебник на нужной странице. - А ты давно здесь учишься? Вот так, слово за слово, вопрос за вопросом, обе имели небольшое представление друг о друге и совершенно забыли про новую тему, которую объясняла Кисточка, распинаясь перед всем классом и что-то прочерчивая на доске. Наконец-таки она заметила, что не все ученики поглощены «увлекательным» рассказом и язвительно проговорила свою любимую фразу: - Я вам не мешаю? – конечно же, Пеплогривке хотелось сказать, что мешает, но она сдержалась. - Харлен, выйди и реши задачу, что я начертила на доске. Так это была задача… У Пеплогривки затряслись колени, и она с трудом поборола желание залезть под парту. Собрав все свои знания в кулак, девушка вышла к доске, но цифры, написанные на ней, казались ей какими-то странными знаками непонятного происхождения. Вдоволь наслушавшись ругани Кисточки, которая какие только слова не завуалировала в своём простом «Такими темпами ты скоро скатишься и вообще перестанешь понимать то, что я объясняю», Пеплогривка стыдливо скосила глаза и вернулась на свое место. - Может, вы? – поинтересовалась Кисточка у Остролистой, с какой-то заметной издёвкой. - Не желаете попробовать? - А почему бы и нет? – хмыкнула девушка, привстав с места. Забрав у Пеплогривки мел, она как бы играючи решила задачу, словно ничуть не напрягаясь при этом, и, с упоением в душе наблюдая за выражением лица Кисточки, выдала правильный ответ. Женщина только что-то пробурчала себе под нос и продолжила вести урок. - Так она ещё и зазнайка, - Пеплогривка вздрогнула, расслышав голос Верескоглазки и последовавший за ним смешок Светлоспинки. Нет, ей всё-таки стоило предупредить Остролистую, чтобы… А потом прозвенел звонок, и ученики толпой посыпали в коридор. Девушка искала глазами свою новую подругу, но та вскоре сама её нашла. - Прости, - пробормотала она с ощутимым стыдом. - Ты ведь не смогла решить задачу… А я выставила тебя дурой. - Да нормально всё! – заверила её Пеплогривка, все ещё думая о предостережении. - Ты это… Поосторожнее со Светлоспинкой. - Я слышала, что она обсуждала со своими подружками, и мне абсолютно фиолетово, так что не забивай голову, - пожала плечами черноволосая девушка. Затем, она какое-то время молчала, словно собираясь с мыслями, и, наконец, выдохнула: - Знаешь, здесь у меня нет друзей… Так что, может, сходим вместе в кино завтра? - Давай! – Пеплогривка спокойно кивнула, но в душе была готова запрыгать от счастья. Её пригласила в кино подруга! Это же уму непостижимо! Проводив Остролистую взглядом, Пеплогривка зашагала на следующий урок. Как же всё прекрасно складывалось! И Остролистая, кстати, была точно такого же мнения…