(Начало Флешбека)
- Сконцентрируйся, - сквозь сознание знакомый голос звучал приглушенно. – И ни о чем не думай. Орешница выдохнула. Все телесные ощущения для неё просто растворились, перестали существовать, а душа, легкая и бескрайняя, по-прежнему была здесь и одновременно нигде – она блуждала сквозь кольца времени и пространства, в прошлом и будущем, в каждой точке земного шара, вне времени и понятий. Голос извне больше не тревожил, и девушка расслабилась, отдавшись пленяющему чувству наслаждения – она не хотела ничего, и ничто её не тревожило. Для девушки в тот момент существовала лишь холодная и безмолвная вечность. Чья-то холодная рука ухватила её и вытащила наружу. Тело вновь стало осязаемым, а границы мира – явными. Орешница сделала глоток холодного воздуха – легкие свело, как будто она только что вынырнула из воды – на неё накатила просто бешеная усталость, и девочка ослабла, растянувшись на земле. Она приоткрыла слипшиеся глаза и сморщилось – полуденное солнце ярко сияло на вершине небосвода. Орешница лежала на сочной, зеленой траве, раскинув руки и тоги. Рядом серебрилась река, а прямо над головой, на ветке раскидистого дерева, причудливо пела маленькая сизая пташка. - На сегодня хватит, - бабушка сидела рядом, задумчиво глядя куда-то вверх. – Ты еще не готова. - Я готова, - Орешница попробовала вскочить, но ноги её онемели, и девочка лишь неуклюже завалилась на бок. – Просто дай мне больше времени. - Если задержишься там надолго, можешь больше не вернуться, - та покачала головой и обернулась на Орешницу. – Мне потребовалось двадцать лет, чтобы научиться без риска пересекать Границу. - Ты же сама говорила, что у меня талант, - Орешница подтянула колени к груди и принялась чертить разные закорючки на речном песке. - Талант необходимо реализовать, - важно заметила бабушка. - А для этого требуется недюжинное упорство! «Упорство!» - передразнила её Орешница. – «Чего уж, а упорства мне не занимать. А если на то пошло…» - Мама! – её мысли прервал грозный голос Ромашки, подошедшей к ним со стороны противоположного берега. – Сколько раз я тебе говорила не учить Орешницу этим твоим… - Не мешай нам, - резко отозвалась та. – У девочки талант! - Ты в могилу её сведешь! – Ромашка с ненавистью взглянула на дочь. – Орешница, марш домой! - Ну мам… - та собиралась возразить, но сразу же почувствовала легкое прикосновение руки. - Иди, - сказала бабушка и улыбнулась. – Не стоит её расстраивать. Орешница кивнула и поспешила в дом – на Ромашку она даже не взглянула. Девочке не нравилось то, как мама распоряжалась её жизнью – после того, как её отец, Дымок, ушел от них к Флосси, лучшей подруге Ромашки, женщина взяла привычку контролировать своих детей во всем. Мышеуса и Ягодника все вполне устраивало – они занимались любимым делом, а именно, охотой и рыбалкой, по нескольку дней пропадали в лесу, разбивая палаточные лагеря. Орешнице претила такая жизнь – её тянуло к бабушке, возможно, единственной обладательнице этого смелого дара – таинственной силы, способной открыть ответ на любой вопрос. Бабушка всегда говорила, что мир есть не что иное, как энергетические волны, переплетающиеся между собой, она учила Орешницу проникать в суть этих волн, управлять как собственным, так и чужим сознанием и, что самое главное, пересекать Границу на пути из материального мира в духовный. Ромашка считала это глупым – а возможно, попросту боялась. Как бы там ни было, в пределах родной деревни Орешнице ни за что не найти достойное применение своему дару – она знала это, поэтому понимала, что однажды выйдет из-под материнского крыла и отправится блуждать в лабиринте жизни, как делала это за Границей. Это поражало и пугало её одновременно – девочка страшилась неизвестности. Орешнице было только тринадцать, но совсем скоро ей предстояло стать взрослой и самой решать, как жить дальше – и ни Ромашка, ни бабушка не станут ей в этом помогать. - Эй, Орешница! – бодро поздоровался Ягодник. – Неужели ты снова… - Не твое дело, - отозвалась та, заваривая чай. - Ну и ладно, - пожал плечами Мышеус. - Лучше смотри, какую рыбину мы сегодня поймали! Мальчик с гордостью указал на разделочный стол, где сверкала чешуей зубастая щука. А может, и не щука… Орешница плохо разбиралась в рыбе. Она кивнула и ободряюще похлопала Мышеуса по плечу – тот прямо засветился от гордости. Ягодник нахмурился и влепил брату затрещину – все-таки он тоже принимал участие в рыбалке и заслуживал похвалы не меньше Мышеуса. Орешница засмеялась – она хорошо ладила с братьями и любила проводить с ними время. И все же, они были слишком далеки от её мира – близкие, но одновременно далекие ей люди, обремененные собственными заботами.***
Ночь выдалась темная, клочья тумана скрывали луну, а резкие порывы ветра со свистом ударяли в окно. Грохотал гром, а следом ослепительные зигзаги молний прорезали ночное небо. Орешница лежала, свернувшись под одеялом, и никак не могла уснуть. Что-то мешало ей, не давало сомкнуть глаз – нехорошее предчувствие тревожило её изнутри. В какой-то момент девушка не выдержала и выглянула на улицу – она заметила чей-то силуэт, продирающийся сквозь кустарник в сторону реки. «Бабушка?» - пронеслось у неё в голове. Девочка спрыгнула на пол и нахмурилась – для чего это ей уходить из дома в грозу? Должно быть, бабушка знает, что делает. Откуда тогда взялся этот страх? Ведь это он заставлял сознание мутнеть, подчиняясь инстинктам, это он лишал людей права делать выбор. Но страх мог стать спасением – он не раз спасал саму Орешницу на пути к пересечению Границы. И на этот раз девочка решила довериться своим предчувствиям. Она распахнула платяной шкаф и достала оттуда помятый дождевик. Затем вышла из комнаты, тихо спустилась по ступеням в коридор и натянула на ноги старые резиновые сапоги. Стараясь не шуметь, она прошла мимо комнаты братьев и вышла через задний двор, направляясь прямиком к реке. Молнии вспыхивали каждые десять секунд – то тут, то там – и Орешнице казалось, что рано или поздно одна из них ударит в какое-нибудь дерево. Она понимала, что гулять в грозу опасно, поэтому старалась держаться открытой местности. Она не знала, куда именно пошла бабушка, но внутренние предчувствия вели её прямиком к песчаной насыпи по ту сторону лесной опушки. Орешница сама не знала, дрожала ли она от страха или от холода, одно было известно точно – что-то действительно случилось. Когда она достигла опушки, стало только страшнее – во тьме почти невозможно было хоть что-то разглядеть. Практически на ощупь девочка пошла вперед, пока не уткнулась на толстый ствол раскидистого дуба – самого старого дерева в округе. Страх усилился. - Орешница… - донесся хриплый голос из темноты. Очередная молния вспыхнула совсем рядом, осветив небольшое пространство впереди. Орешница вскрикнула. То, что девочка увидела в следующую секунду, шокировало её, оставив в памяти яркий, отчетливый след. Бабушка лежала на земле, в неестественном положении, у неё были сломаны обе руки и, возможно, поврежден позвоночник. Но самым жутким было не это - страшные ожоги неровными пятнами чернели на коже, на руках и ногах тут же вскакивали огромные волдыри. Лицо женщины было измучено, а во взгляде читался… Нет, не страх – настоящее, поглощающее с головой, отчаяние. Орешницу затрясло. Она чувствовала, как на бледнеющей коже выступает пот, как дрожат руки, а губы все не могут вымолвить одно–единственное слово… - Почему? – прошептала она, наконец, и, не выдержав, упала на колени. - Она пришла, - вновь забормотала женщина. – Пришла... пришла… пришла… - Держись! – Орешница рванулась вперед, а затем резко отпрянула – она не могла смотреть на жуткие раны, оставленные молнией, поэтому беспомощно упала на землю и часто-часто задышала. - Орешница! – вновь позвала бабушка. Почерневшие пальцы сомкнулись у девочки на запястье. – Обещай, что используешь свои способности на благо людям! - Как же так… - Орешница! - Этого не может быть… - Женщина с серым лицом… - на секунду голос женщины потерял нотки безумия и сделался спокойным, почти что ровным. – Не дай ей победить себя. Молния вспыхнула во второй раз. Женщина вздохнула. Обгоревшие пальцы ослабли и разомкнулись. Орешница закричала. Мягкий свет лег на землю рядом с девочкой. Фонарик. Топот ног. Еще один крик. Дождь кончился. Занималась заря.***
- Что ты сказала?! – ошарашенный Ягодник отпрянул к стене, но Орешница даже не взглянула в его сторону. - Я уезжаю жить в Столицу, - девочка невозмутимо размешивала чай в железной кружке. - Ты в своем уме? Сколько времени прошло? Неделя? А тянулись она, как вечность – гораздо дольше, чем всегда. После смерти бабушки и её похорон жизнь здесь стала бессмысленна, не было ни желания, ни стремлений – реальность превратилась в череду серых, ничем не примечательных дней. Три дня Орешница не могла встать с кровати – её колотил озноб. А затем наступила какая-то апатия – пропало всякое стремление к жизни. Все, что прежде приносило удовольствие, показалось ей безумно обыденным и скучным. Мать и братья, пытавшиеся вернуть ей тягу к жизни, безумно раздражали. Даже лес, когда-то бывший таким родным и знакомым, больше не казался Орешнице безопасным. - Я уже собрала вещи, - твердо сказала девочка. – Сегодня вечером на станцию придет поезд. - Думаешь, мама тебя отпустит? – возник подоспевший Мышеус. - Думаешь, я стану у неё спрашивать? - передразнила его Орешница. – Ромашка ни о чем не узнает. - А если мы ей скажем? – Ягодник склонил голову набок и нахмурился. – Что ты тогда будешь делать? - А если скажете, сами потом пострадаете, - буркнула Орешница, уходя прочь из кухни. – Здесь мне нет места. Я буду повторять это, пока не уеду. - А как же мы? – Мышеус поймал её за руку. – Бросишь нас? - Вам же… Нравится здесь жить, - Орешница улыбнулась. – Идите по своему пути, а я не буду вам мешать. Не обращая внимания ни на какие возражения, Орешница поднялась в свою комнату. Ромашка вернется с работы в семь, а поезд – в семь пятнадцать. Успеет ли она? Или мать сумеет затащить её обратно? Нет, не сумеет. Сил не хватит. Без пяти семь Орешница проскользнула мимо братьев и побежала к станции. Ожидание сковывало её. Гудение поездов и стук колес по рельсам не давал ей собраться с мыслями. Она сидела, глядя то на рельсы, то на дорогу, и чувство неопределенности терзало её изнутри. В конце концов, ровно в семь тринадцать к станции подъехала машина, из которой выскочила всполошенная Ромашка. «Не успела» - с раздражением подумала Орешница. А заметив рядом Ромашкой Мышеуса и Ягодника, поняла, что они все же сдали её. К счастью, вдалеке загрохотал поспешивший поезд. Ромашку задержали на входе, и Орешница, осознав свою удачу, бросилась к лестнице. Она в последний раз оглянулась, встретившись с матерью взглядом. В её глазах она прочитала печаль. Зазвонил телефон. - Ты звонила? – послышался хриплый голос Белохвоста. - У меня есть одна просьба… - Орешница сглотнула. – Помните, как вы предлагали нам перебраться в город? На другом конце трубки повисло молчание. - Я согласна.(Конец Флешбека)
- Что это… Было? – Пеплогривка так и замерла в полнейшей растерянности. – О чем она? Ромашка закусила губу, а затем встретилась взглядом с мужем. В её поникшем взгляде девушка прочитала огорчение, сменившее чувство потрясения, охватившее женщину. Харли приобнял её за плечи, но, похоже, он сделал это чисто машинально – взгляд мужчины по-прежнему был направлен в ту сторону, где исчезла Орешница. - Неужели никто не станет её догонять? – Пеплогривка тоже мало что понимала. – Если она ваша дочь, то… Пеплогривка вздрогнула. Правильно. Орешница никогда не рассказывала о своей семье. Она никогда не видела Харли в лицо и очень удивилась, узнав, что его жена - Ромашка. Значит, они давно не общались. Значит… Что-то произошло между ними в прошлом. - Вот уж не знаю, в чем дело, - сказала она гораздо громче. – Но лучше будет её найти. Им ни в коем случае не стоило разделяться. Поддавшись эмоциям, Орешница подвергала их опасности – неужели она не понимала этого? В какой-то момент Пеплогривка даже разозлилась на подругу. Она надеялась, что Ромашка и Харли пойдут следом, но они так и остались стоять на месте. «Что ж, значит, будет так», - подумала Пеплогривка, продираясь через колючие ветви. К счастью, далеко идти ей не пришлось. Орешница была слишком опустошена, чтобы бежать – она упала на колени рядом с рекой и дрожащими руками пыталась умыть покрасневшее от слез лицо. Услышав шаги Пеплогривки, она обернулась – во взгляде подруги девушка прочитала злость. - Я ни за что… - начала она, но прервалась – слезы душили, сковывая горло. - Что случилось? – голос Пеплогривки прозвучал грозно. – Расскажи мне. И она рассказала. В порыве ярости и отчаяния, неожиданно для самой себя, выложила историю, на протяжении четырех лет заставлявшую её просыпаться и плакать по ночам. За раз выложила все свои эмоции – вину, терзавшую её все это время. На самом деле Орешница не хотела уходить. Просто… Судьба распорядилась иначе.