Печать Бастет: Осколки душ

- Копуша Гиас, тридцать семь лет, не женат, детей не имеет. На данный момент работает на должности преподавателя в частной школе, - отчеканил Ягодник, вглядываясь в тусклый дисплей. - Копуша… - задумчиво протянула Остролистая. – Что-то знакомое… Это имя я, кажется, где-то слышала. - Да ну? – лениво отозвалась Орешница. – Не знаю, как ты, но я в совпадения больше не верю. И у неё имелись вполне веские основания для подобных заявлений. Пеплогривка хорошо помнила обо всем, что произошло с ней за последний месяц, поэтому с уверенностью могла сказать – если и втянуты во всю эту странную историю они оказались случайно, то все дальнейшие события очень трудно объяснить банальной «удачей». Больше, чем половина их расследования, оказалась подстроена Рябинкой и, возможно, призраками. Кто может дать гарантию, что информация о Копуше не была ложной? - Как называется эта школа? – поинтересовалась Остролистая. - «Новая высота». Пеплогривка удивленно захлопала глазами. На этот раз все произошло чересчур странно – память редко подводила её, и девушка была более чем уверена, что это именно та школа, в которой учились её сестры. Закрытый интернат где-то на западе страны, среди диких полей и озер. Пеплогривке такое местоположение всегда казалось странным – неужели так трудно построить школу в оживленном городе? Маковка и Медобока учились там десять месяцев в году – они приезжали на зимние каникулы и собирались вернуться в Столицу в июле и августе. Судя по их словам, преподавательский состав в школе был серьезным – значило ли это, что Копуша, если он, конечно, существует на самом деле, имел немалые заслуги в области науки? - Я позвоню им вечером, – сказала Пеплогривка уже вслух. Остальные покосились на неё с непониманием. – Маковка и Медобока учатся в «Новой высоте» и, вероятно, знают Копушу. - Чудно! – взмахнула руками Остролистая. Её ликование прервал бодрый звонок телефона. Девушка взглянула на дисплей и вернула на лицо серьезное выражение. Скорее всего, это была Сумеречница – Остролистая вежливо поздоровалась и еще раз подтвердила все то, что написала в отчете. Только о Белоглазке она умолчала – ложный осколок, якобы, был найден ими случайно, в одном из домов, а спаслись девушки исключительно благодаря собственной изобретательности. Это было необходимо – Белоглазка не собиралась выходить из тени, и после всего произошедшего её можно было понять. Потом Остролистая долго молчала, а её лицо медленно вытягивалось, образуя крайне удивленную, даже слегка ошарашенную, гримасу. Это не могло не интриговать – Орешница попыталась подслушать разговор, но Сеттэр бесцеремонно оттолкнула её в сторону – девушка перелетела через подлокотник дивана и растянулась на полу. - Да… Я все поняла, - выдавила Остролистая, наконец. – До связи. Она сбросила вызов и подняла глаза на подруг. В её взгляде не было грусти – только очень странное и совсем не свойственное ей смятение. Белоглазка нахмурилась. Орешница заинтересованно приподнялась на локтях. - Плохие новости? – первой нарушила тишину Пеплогривка. - Скорее, хорошие, – пробормотала девушка, тем самым окончательно ставя остальных в тупик. – Считайте, нам только что дали отпуск. - Шутишь, да? - переполошилась Орешница. А вот это было неожиданно. После всех потрясений, ужасов и тайн… Ну да, им все же не помешал отдых. Но ждать подобного от Сумеречницы – «железной леди» с каменным сердцем? Если это повод окончательно залечь на дно, здесь нечего удивляться. Но правильно ли отходить от дел сейчас, когда находишься в самой гуще событий? Единственное разумное объяснение подобного решения – желание убедить Рябинку в том, что девушки действительно мертвы, и её план удался. - Разве что, она попросила нас держаться вместе, – добавила Остролистая, присаживаясь на место Орешницы, растянувшейся на полу. – И данное нам время провести, желательно, вне дома. - Да без проблем, - по привычке отмахнулась Велингтон. А затем, опомнившись, вздрогнула. – Вообще-то, я имею в виду… Ещё раз подвергать опасности свою семью я не намерена. Ромашка взглянула на дочь с подозрением, но вслух ничего не сказала. - Я тоже могу не возвращаться домой, - кивнула Пеплогривка. – Родители в командировке на шесть недель – гуляй, не хочу. Правда, с вещами проблема – у меня только один комплект сменной одежды остался… - Тогда у меня идея, - Остролистая окинула взглядом присутствующих. – Знаете, я давно хотела повидать своих братьев – они живут в маленьком городке на юге. Можем поехать туда все вместе… Если хотите, конечно. И с одеждой проблем никаких – там у меня целый шкаф ненужных вещей. Орешница и Пеплогривка переглянулись. Ромашка озабоченно взглянула на дочь и горько вздохнула. Харли глядел на неё с большим пониманием, но на лице у него читалась не меньшая скорбь. - Когда мы снова увидимся? – женщина придвинулась к дочери и приобняла её за плечи. – Неужели нам уже не зажить, как прежде – одной семьей… - Однажды так и будет, - пообещала Орешница. – А пока… Пока мы не остановим Рябинку и её безумные опыты, уже нечто не будет, как прежде. - Я понимаю, - кивнула Ромашка и отошла. Пеплогривка поднялась с дивана, разминая затекшие ноги. - Значит, решили, - провозгласила она. – Едем к Остролистой. - Постойте, - остановила её Белоглазка. – Юг – опасное место, кишмя кишащее Ловцами. Будьте осторожны, если не хотите, чтобы ваш отпуск превратился в самое опасное задание. - Это мой первый отпуск за все время работы в Бастет! – всплеснула руками Орешница. – И никакая тварь не посмеет его испортить! - Кстати, как освободитесь, я приглашаю вас на обещанный чай, - улыбнулся Харли. - Но ваш дом же… - выдавила Пеплогривка, непонимающе глядя на мужчину. - Сумеречница сказала, что оформит им квартиру в Столице, - девушка позволила себе улыбнуться. – Бастет никогда не скупилась на расходы, связанные с заботой о пострадавших. - Нам, наверное, надо на поезд… - пробормотала Ромашка. – Но сначала нужно еще раз вернуться на пепелище… Хотя там вряд ли что-то осталось – придется заново делать все документы, наживать потраченное состояние… Ромашка схватилась за голову, с трудом ища решения для такого большого количество задач. Пеплогривка посмотрела на неё с заметным сожалением. - Главное, что все целы, - улыбнулась Белоглазка. - Позвольте, я вас провожу… Только возьму кое-что. Пеплогривка кивнула и заторопилась к выходу. Семья Велингтон собралась на веранде, предвещая скорое расставание. Им не терпелось насладиться обществом друг друга, и девушка не собиралась мешать воцарившемуся счастью. Она взглянула на ярко-голубое небо и зажмурилась, размышляя о том, что все в её жизни складывается не так уж и плохо – по крайней мере, лучше, чем могло показаться в начале. Белоглазка задержала Остролистую на выходе. Вздрогнув от неожиданности, она наткнулась на обеспокоенный взгляд женщины и инстинктивно отстранилась. Белоглазка наклонилась к самому её уху, придержав за подбородок. - Запомни… - прошептала она едва слышно. – Самая страшная тайна. Женщина натянуто улыбнулась и исчезла в дверном проеме. Остролистая изумленно проводила её взглядом. Она, конечно, догадывалась, насколько важно для Белоглазки сохранение её страшного секрета, но для того, чтобы настолько беспокоиться об этом, нужно иметь веские основания. В любом случае, Остролистая могла обещать, что ни за что не сдаст её ни Бастет, ни кому бы то ни было другому.

***

Из города они выехали поздней ночью. Орешница сидела в конце вагона, держа на коленях сделанную на вокзале фотографию, где перед уличным фотографом, обнявшись, стояла вся семья Велингтон. Остролистую не покидали навязчивые мысли о Белоглазке и её последних словах. Пеплогривка держала в руке кулон с осколком. «Что-то блокирует его сигнал» - говорила Белоглазка. Что же это могло быть? Стоит заметить, что на поезд они сели без всяких происшествий. Звездоцап уже снял невыездной режим, и девушкам больше не требовалось скрываться. Путь им предстоял неблизкий – целые сутки должны были они трястись в душном, сыром вагоне. Единственной возможностью отвлечься стали глубокие размышления. И хотя в вагоне кроме них было еще несколько человек, в воздухе царило зловещее молчание, нарушаемое лишь монотонным стуком колес по рельсам. За окном проносились бесчисленные пейзажи, леса сменялись полями, а небо медленно светлело, окрашиваясь розово-фиолетовыми оттенками рассвета. В какой-то момент Пеплогривка, предавшаяся раздумьям, сама не заметила, как заснула, подложив под голову ладони. Во сне она видела Пепелицу. Именно во сне – бывало, Охотница приходила к ней в сознание, но на этот раз всё происходящее было ни чем иным, как игрой разума – на самом деле ничего этого не происходило, просто мозг создавал спонтанные картинки, формируя из них один большой, несуществующий образ. Пеплогривка видела женщину посреди пестреющего поля маков, на ней была широкополая соломенная шляпа и ярко-синее платье в цветочек. Охотница выглядела умиротворенно – она сидела, подложив под себя ноги, и что-то читала. Книга была одета в ярко-красный переплёт с витиеватыми золотыми узорами, страницы выглядели старыми, пожелтевшими... Сам текст был написан на каком-то странном языке – Пеплогривка не смогла разобрать ни слова. Подлетев ближе, девушка почувствовала как склоняется над самым плечом Пепелицы и слышит, как та что-то тихо шепчет себе под нос. - Не могу… Вспомнить… - слышит она и вздрагивает, отстраняясь назад. Маки превращаются в кровь. Пеплогривка резко распахнула глаза и подпрыгнула, едва не налетев на Остролистую, сидящую напротив. Сэттер, еще не сбросившая с себя остатки сна, изумленно захлопала глазами и вжалась в спинку кресла. Поезд тряхнуло, и Пеплогривка по инерции отлетела назад. В голове у неё мало что укладывалось – девушка поняла только, что поезд остановился. Она взглянула в запотевшее окно и, убедившись, что это вовсе не их остановка, облегченно вздохнула. - Что с тобой? – Остролистая пощелкала пальцами, стараясь привлечь внимание девушки. - Сон плохой приснился… - прошептала та чуть слышно. – А впрочем, не такой уж и плохой, просто… Какой-то неожиданный. - Неожиданный? – не совсем поняла Остролистая. Она поднялась с места и села рядом с Пеплогривкой. Та без всяких сомнений взялась, да и пересказала ей весь свой сон. Детально описала лежащую на коленях у Пепелицы книгу, огромное поле маков, за секунду превратившихся в кровавые пятна и странные слова Охотницы, донесшиеся до неё через тихий шепот. Остролистая выслушала её внимательно, хмуря взгляд – похоже, сон она воспринимала всерьез. - Если сотрудник Бастет видит своего Охотника, нет никакой гарантии, что это никак не связано с Пропастью, - пояснила она. – А вообще, я без понятия, что это может значить. - Увидеть маки – ко лжи, - прозвучало над самым ухом Пеплогривки. Девушка обернулась и увидела, что позади неё, внимательно слушая каждое слово, стоит Орешница. На её лицо вернулось привычное беззаботное выражение, и девушка больше не выглядела озабоченной происходящим. Заметив Велингтон, Остролистая покачала головой, но промолчала, о чём-то напряженно задумавшись. - Ты это о чем? – поинтересовалась Пеплогривка у Орешницы, оставив Остролистую наедине с её тяжелыми раздумьями. - Это по соннику, - пояснила та. – А книги – это вроде как почет и уважение… - Не стоит мыслить так узко, - снова подала голос Остролистая. – Может, это какая-то определенная книга? - А может, это просто глупый сон, который не стоит принимать всерьез? – Пеплогривка решительно отодвинулась к окну. – Столько непонятного вокруг – а вам бы стоило научиться воспринимать вещи проще. С этим выводом девушки если не согласились, то решили не подавать виду. Вагон снова погрузился в молчание. Только сейчас Пеплогривка заметила, что кроме них в нём никого уже не было – все вышли станцией раньше. В этом не было ничего особо удивительного – Остролистая упоминала, что городок пограничный, малонаселенный, буквально затерянный в глуши. Вряд ли кто-то так уж часто его посещает. Ехать им оставалось часа два, пейзаж за окном сменился в сторону цивилизации – там и тут пристроились кособокие деревянный домики и фермы, расцветали яблочные и грушевые сады. Солнце вновь катилось к закату. Когда поезд прибыл на станцию, над вокзалом сгустились сумерки. Девушки подхватили свой багаж и вышли на перрон, оглядываясь в поисках выхода. Остролистая подошла к киоску с едой и купила на всех каких-то сладких булочек, которые, несмотря на терпкий вкус, испарились почти мгновенно. За целые сутки, проведенные в поезде, девушки съели лишь по паре купленных в Стилл-финте лепешек, яблоко и шоколадку. Они с предвкушением ждали того момента, когда, наконец, окажутся в гостеприимном доме и смогут по хорошему утолить свой голод. - Ты им звонила? – поинтересовалась Пеплогривка. - Не-а, – хмыкнула Остролистая. – Хочу сделать сюрприз. Из рассказов девушки Пеплогривка уже знала, что братьев Сэттер зовут Львиносвет и Воробей. Первый работает кем-то вроде стажера в здешней полиции – хотя, она исполняла скорее роль пограничного пункта, поскольку преступления в маленьком городке случались нечасто. Второй её брат был слепым на оба глаза, причем с рождения, он, вроде как, прослыл здешним вундеркиндом и писал какие-то исследовательские книги по психологии. Жили они почти на окраине города, совсем рядом с катакомбами, в двухэтажном доме, не бедно и не богато – обычный средний класс. Жили вдвоём, без всяких опекунов – с тех самых пор, когда Белка и Ежевика уехали в Столицу. С сестрой виделись редко и, вроде как, должны были обрадоваться такому неожиданному визиту. У Пеплогривки, впрочем, все равно было какое-то странное чувство в связи с тем, что они без всякого предупреждения врываются в их беззаботную жизнь. Ей было как-то неловко навязываться к незнакомым людям, но Остролистая быстро уверила её, что в этом нет ничего страшного. Едва они вышли с вокзала, в глаза сразу же бросилось полное отсутствие людей на улицах – дороги опустели, а в мутных окнах стоящих рядами домишек горел тусклый свет. Темнота надежно скрывала всю здешнюю грязь, но запах стоял такой, что тут же хотелось зажать рукой нос. - Воспоминания… - протянула Остролистая, устремляясь вперед по главной улице. – Только странно – отчего здесь так мало народу? - Может у них это… Комендантский час? – предположила Орешница, опасливо глядя на окна, в которых вдруг начали задергиваться шторы. - Сколько себя помню, жизнь здесь кипела до самой полуночи, - хмыкнула Остролистая. – Странно все это, вот что я скажу. Пеплогривка сразу же вспомнила предостережение Белоглазки. Надо всегда быть настороже, иначе не знаешь, во что вляпаешься. Она шла, опасливо поглядывая по сторонам, но все улицы были абсолютно пустыми – в воздухе звенела тишина, а над головой сияли звезды. Красота, да благодать – только не знаешь, что на самом деле скрыто за этой вуалью спокойствия. Они шли мимо булочных, сувенирных лавок, каких-то мастерских – на часах было девять, а общественные заведения уже не работали. Это было действительно странно, если учесть то, что в пограничный город иностранцы могли приезжать круглосуточно – на находящейся в несколько километрах отсюда заставе в поте лица трудились военные. Так что же все-таки произошло? Пройдя по множеству троп и закоулков, девушки все же дошли до нужного им дома. Он был построен из кирпича, имел плоскую черепичную крышу и небольшой дворик, засаженный кустарником. Участок огораживал невысокий деревянный забор с железными воротами, почему-то закрытыми на засов снаружи. - Может, их нет дома? – нахмурилась Орешница, отодвигая в сторону защелку. - Свет-то горит, - Пеплогривка указала на светящиеся окна. – Может, у них есть какой-то чёрный ход, а этим они не пользуются? - Сколько себя помню, не было здесь никакого чёрного хода, - вздохнула Остролистая, ступая на гладкую поверхность отполированного камня, из которого была выложена узенькая тропинка. От мыслей о воротах их отвлек какой-то шорох. Пеплогривка, идущая последней, остановилась и нервно огляделась. Царившая вокруг атмосфера не давала ей покоя. Не прошло и секунды спокойствия, как впереди вскрикнула Остролистая. Раз – и она буквально исчезла с глаз, растворившись в темноте. Сзади к Пеплогривке почти неслышно прошмыгнула какая-то тень – что-то тяжелое обрушилось ей на голову, и девушка упала на землю, чувствуя, как темнеет в глазах. - Поймала! – разнесся по округе пронзительный крик. Да что за чертовищина творится в этом городе?