Печать Бастет: Осколки душ

Голова раскалывалась. Перед глазами всё еще висела мутная пелена, а в ушах свистело – зато Пеплогривка вполне ясно осознавала, что лежит на земле, подвернув под себя левую руку. Позади неё от счастья прыгала нападавшая – у неё был хриплый женский голос и измазанные землей чёрные туфли. Поднять голову выше Пеплогривке никак не удавалось, поэтому она устало перевернулась набок и постаралась размять шею. Орешница стояла перед ней с вытянувшимся от удивления лицом - нападать в ответ она явно не собиралась. Остролистой по-прежнему нигде не было. Впереди скрипнула дверь. Пеплогривка кое-как поднялась на локтях и в свете уличного фонаря разглядела фигуру светловолосого юноши. Это, похоже, и был Львиносвет – в жизни он точно такой, каким его описывала Остролистая – высокий, мускулистый, но, увы, слишком тормознутый для того, чтобы справиться с удивлением и начать действовать. Судя по тому, как он изменился в лице, и по величине охватившего двор молчания, Пеплогривка поняла, насколько нелепо выглядела представшая перед ним картина. - Сюрприз, - развела руками Орешница. Её радостный настрой, вероятно, был обоснован тем, что ей одной никоим образом не досталось. - Похороните меня за плинтусом, - донеслось откуда-то из под земли. Пеплогривка недоверчиво сощурилась. Потом медленно поднялась на колени и заглянула вперед – прямо посреди дороги зияла глубокая – метра два – яма, в которую и попалась неосмотрительная Сэттер. Оглянувшись назад, девушка увидела, расплывшуюся в улыбке бабушку лет шестидесяти, держащую в руках тяжелую железную лопату. Ей не оставалось ничего иного, кроме как нервно рассмеяться.

***

- В следующий раз лучше предупреждай, когда решишь заехать, - устало пробурчал Львиносвет. - Обязательно, - кивнула Остролистая, на ходу раскрывая холодильник. Рот Пеплогривки непроизвольно наполнился слюной. Прежние потрясения отошли на второй план, да и голова уже не так болела – а странная старушка исчезла в кустах, как только Львиносвет убедил её в том, что это всего лишь его сестра с подругами приехали погостить. Вопрос «что это было?» девушки решили оставить на потом. Вдоволь наобнимавшись с Львиносветом, Остролистая побежала штурмовать холодильник, а контуженная Пеплогривка нехотя поплелась за ней. В небольшой, уютной кухоньке с лимонными обоями и деревянной мебелью, девушки почувствовали заметное облегчение, а Львиносвет, еще не отошедший от потрясения, меланхолично помахивал перед лицом какой-то газетой. Из всех парней, с которыми была знакомка Пеплогривка, он особо выделялся прямыми чертами лица, светлой кожей и медовыми глазами - короткая стрижка добавляла его образу определенного южного шарма. Раньше девушка назвала бы его «красавчиком», но теперь, посчитав подобное определение слишком «девчачьим», она ограничилась словом «симпатичный». Львиносвет выглядел спокойным и, даже после всего, что произошло на улице, он старался сохранять невозмутимый вид. Отчего-то именно этим он напомнил Пеплогривке Остролистую. - А где Воробей? – тут же выдала Сэттер с набитым колбасой ртом. - Я здесь, - дверь приоткрылась, и в кухню вошел приятного вида парень в голубой пижаме, отчего-то измазанной в грязи. – Это ты, Остролистая? - О, Воробей, ты не представляешь, как я скучала! – девушка побежала обниматься со вторым своим братом, и Пеплогривка с удивлением отметила, что в кругу семьи Сэттер ведет себя не так, как обычно – более открыто, что ли… - Что с тобой? – нахмурился Львиносвет, оглядывая брата с головы до ног. - Я испугался, когда услышал крики снаружи, - пояснил он. – И по пути сюда наткнулся на цветочный горшок. «Точно!» - Пеплогривка похолодела. – «Он же совсем слепой!» А впрочем, как она тут же заметила, слепота не доставляла Воробью серьезных неудобств. Померив глубину чашки указательным пальцем, он без труда налил себе воды из чайника, в один глоток осушил целую кружку, а затем, объяснив, что сейчас вернется, ушел в другую комнату. Да и глаза у него были самые обычные – только блестели они как-то странно. Пеплогривка отметила, что по сравнению с Львиносветом Воробей выглядел худым, у него были чуть более длинные пепельно-русые волосы, бледная кожа и угловатые черты лица. Несмотря на историю с горшком, парень не выглядел испуганным – и его спокойствие, в отличие от напускных эмоций Львиносвета, было подлинным. Тем временем Остролистая, не теряя хозяйского настроя, подлетела к хлебнице и во мгновение ока сделала девушкам по бутерброду с колбасой. Пеплогривка с сомнением взглянула в сторону Львиносвета, а Орешница, не моргнув и глазом, в два счёта расправилась с угощением. Остролистая принялась разливать по стаканам чай. - А это вообще вежливо? - как бы мельком заметила Пеплогривка, всё же откусывая кусок от бутерброда. - Пока хозяин в ступоре, можно делать всё, что хочешь, - с видом мудреца заметила радостная Орешница. - А вообще это называется наглость, - поддакнула Остролистая с другого конца комнаты. - Остролистая… - начал было Львиносвет, но девушка тут же его прервала. - Дождемся Воробья, - пояснила она, усаживаясь на ближайший стул. Воробей не заставил себя долго ждать. На это раз он был в чистой домашней одежде и тапочках. На лице парня застыло недоумение, едва граничащее с видимым раздражением. Нащупав рядом с собой стул, он облокотился на его спинку и напряженно выдохнул. - Объясните мне, сколько человек в комнате, - процедил он, сверля Пеплогривку своим невидящим взглядом. - Пять, - выдавила она из себя. - Ну, раз уж все собирались, - отодвинув Львиносвета в сторону, Остролистая оказалась в центре кухни. – Спешу сообщить вам, братья мои, что мне в кой-то веки дали отпуск. А моим любимые подругам, с которыми я, собственно, работаю, негде его провести. - Мы вообще-то, не навязывались, - вставила своё слово Пеплогривка. - Нам запретили разлучаться, - следом пояснила Орешница. Львиносвет покосился в сторону Воробья. Воробей продолжал молчать. Остролистая, параллельно с декларированием речи, умудрялась разогревать на плите макароны. Пеплогривка чувствовала себя в крайней степени неловко – пускай братья открыто не возражали против их компании, девушка никак не могла отделаться от ощущения навязчивости. Тем более, что ни Орешницу, ни Остролистую это ни в коей мере не заботило – гостеприимство Львиносвета и Воробья они приняли как должное. - Девушку в углу, окруженную аурой стыда, зовут Пеплогривка, - услышав оригинальное представление Остролистой, Харлен еще больше затушевалась, - А ту, что избежала нападения в саду – Орешница. - Очень приятно, - Велингтон протянула руку Львиносвету, а затем – Воробью. Тот поджал губы и собрался было что-то сказать, но в итоге сдался и всё-таки ответил на рукопожатие. - Мы ни в коем случае не навязываемся, - Остролистая выразительно взглянула на Пеплогривку. – Скажите, и Орешница уйдет жить в гостиницу. - А почему только я? – вскипела Велингтон. Львиносвет серьезно покачал головой. Он убрал с плиты макароны и пересыпал их в тарелку. Девушки замолчали, проследив за его взглядом, и сразу же догадались – что-то здесь нечисто. Светловолосый парень явно был чем-то озабочен. Тем более что снаружи действительно творилось нечто странное. Воробей выглядел спокойным, но от Пеплогривки всё же не укрылось, с каким напряжением он то и дело поглядывал в открытое окно. - Оставайтесь сколько хотите, - добродушно предложил Львиносвет, - Только вот у нас тут небольшие проблемы… - Проблемы? – нахмурилась Остролистая. – Это как то связано с тем, что произошло во дворе? А с тем, что на улицах так мало народу? - И с тем и с другим, - ответил за брата Воробей. – Как бы так сказать… - У нас в городе орудует какой-то маньяк-убийца, - ответил за него Львиносвет. Остролистая судорожно выдохнула. Пеплогривка удивленно покосилась на нож, который светловолосый парень сжал в побелевших пальцах. Воробей повернул голову к окну и медленно моргнул – как будто действительно пытался рассмотреть, что там происходит. - То есть как это? – нахмурилась Орешница. - Он объявился пару недель назад, и с тех пор убил уже четверых человек, – обессилено выдохнув, Львиносвет положил нож на стол. – Но нам нечего бояться – убийца действует только ночью. Местное отделение полиции ведет дело, но безуспешно – нам не удалось рассмотреть ни лица, ни орудия преступления – только тёмный силуэт на размытой фотографии. Был один человек, вроде как видевший что-то ещё, но его уже нет в живых – убийца устранил его прежде, чем тот успел раскрыть рот. - Жуть какая, - прошептала Орешница. - Чудное мы выбрали время для отпуска, - пробурчала Остролистая, в миг вернувшая себе прежнее бесстрастие. – Только здесь нам трупов не хватало. - А та старушка… - Пеплогривка приложила палец к подбородку. – Она что, убийцу поймать пыталась? В ответ на это Львиносвет лишь махнул рукой. - Это Горностайка, - Воробей сохранял совершенно непроницаемый вид. – На прошлой неделе её единственного сына нашли мёртвым – с тех пор она будто обезумела. - И никто не может помочь бедной бабушке? – сощурилась Пеплогривка. - И без этого дел по горло, - отмахнулся Львиносвет. – Она уже не первую ночь по городу бегает – и ничего вроде, жива. - Да не в этом дело! – замахала руками Остролистая. – Тоже мне, защитники прав человечества. - Здесь тебе не Столица, знаешь ли, - Львиносвет выглядел оскорбленным. – Откуда у нас здесь психологи? А она ненормальная, вообще-то – никого не слушает, ничего вокруг себя не замечает. Сама бы попробовала сладить с этой психованной – или забыла, как ты из-за неё в яму угодила? Пеплогривка слушала в пол-уха. Её, конечно, заботило халатное отношение здешних управляющих к своим гражданам, но в мыслях девушки царил полнейший бардак – новый приступ головной боли заставил Пеплогривку побледнеть и зажать рот руками. Никто не замечал её состояния – всё были заняты горячей дискуссией. Остролистая твёрдо стояла на том, что несчастную старушку надо найти, а Львиносвет активно доказывал, что сделать это невозможно – люди просто не захотят подвергать себя опасности ради неведомо кого. Воробей воздержался от собственного мнения. Орешница колебалась. «Остролистая готова на всё ради защиты мирных граждан», - вдруг задумалось Пеплогривка. – «Если вспомнить тот инцидент в Кито…» Ей было трудно даже дышать – чего уж говорить о том, чтобы двигаться. Но мысли наоборот прояснились – Пеплогривка как будто смотрела на себя со стороны. Что-то звало её, тянуло в глубины разума, неумолимо заставляя перешагнуть через границу собственного сознания. Вряд ли дело в черепно-мозговой травме. От такого, обычно, другие симптомы – вроде тошноты и потери сознания. Во всяком случае, выключать разум Пеплогривка явно не собиралась. Почувствовав едва заметное облегчение, она всё-таки поддалась. Холодный поток подхватил её разум и понес прочь – к внутренней Границе. Там девушка будто бы натолкнулась на невидимую преграду – стекло, не дающее протиснуться вперед. Затем медленно моргнула, и в сознании возник отчетливый образ Пепелицы – женщина говорила что-то, но слова её таяли в воздухе прежде, чем девушка успевала их расслышать. «…побеждает!» - наконец, донеслось до её ушей. – «Сторонись его!» «Чего?» - она протянула руку, но Пепелица уже исчезла. Девушку накрыла непривычная пустота. Она оглянулась назад, на распахнутое окно. Там, в мрачном свете луны, посреди сада, красными буквами были выведены слова: «Не переходи!» Девушка моргнула глазами, и надпись тут же исчезла. Не ведая себя, она подскочила с места и кинулась к двери. - Пеплогривка? – Остролистая ошарашено от неё отстранилась. Холодные пальцы Воробья сомкнулись у девушки на запястье. Внутри у неё буквально похолодело – и Пеплогривка сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она размахнулась рукой и с огромной силой ударила того по руке. Ничего. Крови не было. Оторопело выдохнув, она вскочила в коридор, а затем – во двор. Лунный свет освещал каменную дорожку перед крыльцом. В стороне от неё, раскинув руки в стороны, кто-то лежал. И он не шевелился. Пеплогривка сорвалась с места и оказалась совсем рядом – ей в глаза бросились окропившие траву алые капли крови. В грудь неизвестного был воткнут толстый деревянный кол – рана была свежей и до сих пор кровоточила. Пеплогривка шумно сглотнула и опустилась на колени рядом с жертвой. Позади неё оказался Львиносвет с фонариком. Луч света упал на тело, и Пеплогривка смогла разглядеть лицо убитого – его морщинистую кожу и пустые синие глаза. В стороне лежали грязные чёрные туфли. Это была Горностайка. - Какой ужас… - во второй раз выдавила из себя Орешница. - Вот о чём я тебе говорила, - голос на удивление холодный – почти что бездушный. - Как же… - в голосе Львиносвета действительно чувствовалась вина. Пеплогривка была шокирована. Не только из-за увиденного – гораздо больший страх вселяло то, что происходило внутри. Как будто холодные, когтистые пальцы высасывали из неё душу, расцарапывая её изнутри. Тело слушалось плохо, но на этот раз девушка хотя бы ощущала его – могла пошевелить руками или моргнуть. Она плотно зажмурила глаза, но ничего не изменилось. Всё та же холодная, бесконечная пустота заполняла её изнутри, заглушая разум непривычной тишиной. - Знаешь, что ещё случилось? – мёртвым голосом спросила она у подоспевшей Остролистой. - А? – она удивленно моргнула. - У меня способности пропали.