Печать Бастет: Осколки душ

— Совсем-совсем пропали? — Остролистая вот уже третью минуту без перерыва мерила шагами спальную комнату. — И никакого отголоска? — Абсолютная пустота, — вяло кивнула Пеплогривка. — Ни малейшего контакта с Пепелицей. Всё равно, что до знакомства с Пропастью, только ещё хуже — мне как будто кусок души выцарапали, оставив рваную, кровавую рану на месте соприкосновения с Границей. — Ты только не отчаивайся, — заметив подавленное состояние подруги, Орешница попробовала разрядить обстановку. — Иногда Охотники могут разъединять контакт со своими контракторами, чтобы восстановить силы или настроить баланс. В этом нет ничего страшного. — Она сказала «Сторонись его», — упавшим голосом пробормотала девушка. — Пепелица сражалась с кем-то. Не на жизнь, а на смерть. И, похоже, она проиграла. Повисла гнетущая тишина. За окном кричали люди — едва труп Горностайки был обнаружен, Львиносвет доложил об этом в местную военную часть, и на заднем дворе около их дома собралась большая толпа. Братья остались для дачи показаний, а девушкам и вовсе не было до этого дела — у них возникли проблемы более важные, чем разбирательства, которые, вероятно, в любом случае окажутся бесполезными. Если предыдущие четыре убийства раскрыть не удалось, значит, и на пятое надеяться не стоит — либо преступник настолько умён, что не оставляет следов, либо военные здесь к своим обязанностям относятся ещё халатнее, чем в Столице. Пеплогривке, разумеется, было жаль Горностайку, и при любых других обстоятельствах она бы сделала всё, чтобы наказать убийцу, но сейчас девушка была настолько сбита с толку, что с трудом могла нормально соображать. — Я прошу вас, — прошептала она, положив голову на матрас, — ни в коем случае не говорите об этом никому, будь то Сумеречница, Листвичка или даже Лепестянка. Пока мы здесь, никто не должен узнать о моей проблеме. — Но… Почему? — Орешница выглядела удивленной. — Сейчас я — хранительница одного из Осколков, — Пеплогривке с трудом давались эти слова. — Сумеречница возложила на меня подобную ответственность исключительно из-за моих способностей. Мы втроем знаем больше, чем любой другой член Бастет, а за информацию приходится платить собственной безопасностью. Если Сумеречница узнает, что я теперь бесполезна… Не только тайны Ловцов, но и секреты организации могут попасть не в те руки. — Проще говоря, — Остролистая грузно вздохнула, — в таком состоянии ты ей не нужна. Чем подвергать риску весь Бастет, она решит пожертвовать только одним человеком. — Вы хотите сказать, что лучшим решением для Сумеречницы будет избавиться от Пеплогривки? — Орешница приложила ладони ко рту. — Вероятно, да, — согласилась Остролистая. — Поэтому для нас сейчас важно во что бы то ни стало вернуть потерянные способности Пеплогривки до того, как закончится наш отпуск. Пеплогривка поймала ошарашенный взгляд Орешницы и с трудом удержалась от того, чтобы не заплакать — она безумно устала от проблем, а больше всего — от того, что приходится доставлять их подругам. Она натянула на себя одеяло и прижала колени к груди, чтобы хоть как-то заглушить бушующую внутри боль. Хотелось исчезнуть — так же, как Пепелица, в абсолютной пустоте, чтобы уже прекратить, наконец, эти жуткие мучения. Если ей суждено провалиться — какое имеет право чертовка-судьба швырять её из стороны в сторону, выпивая последние капли надежды? Для чего всё эта боль, эти бессмысленные страдания, если в итоге всё, что ей предстоит — недолгое, но мучительное существование в забытом городе, где каждую ночь неведомый убийца лишает жизни одного невинного человека? Самое страшное — бездействие. Сейчас, с этой дырой в груди, она ничего не может. Только безвольно смотреть на то, как другие решают проблемы за неё. — Оставьте меня, — Пеплогривка даже не взглянула на рассеянных подруг. — Хотя бы сейчас. Без лишних слов Остролистая выключила настольную лампу и побрела прочь. Орешница так и замерла около кровати, но резко опомнилась — и выскочила за дверь, утирая рукой горькие слёзы отчаяния. Пеплогривка осталась совсем одна.

***

Утро началось вовсе не так ужасно, как могло бы — Пеплогривка проснулась с первыми лучами солнца и нехотя разлепила глаза. Первое что она поняла, сбросив себя остатки сна — так это то, что боли больше нет. Подскочив от возбуждения, она сконцентрировалась на своих ощущениях, но с горечью поняла, что в груди у неё по-прежнему царит пустота. Разница только в том, что сейчас эта пустота уже не доставляла таких огромных неудобств и, несмотря на общее подавленное состояние, Пеплогривка нашла в себе силы улыбнуться. Вчерашняя хандра показалась ей глупостью — тем более, всё было не так уж плохо. Даже несмотря на то, что где-то по городу ходил неизвестный убийца, а Пепелица, её подруга (Пеплогривка даже вздрогнула, когда, наконец, смогла это осознать) без вести попала, сама она по-прежнему жива и здорова. — Какая же я всё-таки бесхарактерная, — девушка опустилась на кровать и смахнула со лба пот. — Чуть что, сразу предаюсь панике. Она кое-как разгладила одежду, которую не снимала уже пару дней, собрала в хвост растрепанные волосы и взглянула в запотевшее зеркало. Оттуда на неё смотрело нечто — с бледной кожей, темными кругами под глазами и совершенно разбитым, опечаленным взглядом. Пеплогривка снова улыбнулась, но вышло ещё хуже — в таком виде она походила на сумасшедшую злодейку из кино. — Похоже, я ошиблась — всё по-прежнему плохо, — отчего-то эти слова, наполненные самоиронией, сумели приподнять её понурое настроение. Пеплогривка вышла из комнаты и поплелась в ванную, где вчера вечером подруги пытались привести её в чувство. После того, как Пеплогривка осознала, что лишилась способностей, она впала в такой глубокий шок, что Остролистая едва не бросилась вызывать скорую помощь. Сейчас это казалось Пеплогривке безумно глупым – и, тем не менее, она понимала, с чем это связано. В конце концов, человек, если очень сильно привыкает к чему-то, уже не может так просто от этого отказаться. А если его лишают привычки насильно, то он с трудом переживает этот переломный момент. Пеплогривка сравнила бы это с зависимостью — например, от наркотиков или алкоголя. Так же, как зависимые от этого люди испытывают полную эйфорию, делая глоток из кружки или держа в руке шприц, Пеплогривка знала, что владение способностями делало её самоуверенной и всесильной — лишившись этого, она вмиг почувствовала себя никчемной и беспомощной. Дело было вовсе не в Пепелице — Пеплогривка поняла это и ужаснулась. Она слишком зависела от своих способностей и в итоге поплатилась за это. «Но, в конце концов», — думала она, шагая по пустому коридору, — «раньше я вполне обходилась и без них». Пеплогривка пыталась успокоить себя подобными мыслями, но тщетно – дни, когда она была обычной девушкой, остались в прошлом и являлись лишь отголоском яркой жизни, начавшейся после прихода в её школу Остролистой. Она не знала, радоваться ей или плакать, поэтому продолжила путь по коридору с каменным лицом, не забывая противно шаркать ногами по полу. Она надеялась, что кто-нибудь проснется и выйдет к ней, чтобы пожалеть — сама девушка не собиралась навязываться на чужое сочувствие. Но одиночество изматывало её так, что хотелось встретиться и поговорить хоть с кем-нибудь. Когда Пеплогривка открыла дверь в ванную, она увидела Воробья. Он стоял в дальнем углу, прислонившись к раковине, и чистил зубы. На нем по-прежнему была всё та же голубая пижама и тапочки, парень выглядел подавленным и сонным. Услышав скрип двери, он вздрогнул и выронил щетку из рук. — А, это ты… — голос Воробья был не менее усталым, чем его вид. — Откуда ты узнал? — нахмурилась девушка. Если бы Воробей мог видеть, то, вероятно, удивился бы тому, что на лице Пеплогривки одновременно могут присутствовать такие эмоции, как удивление и печаль. — Догадался, — буркнул он, с трудом наклоняясь. — А вообще, я же не сказал, кто именно — «ты». Это могла бы быть и не ты вовсе — откуда тебе знать, что я не ошибся? «Он и правда немного странный», — подумала Пеплогривка, наблюдая за тем, как парень шарит рукой под ванной. — Может, ты мне поможешь? — раздраженно пробурчал он. Спохватившись, девушка тоже наклонилась, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Будь у неё сейчас кошачье зрение… — Вот, — она нашла щетку у самого плинтуса и, промыв её под струей воды, вернула Воробью. — Прости, что сразу не помогла — обычно я так себя не веду… — Да ничего, — небрежно отмахнулся тот. — Плохо себя чувствуешь? — С чего ты взял? — в голосе девушки чувствовалось раздражение. — Если обычно ты ведешь себя иначе, значит сегодня — не обычно, — заметил парень, убирая ванные принадлежности в шкафчик. — К тому же, вчера сестра весь вечер о тебе беспокоилась. Значит, вот оно как… Пеплогривка вздохнула. Даже не смотря на то, что Сэттер пыталась показать свое спокойствие и смирение, истинные её чувства в корне отличались от того, что девушка демонстрировала перед подругой. Если даже она поддалась отчаянию, страшно представить, что сейчас творится с Орешницей. Будучи достаточно ранимой, Велингтон могла впасть в уныние, а допускать этого ни в коем случае не стоило — иначе долгожданный отпуск мог превратиться в испытание. Если у Пеплогривки проблемы, это еще не значит, что и остальные должны терять бдительность. В конце концов, посягательства Ловцов никто не отменял, да и Рябинка могла объявиться в любой момент. Если девушки сейчас расклеятся, всё может закончиться достаточно плачевно. — Значит, у тебя пропали способности? — Пеплогривка успела забыть о существовании Воробья, поэтому даже отшатнулась, когда он подал голос. — Откуда ты знаешь? — она присела на край ванны, чтобы успокоить сердцебиение. — Остролистая говорила — Да нет, я не об этом, — девушка махнула рукой. — Откуда ты знаешь о способностях? — Вся эта история и нас с братом не обошла стороной, — на лице Воробья отразилась горечь. «Должно быть, он о том, что случилось с Остролистой», — пронеслось в голове у Пеплогривки. Она хотела уточнить, но парень уже вышел за дверь, оставив её одну. Харлен покачала головой, поражаясь его бестактности, а затем включила умывальник. И, пускай её не удалось смыть с лица усталость, выглядеть девушка стала гораздо лучше — исчезли тёмные пятна, краснота глаз, да и цвет кожи стал не таким бледным. Она вытерлась первым попавшимся полотенцем и покинула ванную, направившись прямиком на кухню, где, вероятно, должны были собраться остальные обитатели дома. И она не ошиблась — Остролистая вяло жарила яичницу, Орешница сидела на стуле, уткнувшись в газету, а Львиносвет монотонно нарезал овощи для салата. Едва Пеплогривка появилась в дверном проеме, все трое тут же на неё уставились, а девушка, даже не удостоив их своим вниманием, молча проследовала к противоположному концу кухни. Оказавшись у холодильника, она достала пакет молока и сделала несколько жадных глотков. — Прямо царство уныния какое-то, — пробормотала она, вытирая с губ холодные капли. — Пеплогривка… — начала было Орешница, но Харлен остановила её взмахом руки. — Ещё слово, и я в тебя молоком плесну, — Велингтон удивленно отстранилась, и девушка продолжила. — Это я здесь плакать должна, а не вы. Сострадание в данном случае — не самая лучшая черта. — А что нам делать? — неожиданно вспылила Орешница. Она подскочила с места, ударив кулаками по столу. — Вести себя так, будто ничего не произошло? Где-то в глубине души Пеплогривки зародилась злость. В два прыжка она оказалась возле Орешницы и, схватив её за руку, заглянула прямо в глаза. Велингтон попробовала отстраниться, но Харлен держала крепко — ей хотелось высказать всё, что накопилось на душе, но она понимала, что это только усугубит ситуацию. — Что с тобой? — Остролистая тоже подскочила с места, но вмешиваться не спешила. — Просто меня это бесит! — Пеплогривка с силой оттолкнула от себя Орешницу, и та отлетела к стенке. — Это ведь я должна обижаться! Должна плакать! Почему я сама ничего не чувствую? Пытаюсь найти в вас хоть какой-то отклик, а вижу лишь тонны печали — даже не сочувствия — какого-то странного отчаяния, пожирающего ваши души. В момент, когда все мы должны быть предельно собраны и сконцентрированы, вы вдруг расклеиваетесь и теряете всякую волю к жизни, а вчера, между прочим, человека убили у вас под носом. Что-то мне подсказывает, что вас это совсем не колышет! Особенно ты, Львиносвет — тебе-то какое до меня дело? Ты будущий военный, чёрт возьми — так иди же делать свою работу! Или в этом дурацком городе надежды не осталось вообще? Воцарилась напряженная тишина. Пеплогривка убрала остатки молока обратно в холодильник и прислонилась к подоконнику, выжидающе глядя на результат своей бурной речи. Орешница так и осталась сидеть у стены, Остролистая замерла со сковородкой в руке, а Львиносвет от неожиданности ударил себя ножом по пальцу — из раны брызнула кровь. — То есть, я хочу сказать… — Харлен облегченно выдохнула. — Чем так печься обо мне, подумайте лучше о людях в этом городе. Они не смогут защитить себя, а я… В состоянии позаботиться о себе сама. «Что я, чёрт возьми, несу?» — Пеплогривка чувствовала, что не хочет этого. Ей требовалось чужое сострадание, хоть какое-нибудь сочувствие, а она намеренно отталкивала от себя чужую заботу. Что это было? Гордость? Или попытка огородить подруг от напрасных ошибок? Как бы то ни было, ей следовало поменять хоть что-то в своей жизни. А начать можно с малого — для начала, перестать взваливать свои проблемы на других. Будет гораздо лучше, если в этот раз Пеплогривка справится со всем сама — иначе она может войти во вкус и окончательно перестать полагаться на собственные силы. — Ты права, — неожиданно кивнула Остролистая. — Слезами горю не поможешь. — У тебя яичница горит. — А? — она с ужасом взглянула на горелые пятна, образовавшиеся по краям сковородки. — Вот чёрт! — Снова ты отвлеклась, — Пеплогривка вздохнула, выключая плиту. — Так же и в жизни — чем морали читать, лучше сразу переходить к действию. Львиносвет достал из шкафчика бинты и принялся забинтовывать порезанный палец. — Вот только, бесполезно это все, — тихо пробормотал он. — Убийцу нам не найти. — А ну брось! — неожиданно с места подскочила Орешница. — Между прочим, рядом с тобой — солдаты Столицы, специального отделения Бастет! Для таких, как мы, нет ничего невозможного! Тем более, если со всем этим как-то связаны Ловцы… — Пеплогривка уловила в её взгляде ненависть. — Я лично с ними разберусь. — А вот это правильный настой! — поддержала её Остролистая. — И ты, между прочим, права — не стоит исключать причастности к этому делу созданий из Пропасти. Львиносвету оставалось только обреченно вздохнуть. Пеплогривка повернула голову к окну и ещё раз взглянула на двор, где видела сияющую в лунном свете надпись «Не переходи». Сейчас там остались только пятна крови, следы ботинок и выроненный кем-то в суматохе мобильный телефон. Разумеется, участие Ловцов в преступлениях многое объясняет — уж они-то способны действовать аккуратно, не вызывая подозрений. Но если дело было вовсе не в этом — как будто среди обычных людей не может найтись такой, которому будет по плечу обвести вокруг пальца военных? Честно говоря, Пеплогривке просто не хотелось всё усложнять — авантюры с Пропастью ей надоели. — В таком случае, нам следует внимательно осмотреть место преступления, — выдвинула свое предложение Остролистая. — Помимо этого, мне бы хотелось просмотреть записи о предыдущих убийствах, доступные фотографии и, возможно, личные дела каждого жителя города, подходящего под параметры, которые нам придется выяснить. «Как она быстро всё распланировала», — на лице Пеплогривки проскользнула улыбка. — «Несомненно, Остролистая — прирожденный лидер». — Я попробую уговорить своего начальника… — пробормотал Львиносвет, удивленный воодушевленным настроем девушек. — Да о чём ты говоришь! — махнула рукой Орешница. — У нас четвертый уровень доступа! Он просто обязан нам всё показать. — Но в военный штаб пойду только я, — покачала головой Остролистая. – Ты, Орешница, попробуй походить по городу и расспросить народ — может, кто что видел или знает на этот счёт. Поговорить с местными было хорошей идеей. Орешница, как никто другой, располагала к доверию и могла разузнать даже то, что люди побоялись рассказать из-за страха быть наказанными. Львиносвет упоминал о том, что единственный свидетель был устранен прежде, чем успел открыть рот – это, должно быть, наделало много шума и заставило людей скрывать от военных некоторые детали. В конце концов, не может быть, чтобы в городе, где почти все друг друга знают, появился человек, вообще ни с кем и никак не связанный. — И… Пеплогривка, — девушка взглянула на неё с сочувствием. — Пока такое происходит… Тебе лучше оставаться здесь. Харлен понадобилось ровно десять секунд, чтобы осознать сказанное. Злость вновь вскипела в её душе, заставив яростно стиснуть зубы. Вот значит как. — Вы не можете так со мной поступить! — Пеплогривка сама не ожидала от себя такого громкого крика, поэтому испуганно отшатнулась к окну. — Это ради твоей же безопасности, — отрезала Остролистая. — Если за этим действительно стоят Ловцы, в таком состоянии ты не сможешь им противостоять. — Проще говоря, я теперь бесполезна, — выровнять голос стоило Пеплогривке огромных усилий, но сохранить спокойную интонацию она так и не смогла. — Да вы сейчас не лучше Сумеречницы! Решили меня изолировать! — Пеплогривка, успокойся, — Орешница шагнула в её сторону. — Я же вижу, в каком ты состоянии. Сама посмотри — раньше ты никогда себя так не вела! — Просто раньше на меня разом не наваливалось столько всяких проблем! — девушка не спешила отступать. — Или вы думали, что я не умею злиться? Только ныть и плакать, да? — Да причем здесь это? — похоже, ей удалось довести и Орешницу. — Речь о том, что ты ещё до сих пор от вчерашнего не отошла! — Мне кажется, они правы, — вставил свое слово Львиносвет. — Как говорил мне Уголек, «Отсутствие хладнокровия может привести к беде». Успокойся и приди в себя — после этого ты и сама поймешь, что Остролистая говорит правду. Взвесь все за и против — сейчас для тебя лучшим решением будет не вмешиваться. Дело в том, что мы беспокоимся за тебя… — Нет, — прервала его Пеплогривка. — Дело в том, что вы совсем меня не знаете. Во второй раз за это неспокойное утро девушка решительно пересекла кухню и вышла за дверь. Сначала она почувствовала укол вины: а что, если перестаралась? Но почти сразу же заверила себя в том, что Остролистая с Орешницей сами во всем виноваты. Оказавшись на втором этаже, она ещё раз взвесила все обстоятельства и пришла к окончательному выводу — даже если подруги действительно хотели её защитить, мыслили они слишком узко — ведь, по их мнению, без способностей Пеплогривка ни на что не способна. И в этом, как ни противно признавать, все же присутствовала некая доля правды — именно это девушка надеялась в себе исправить. Она понимала, что, будь на её месте Орешница, с ней Остролистая поступила бы так же, но Харлен, в отличие от Велингтон, не могла так просто с этим мириться. «Я не собираюсь сидеть здесь, пока такое происходит», — подумала она. — «Но и помочь вряд ли смогу… Остается только одно — найти такое дело, где пригодились бы мои собственные, а не подаренные Пропастью способности». Пеплогривка заперлась в своей спальне и какое-то время сидела, уткнувшись носом в колени. Нужно было хорошенько всё обдумать. Для начала, ей во что бы то не стало нужно было сбежать из дома. По большей части, назло. Но главное в её плане не это, а то, что она будет делать потом. Было бы неплохо обзавестись оружием и начать собственное расследование, но какой от этого прок, если Остролистая с Орешницей всё равно справятся быстрее? Какое-то время она напряженно мерила шагами комнату и, не придя ни к какому разумному решению, решила, что просто осмотрит город. Если ей не попадется на глаза что-нибудь, чем бы можно было себя занять (не важно, что именно — хоть мешки с песком разгружать), она вернется домой и попробует начать с самообучения. Это был неплохой план, если считать, что Пеплогривка всего лишь хотела ощутить себя полезной, но она по-прежнему не знала, как выскользнуть из дома незамеченной. Девушка подошла к окну и выглянула во двор. Внизу уже стояли Остролистая и Львиносвет. Сэттер задумчиво осматривала место преступления и что-то диктовала брату, который записывал её слова в блокнот. Из дома выскочила Орешница с каким-то пакетом в руках. Обменявшись несколькими словами с Остролистой, она выскочила на дорогу и скрылась за поворотом. Конечно, скоро и брат с сестрой покинут этот дом, но они, вероятно, запрут ворота на ключ, и всякая надежда на побег испарится. Ей нужно было сделать хоть что-то! Решение пришло неожиданно. Настолько неожиданно, что Пеплогривка не сразу поняла, что покидает комнату и идет в дальний конец коридора, где на фоне ярко-жёлтых стен выделялась блёкло-серая, ничем не примечательная деревянная дверь. О том, кому она принадлежит, девушка узнала ещё вчера, когда проходила здесь по пути из ванной. Замерев в нерешительности, она всё же постучала и замерла, ожидая, пока по другую сторону не щёлкнет замок. — Снова ты? — буркнул рассерженный Воробей. Сейчас он выглядел ещё более рассеяно, чем утром. — Я, я, — горячо закивала девушка, уже не акцентируя свое внимание на догадливости парня. — Слушай, я могу тебе доверять? Воробей замер. Разумеется, её вопрос прозвучал странно, но всё же не настолько, чтобы так сильно удивляться. — Мы с тобой только один день знакомы, — наконец, пробурчал он. — А вообще, мне твои проблемы по боку. — Это же прекрасно! — Пеплогривка улыбнулась, наблюдая за тем, как вытянулось лицо Воробья. — Пусти меня, будь добр, помоги советом и забудь, как о страшном сне. Воробей нахмурился и покачал головой, но дверь всё-таки открыл. Пеплогривка переступила через порог и огляделась: что-то подобное она себе и представляла. Белые стены, синий ковёр, не заправленная односпальная кровать в углу и пыльный письменный стол — вот и все предметы интерьера. Из общей обстановки уныния выделялся только компьютер, за которым Воробей, похоже, и проводил свой досуг. Это, конечно, очень удивило Пеплогривку — не только из-за того, что из-за своей слепоты парень, вроде как, не мог им пользоваться, так ещё и потому, что в домах компьютеры встречались крайне редко. Они существовали исключительно для работы и не представляли, ровным счётом, никакого развлекательного интереса кроме выхода в сеть. — Включить режим сна, — скомандовал Воробей, и машина его послушалась — экран потемнел, и громкое гудение сменилось тихим гулом. — А это… Откуда? — любопытство Пеплогривки всё-таки пересилило. — Ежевика принес, — пояснил Воробей. — Чудная штуковина… Но ты же не за этим сюда пришла? — Да… то есть нет, — девушка не могла придумать, как его попросить. — Слушай, Воробей… А в вашем доме действительно нет чёрного хода? — А зачем тебе? — поинтересовался он с едва заметной усмешкой. — Неужели твои подруги тебя заперли? — Ну, можно и так сказать, — девушка резко опомнилась. — Но они, вообще-то, всего лишь пытаются меня защитить. — И зачем тебе тогда убегать? — Ничего ты не понимаешь! — взмахнула руками Пеплогривка. — Я не хочу сидеть на месте, когда вокруг такое происходит! Думаю, что смогу хоть чем-нибудь помочь. Воробей молча подошел к столу и открыл выдвижной ящик. На пол упал мобильный телефон, и парень не без злости на лице принялся «вправлять» выпавший экран. Закончив, он положил его рядом со своим. — А зачем тебе два? — снова не удержалась от вопроса Харлен. — Этот сломался… Но выбрасывать его мне жалко, — он запустил руку в глубину стола и вытащил оттуда что-то. — Послушай, чёрного выхода у дома действительно нет. Но в другом конце коридора есть большое окно. Если ты откроешь его, то увидишь, что рядом растет высокое дерево, по которому можно спуститься вниз. — По дереву? — девушка удивленно на него посмотрела. — А это не опасно? — Всё зависит от твоей гибкости, — Воробей усмехнулся, протягивая Пеплогривке ключик. — Можешь даже попробовать встать на дальнюю ветку и перемахнуть через забор. — Ну… Спасибо. Это была не самая лучшая идея. Но другой у неё всё равно не было, поэтому выбора не оставалось — тут либо пан, либо пропал. К тому же, таким образом решалась проблема с незаметным проникновением через ворота. Главное только не переломать себе все кости, спускаясь вниз. Пеплогривка было собиралась уходить, но Воробей снова её остановил. — Я бы посоветовал тебе запомнить этот адресок, — он протянул ей какую-то визитку. — Скажешь, что пришла от меня. — Кондитерская «Сласть»? — девушка удивленно разглядывала клочок бумаги. — А это мне зачем? — Тебе нужна не сама кондитерская, а люди, которые там работают, — пояснил парень. — А теперь уходи — у меня дел по горло. Пеплогривка немного постояла в нерешительности, но затем всё же покинула негостеприимную комнату Воробья. Решив оставить решение вопроса с визиткой на потом, она убрала её в карман и подошла к окну. Замок на раме поддался легко, и через минуту девушка уже стояла на подоконнике, с сомнением глядя на раскинувшиеся впереди ветви. Раньше подобная задача была для неё всё равно что раз плюнуть — с кошачьей ловкостью прыгать по деревьям достаточно просто. Сейчас она колебалась, причём не только в физическом, но и в психологическом плане — а стоило ли? Она прислушалась к голосам во дворе и окончательно убедилась в том, что пропускает что-то интересное. Это заставило её оттолкнуться от подоконника, приземлившись на первую ветку. Дерево опасно качнулось, но Пеплогривка смогла удержаться — девушка понимала, что выйдет очень глупо, если она сейчас упадет. Несмотря на непривычную неповоротливость, Пеплогривка по-прежнему помнила, как двигалась раньше, и старалась максимально точно это повторить. Она балансировала, цепляясь за ствол всеми четырьмя конечностями, и спускалась, шажок за шажком, прямиком к вершине деревянного забора. Стоя на крайней ветке, она снова почувствовала, как трясутся ноги, но собрала всю свою волю в кулак и ступила на площадку, где доски, формирующие забор, соединялись с опорами. Места вполне хватало для того, чтобы девушка смогла встать там двумя ногами, но что делать дальше она не знала. Внизу была мягкая трава, но даже при этом лететь пришлось бы метра три, если не больше. Она огляделась в поисках решения и заприметила неглубокую песчаную яму в пяти метрах от себя. Балансируя на заборе, Пеплогривка добралась до следующей опоры и свесилась вниз, рассматривая возможную точку приземления. Там девушка увидела следы ботинок — похоже, она не первая, кому пришла в голову подобная идея. Пеплогривка глубоко вздохнула и прыгнула. Буквально на секунду она зависла в свободном падении, а затем приземлилась на песок, подняв при этом тучу пыли. Откашлявшись, девушка вылезла на траву, где заметила, что ноги всё-таки немного пострадали. Но помимо этого и килограммов песка в ботинках проблем у неё не было, поэтому воодушевленная девушка помчалась прочь. Сейчас-то она докажет, что отнюдь не бесполезна.