Akanishi Jin - Like you Can't nobody do it like you, like me, like us...
Химчан, наверное, никогда не забудет их первую встречу. Невзрачный переулок спального района и истекающий кровью парень. Признаться, Ким тогда нешуточно пересрался, думая что отловили его диллера, но парень оказался абсолютно незнаком ему. - Хэй, Лисица, дам двадцатку, если отвезешь куда скажу, - глухой бас мягко вторгся в ночной воздух. И Химчан отвез. Наплевав на встречу со своим личным торговцем смертью, на то, что, возможно, влипает в дерьмо более серьезное, нежели то, в котором он уже погряз. Он привез того в спартанского вида холостяцкую квартиру. Пока незнакомый юноша оказывал себе первую помощь, Ким неуверенно мялся возле раненного, не зная: то ли помочь, то ли убраться из этого пугающего места. Однако его нерешительность вновь была прервана: - Я буду безмерно благодарен, если ты приготовишь чего-нибудь. В идеально чистой, будто необжитой кухне, Химчан нашел 5 видов рамена, несколько ящиков пива и сигаретку с влюбленной в Хуана Мари. Последнее не могло не радовать. Зажав косяк зубами, парень принялся за готовку, если это можно так назвать. Хозяин квартиры объявился через несколько минут. Он двигался медленно, прижимая руку к повязке в месте ранения. - Тебе лучше не двигаться в подобном состоянии. - Тебе лучше не курить чужую травку. - Я спас тебе жизнь. - Эта шмаль обошлась мне в пятдесят баксов, так что с тебя тридцатка. - Я приготовил ужин. - Хорошо, двадцать пять. - Я могу отработать это дело. - Ты предлагаешь отсосать мне? Не заинтересован, извини. - Я сейчас на мели, может все-таки … - Ты всегда так расплачиваешься? Воистину, мне не понять заморочки золотой молодежи. - Читает мне морали чувак, которого я подобрал пырнутым на помойке. Серьезно, денег нет, могу только отсосать – не устраивает, что ж, пардоньте. - Ладно, хер с тобой, - вероятно трапеза подействовала на того успокаивающе, - иди отсюда. Но если мы встретимся вновь – я напомню про твой должок.* * *
И они встретились во второй раз. Химчан был в хлам. Героиновые дорожки, фонтаны из виски, цветники шмали – удержаться было невозможно. Да и незачем, если честно. Он только вернулся из реабилитационной клиники, получил прощение отца и его золотую кредитку. - Хэй, Лисица, - мурашки по спине от знакомого голоса, - гони мои тридцать баксов. - Мы сошлись на двадцати пяти, - сознание Химчана было неестественно трезвым, но вот вестибулярный и речевой аппараты работали с серьезными лагами. - Проценты. Ну так, я жду. -А может все-таки минет? – Ким и сам не совсем понимал, почему и сейчас, когда эта сумма была для него просто смешной, он настойчиво хочет отсосать этому парню. - Тебе что, так это нравится? - Я это ненавижу, - прошептал Химчан на ухо собеседнику, - но тебе бы сделал с удовольствием. - Ты что, клеишь меня? - неожиданно рассмеялся парень. - Сначала бы попробовал, а потом смеялся. Серьезно, я мастер в подобного рода вещах, - на последних словах Химчан, схватив собеседника за руку, настойчиво двинулся в сторону вип-комнат. - Парень, я серьезно, ты меня даже возбудить не сможешь, - но Ким, не слушая, втолкал оппонента в комнату. - Меня зовут Ким Химчан, - произнес Лис перед тем, как толкнуть парня на кровать и сесть перед ним на колени, - и ты БУДЕШЬ стонать это имя. - Слушай, Ким Химчан. Я, вроде как, не против педиков вроде тебя, но все, что меня останавливает от того, чтобы не выбить тебе сейчас челюсть – это мои абсолютно пацифистские взгляды на человеческие взаимоотношения. Зачем мне разбивать лицо человека, который уже успел разбить себе жизнь? Что-то вроде кармы, знаешь, - вещали сверху, пока Ким старался справиться с чужой ширинкой, - ты творишь дерьмо – ты получаешь дерьмо. И сейчас с моими штанами возится более чем яркий пример моей теории. - Ясно. А теперь слушай мою теорию. Я живу в удовольствиях – я умираю в удовльствиях, - и, для наглядности, Химчан достает из кармана небольшой пакетик, смазывает десны его содержимым и через пару секунд, падая на пол, бьется в конвульсиях.* * *
Так Химчан переживает свою первую передозировку и узнает имя Бан Енгука. Как ни странно, этот парень первый, и, как позже выяснилось, единственный, кто приходит навестить его. Со временем они сдружаются и, когда приходит время выписываться из больницы, Енгук предлагает пожить у него. Идеальный, спартанский порядок квартиры Бана нарушается с первых секунд пребывания там Химчана, и это странно, ведь кроме себя завозить Киму было нечего. Не смотря на то, что их характеры диаметрально противоположны, а привычки доводят до белого каления, они легко сживаются. На Химчана, как неработающего, ложатся домашние обязанности, и он с особым удовольствием вживается в роль молодой жены, самозабвенно надраивая полы и отыскивая новые рецепты. Енгук начал привыкать к плотному завтраку, хаотичному расположению вещей и мусорному ведру с надписью «выгуляй меня», встречающему его с работы. В один из таких, уже привычных, вечеров, Гук почувствовал, что что-то не так. Он не мог объяснить что, но он точно знал, что все иначе. Ночью Лис позволил себе залезть к нему в кровать, а Енгук позволил тому залезть к себе в штаны. И на несколько дней все стало как раньше. Но ровно через неделю Лис пропал. И пропал не один, а с частью заначки. Енгук находит его в третьем или четвертом притоне и, к удивлению Чана, не кричит, да даже не злится. Просто закидывает на плечо и отвозит его домой. Придя в себя с утра, Химчан испуганно смотрит на парня перед собой, инстинктивно дергаясь, когда тот резко вскидывает руку. Но удара не следует, лишь мягкая ладонь ложиться на его спутанные волосы. «Зачем мне разбивать лицо того, кто разбил себе жизнь» - вспыхивает в его голове и Киму хочется выть. Он не хочет быть жалким, только не перед Баном. Они вновь возвращаются к их имитации семейной жизни, но теперь сожительство стало включать в себя вещи чуть более интимного характера: иногда, когда Химчан чувствует, что готов сорваться, он остервенело целует Бана. Чаще всего это помогает, однако стопроцентного результата не дает. В такие моменты Енгук запирает Кима в квартире, для особо тяжелых случаев у него даже припасены наручники. Каждый из них пытается выбраться из самостоятельно вырытой выгребной ямы. И если Ким борется лишь с собственными демонами, то Гуку приходится бороться также и с внешними факторами. Он не был бандитом или кем-то в этом роде - просто парень с обостренным чувством справедливости, режущим, как бритва, языком, ярчайшим талантом, неприкрытой гордыней и, как следствие, притупленным инстинктом самосохранения. Все эти качества подарили ему немало союзников, но еще больше – врагов. Безликая выскочка, никто, унижал воротил так, что потом неделю сплевывал кровью. Разумеется, просто так его никто не отпустит, поэтому нет ничего удивительного в том, что один из рассветов его еле дышащее тело встречает под капельницей в местной клинике. Незадолго до этого Химчан мирится с родителями и вновь получает свой «золотой билет» в жизнь, полную удовольствий, пусть больше и не связанных с наркотиками, хотя кому он врет. Тело ломит нещадно, голова будто полна раскаленной лавы и Енгук, как назло, задерживается, игнорируя звонки. Ким прикрывает пульсирующие от боли веки. Он знает, что нужно сделать для того, чтобы было хорошо, достаточно лишь впустить это в себя: через нос, через рот, через вены – хоть как-нибудь, пожалуйста. С каждой секундой ему все труднее думать о чем-либо другом. Вжимаясь лбом в холодную стену, жалким островком самосознания он лишь повторяет заветное имя, умоляя его придти и прогнать эти ужасные желания, потому что сам Химчан пока еще не настолько сильный. Но время близится к утру и последний островок сносит цунами из боли и желания. Парень, в чем был, лишь обувшись, стремглав выбегает из дома. Мысли лихорадочно вьются в голове, и он уже видит заветную дверь, как раздается звонок мобильного и Чану хочется плюнуть на все, не отвечать, но что-то внутри слабо шевелится и он принимает вызов. Сначала он ничего не понимает, да и сложно понять, когда в мозгу, перекрывая все, уже несколько часов умирающей птицей бьется только одно: «доза, доза, доза, доза». Лишь чуть погодя, когда он может вернуть себе хоть каплю самообладания, Ким понимает, что сейчас идет решающая битва за его, Хмчана, будущее. Одному Богу известно, сколько усилий парню потребовалось, чтобы развернуться и поймать такси. Врачи списывают его состояние на нервный стресс и, после оформления всех бумаг, Лису вкалывают успокоительное. Наутро он просыпается в относительном порядке. Конечно, голова еще гудела и тошнило неимоверно, но навязчивая мысль скрылась глубоко в его подсознание и уже только от этого хотелось жить. Состояние Енгука было вполне себе стабильным и вообще, при виде золотой карты вся клиника стала просто самым дружелюбным местом на свете. Когда Бан наконец вернулся домой, его встретило родное «выгуляй меня» ведро и от этого сердце его как-то странно сжалось. Он, не разуваясь, прошел на кухню, со спины обнимая свою Лисицу. «Спасибо», - тихий шепот куда-то в лопатки и чужой затылок, аккуратно коснувшийся его макушки вместо ответа, после чего Химчан вернулся к готовке. Енгук лишь ближе прижался к парню, невесомо касаясь его шеи своими губами. - Я вернул карточку отцу, - Ким старался не обращать внимания на ненавязчивые действия Гука, - я хочу найти работу и стать более самостоятельным. Ты позволишь мне побыть тут еще какое-то время? - Ты молодец. Я горжусь тобой, - каждое движение губ отпечатывалось на шее Лиса, заставляя волосы на затылке вставать дыбом, - мой дом – твой дом, ты же знаешь. - Енгук, у меня от твоих действий мурашки устроили фиесту в области поясницы и… - Чан замялся. - И? – выдохнул Бан, запуская свои руки Химчану под домашнюю кофту. - И у меня стоит, - уверенно, немного нагло произнес Лис, поворачиваясь к Гуку, - и что-то мне подсказывает, что ты этого и добиваешься. - Угадал, - игриво улыбается Енгук и целует свою Лисицу. Химчану безумно хочется знать, какого хрена это все сейчас происходит, но он настолько боится испортить момент, что вместо вопросов лишь сильнее впивается в целующего его парня. Они целуются безудержно, жадно касаясь друг друга руками. - Вот черт, - тяжело выдыхает Енгук, продолжая покрывать лицо и шею Чана рваными поцелуями, - я вообще без понятия, что делать дальше, но видит Бог, я не могу остановиться. - Когда-то ты сказал, что у меня не получится тебя возбудить, - Ким говорит как будто задыхаясь, и его хрипловатый смех натягивает напряжение внизу живота Енгука до предела. - Когда-то ты пообещал, что заставишь меня стонать твое имя. Сейчас у тебя есть все шансы.