* * *
– Знаете, если бы Гарри не высмеял вас, я бы и заговорить с вами не решилась, – улыбается Гермиона, старательно избегая моего взгляда. Выходит, мне придется поблагодарить этого недоумка, а не убивать его. А жаль. – Когда я вам сказала... ну, вы помните? Я не хотела, чтобы вы надо мной смеялись. Потому и попросила уйти. Я не стал бы над тобой смеяться, Гермиона. – Конечно, с моей стороны было глупо в вас влюбиться... Глупо? Не могу не согласиться. Хотя мне немного обидно. – Я не должна была... Очень даже обидно. – Я знаю, что вы никогда не ответите мне взаимностью... Что-о-о? – Я все это прекрасно понимаю. И не строю иллюзий. Ну, хватит, Гермиона! – Я хочу, чтобы вы знали, что я ничего, абсолютно ничего от вас не жду, – говорит она, уставившись в пол. – Только, пожалуйста... не смейтесь надо мной! Немедленно прекрати это и посмотри на меня! – Ну чем вас может заинтересовать такая девчонка, как я... А ну посмотри на меня! Но она упорно продолжает смотреть в пол. – Я даже не красивая... Небольшое усилие, и, может быть, у меня получится... – И вы наверняка считаете меня глупой выскочкой, потому что на уроке я все время тяну руку... Карандаш, который лежал на тумбочке, летит через всю комнату. – Постоянно привлекаю к себе внимание... Карандаш зависает в сантиметре от ее руки. И начинает писать. Гермиона в изумлении замолкает. – П-О-С-М-О-Т-Р-И Н-А М-Е-Н-Я... Посмотри на меня? – Наконец-то она на меня смотрит. Ну, слава Мерлину! Легилименс.~
– Северус, я... Но я не даю ей окончить. – Молчи, Гермиона, ради Мерлина, молчи, или я за себя не отвечаю! – Но я... – говорит она потрясенно. – Молчать! Никогда еще я не слышал такой жалкой и бессмысленной речи. – Бессмысленной речи... – машинально повторяет она. – Если бы я тебя не прервал, я и сейчас слушал бы этот бред! – Этот бред... – Никогда больше не смей так себя принижать, это непереносимо! – Непереносимо... – И прекрати повторять все, что я говорю! Она послушно кивает. – То, что ты в меня влюбилась, это еще полбеды. Это временное помешательство, оно пройдет. Но то, что ты хоть на секунду могла подумать, что нежеланна в моих глазах... Это просто... – Бессмысленная речь? Бред? Непереносимо? – Вот именно, – вздыхаю я. – Ты... Ты пытаешься дать мне понять, что не совсем равнодушен ко мне? – неуверенно спрашивает Гермиона. – Быстро же ты соображаешь! – Знаешь, Северус, это самое прекрасное в моей жизни признание, – лукаво улыбается она. – Молчи! – Я беру ее за руку и увлекаю следом за собой. – А куда мы идем? – Увидишь...* * *
– Где мы? – спрашивает Гермиона. – А ты не догадываешься? – Место незнакомое. Значит, это не мои воспоминания. Тогда мы... Мы у тебя в голове, да? Это твой щит? – 10 баллов Гриффиндору, – улыбаюсь я. – Какой огромный дуб! – рассматривает она стоящее перед нами дерево. – Он на самом деле существует? – Да, он растет недалеко от того места, где я жил в детстве. Когда я убегал из дома, – а это случалось довольно часто, – я всегда приходил сюда и пытался забраться как можно выше. Мне казалось, что если я залезу на самую верхушку, меня никто никогда не найдет. – Ну и как, получилось? Тебе удалось залезть на самую верхушку? – Нет, ни разу... – Жалко... – Лезь, – подталкиваю я ее к дереву. – Ты уверен? – Гермиона в страхе разглядывает дуб. – Не обязательно залезать на самый верх, – пытаюсь я ее подбодрить. – Помоги мне, а то я плохо умею лазать по деревьям, и у меня кружится голова. – Ну что мне с тобой делать? – поднимаю я бровь. – Не знаю, – робко улыбается она. – Я рядом, девчонка. Так что лезь, – говорю я и подсаживаю ее на нижнюю ветку. – Не надо звать меня девчонкой, лучше зови меня «сударыня», – смеется Гермиона. – Извольте, сударыня, – отвечаю я с низким поклоном. – Не смеши меня, а то я упаду, – широко улыбается мне она.* * *
– Еще далеко, Великий Штрумпф? – спрашивает Гермиона. – Да нет, не очень... И мне куда больше нравится, когда ты зовешь меня «Северус», – отвечаю я. – Еще далеко, Северус, Сева, Севочка, Севуша? – напевает она. – Я ничего не слышал, – картинно пугаюсь я. – И мы уже на месте. – Да? И что же в этой ветке такого особенного, по сравнению с остальными? – Она осторожно усаживается. – Это моя ветка. – А откуда ты знаешь? – Тут написано мое имя, девчонка. Видишь, вот здесь, – говорю я и показываю ей свое имя, вырезанное ножиком на коре. – Какая прелесть! – восторгается Гермиона. – Ну уж и прелесть, – разглядываю я свое имя. По правде говоря, написано оно довольно коряво. – Я так рада, что ты меня сюда привел, – улыбается мне она. – Смотри, какой вид! – пытаюсь я перевести разговор. – Если честно, я боюсь смотреть. – Она в страхе цепляется за мою руку. – Не бойся, ты не упадешь. – А что мне за это будет? Ну, если я посмотрю вниз? – шутливо спрашивает Гермиона. – Ну, например, ты не будешь такой ужасной трусихой? – Нет, мне этого мало, Северус. – А чего ты хочешь? – Поцелуй. – А ты его заслужила? – улыбаюсь я. – Конечно, заслужила, сюда-то я забралась! – возмущается Гермиона. – Хорошо, будет тебе поцелуй. Она глядит на меня недоверчиво – и правильно делает. А затем смотрит вниз. – Я и не знала, что мы так высоко! – удивляется она. – Ну, теперь можно и спуститься, – невинно предлагаю я. – А ты ничего не забыл? – Да нет, вроде, ничего... – А как же поцелуй? – Ну хорошо. Закрой глаза. Она покорно закрывает глаза, и на секунду мне становится совестно. Но надо выдержать характер... Я наклоняюсь и целую ее... в лоб. – Северус! – возмущается она. – А что, разве это не поцелуй? Мне кажется, ты не уточняла. – Не хочешь меня целовать, так бы и сказал, – обиженно бубнит она. – Очень хочу, девчонка, но я считаю, что нам лучше не торопиться. Гермиона закатывает глаза. – Может быть, если мы не будем торопиться, ты образумишься, пока еще не поздно. – И не мечтай! – пылко отвечает мне она. А затем наклоняется и тихонько, как в замедленной съемке, приближает свое лицо к моему. Она смотрит на меня с предвкушением и проводит языком по губам, в опасной близости от моего рта... Сердце мое готово выскочить из груди. Я невольно закрываю глаза... Я чувствую у самых губ ее горячее дыхание, и она нежно целует меня... в щеку. Чертовка!