***
Отец подошел к Г’Кару, который уже несколько часов подряд неподвижно сидел возле матери. Когда Г’Рон осторожно тронул сына за плечо, тот шмыгнул носом и глухо произнес: — Это все по моей вине. Я не сдержался, а пострадала она! Никогда себе не прощу этого! Г’Рон молча потрепал его по плечу. А потом тихо сказал: — Мне… надо идти в дом хозяев. Центавриане готовятся к Фестивалю Жизни, поэтому все слуги будут при деле. Если я опоздаю, то начнется скандал. После того, что случилось, не стоит привлекать лишнее внимание со стороны хозяев… Г’Кар резко поднял на него глаза, но ничего не ответил. — Посиди с мамой, сынок, — медленно продолжил отец, как будто каждое слово давалось ему с трудом. — Вот отвар… Если она проснется, надо будет ее снова напоить. Будь около нее, никуда не ходи, пока я не вернусь. Если возникнут трудности, позови соседку. Он умолк, пытаясь совладать с собой. — А если за мной кто-нибудь придет? — тихо спросил Г’Кар. — Не придет. По крайней мере, не сегодня. У центавриан большой праздник. Им сейчас не до нас с тобой, уж поверь мне. Если нам улыбнется удача, то центавриане вообще забудут про этот случай… Но пока не стоит высовываться. Так что сиди тихо! Г’Рон прикоснулся к горячему лбу жены, а потом быстро вышел из дома. День тянулся ужасно медленно. Г’Кар зажег все свечи, что смог найти, надеясь, что это поможет избавиться от страха перед темнотой. Сидя на коленях около кровати матери, он пытался вспомнить слова молитвы, досадуя на то, что не уделял этому раньше достаточно много времени. От волнения он забыл даже те обрывки, что помнил раньше. Периодически мать начинала бредить и метаться в постели. Г’Кар с трудом удерживал ее на месте. Отвар она пить отказывалась. А у него не хватало сил, чтоб настоять на этом. В конце концов, во время очередной безрезультатной попытки мать так ударила по кувшину рукой, что тот выскользнул из рук мальчика и разбился вдребезги. Г’Кар уже всерьез начал подумывать о том, чтобы сбегать за соседкой. Ему показалось, что матери стало хуже. Но он боялся оставить ее одну даже на самое короткое время. — Г’Рон! — вдруг застонала она. Г’Кар попытался успокоить ее, но это было бесполезно. — Прости меня, мамочка, — в отчаянии прошептал он. — Прости!***
В доме лорда Колтари царило предпраздничное оживление. Все рабы были заняты в приготовлениях. Хозяева дома действительно забыли про недавний инцидент. Маленький сынишка лорда Колтари игрался с новым ружьем и тоже забыл про проступок Г’Кара. Вечером лорд Колтари собирался устроить пышный прием в честь начинающегося Фестиваля Жизни, и пригласил почти всю городскую знать. Отец Г’Кара вместе с другими слугами занимался обустройством большого зала. То и дело к ним заходила жена хозяина, чтобы проверить, как идет процесс. — Вечер будет замечательный! — говорила она своей подруге, в очередной раз прохаживаясь по залу. — Я так долго ждала этого дня! Фестиваль Жизни хоть ненадолго скрасит наши унылые жуткие дни в этой дыре. Знаешь, я скоро рехнусь от этих нарнов! Представляешь, всегда найдется кто-нибудь, кто испортит мне весь праздник! — О чем ты? — спросила подруга. — Я говорю о третьей жене лорда Колтари, Корил, — процедила центаврианка сквозь зубы. — Ей опять что-то привиделось! Ох уж эти прорицательницы! Она не хочет присутствовать на Фестивале. Заперлась в своей комнате и не выходит со вчерашнего вечера. Говорит, что ей нездоровится. А все из-за этой дуры-рабыни. Я не понимаю Корил! Ведь это же простая нарнийка! Разве стоит так переживать из-за нее?.. Центаврианки вышли из зала, громко обсуждая прихоти провидиц… Лорд Колтари умел поставить прием на широкую ногу. Вино текло рекой, играла веселая музыка, танцевали полуобнаженные рабыни-танцовщицы. В такие дни считалось дурным тоном вспоминать плохое. Центавриане смеялись, дурачились и кривлялись. Кое-кто уже начал соединяться со своим внутренним «я»… Г’Рон автоматически ходил между ликующими гостями, разнося горячую джалу, занятый своими мыслями. Он думал о жене. Жива ли она? Пришла ли в сознание? — Эй, ты, неси сюда джалу! — услышал он чей-то требовательный голос. Это была первая жена лорда Колтари, леди Миро. Ради такого праздника она облачила свое пухлое тело в роскошное бирюзовое платье, украшенное драгоценными камнями. Центаврианка протянула бокал, не переставая болтать с гостями. Г’Рон поднял кувшин с джалой, все еще занятый своими мыслями… — Ай, идиот! Смотри, что ты наделал! — услышал он истошный вопль хозяйки. Г’Рон спохватился, в ужасе осознав, что льет горячий напиток на платье центаврианки, вместо того, чтобы попасть в бокал. Разъяренная леди Колтари вскочила со стула, отряхивая юбку. — О, мое платье! — взвыла она, увидев безобразное пятно, расплывшееся на ткани. — Я заплатила за него бешеные деньги! Идиот! Ты что, хочешь меня обварить? Безрукий болван! Ничего нельзя доверить этим нарнам! Ты, наверное, нарочно сделал это? Хотел меня убить?! Ее громкий голос постепенно привлекал внимание гостей. — Простите, добрая госпожа, Это произошло нечаянно… — оправдывался Г’Рон, пытаясь вытереть пятно с ее платья. — Я… — Не смей прикасаться ко мне, тупица! – взвизгнула центаврианка, отскочив от него. — Нет, я больше так не могу! Не одно, так другое! Сначала ваш щенок калечит моего сына, а теперь вы решили убить меня? — В чем дело, дорогая? — вмешался лорд Колтари. — Этот ублюдок хотел меня обварить и облил мне ноги джалой! — объяснила его жена, швырнув бокалом в Г’Рона. Лорд Колтари подошел к нарну, который вытянулся перед ним в струнку. — Ба, да это же отец того самого мальчишки, что напал на моего сына! — процедил лорд Колтари, узнав Г’Рона. — Так ты что, действительно решил нам отомстить? — Я не… — попытался было сказать Г’Рон. — Взять его! — приказал лорд Колтари, махнув рукой гвардейцам. — Я с ним потом поговорю. Одна морока с этой нарнской семейкой! Пожалуй, я совершил глупость, разрешив своим рабам жениться. Больше такого не будет! Успокойся, дорогая. Его накажут. А теперь давай веселиться. Не стоит портить праздник из-за такого пустяка! Он взял жену под руку и увел прочь. — Всыпьте ему, как следует! — прошипела она, обернувшись к гвардейцам. — А то в последнее время нарны совсем совесть потеряли! Надо указать им их место… Г’Рона схватили за шиворот и выволокли из зала…