Сердце Дракона

Мерриль очнулась оттого, что холодная капля воды упала ей на лоб. Боль, наконец, ушла, и тело стало легким, как один из тех мыльных пузырей, что пускали с балконов детишки в Верхнем городе. Она вдруг представила себя внутри такого прозрачного, с переливами шара, летящего высоко над Верхним городом, все выше и выше к небу, к солнцу. Можно смотреть в безбрежную синеву, пролетая мимо клочковато-ватных облаков, чувствовать тепло ласковых лучей и не думать о том, что из-за тебя погиб весь твой клан. Последняя мысль вернула Мерриль из предсмертного забытья. Она даже не почувствовала, как слезы побежали по холодеющим щекам. Элуриэль мертва. Остальные тоже. А ее жизнь и кровь забрало зеркало, ради которого она оставила Брайана и спокойную жизнь в Верхнем городе. За все надо платить. Именно эти слова ей часто говорила Маретари, предупреждая об опасности. Но Мерриль не слушала. Даже после смерти Хранительницы, она не смогла расстаться с элувианом. И сейчас платила за это. Была ли эта цена слишком высока? Стоило ли зеркало того, чтобы умирать вот так лежа на холодном полу пещеры, в окружении своих мертвых соплеменников? И не было ли это увлечение той самой одержимостью, о которой когда-то давно ее предупреждал Андерс? Одержимостью своим собственным демоном, которого она сама того не подозревая, взрастила в своей душе? Этот демон не пришел из зыбкой полу-реальности Тени, а жил в ней всегда, пожирая ее изнутри словно скверна. Не она ли в Тени пошла на поводу у своей гордыни, пусть на секунду, но пожелав убить человека, которого любила больше всех на свете? Эти вопросы мучили ее сильней, чем боль. Глаза Мерриль неподвижно смотрели в потолок, откуда свисал огромный прозрачный сталактит. Именно с него сорвалась та самая капля, вернувшая ее в реальность. Мерриль знала, что умирает, и молила Хранителей только об одном: чтобы смерть ее не была мучительной и долгой. Она заплатила за все сполна. А теперь пора уходить в Утенеру, забыться и обрести, наконец, долгожданный покой. Вдруг она словно взлетела вверх, стремительно и легко, и увидела себя на огромном зеленом лугу, покрытом мягкой травой и красивыми разноцветными цветами, над которыми кружились пестрые бабочки. А рядом стояла Маретари, протягивая руку, будто хотела повести Мерриль за собой как мать ведет свое дитя. — Пойдем, дален, – услышала она голос старой Хранительницы. Рука Мерриль потянулась к раскрытой ладони Маретари. Миг – и их пальцы переплетутся. Вдруг до нее донесся крик Брайана: — Мерриль! В его голосе было столько боли и отчаяния, что Мерриль, стоящая на лугу, отдернула руку, а Мерриль, наблюдающая за всем этим сверху, вдруг почувствовала, что ее потянуло вниз. Она снова вернулась в свое умирающее тело. Ее мучила невысказанная вина, сводившая с ума. И голоса мертвых, шепотом упрекавшие из небытия. Пол, Элуриэль, Элрен, Селена, Хиани…и многие другие, погибшие из-за нее. — Не надо… – чуть слышно прошептали бескровные губы Мерриль. Новый взлет, еще более стремительный, чем предыдущий – и вот она опять на лугу смотрит на себя и Маретари. — Идем, дален, — теперь Маретари сама взяла Мерриль за руку. — Нам пора. И обе пошли по густой траве, вдаль, к горизонту... «Прости меня, Брайан», — подумала Мерриль, и это была ее последняя осознанная мысль. А потом наступила темнота. *** — Клянусь исподним Андрасте, этот лагерь необитаем уже несколько дней! – Варрик поворошил носком ботинка давно остывшие угли костра. – Куда же они все подевались, демон их побери? Хоук, Авелин и Фенрис стояли рядом, глядя на покинутый эльфийский лагерь. Несколько палаток, пара заброшенных кострищ и никакого следа пребывания эльфов. — Надо пройти дальше по тропе, — сказала Авелин. – Возможно, они в одной из пещер. Маленький отряд поднялся еще немного вверх по извилистой горной тропинке. Дойдя до камня, где, когда-то ожидая их, сидела Мерриль, Хоук вдруг почувствовал, как сердце словно сжала чья-то ледяная рука, сильная и неумолимая. Он хорошо помнил это ощущение. Впервые он испытал его в старой литейной, когда нашел медальон своей матери на земляном полу. Пальцы похолодели, и внезапно закружилась голова. Хоук посмотрел на друзей. — Я чувствую смерть, совсем рядом, — словно откликаясь на его опасения, проговорил Фенрис. — Прекрати! – пальцы Авелин сжали рукоять меча. — Ты и сама чувствуешь это, — мрачно буркнул эльф. – Разве я не прав? Авелин вздохнула, стараясь не встречаться взглядом с Хоуком. — Идемте дальше, – Варрик снял с плеча Бьянку и первым пошел вверх. Так они шли по тропинке, которая, в конце концов, привела их к входу в пещеру, откуда тянуло сыростью. Брайан сразу вспомнил это место. Именно там он в свое время нашел и уничтожил одну из книг Тароне. Черный провал входа был похож на раскрытую пасть гигантского чудовища, поджидающего своих новых жертв. Брайан осветил вход магическим кристаллом на набалдашнике посоха, и первым прошел внутрь. Остальные последовали за ним. Вскоре знакомый путь привел Брайана и его друзей в большой зал, посреди которого был сложен круг из камней. Сквозь небольшой пролом в своде пещеры пробивался скудный дневной свет. — Создатель милосердный! – еле слышно проговорила Авелин. На полу пещеры лежали мертвые эльфы, лица которых исказила судорога предсмертной агонии. Брайан сразу же увидел среди них Мерриль. Она лежала навзничь, раскинув руки похожая на брошенную куклу. — Нет! – закричал он и бросился к ней. Упав на колени, приподнял бездыханное тело. Глаза Мерриль были закрыты и лицо ее, в отличие от остальных было спокойным лицом спящего ребенка. Фенрис вздохнул, Варрик отвернулся, а Авелин отерла тыльной стороной руки повлажневшие глаза. Он сразу понял, что магия здесь бессильна – Мерриль была мертва. Внезапно до его слуха донесся чей-то приглушенный стон. Брайан вскинул голову. — Кажется, это где-то там, — проговорил Фенрис, указывая влево, где стены пещеры тонули в полумраке. Брайан осторожно положил мертвую Мерриль на пол, и рывком поднялся. Авелин, Варрик и Фенрис уже шли туда, откуда был слышен стон. — Помогите!, – слабый голос, казалось, исходит из самой стены, но, приглядевшись, Хоук увидел эльфа, полуживого от потери сил. Бедняга смотрел на них тусклыми глазами, пытаясь подняться. Хоук присел рядом с ним на корточки, протянул эльфу походную флягу, предварительно отвинтив с нее крышку. Тот начал жадно пить, по подбородку потекли струйки воды. Когда он напился, Брайан помог ему сесть ровнее. Над пальцами мага засветился синий шарик целебной энергии. Хоук понимал, что много в таких условиях сделать не может, эльфу необходима помощь более искусного целителя, но его магии оказалось достаточно, чтобы пострадавший, по крайней мере, пережил обратный путь в Киркволл. Целебная магия забирала много энергии, поэтому, когда Хоук закончил лечение, чувствовал себя так, словно бежал отсюда до Денерима. — Спасибо – слабым голосом проговорил эльф. — Как твое имя? – спросил Хоук. — Элрен. — Что здесь случилось? Эльф внезапно задрожал, и бледное лицо его исказилось от страха. — Это зеркало, — через силу выдавил он из себя, — оно убило всех. Элуриэль и Хранительница привели нас сюда, чтобы совершить древний ритуал. Хранительница разрезала себе руки, но вдруг зеркало словно притянуло ее к себе и не отпускало до тех пор, пока не выпило всю кровь. Брайан отвернулся и закрыл глаза, чтобы никто не увидел в них слезы. Он понял, какой смертью умерла его любимая, и на миг представил себе, как Мерриль пыталась вырвать свои тоненькие руки из смертельных объятий зеркала. — Что было потом? – задала вопрос Авелин. — А потом из зеркала повалил черный туман, и все, кто попадал в него, умирали в страшных муках – продолжал эльф. – Я стоял дальше всех и попытался убежать, но туман настиг меня почти у выхода, и потащил внутрь. Он был плотный и вязкий, словно живой, я до сих пор чувствую на себе его хватку. Я сопротивлялся, сколько мог, хватаясь за любой уступ, за любой камешек, но туман все волочил меня внутрь. Меня швыряло о стены, и сколько я ни сопротивлялся, туман все же оказался сильней. И когда он втащил меня в пещеру, все остальные уже были мертвы. И тогда пришел он…черный человек. Эльф закрыл глаза. — Кажется, он потерял сознание, – проговорил Варрик. Фенрис, молча, достал из поясной сумки пузырек с настойкой из эльфийского корня и протянул магу. Хоук с усилием влил зелье в рот бесчувственного эльфа. Наконец, Элрен пришел в себя. — Ты говорил о каком-то человеке, – сказал Брайан. – Кто он и откуда взялся? — Я…не знаю, – шепотом проговорил Элрен. — Он уже был там, когда туман затащил меня обратно. Высокий человек…в черном плаще до пола. — Ты видел его лицо? — Нет, на нем был капюшон. Брайан вздрогнул. — Что этот человек делал в пещере? – спросила Авелин. — Он стоял спиной ко мне и не видел, что туман приволок ему еще одну жертву, — ответил эльф. – Он был прямо напротив зеркала, а потом вдруг провел рукой сверху вниз – и зеркало исчезло, а вместе с ним и туман. Как будто он уменьшил его и спрятал в пригоршне. А потом я потерял сознание, и он, видимо, посчитал меня умершим, как и остальных. Когда я очнулся, его уже не было. Элрен закрыл глаза – рассказ о происшедшем полностью обессилил его. — Попробуем вынести его наружу, – сказал Фенрис. Они вчетвером осторожно вынесли эльфа из пещеры и положили на траву недалеко от входа. Казалось, свежий воздух придал несчастному сил – так жадно он дышал. — Варрик, Фенрис, сможете вы доставить его в город? – спросил Хоук. – В лагере наверняка найдется, из чего сделать носилки. Гном кивнул. — А мы с Авелин останемся здесь, – продолжал Брайан. – Надо похоронить этих несчастных…и позаботиться о Мерриль. Они наскоро обыскали лагерь и быстро нашли пару крепких ремней. Связав ими две длинных жерди, которые Фенрис срубил с дерева, росшего на склоне Расколотой горы, они смастерили носилки, на которые уложили Элрена. Перед тем, как уйти, Варрик протянул Хоуку маленький мешочек с каким-то бурым порошком. — Гномья взрывчатка – сказал он. – Тебе понадобится. Хоук подождал, пока Варрик и Фенрис скроются из виду, затем обернулся к Авелин. — Давай сделаем это быстро, Хоук, – сказала стражница. Грохот взрыва сотряс гору и вскоре, недалеко от лагеря образовалась большая яма. В нее Хоук и Авелин перенесли всех мертвых эльфов из пещеры. Последней он вынес Мерриль. Осторожно положив ее на землю, вскинул руки над головой. Первый камень, подчиняясь магии, поднялся в воздух и упал в могилу, за ним второй, третий. Авелин помогала ему, бросая в яму камни помельче, и стараясь не смотреть на бледное, словно застывшая маска лицо Брайана. Наконец, над могилой образовался небольшой курган. Хоук привалился спиной к скале и закрыл глаза. Мокрые волосы прилипли ко лбу, пальцы дрожали. Авелин, молча, встала рядом с ним. — Что теперь? – спросила она. — Я должен отнести Мерриль на эльфийское кладбище, – проговорил Хоук. — Но это же…— начала Авелин, но посмотрев на лицо друга, осеклась, поняв, что отговаривать его бесполезно. — Мы пойдем туда вместе, Хоук, – немного помолчав, сказала она. Вдвоем они положили Мерриль на найденное в лагере одеяло, и, взяв его за концы, медленно пошли вверх к вершине, где была пещера-проход к старому эльфийскому кладбищу для старейшин. Они почти не отдыхали в пути. Авелин просто не могла просить Хоука остановиться, а тот словно одержимый все шел и шел вперед, останавливаясь только тогда, когда начинал спотыкаться от усталости. Тогда он осторожно опускал на землю одеяло с мертвой Мерриль, словно неосторожное движение могло причинить ей боль. И что было хуже всего – он молчал. Всю дорогу. И Авелин так и не решилась заговорить с ним… Наконец они дошли до прохода. — Дальше я пойду один, – сказал Хоук. — Я подожду тебя. Он кивнул и, взяв Мерриль на руки, пошел в темноту. Авелин присела на камень неподалеку от входа и сама не заметила, как уснула, сдавшись, наконец, на милость давно одолевавшей ее смертельной усталости. *** «Хагрен на мелана салин, — начал Хоук, но голос его прервался. Руки сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони, но Брайан не чувствовал боли. Перед глазами стояло лицо Мерриль когда они прощались в эльфинаже, в ее хижине. В тот вечер он уходил на Глубинные тропы, и последний раз видел ее живой. Такой он и запомнил навсегда свою любимую – слезы в зеленых глазах, а на губах – печальная улыбка, словно эльфийка предвидела, что им не суждено больше будет встретиться никогда. Он глухо застонал, и закрыл глаза, собираясь с силами. Ритуал необходимо было довести до конца, несмотря на то, что сердце Хоука разрывалось от боли, которой он не испытывал со дня смерти матери. «Эмма ир абелас сувер'инан исала хамин… Низкий, чуть хрипловатый голос мага вновь нарушил тишину старого эльфийского кладбища. Брайан продолжал: «Венан хим дор'фелас ин утенера на ревас». Потом протянул руку ладонью вниз и магией зажег небольшой светильник у подножия каменной пирамиды. Трепещущий синий огонек заметался, а, спустя секунду, загорелся ровно. — Прощай, маленькая, — тихо проговорил Брайан, и, развернувшись, пошел по тропинке, которая вела через кладбище к подземному ходу.