Сердце Дракона

— После того, как я узнала, что Шон провел ночь с Морриган, чтобы спастись от Архидемона, я оставила его, – закончила рассказ Лелиана. – Но почему ты так интересуешься Вейлом? — Он был на Расколотой горе, где украл элувиан, из-за которого погиб клан долийских эльфов и… Внезапно Хоук замолчал и отвернулся. Лелиане было нелегко вспоминать прошлое, но ситуация того требовала. Когда она рассказывала, Хоук слушал ее внимательно, не перебивая, и его молчание почему-то успокаивало Лелиану. Поэтому голос ее звучал спокойно, и со стороны могло показаться, даже равнодушно, но в душе у нее по-прежнему жила боль, и кажется, Брайан заметил это. После его слов об элувиане, Лелиана ничем не выдала своей осведомленности, заметив про себя, что Брайан не смог сказать ей о Мерриль. Видимо, он еще не готов к тому, чтобы говорить о ее смерти. Но Лелиана была терпелива и прекрасно знала, что рано или поздно бремя невысказанной боли или, может быть, вины заставит Хоука сказать обо всем. Не железный же он, в самом деле! Когда в комнате повисла тишина, Хоук проговорил: — Но, если Вейл действительно сын Морриган и моего троюродного брата, то он должен быть намного моложе. По моим прикидкам, где-то около четырнадцати лет, а Первый Чародей на ребенка уж никак не похож. — Неужели ты думаешь, что маг такого уровня не сможет казаться тем, кем захочет? – спросила Лелиана. – Рожденный от ведьмы и Серого Стража он обладает огромным могуществом, больше чем любой другой. Он может быть кем угодно – мужчиной, женщиной, ребенком, стариком. Такому магу вполне по силам было заполучить элувиан, я, правда, не знаю, для какой цели он ему понадобился. — Сомневаюсь, что с его помощью он собрался облагодетельствовать Киркволл, – хмуро буркнул Хоук. – На данный момент мне все ясно. Теперь можно заняться Каррасом и его каменными игрушками. Спасибо, что рассказала мне все, Лелиана, несмотря на то, что тебе это было тяжело. — Ничего, — ответила Лелиана, улыбнувшись. – Все уже в прошлом. Идем, надо предупредить Авелин, что пора выдвигаться. Они нашли капитана стражи в главном зале, где она отдавала приказания своему заместителю. Рядом стоял Донник, положив руку на рукоять меча. — У тебя все готово? – спросил Хоук. — Да. Выходим, ребята!— она махнула рукой в латной перчатке, и отряд городской стражи вкупе с магами Круга, вскоре уже шагал по подземному ходу контрабандистов. Стражники и маги передвигались тихо, чтобы не привлекать к себе внимания, но на сей раз никого в подземельях не было, и вскоре первый из стражников уже поднимал люк в подвале Казематов, а после все уже выбрались наружу. Приспешники Карраса не ожидали подобного, но, несмотря на неожиданность нападения, защищались храмовники отчаянно. Никто не сомневался, что Каррасу уже известно об их вылазке. Так что оставалось только пробиваться с боем к центральному залу, где должен был быть рыцарь-командор. Хуже всего было то, что храмовники были не одни, а в сопровождении големов, и это обстоятельство намного усложняло задачу городской стражи. Если бы не маги, неизвестно, смогли бы Авелин и ее люди пройти. Хоук погрузился в битву, не размышляя. Посох Уравнителей в руках мага со свистом рассекал воздух, сражая врагов. Люди и големы падали замертво. Кровь, предсмертные вопли и горящие, а иногда и обезглавленные тела отмечали путь мага-Защитника. Лелиана сражалась плечом к плечу с Хоуком. Она уже видела его в бою, и в который раз поразилась, с каким холодным бешенством он сражается с врагами. И словно играет со смертью… Ей хорошо было знакомо это ощущение – она и сама испытывала его после того, как убила Маржолайн. Тогда Шону и его друзьям пришлось сражаться с охраной бывшей наставницы Лелианы, а самой Лелиане было все равно, сколько будет охранников. Она стреляла и стреляла, пока в колчане не кончились стрелы. Последний стражник, захлебываясь предсмертным криком, упал у ее ног со стрелой, попавшей прямиком в прорезь шлема. Сейчас, глядя на жесткое, словно высеченное из камня лицо Брайана, она снова вспомнила то свое ощущение… Тем временем, заметно поредевший отряд уже приближался к центральному залу. — Остановите их! – раздался за дверью зычный голос Карраса, и в ту же минуту из распахнутых дверей главного входа появились еще десять храмовников. — К оружию! – закричала Авелин. Снова закипела битва. Спустя некоторое время стражники и маги стояли в окружении раненых и умирающих приспешников командора храмовников. Брайан осторожно вошел в зал, остальные – за ним. Но в зале кроме Карраса не было никого. Рыцарь – командор стоял на верхней ступеньке лестницы, ведшей к небольшому помосту, на котором во время собраний должны были сидеть высокопоставленные чины Круга и Церкви. Одной рукой Каррас опирался на огромный двуручный меч. Огни горящих факелов плясали на лезвии. В другой руке храмовник держал жезл управления. Хоук сразу понял, что рыцарь-командор окончательно лишился рассудка. В лице Карраса не было ничего человеческого. Его исказила гримаса ярости, в глазах полыхал огонь безумия. — Хоук! – крикнул Каррас и хрипло рассмеялся, словно закаркал. – Защитник Киркволла! Добро пожаловать, храбрый маг! Возможно, ты сумеешь защитить этих людей лучше, чем свою мать или остроухую эльфийскую девку! Удар попал в цель. Синие глаза Хоука потемнели от гнева. — Лучше бы тебе заткнуться, храмовник, – проговорил Огрен, выходя вперед. – А заодно, отдать мне жезл управления. Пока не поздно. — Жезл? – вскинул брови Каррас. – Так вся эта возня – ради жезла? Подумать только! А я-то решил, что Хоук пришел отомстить мне за то, что я чуть не прикончил его братца — пособника отступников! Хоук подошел и стал рядом с гномом. — У тебя нет выхода, – сказал он. – Твои люди почти все перебиты. Сдавайся. — Не торопись, Хоук, – злобно бросил храмовник. – Иначе потом придется пожалеть. — Что ты задумал, Каррас? – спросил Брайан. По физиономии храмовника он понял, что Каррас припрятал в рукаве какой-то козырь. — Я предлагаю тебе поединок, – сказал Каррас. — Нам двоим не место в этом городе, Хоук. А если ты откажешься, то тебе и твоим друзьям придется сражаться с големами, которые ждут моего приказа вот за этими дверями, – он махнул жезлом себе за спину, в сторону массивных дубовых дверей соседнего зала. — Незачем пытаться запугать меня примитивным шантажом, – усмехнулся Хоук. – Я и не думал отказываться. С удовольствием отправлю тебя к демонам, Каррас. Каррас демонстративно кинул на пол жезл, и начал спускаться по ступенькам, держа меч обеими руками. — Знакомая картина, да, Хоук? – проговорил он, оскалившись в нехорошей ухмылке. – Но, к твоему несчастью, я не Аришок, и тебе не удастся одурачить меня своими магическими финтами. Брайан рывком выхватил из чехла посох, пальцы левой руки нащупали в кармашке на поясе пузырек с лириумным зельем. Взгляд Защитника скрестился с взглядом Карраса. Начался поединок, вечная и неутомимая пляска смерти, после которой один из них останется стоять над трупом поверженного врага. Все в зале затаили дыхание. Хоук двигался словно пантера – гибкий и ловкий, он уходил от ударов Карраса, разжигая ярость соперника. Но храмовник, хоть и выходил понемногу из себя, все же смог ранить Брайана. Лелиана не удержалась и вскрикнула. Кровь на предплечье мага почти полностью скрыла татуировку Защитника. На щеке виднелся порез – как ни ловок был Хоук, ему все же один раз не удалось уйти из-под удара, и меч зацепил его, правда, уже на излете. Посох метал огненные стрелы, Хоук, выбиваясь из сил, успел поставить магический щит, ровно настолько, чтобы дотянуться до склянки с лириумным зельем – силы его были уже на исходе. Но и Каррас изрядно вымотался за время поединка – он, вероятно, рассчитывал расправиться с Хоуком намного быстрей, и недооценил своего противника. Посох мага доставил ему тоже немало неприятных минут, и теперь оба соперника были покрыты ранами – не опасными, но причиняющими боль, а результатом боли в сражении один на один, всегда становится ярость. И теперь исход поединка зависел только от выдержки соперников. Тот из них, кто, невзирая на боль, сможет сохранить трезвость и взвешенность в выборе тактики выйдет победителем. Никто из тех, кто был в зале, не мог точно сказать, как Хоуку удалось нанести храмовнику последний решающий удар. Причем, случилось это сразу после того, как Каррас все-таки успел применить рассеивание и Хоук застонал от нечеловеческой боли, пронзившей тело. Вероятно, услышав этот стон, Каррас решил, что с магом покончено и открылся. Всего на секунду, но Хоуку, несмотря на боль, этого было достаточно. Огненный шар, ударив в шлем храмовника, сразил Карраса наповал. Хоук, прихрамывая, подошел к поверженному врагу. Каррас был мертв. — Забирай свой жезл, Огрен, – сказал он, оборачиваясь к гному. – Все кончено. Огрену не понадобилось много времени, чтобы управиться с оставшимися каменными исполинами. Он использовал жезл, и вскоре на улицах Киркволла не осталось ни одного голема – все уцелевшие стояли во дворе Казематов, неподвижные и совершенно безопасные. Спустя некоторое время, жители, хоть и боязливо, но все же стали выходить из домов, а шустрые мальчишки мигом собрались во дворе, глазея на големов. Оставшиеся в живых храмовники, узнав о смерти своего предводителя, прекратили сопротивление. Лелиана, Карвер и Каллен с товарищами остались в Казематах, присмотреть за порядком, Авелин вернулась в казармы в сопровождении своих верных стражников. А Хоук и Варрик и Фенрис отправились в «Висельник». Поднявшись в свою комнату, Хоук, морщась, разделся и влез в большой деревянный ушат, в который слуги из «Висельника», как обычно натаскали воды еще с утра. Колодец был как раз во внутреннем дворе, и даже нашествие големов не лишило постояльцев таверны возможности принимать ванну. Раны Хоук залечил магией еще в Казематах, и сейчас с наслаждением вытянулся в теплой воде с мыльной пеной, ощущая, как уходит усталость. Он протянул руку, взял стоящую рядом на столике бутылку антиванского бренди и сделал несколько глотков. Потом некоторое время просто лежал, закрыв глаза, пока вода не остыла. Выбравшись из ушата, Хоук замотался в полотенце и прошлепал в спальню, оставляя на деревянном полу мокрые следы. А спустя двадцать минут, уже спал, едва коснувшись головой подушки… Он проснулся словно от толчка, и некоторое время просто лежал, глядя в потолок, где плясали причудливые тени от магического кристалла, который Хоук использовал в качестве ночника. Впрочем, темноты уже не было – ночь понемногу уступала свои права бледному рассвету, небо за окном постепенно розовело. Он погасил кристалл, поднялся и начал одеваться. Ему приснился сон, подробности которого он при пробуждении уже не помнил. Единственное, что накрепко застряло в мозгу – он должен пойти на Расколотую гору к могиле Мерриль. Цели и причины были ясны и понятны, когда он путешествовал в Тень во сне, но сейчас, как ни пытался, он не мог объяснить себе причину своего решения. Он вышел из комнаты, окружив себя магическим туманом, чтобы никто не видел, как он уходит. Почему-то не хотелось никому говорить о том, что он идет к могиле Мерриль, просто повинуясь смутному, оставшемуся после сна желанию. Для постороннего это вполне отдавало сумасшествием. Выйдя за дверь «Висельника» Хоук неторопливо зашагал по утренним едва пробуждающимся улицам Киркволла. Путь его лежал к городским воротам, где ему пришлось еще раз применить магию, чтобы проскользнуть мимо стражи. К счастью, его никто не заметил, и Хоук продолжал путь по знакомой тропинке. Воспоминания пришли, словно назойливые посетители, и он не мог избавиться от них. Память услужливо рисовала картины из прошлого, когда Мерриль еще была жива. Слова Карраса оставили в душе Хоука глубокий след. Мысль о том, что он, Защитник не смог защитить трех самых дорогих для него женщин, мучила мага сильней недавних ран. Терзало его и чувство вины, о котором он никогда никому не говорил. Сейчас на безлюдной тропинке, ведущей к Расколотой горе, он сказал себе, что дорого дал бы за то, чтобы избавиться от этого. Какой-нибудь демон из Тени легко мог бы сыграть на этом чувстве, которое было уязвимым местом Хоука. Даже Каррас увидел эту его болевую точку… Только мама или Мерриль могли бы понять его и успокоить. Но их обеих нет в живых, и погибли они потому, что он вовремя не пришел им на помощь. И теперь звание Защитника казалось Хоуку злобной насмешкой судьбы. Он тряхнул головой, отгоняя мучившие его мысли и пошел дальше. Подъем на гору много времени не занял, и вскоре Брайан уже стоял перед каменной пирамидой, у подножия которой горел синий огонек. Тут, он вдруг почувствовал, как тяжелая волна горячего воздуха ударила в спину, земля задрожала, и в небе разнеслось знакомое хлопанье кожистых огромных крыльев. Потом все стихло, а после маг услышал, как кто-то идет по траве напрямик, минуя каменную дорожку. Сухие стебли слабо шелестели, сминаемые тяжелыми ботинками… — Здравствуй, Флемет, – проговорил Брайан, и обернулся.