Ты - наш новый Властелин!

Пока эльфы устраивали им концерт без очереди, Бард и Лорд Тени успели порепетировать, перекусить, поспать, искупаться в протекавшей вдоль рощи речке, снова поесть и поспать, ещё порепетировать и даже поохотиться на фей. Дело это было несложное: в землях эльфов росло столько цветов и медоносных деревьев, что феи, перепив нектару, еле летали. И, естественно, охотились не только ради развлечения: поймав очередную пьяную цветочницу, Повелитель стряхивал всю пыльцу с её крыльев на специально расстеленное полотно, а самих фей зашвыривал в кусты. Когда на кусочке льна собралась приличная горстка пыльцы, Мессир собрал это полотно за тесьму, превратив в мешочек, и спрятал в карман. Бард мог только догадываться, для чего понадобится этот волшебный порошок. К моменту окончания охоты запыхавшийся эльф-стражник как раз принёс им пропуска в королевский поэтический салон. Конечно, выступать Барду разрешалось только в самом конце вечера, но он и так был доволен, а вот Лорд не обрадовался. Выкрасть даже глоток волшебной воды из-под носа стражи и вернуться в салон за время исполнения одной песни казалось сложным предприятием. Но проблемы легче решать по мере поступления, и потому они просто прибавили шагу. Как и обещал Бардандуил, павильон салона находился в самой глубине рощи, рядом с заветным Источником жизни. Идти туда пришлось почти через всё поселение, так что Мессир вдоволь налюбовался на эльфов. Они, как и всегда, вели беззаботно-праздный образ жизни, преимущественно занимаясь созданием произведений искусства. А поскольку реальная культурная ценность этих нетленок сводилась к нулю, то вторым главным занятием эльфов стали поиски Глубинного смысла. — Дело в том, Повелитель, — решил объяснить полному скепсиса Лорду Бард, — что примерно к пятисотому году жизни эльф успевает переделать все полезные дела, завести потомство, разбогатеть, убить не менее тридцати орков, заключить пари с гномом и порядком подустать от жизни. Скука — вот от чего умирают эльфы. — Мда. Я задумывался над бессмертием, но теперь, пожалуй, ограничусь долголетием, — разочарованно вздохнул Мессир. За этой беседой они дошли до дворца. Он представлял собой сеть запутанных залов и коридоров между деревьями, росшими, как им заблагорассудится, а Источник жизни, сердце Рощи, бил ключом из покрытой цветущими мхами скалы и стекал в озерцо. Подходы к нему охраняли бдительные стражницы-эльфийки, рядом со скалой озера стояла древняя ива. Полоща длинные ивовые ветки в кристально-чистой воде, она поскрипывала и будто с недоверием взирала дуплами на проходивших мимо источника посетителей. — Я даже не представляю, как вы собираетесь пробраться туда, — шепнул Лорду на ухо Бард, покосившись на стражницу. — Твоё дело — сыграть. А мне придётся вспомнить кое-что из того, что было до моего становления Властелином Тьмы. — А мне казалось, вы всегда были Властелином. — О, нет, далеко нет. У меня богатый опыт тёмных дел. В основном, мелких, конечно, но сейчас я чувствую себя уверенней, — бросив ещё один взгляд на строение алькова источника и его стражу, Мессир кивнул эльфу.

***

Каждодневный Королевский Поэтический салон уже шёл полным ходом, когда они явились в павильон. В освещённом мягкими золотистыми фонарями зале толпились эльфы, бурно обсуждая скрытый смысл в стихотворении одного начинающего поэта. Тот, комкая в руке листик с опусом, испуганно жался рядом. — А голубые занавески означают печаль, одиночество и упущенные возможности, я правильно понимаю? — обратился к нему один из мастистых критиков, чопорно подняв подбородок. Поэт закивал, хотя явно вкладывал в занавески нечто иное. — Но тогда эти занавески дико контрастируют с общим мажорным тоном произведения! — Ну, я не знаю… — в отчаянии проблеял поэт, стреляя глазами в поисках помощи. — Так это ж замечательно! Подобный контраст между радостью и тленом должен напомнить читателю, что даже за истинным счастьем может быть скрыта настоящая трагедия, а уж так искусно выразить этот парадокс с помощью занавесок далеко не каждому под силу, — вставил своё веское слово Повелитель и натужно вдохнул, едва не лишившись воздуха. — Прелестно, прелестно! — напыщенно кивая друг другу, критики похлопали ему. — Неужели среди людей нашёлся ценитель высокого искусства? Приветствуем на салоне! А кто это с вами? Неужели Бардандуил? Я и не заметил, как двести лет минуло! — Занятый сотворением вечности, не замечаешь течения времени, — нашёлся Повелитель. Критик, снова пробормотав «Прелестно!», отстал от них и пошёл мучить другого новичка. — Скажите, а когда вы выступаете? — подпрыгнул к ним спасённый эльф, продолжая мять свои стихи. — Если в конце, давайте поменяемся! Мне нужно кое-что исправить. И не мог бы ты повторить, что там у меня с занавесками? Я ничего не понял! — Поменяемся с удовольствием! Наша очередь как раз перед закрытием. А насчёт занавесок помню лишь, что выдал какую-то глупость. Любой бред, сказанный с умным видом, здесь сойдёт за скрытый смысл, — с видом мудреца заявил Мессир. — Отлично, отлично! Выходите ровно в полночь, — спешно поблагодарив их, поэт прыжками унёсся к столикам, за которыми корпели прочие стихоплёты, и бросился переписывать стихи согласно критике. — Теперь у меня будет больше времени, чтобы обернуться до окончания салона, — поглядев на часы под сводом зала, Лорд отметил, что цветущие веточки стрелок уже показывали половину одиннадцатого. — А где же королевская чета? — Вон там. Бард кивнул на висевший под сводом балкончик. Там сидели в окружении стражи и фрейлин король эльфов, развалившись на своём кресле, он явно дремал, подперев кулаком подбородок; королева — худая, напряжённая и надменная, она чутко вслушивалась в звуки арфы и пение выступавшей внизу эльфийки; принцесса, одетая по последней моде, она явно мучилась в сжимавшем её плоскую грудь бронелифчике и ёрзала, страдая от неудобства бронетрусиков и бронечулок. — Милая, но одета как-то странно, — поделился мнением Повелитель. — Да что б вы понимали! Милая? Да она самая прекрасная дева на свете! Душой и телом, — уставившись на неё, Бард совершенно обмяк. Лорд же, пожав плечами, отправился исследовать павильон и остался вполне удовлетворённым. Перед началом выступления ещё раз проинструктировав Барда по поводу вступительных слов, Мессир скрылся в самом тёмном углу и окружил себя магией. Его одежда, до этого весьма яркая, тут же окрасилась в непроницаемо-чёрный цвет. Осталось накинуть капюшон, и вот силуэт растворился во тьме. Но это было не всё. Пыльцой с крылышек фей он посыпал свои сапоги, сделав шаги абсолютно тихими и невесомыми. Стражники видели, как мимо них проносится тень, но не могли понять, что это такое. А тень эта пробиралась к своей цели, закалённая вторжениями в древние гробницы за сокровищами, походами в самые жуткие уголки Холмогорья в поисках нужного ингредиента для зелья и знакомствами с самыми опасными людьми, чтобы было кому снять с инквизиторского костра, если что. Остановился ночной лазутчик на карнизе около алькова источника. Стражницы следили за обстановкой, даже не думая почитать стихи или задремать. А на поясах у них поблескивали фиалы, которые тут же бы засветились, приблизься к Источнику тёмное существо. Оставалось надеяться, что песня Барда сделает свою работу. — Чтобы написать эту балладу, я прошёл множество испытаний: скитания, голод и лишения, в подземелье Тёмной Башни я воспевал свою печаль, и даже чудовищный дракон прослезился, услышав мою историю, — закатив глаза, сообщил Бардандуил, в полночь выйдя под королевский балкончик. Король по-прежнему спал, королева глядела скептично, будто что-то припоминая, а Бэллиен облокотилась на перила, заинтересованная дерзостью музыканта. — Эта песня посвящается вам, о прекрасная принцесса! Усевшись на ажурную складную табуреточку, Бард ударил по струнам своих гуслей и со всей возможной грустью запел о своей неразделённой любви, так точно описанной Тёмный Властелином. Слёзы дракона сделали звучание инструмента совершенно иным, словно бы в него била молния. Другие музыканты, повинуясь наитию, стали аккомпанировать и подпевать. Песня оказалась настолько крутой и не-эльфийской, что критиков перекорёжило, король проснулся, королева зашепталась с фрейлинами, а принцесса так высунулась, что ещё чуть-чуть, и упала бы с балкона. Отголоски чудесной музыки докатилась и до Источника Жизни. Стражницы переглянулись, а потом сняли шлемы и стали увлечённо слушать. Когда на их щеках появился румянец (конец второго куплета), выжидавшая на карнизе тень пришла в движение. Прижимаясь к стене, она, в окружении тёмных клякс, заглушавших свет фонарей, прокралась мимо стражниц. Те даже не обратили внимания на ярко запылавшие фиалы, вслушиваясь в музыку и слова. Таким образом, Лорд Тени проник к Источнику. Сначала он хотел набрать благословенной воды прямо из озерка, но потом заметил, что концентрация магии гораздо сильнее у самого ключа, на скале. А песня была достаточно длинной, чтобы немного полазить. Увы, скалу обтесали так, что без проблем взобраться на неё под силу было только эльфу. Даже обладая сильными ногами и отличной прыгучестью ввиду пыльцы на сапогах, Повелитель не сумел на неё залезть. Зато он приметил, что одна из толстых узловатых веток ивы нависает прямо над источником. А по деревьям, тем более таким старым и дуплистым, Мессир лазил с лёгкостью. Предвкушая, как наберёт в хрустальный флакончик чистого целительного волшебства, Лорд влез на самый верх ивы. Из узловатой макушки торчали во все стороны тонкие прутики, похожие на волосы. То, что мхи похожи на бороду, а дупла — на глаза, вор тоже заметил, но не придал значения и, удерживая равновесие, пошёл по нужной ветке прямо к скале. — Кто ходит по моему носу? — вдруг раздался скрипучий голос. Замерев, Повелитель Тьмы медленно повернул голову. На него из глубоких дупл-глазниц грозно взирал древний энт. Увы, ива оказалась не такой-то простой. — Хочешь посягнуть на Источник Жизни, злое создание? Осквернить чистые воды своей тьмой? Ну нет, тебе не провести старого Виллорна! Когда энтам нужно было, они умели действовать быстро: длинный гибкий прут в мгновение обвил щиколотки Повелителя и сдёрнул с ветки. Но не швырнул об землю, а оставил висеть в таком вот, вверх ногами, плачевном состоянии. Через минуту на грозные причитания энта прибежали стражницы. Они, сомлевшие от колдовской песни, не сразу поняли, что это болтается на ветке, но старый Виллорн, скрежеща, им всё объяснил со свойственной его народу обстоятельной медлительностью. Схватившись за головы, девицы сначала ударились в панику: за такую оплошность их вполне могли выставить из Рощи! Но энт потребовал за молчание пять фей для опыления, и они тут же согласились на это условие, лишь бы Виллорн их не выдал. А бедного Повелителя Тьмы, который уже потерял сознание от висения вниз головой, они сковали мифрилом и потащили в тюрьму. — О, Мессир! — попривествовал его уже сидевший в соседней камере Бард. — Принцессе очень-очень понравилось! Но, в целом, наше предприятие провалилось, кажется. Немного пришедший в себя Лорд отозвался протяжным стоном, полным сожаления.