О Долге и Терпении

Этот базарный день выдался для Румпельштильцхена не столь удачным, как прошлый. До обеда они с Беем распродали весь товар, но его было немного, и кошель с монетами потяжелел незначительно. Мужчина подозревал, что в этот раз он опустеет задолго до следующего торгового дня в городе. Вместо душистых булок они пообедали взятыми из дома черствеющими лепешками и водой. Весь день Румпельштильцхена одолевало дурное предчувствие. Его никак не радовала мысль о том, что сегодня придется посетить несчастную сироту – будто в их собственной жизни не хватало горя и бед. Он пытался отговорить Бея от его решения весь день. Он купил этот подарок для сына, для своего сокровища, и был безмерно рад видеть, сколько счастья тот ему доставлял весь последний месяц. Отдать книгу, целую, настоящую, почти не изношенную книгу в руки девчонки, которая, скорее всего, даже не умеет читать? Но Бей был непреклонен. Он настаивал, что должен принести радость девочке, а другого способа это сделать у него нет. Только самое ценное для его собственного сердца может стать настоящим подарком. После скромного обеда Бей повел отца по улице вглубь города. Народу на улицах было много, но большинство, судя по разговорам людей, сновавших рядом, собралось у городской ратуши, чтобы послушать новости. Сегодня пришел указ от лорда и городской голова собирался прочитать его на площади. - Вот тут она живет. – Бей указал на небольшой покосившийся сарай, примостившийся в глубине двора между мясной лавкой и аптекой. - Бей, ты точно уверен, что хочешь это сделать? Неужели тебе не жалко свою книгу? – сделал последнюю попытку отговорить его Румпельштильцхен. Судя по успехам сегодняшней торговли, вряд ли он сможет купить сыну какой-нибудь подарок еще в течении долгого времени. Выручка прошлого месяца была всего лишь счастливой случайностью в череде невезения и бед, которые всегда окружали его семью. - Папа, я уже все решил. Так будет правильно, – сказал мальчик и решительно зашагал по заросшей бурьяном тропинке между двумя домами к жилищу чудачки, высматривая присутствие живого существа. Маленький сарай с пятнами облупившейся краски принадлежал когда-то, видимо, аптекарю, но старик, подумал Румпельштильцхен, вряд ли стал хранить бы там даже лопату. Дыры в кровле были заделаны обломками веток и черепицы, просветы между досками в стенах позволяли ветру продувать хрупкое жилище насквозь. Румпельштильцхен не хотел даже думать, каково было тут зимовать. Дверь сарая была открыта, скрывая сидевшую на пороге девочку. Бей остановился перед ней. - Привет, Белль. Помнишь меня? Румпельштильцхен обогнул дверь и взглянул на обитателя этого жилища. На Бея смотрела девочка с длинными, густыми, но тусклыми и спутанными волосами, в которых застряла пара засохших листьев. Хрупкая фигурка была одета в грубое холщовое платье без рукавов, до колен, обнажавшее серые от пыли и покрытые ссадинами коленки и босые ступни. Ладошки, сжимавшие плечи, также щеголяли царапинами, а на скуле красовался разноцветный синяк. Только одно было ярким и живым в ней – пронзительно синие блестящие глаза. - Привет, Воробушек, – она склонила голову набок и уставилась на Бейфаера. Отпустив плечи, она сложила руки на коленях с жестом настоящей леди и неуверенно улыбнулась. – С чем пожаловал? Румпельштильцхен изумился, заметив, что ее фигура все же женская, а не детская. Ростом она была, если бы встала, не намного выше его сына, а острые плечи и впавшие щеки оставляли впечатление, что она не ела уже по меньшей мере месяц. Ее можно было принять за ребенка, если бы не лицо, принадлежащее взрослой девушке. Отмыть бы ее хорошенько, подумал Румпельштильцхен, откормить месяцок-другой, и превратилась бы эта замарашка в справную, славную красавицу. Да какие же чудовища могли оставить девчушку расти в таких условиях? Неужели у нее совсем никого не было? Его сердце сдавила жалость к несчастному существу. Он невольно двинулся вперед, неосознанно желая утешить ее. Заметив его, девушка вздрогнула, заслонила руками лицо и прижала колени к груди. Она не издала ни звука и только часто дышала. Румпельштильцхен замер в растерянности. - Она, наверное, тебя боится, она ведь тебя не знает…- сказал Бей, нахмурившись. – Белль, это мой папа, он не плохой, он тебя не тронет. Румпельштильцхен осторожно, стараясь не спугнуть девочку, подошел ближе и остановился, не зная, что делать дальше. Он никогда не имел дела с умалишенными. Взгляд его невольно устремился дальше, в темноту помещения. Кроме кипы соломы, связанной бечевкой, чтобы не распалась и прикрытой теплым, но дырявым шерстяным одеялом, в комнате стоял небольшой ящик с крышкой, служивший, видимо, и сундуком для вещей, и обеденным и рабочим столом. За порогом висела занавеска, сделанная из засохших ягод рябины, нанизанных на нитки. Некоторые доски на стенах были покрыты причудливыми узорами, нарисованными разбавленным мелом и какой-то темной краской. Наверное, хозяйка таким образом пыталась сделать свой дом чуточку красивее и уютнее. Мальчик присел на корточки рядом с девушкой и попытался мягко отвести ее руки от лица, заглядывая ей в глаза. - Не бойся, пожалуйста, мы не причиним тебе зла, мы пришли помочь тебе… - рассказывал Бей, неуклюже похлопывая девочку по волосам. – Мы принесли тебе подарок… Румпельштильцхену стало вдруг стыдно за их подарок. Белль явно нужнее был бы кувшин сметаны с хлебом или добротная обувь, но не какая-то глупая книжка. - Подарок? – всполошилась Белль. – Люблю подарки. Подарки. Папа привозил мне подарки. Всегда привозил подарки. Папа… - споткнулась она. – Нету папы. Ты воробушек. Какой подарок принес мне воробушек? – говорила она тихо, но четко, часто повторяя одни и те же слова, мечтательно глядя куда-то сквозь мальчика. - Держи! – Бей вынул книгу из сумки и протянул ей, крепко держа в обеих руках. Девушка в недоумении уставилась на предмет. Бей смущенно переступил с ноги на ногу. Он надеялся увидеть больше радости в глазах его леди. - Это книга, Белль. Ты ведь видела раньше книги? Ты… умеешь читать? – спросил он у нее. Бей был разочарован: он не хотел думать, что предположение отца о том, что девочка неграмотная, может быть правдой. Но гордость не позволила бы ему забрать подарок обратно, поэтому он со вздохом положил книгу ей на колени и отступил на шаг, обещая себе в следующий раз прислушаться к отцу и принести ей что-то полезное. Он хотел было уже развернуться и уйти, гордо приняв поражение своей собственной совести. - Это я, – сказала девушка, растягивая слава, словно заклинание. – Это я. Я Белль. Я Белль Френч. Она обернулась обратно. Белль держала книгу на коленях, раскрытую на форзаце. Ее худенький палец уткнулся в уголок страницы. Бей подошел опять и заглянул за ее палец. Две аккуратные прописные буквы «Б» и «Ф» были выведены в самом углу листа. -Это твои инициалы, Белль? Френч это твое прозвище? – Бей не мог поверить в такое совпадение. Как ее книга могла попасть к нему? Как у нее вообще могли быть книги, если у него самого эта была единственной, а они с отцом жили хоть немного, но лучше нее? – Папа ведь купил эту книгу у старьевщика, это точно твоя? - Да. Нет. Книга моя, – синие глаза девушки сосредоточились на книге, брови подскочили вверх, и по лицу пробежал вихрь эмоций, в то время как обычно она пребывала в состоянии спокойной отстраненности. – Это была моя книга, мне ее папа подарил. Моя книга! Сказка, старше всех времен…. – протянула она нараспев. – И это подарок? Мне? Белль уставилась на Бея с невероятным изумлением. - Да! - Бей был рад получить, наконец, нужную реакцию от девушки и расплылся в широкой улыбке. - Спасибо! - Белль вскочила с места и упала на колени перед мальчиком, обняв его руками изо всей силы. – Спасибо, маленький храбрый воробушек! Бей сиял, обнимая девушку в ответ и пытаясь убрать с лица ее каштановые волосы, пока она смеялась и повторяла слова благодарности рядом с его левым ухом. Он был счастлив. Он все же сумел обрадовать свою леди, которая нуждалась в его помощи, и его подарок был не зря. Румпельштильцхен рядом с ним стоял с такой же, как у сына, глупой улыбкой на лице. Он не понимал, как бесполезная стопка бумаги может принести столько восторга, но все же был безмерно рад видеть, как девушка, минуту назад скорчившаяся загнанным зверьком в ожидании жестокой атаки, светилась от счастья и казалась совсем нормальной, здоровой девчонкой. - Милорд? Румпельштильцхен с трудом догадался, что Белль теперь обращается к нему. «Здоровый человек, - с грустью подумал он, - вряд ли спутал бы меня с лордом». - Что, дитя? Он опустился на здоровое колено, опираясь на посох, чтобы она не решила, что он действительно дворянин, перед которым нужно вставать на колени и целовать подол. Пусть она и безумная нищенка, он не позволит Бею думать, что на кого-то можно смотреть свысока. - Спасибо, – тихо сказала девушка и, отпустив Бея, повернулась к Румпельштильцхену и обвила руки вокруг его шеи. Каштановые волосы лезли ему в нос, но он замер, боясь пошевелиться и не зная, куда деть руки. -З…за что? - замялся Румпельштильцхен. - За то, что спас мою книгу, конечно. – сказала девушка ему прямо в ухо, обжигая горячим дыханием и вызывая дикое желание чихнуть. - Па, ну что ты руки растопырил, обними же ее! – заливался смехом Бей. Ему невдомек, думал Румпельштильцхен, как такие синеглазые существа могут заставить человека забыть, куда нужно девать руки, да что там – где вообще находятся его руки и ноги. Он положил ладонь на ее талию, скрытую за водопадом спутанных локонов, и рассмеялся. Он был счастлив. Она была счастлива. Она нашла книгу, и, почему-то, эта книга была для нее очень важной. На минуту разум стал ясным, и сотни миров в голове ее потускнели, оставив ярким только один, тот, где она держала в руках эту сказку. Она нашла добрых людей. Почему-то эти два человека сделали для нее это, нашли ее книгу, и теперь все будет хорошо. Никто еще не был к ней так добр, даже старик аптекарь. Она должна была запомнить все, голос, запах, прикосновение, чтобы никогда не потерять их ни в одном из миров. Храброго воробья и доброго лорда.