Излечи меня

Кира вернулась домой около семи. Рабочий день её заканчивался в шесть, а сейчас она зашла в магазин, притащив кучу продуктов. — Не слышу детских голосов, — воскликнула она, увидев меня, когда я зашла на кухню. Но я не улыбнулась. Лишь всхлипнула. Я вернулась совсем недавно, и только что удалось успокоиться. Моего малыша похитили. Точнее, забрали. И я не знаю, кто и зачем. Может, его усыновили, и теперь придётся долго ждать, пока его вернут. Если вернут… — Какие-то проблемы? — спросила Кира, поставив молоко в холодильник. — Да, — шепнула я и, тихо повернувшись, пошагала обратно в свою комнату. Тут же плюхнулась на кровать и притянула к себе колени. Кира зашла за мной и села точно так же, как и вчера вечером, на мою кровать. — Что произошло? Что-то с ребёнком? — Нет. — Я мотнула головой. — Его… забрали. Забрали, Кир. Усыновили. — Как? Кто? Когда? — Она задавала те же вопросы, что и родители, а я дрожала при каждом слове, потому что именно эти вопросы терзали и меня. Только если бы я знала все ответы… — Забрали прям сегодня. Утром. За несколько часов до нашего приезда. Я не знаю, кто. Но я хочу верить, что мой сын вернётся ко мне. Вернётся ведь, да? — Конечно, Тась! Он ведь твой сынок. И он вернётся, вот увидишь! Я улыбнулась. Мне хотелось верить её словам. Хотелось, чтобы всё благополучно разрешилось, и я увидела своего Филиппа. Обняла его, прижала к себе. Хотела, чтобы он был только моим, любимым маленьким сыночком. Кира отправилась готовить нам ужин, а я легла под одеяло. Может, стоит позвонить Алеку? Это глупо, я знаю, но он ведь должен знать, что мальчика забрали. Может, он сделает с этим что-нибудь? А может, он действительно уехал? Почему-то мне хотелось думать и верить, что он так же беспокоится о нашем ребёнке, как и я. Нашем… И может, он думает обо мне сейчас. Хотя кого я обманываю? Конечно, думает. О том, как лоханулся. Почему же хочется верить в лучшее? Я уже была в полудрёме, когда Кира заглянула ко мне в комнату, чтобы позвать к ужину. Но, видимо, подумав, что я сплю, она прикрыла тихо дверь и прокралась на кухню. Я слышала, как звенели крышки сковородок или кастрюль, слышала её негромкие шаги за дверью. Затем зашуршала её куртка, зазвенели ключи. И Кира ушла, хлопнув входной дверью. Наверное, к Кириллу. Подумала, что я сплю, и оставила меня одну на несколько часов. Я знала, к полуночи она придёт. И почему-то именно эта мысль разбудила меня совсем. Я распахнула глаза и откинула одеяло. Тут же по коже прошёлся неприятный колючий холодок, который вывел моё тело из расслабленного состояния. Я помчалась в ванную и застыла там, глядя на себя в зеркало. Если я хочу хоть что-то успеть, я должна торопиться. Но собственное отражение не отпускало меня. Я выглядела больной, бледной. Под глазами были серые круги, а кожа словно обвисла. Волосы пришлось расчёсывать минут десять, ведь они были похожи на гнездо. Я подкрасилась, скрыла тональником синяки под глазами. Я не знала, для чего стараюсь так, но мне хотелось дать понять себе и всем вокруг, что я сильная, я выдержу все потрясения, я дождусь того момента, когда всё в моей жизни наладится, и буду счастлива. Телефон зазвонил. Прибыло такси, и оно ждало меня у двери подъезда. Над одеждой я особо не раздумывала, но всё равно надела то, что было только что постирано и поглажено. На кого я хотела произвести впечатление? Куда я несусь? Его ведь может и не быть в городе. На звонки он не отвечал, хотя я и не ждала дольше трёх гудков. Я даже не знала, зачем я это делаю, зачем бегу в дом врага, но хотела. Меня что-то звало, тянуло. И в голове было так пусто, так спокойно. Я даже не стала слушать музыку, чтобы не вслушиваться вдруг в слова песен, лишь смотрела на огни ночного города, который был мне таким родным когда-то. Я ведь, учась в школе, часто прогуливалась по этим улицам, по центральным и по тем, что где-то в глубине, во дворах. Незаметные тропки и ходы. А сейчас что? Я этого города почти не знаю. Вот и еду на такси, ведь не смогла бы найти пути с автобусной остановки. Знакомый дом предстал передо мной как призрак в темноте. Многие окна уже не горели, и, выйдя из такси, я подняла голову и посмотрела на окно квартиры Алека. Темно. И какие-то ниточки надежды обрывались в моём теле, когда я шла к двери, доставая ключи, которые, слава богу, у меня были на всякий случай. Он сам вручил их мне в тот день, когда впервые признался в любви. Какая уж тут любовь… В лифте опять расслабляющая музыка. Я взглянула на себя в зеркало и вздохнула. Я так устала. Сильно устала за эти пару дней. Со вчерашнего вечера я только и делала, что думала. Думала обо всём, о том, за что мне такое испытание. Смогу ли я жить дальше с таким бременем и почему я не схожу с ума, ведь всё вокруг – катастрофа. Такой нестабильный мир вокруг меня рушится снова, но мысли свежи и чисты. Раньше такого не было. Может, я пережила этот этап и стала сильнее? Действительно сильнее! Тренькнул лифт, оповещая о том, что я прибыла на нужный этаж. Мне казалось, что я поднимаюсь целую вечность. И ту же вечность иду к нужной двери. Это было как во сне или ужастике. Когда ты бежишь к цели, а она отдаляется, и стены вокруг сжимаются и давят, а ты не можешь выбраться, потому что выход всё дальше. Вот тут также. И голова кружилась сильно. Я понимала, что просто забываю дышать, потому что это отвлекает меня. Я встала напротив двери и прижалась к стене коридора. Мне казалось, он там. Он почувствовал и следит за мной через глазок. С чего я это взяла? Не знаю. Наверное, какая-то паранойя или мания преследования. Ноги сами шагнули вперёд, а рука поднялась. Глаза сами взглянули на то, как палец нажал на звонок, и кнопка потонула в корпусе. Звон был негромким и коротким, но его ни с чем не спутаешь. Уши не улавливали больше ни звука, а я хотела бы знать, подходит ли он к двери. Есть ли он там вообще? Или убежал. Но тут дверь распахнулась, и я отлетела обратно к стене, хватаясь за грудь. Я испугалась, но не Алека. А того, как неожиданно распахнулась дверь. При виде Алека наоборот – всё стало гораздо яснее. Мне стало хорошо, и я легче задышала. Даже хотела улыбнуться ему, но это было бы просто сумасшествием после того, как я всё узнала. Он не уехал. — Тася? — шепнул он обеспокоенно и нахмурился, но не торопился закрывать дверь или бежать от меня. Он знал, что я одна и пришла сюда не обвинять его во всём. Моё имя звучало таким… страшным. Меня пугало то, как оно звучит его голосом. И это же было самым приятным, что я когда-либо слышала, ведь его голос… его голос… Он был невероятным. Я смело взглянула на парня и подошла ближе, давая ему понять, что хочу войти в квартиру. Он отступил и, слава богу, не касался меня. Я боялась, что когда окажусь здесь, буду чувствовать себя в опасности, как в плену. Но нет, тут мне было так спокойно, будто это место было моим родным домом. Я огляделась. Всё оставалось таким же, как в день моего последнего посещения. Может, он собирался уехать, но не сегодня. По крайней мере, в коридоре всё было точно так же. Его куртки и те, что он купил для меня, висели на вешалках, а обувь стояла на специальной полке. А в воздухе витал запах кипячёного молока или каши. Я перевела взгляд на Алека. Он пристально смотрел на меня, был взволнован. Ещё бы. Явно беспокоится за свою безопасность. Возможно, думает, привела ли я кого с собой. — Почему ты ещё не уехал? — спросила я, снимая куртку и вешая её на вешалку рядом с его. Этот вопрос был первым, что пришёл в голову. Я действительно не могла понять, почему он не убежал. — Мой самолёт завтра вечером, — отозвался Алек. Но он был совершенно спокоен. Будто знал точно, что ему никто и ничто не помешает. — Возвращаешься домой? Почему я не спросила его, зачем он причинил мне столько боли и за что он так со мной. В чём я была перед ним виновата? Он усмехнулся, будто мой вопрос был слишком глупым. Наверное, боялся, что его уже ждут где-то внизу, чтобы задержать. — Я никому ничего не сказала. Я просто хочу знать. — Ты должна была всё рассказать. И не приходить сюда, если ты не глупая. — Он сделал шаг к двери в гостиную и остановился. Я смотрела на его ссутуленную спину, на то, как опустилась его голова. — Да, я возвращаюсь домой. А ты зачем… — Его забрали, — перебила я и опустила взгляд в пол. Как больно об этом думать снова. И опять накатывает страх и паника. — Сына. Филиппа. Я сказала ему. И почему-то вдруг стала надеяться, что он поймёт то, что я пережила. Это и его сын тоже, и он обязан хотя бы немного бояться за него. Он должен чувствовать то же. Я подняла на него глаза. Парень уже обернулся. Брови его были нахмурены, а тело дёрнулось, будто он хотел уйти, но передумал. Потом он вдруг открыл рот, но не успел и звука вымолвить, как я услышала какой-то шум. Будто что-то небольшое упало на ковёр и откатилось. Затем плач. Высокий, надрывный. Детский визг. Всё внутри упало, и я, с трудом вздохнув, побежала туда, на звук, на плач. Мимо Алека, которого я оттолкнула без труда и даже не заметила, каким прикосновение к нему было родным и тёплым. Хотя ладонь покалывало, когда я вошла в нашу с ним спальню. Тут светил тусклый свет от лампы, что стояла на прикроватном столике. Вокруг кровати были раскиданы заполненные чемоданы, а на самой кровати сидел малыш. Мальчик, одетый в голубую футболочку и коричневые штанишки, уже не плакал. Он уставился на меня, засовывая пальцы в рот. На полу лежала игрушка, кажется, заяц, которого он уронил. У мальчика были блестящие светлые волосы, пушистые и немного вьющиеся. А глаза такие синие… Подходя ближе к нему, я замечала всё его сходство с Алеком. Он был его маленькой копией, только светлой, как ангел. Щёки его были влажными от слёз, но глаза светились, будто он реально был рад меня видеть. Господи. Это же он, мой сын! Я выдохнула, давясь слезами, и подлетела к кровати, на которой он сидел. Мне хотелось смотреть на него всё время, хотелось прижать к себе. А он был таким маленьким и хрупким. Прикоснуться к нему было так страшно, будто я могла его ранить. Мальчик смотрел на меня совсем спокойно и даже немного улыбался. — Привет, — шепнула я, протягивая к нему руку и притрагиваясь к его руке, пальцы которой он посасывал. Я не осмеливалась подхватить его на руки, хотя очень бы хотела. Он казался мне таким хрупким, как маленький котёнок. — Я твоя мама. Филипп улыбнулся мне, будто понял, что я сказала, потом перевёл взгляд на что-то позади меня. Я обернулась. В дверях стоял Алек. Он ссутулился, опустил голову, затем прошёл в комнату, к нам, подхватив игрушку. Он поставил её рядом с Филиппом, и тот с удовольствием обхватил её. Алек сам присел на кровать и аккуратно погладил малыша по голове. Тот ластился к нему, как ласковый котик. — Он очень смышленый мальчик, — прошептал Алек, глядя на сына с нескрываемой нежностью. — Ты собирался увезти его? — прошипела я сквозь зубы, а хотела бы заорать, но Филипп улыбался и был спокоен. Нельзя расстраивать его. — Конечно. Я ради него сюда и приезжал. Все эти годы… ради него одного. — Алек нахмурился, посмотрев на меня. Меня удивили его слова. Складывалось ощущение, что он ни капельки не сожалеет о том, что не рассказал мне, что забрал мальчика. И если бы сейчас я не пришла, то не узнала бы, где мой сын, никогда. Это бесило. Жутко злило и раздражало меня. Я вся напряглась и вытянулась, как струна. Мне казалось, что ещё немного, и я стукну его, врежу по этому красивому и проклятому лицу. Но тут был Филипп, и он был спокоен и даже радостен. — Ты не увезешь его. — Он мой сын, — возразил парень. — Я обязан. — Твой?! — Я почти вскрикнула. — Да ни один суд в мире не признает его твоим, особенно учитывая то, как он был зачат! Алек вздрогнул и опустил голову. Филя переводил взгляд с отца на меня, потом вдруг его взгляд стал совсем отрешённым. Мальчик пошатнулся и закрыл глаза. Хотя всё ещё сидел, обхватывая зайца руками. Алек встал и подхватил мальчика на руки. — Я не собирался его у тебя отнимать. — Парень пошёл с сыном на руках к двери. Я тоже встала и отправилась за ними. Парень пошёл в ванную, где на стиральной машине лежали приготовленные на ночь симпатичные детские вещи. — В смысле? — спросила я, заглядывая ему через плечо, когда он переодевал малыша. — В том смысле, что я собирался взять тебя с собой. — Он снова взял мальчика на руки и обернулся, глядя на меня твёрдо и решительно. Я вздрогнула, потом посмотрела на полуспящего ребёнка. Как Алек с ним управляется… А я совсем ничего не знаю о детях, и едва ли смогла бы уверенно держать мальчика в руках. А Алек делал это будто бы уже сотню раз. — Ты забрал его сегодня утром, а завтра уезжаешь. И когда это ты хотел предупредить меня, если не сегодня? Завтра, что ли? Перед вылетом, может быть? — Утром. Когда Кира уйдёт на работу. Я не хотел делать этого при ней. — Парень снова пошёл в спальню, шепча: — Я подслушал вчера ваш с матерью разговор. И понял, что если вы заберёте Филиппа первее, то ни за что не отдадите его мне. — Конечно! — Поэтому решил забрать его. Мы зашли в комнату и Алек положил мальчика на свою кровать, куда-то меж подушек. Тому было уже совершенно плевать на удобства, он лишь тихонько пискнул и повернул голову, но всё также продолжил спать. Алек же указал мне на дверь, и я вышла, но заметила, что он подхватил что-то с комода, отправляясь за мной. Я вошла на кухню и села за прозрачный столик. Алек тут же опустил передо мной два паспорта, но не российских. На них было написано «Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии». Я подняла глаза на Алека и раскрыла корочку. Там было написано: — Валентина, Анастасия, Оливия. — Я нахмурилась и снова посмотрела на Алека. — Не Валентина. А Валентайн. Анастейша Оливия Валентайн. — Алек ухмыльнулся и раскрыл передо мной вторую корочку. — По документам ты – моя супруга. Валентайн – наша фамилия. Оливия — это имя, которое первое пришло в голову. Я взяла второй паспорт и взглянула внутрь. Алек на фотографии выглядел очень забавно, волосы взъерошены, светлые и вьющиеся. Совсем другой, но очень красивый. Я взглянула на его имя и нахмурилась. Валентайн Грейсон Александр. — Тебя зовут Грейсон? — спросила я, сглотнув. Он не Алек? — Да. Родственники меня зовут Грей. Но ты можешь звать Алеком. Я уже привык за те шесть лет, что нахожусь здесь. — Парень пожал плечами и отошёл к холодильнику. — Хотя, наверное, тебе будет странно слышать другое имя от моих родных. Снова он о том, что собирается взять меня с собой. Я нахмурилась и осмотрела парня с ног до головы. Он достал из холодильника бутылку пива и коробку сока. Вторую протянул мне. Почему-то я чувствовала себя с ним комфортно. — Ты давно знаешь, что я родила тебе ребёнка? — спросила я, взглянув на лежащие рядом документы. Он явно спланировал мой отъезд. Но зачем… выставлять меня своей женой? — Нет. Со вчерашнего дня. — Алек сел напротив меня и посмотрел так, что я вжалась в стул. Я поняла вдруг, он хочет мне всё объяснить. Я села ровно и принялась слушать. Пусть расскажет мне всё о себе. И, чёрт возьми, почему мне с ним спокойно?! Почему я не рыдаю сейчас, почему не боюсь. — Я приехал в этот город с одной целью – ребёнок. — Алек глотнул пиво и опустил голову. — И я должен вернуться с ним. С моим сыном. Я не стала комментировать. Хотя это звучало слишком странным, слишком… ненормальным. — Моя бабушка шесть лет назад предсказала, что я в этом городе найду девушку, которая изменит весь наш уклад, которая родит мне наследника, что станет продолжать наш род. Я прикрыла глаза и поняла, что речь обо мне. Но вдруг до меня дошёл весь смысл его слов. Что значит – предсказала? — Что твоя бабушка сделала? Предсказала? Он кивнул. — Она сказала, что девушка будет девственницей, и я столько их перепробовал, но недавно мне это надоело. Я больше не мог… это всё продолжать. — Он снова глотнул пива и отвёл от меня взгляд. Он говорил так, будто это не казалось ему странным. Всё это… — Стоп-стоп! — воскликнула я, тихо стукнув по столу ладонью. — Что ты сейчас несёшь? Какие предсказания? Какие девственницы? — Ну… всё правильно. — Он пожал плечами. — Просто мы, в каком-то смысле, не совсем обычные люди. Вот сейчас было странно. Меня напугали его слова, но я продолжала сидеть, словно прилипла. Хотя хотелось просто подскочить, схватить Филиппа и выбежать из этого сумасшедшего дома. Да, он казался мне сейчас сумасшедшим. И совершенно диким. Ему нужен ребёнок, и он приезжал специально за ним. Его объяснения ничего мне не давали и путали ещё больше. Но самое сильное чувство, которое меня одолевало, это бешенство. Оттого, что он просто вот так вот спокойно говорил такие странные вещи. Его глаза горели. Алек снова уставился на меня и, поставив бутылку на стол, он слез со стула и прошёл к подоконнику, где лежали какие-то бумаги. Он тут же плюхнул их передо мной. Я взглянула на них и поняла, что это какая-то ересь по учёбе. — Мне это больше не нужно, — проговорил парень, положив ладонь на первый лист. Потом он снова взглянул мне в глаза, и взгляд его был таким, что приковывал к месту. — Я знаю, что всё, что ты сейчас увидишь, покажется тебе фокусом или просто галлюцинацией. Но поверь, всё это не так. Ты просто… смотри. Он опустил взгляд на свою ладонь. Я сделала то же, и тут же его рука задвигалась вдоль листа. Я сильно зажмурилась, потом снова расслабилась. Мне казалось, что из-за недостатка света, я схожу с ума или начинаю засыпать. А может, мне реально видится всё. Чёрные буквы, напечатанные на листе бумаги, начали исчезать под его пальцами. И лист снова становился белым. Пока не стал чистым совсем. Алек снова вздохнул, затем поднял вверх руку, и стопка уже абсолютно чистых листов поднялась в воздух за ней. Что за чертовщина? Я сидела не шевелясь и смотрела на то, как пляшут в странном танце несколько листов. Прямо в воздухе! Алек опустил руку, но листы не упали, продолжая своё плавание. — И это малая часть того, что я умею, — проговорил Алек. Он махнул рукой, и бумага упала на стол, затем собралась в ровную стопку. — Это базовые знания. Такому учат ещё в детстве. Охренеть. Я сидела, глядя перед собой на сложенные в стопку листы. Они только что летали! По его приказу, по его желанию! И текст… он исчез! — На самом деле всё гораздо серьёзнее. Многие развивают свои таланты, допустим, как моя бабушка – до предсказаний. Или как я – до чтения мыслей и воздействия на них. Я тут же перевела на парня взгляд. Что он только что сказал? Что-то про чтение мыслей?.. — Так я не говорила всего того вслух? — Тихий лепет из моих губ. Я не узнала своего голоса. Он был слишком высоким. — Нет, — помотал парень головой. — Я заглянул в твои мысли. Это было несложно, ты начала всё вспоминать, и часть воспоминаний я уловил. Я смотрел на них твоими глазами. — Алек сглотнул. — Минусы только в том, что человек знает, какие воспоминания я смотрю. Если это прошлые воспоминания. Это сводит людей с ума. Они заново переживают то, что уже было. Но тебя я успел успокоить. «Спокойно», — снова пронеслось в моей голове. И я тут же поняла, зачем он тогда это сказал, и почему я не могу нормально реагировать на всё. Поняла, почему сейчас я не бьюсь в конвульсиях и рыданиях где-то посреди своей комнаты. Поняла, почему я не боюсь Алека. — Так это ты?.. Это не даёт мне нормально реагировать на происходящее! — Я встала. — Вместо того чтобы ненавидеть тебя, я сижу и слушаю всё то, что ты мне говоришь. И мои чувства меня не слушаются. — Ты просто не паникуешь. Если бы всё было так, как должно было быть, ты бы сошла с ума. Я знаю, что ты боишься меня, что ты злишься, но я смог перенаправить твои чувства, и ты, наоборот, чувствуешь себя со мной так, как раньше. Вполне комфортно. Я «включил», — усмехнулся он и щёлкнул пальцами, — обратный эффект. Как в это поверить? Я вновь посмотрела на листы, что уже не парили в воздухе. Затем снова на Алека. Говорил он убедительно, но сейчас мне ещё больше казалось, что я всё-таки схожу с ума. Какая-то несуразная нелепица. Чтение мыслей, предсказания, телекинез. Может, он ещё и телепортируется с места на место? Я снова вперила взгляд в листы. И вдруг на них начали проявляться слова. Я следила за ними, читала. Это были стихи. Потом лист вновь поднялся в воздухе, начал складываться и вдруг загорелся. Алек за этим практически не следил. Он смотрел на меня. — Таким образом я могу создать или уничтожить любую бумажку. — Так ты подделал документы об усыновлении? — Да. — И эти паспорта? — Да. Я метнула на него взгляд. — А со мной ты часто проделывал эти фокусы? Читал мои мысли? Тогда, в клубе, ты тоже вот так загипнотизировал меня и заставил идти за тобой? — Я не знаю, почему вспомнила. А ведь именно в тот момент он показался мне таким притягательным, что не пойти за ним было бы грехом. — Нет. Тогда ты всё сделала сама. — Парень одобрительно улыбнулся, а я покраснела. — Впервые… вчера. И это было слишком неосторожно и импульсивно. Ты вспоминала, я смотрел. Слишком сильное влияние на тебя. Я рад, что всё закончилось успешно, и ты не тронулась умом. Конечно. Не тронулась вчера. Я сделала это уже давно. Я переживала что-то гораздо худшее. Но сейчас я не могла испытать всей силы своего потрясения. Мой возлюбленный оказался моим мучителем. Я только-только перестала искать в лицах других мужчин лицо того, кто причинил мне столько боли. Но он всегда был рядом со мной. Тот, кого я любила. Кому доверилась… Я молчала несколько минут, таращась на тлеющий в воздухе клочок бумаги. Я была так потрясена. Тяжёлый груз мыслей свалился мне на плечи. Что всё это значит? Что всё так и планировалось, что ли? Что я должна была встретить Алека по воле судьбы? Шесть лет назад его бабушка предвидела это… Шесть лет назад я была ещё двенадцатилетней дурочкой, а по сути всё уже сложилось. Мне уготовано было так страдать. Но что же теперь со мной будет? — Действительно переборщил со спокойствием, — усмехнулся Алек. — Я рассчитывал, что ты начнёшь спрашивать обо всём подряд, но ты молчишь. Я и не знала, что сказать. Мыслей было так много. Пусть он просто читает их и сам отвечает на мои вопросы. — Это не так просто. Я перевела на него взгляд и подняла брови. — Требует концентрации. — Алек усмехнулся. — Я не могу слышать их всё время, иначе бы я оглох. Я могу направить свою… силу на того человека, чьи мысли хотел бы узнать. Но это ненадолго. Я не сверхсильный, и за последние шесть лет практиковался крайне мало. Опыта маловато. Иначе я бы пользовался подобным всё время. Я хмыкнула. — И кто вы такие? — Особенные люди. — Парень пожал плечами. — В какой-то степени колдуны. Мы… волшебные. Породистые. Уникальные. Как возвышено. — Нас очень мало. И у каждого из нас от рождения есть такие силы. Мы обучаемся. Кто-то останавливается, кто-то идёт дальше. Мы бережём себя и наши гены. Мы не можем размножаться абы с кем. Поэтому всё так сложно. — Парень снова сел напротив меня. — Я уже рассказывал тебе об этом. Помнишь? Я кивнула. — У нас есть кланы. Небольшие – максимум десять человек. Каждый клан это семья. Как мы. Я, Шантри, отец, дедушка и его сестра – моя бабушка. Кланы очень закрытые и почти не связываются друг с другом. Мы храним семейные тайны, а в чужие не лезем. — Он говорил шёпотом, нагоняя долбанной таинственности. — Чтобы размножаться, мы ищем женщин среди людей. Таких, как ты. В вас тоже есть какая-то часть такой же силы. И насколько мы знаем, у таких людей не бывает потомства от обычных людей. — То есть… я могу делать такие же штуки, как и ты? — нетерпеливо спрашивала я. — То есть… я не смогу родить ребёнка ни от кого, кроме тебя? — Или кого-то подобного мне, верно. — Алек кивнул. — И да, если бы тебя приняли в клан и начали обучать, то ты смогла бы «делать такие же штуки». У нас есть Филипп, и его будут обучать, когда придёт время. — И нас ждут? — Ждут. — Почему меня тоже? Почему ты решил взять меня с собой? Если тебе нужен только ребёнок, ты мог бы уже уехать. — Мог бы, но я тебя люблю, — произнёс Алек быстро, и я охнула. Какая уж тут любовь теперь?.. — И я подумал, что мы могли бы быть втроём. Тем более, Шантри всё рассказала о наших отношениях, и все хотят с тобой познакомиться. Правда… они не знают всех подробностей. — Быть втроём… — шёпотом повторила я. — Ты изнасиловал меня, я чуть с ума не сошла из-за всего этого. Мне было так больно, я хотела умереть. — Я задрала рукава свитера и показала ему свои запястья. — Это было так унизительно. И весь город знал, что со мной случилось. Кто я такая. Мне хотелось скрыться, и я попыталась сделать… это. А потом, оказывается, родился ребёнок. Теперь ты хочешь меня увезти и думаешь, что всё будет как прежде. Может, мне тебя ещё и любить? — Не настаиваю. — Алек вдруг погрустнел. — Просто мои чувства к тебе стали ещё сильнее после того, как я… ты… — Он запнулся и зажмурился. Наверное, старался привести мысли в порядок, чтобы высказаться. — Ты хочешь быть рядом с сыном. А я хочу быть рядом с вами обоими. Мои родные знают, что ты подходишь мне. И я хотел бы посмотреть, что из этого выйдет. Ничего! Парень опустил голову на руки и тяжело задышал. Я сурово взглянула на него. Почему он так уверен, что я захочу терпеть его рядом с собой даже ради сына? Будь моя воля, будь я хоть чуть-чуть смелее, я бы схватила сына и убежала отсюда. Только куда я денусь? Алеку нужен ребёнок. И пока что вместе с этим ребёнком нужна и я. Я встала и спокойно прошла к спальне. Филипп мило спал, тихонько посапывая. Рядом с ним лежала бутылочка с водой и соска. Я села на кровать и осмотрелась. Тут была куча чемоданов, и некоторые были заполнены моими вещами. Ещё тут была пара детских вещичек. Неужели всё так меняется? Неужели завтра я уеду отсюда… с Алеком. Со своим сыном. И оставлю тут всю свою жизнь. Киру, родителей, Андрея. Всех их. Я вспомнила, что по документам я жена Алека. Наверное, это было сделано, чтобы избежать проблем. Мне странно об этом думать. Но спокойно. Я легла на кровать и взглянула на Филю. Он был очень милым и крепко спал, раскинув руки. Я испытывала к нему сейчас такую нежность. Мой сынок. Я залезла под покрывало и повернулась на бок, глядя на своего мальчика. Глаза уже слипались, и живот болел от голода. Я так устала. Я не знаю, сколько прошло времени, я лежала вот так, глядя на своего сына, который почти не шевелился, но глубоко и размеренно дышал. И вдруг я заметила краем глаза, как небольшая софа двигается в воздухе. Неужели опять? Я поднялась на локте и взглянула на Алека. Он внимательно следил за софой, и когда та аккуратно приземлилась на пол у окошка, взглянул на меня. — Я посплю на ней, — сказал он тихо-тихо, боясь нарушить волшебную тишину. — Почему бы тебе не переночевать в другой комнате? — раздражённо спросила я. — Потому что я смогу уладить проблемы, если Филипп проснётся. — Он странно сделал ударение на первый слог в имени сына. — Хорошо. — Я снова легла и закуталась в покрывало. Я лежала в одежде, в квартире было очень тепло, но под покрывалом я чувствовала себя комфортно. Мне было уютно. Будто я под защитой. Но тут я вспомнила кое-что. — Алек? — шепнула я, надеясь, что он услышит, если не уснул. — Что? — Ты не мог бы… эм… перенести сюда мой телефон. Он в кармане куртки. Я услышала, как шелестит его одеяло. Затем скорее почувствовала, чем увидела, что что-то находится в воздухе между кроватью и дверью. Я легла на спину и поймала свой телефон. — Что ты скажешь ей? Кире… — Голос Алека был неуверенным. Откуда он узнал, что я буду писать именно ей? — Что поехала горевать к родителям, чтобы узнавать новости. — А они будут думать, что ты дома? — Да. Я найду, что сказать, если возникнут сложности. Кира не заслуживает лжи. Но не могу же я ей сказать, что сейчас с тобой и завтра покидаю страну. Алек хмыкнул, а я, положив телефон около себя, снова легла на бок и взглянула на Филиппа.