Излечи меня

К концу пути Филя проснулся, как будто предчувствовал встречу с новым человеком. С членом своей семьи. Он был ещё сонным, когда мы заехали в посёлок, а я всё рассматривала давно знакомые дома, пока не увидела тот самый – дом моей бабушки. Которая, похоже, ждала нас. Я увидела её силуэт в окне, когда мы подъехали, и сердце моё наполнилось любовью. К этой милой и любимой женщине. Я и не знала, как соскучилась по своей бабуле, пока не увидела её сейчас. Над входом горел свет уличного фонаря, белый и яркий, и я увидела, как открывается входная дверь, и на крылечко выбегает бабушка, старушка маленькая и худощавая, выглядела она старше своих лет, просто потому что почти не покидала этого маленького посёлка, а здесь все бабулечки её возраста никак не стараются себя омолодить. Это у нас в городе женщины за шестьдесят скрывали седину, кололи морщинки на лице, одевались по последнему писку моды, делали маникюр у лучших мастеров, не жалея пенсии. Моя же бабушка была совершенно обычной, хорошенькой, уютной старушкой в халате и шерстяной шали. Выбежала прям так, хотя на улице явно не плюс двадцать, но она улыбалась, демонстрируя шикарные протезы зубов, которыми она жуёт последние лет десять. Я выскочила из машины, как только мы остановились, и побежала к бабушке. Она обняла меня, сцепив руки на спине, не смотря на то, что я была в пуховике. И когда оторвалась от меня, она глянула на папу, который вышел из машины, но не пошёл обниматься, он отправился за Филей, который был невидим для неё сейчас. Я даже заволновалась. Я верила, что бабушка отреагирует нормально. Удивится, конечно же, потому что ей никто ничего не сказал, а так вообще-то не делается. Но родителей я понимаю, они оберегали её, а придуманная нами ложь даже немного её обрадует. Ну, я же всё-таки замужем. И вот папа вытащил малыша на руках, ещё сонного такого, а потому ещё более милого. Из-под шапки торчали золотистые кудряшки, он вообще был волосатым для своего возраста, насколько я знаю. Я глянула на бабушку, которая таращилась на мальчика с нескрываемым удивлением. Не могла я сказать, что она думает, она была просто в шоке. А папа подходил всё ближе, и отдал Филю мне, когда тот потянулся в мою сторону. — Привет, мамуль, — бодро сказал отец и обнял бабушку, такую хрупкую и нежную, порывисто и радостно. Она беззвучно захохотала, потому что он поднял её в воздух и чуть-чуть покружил, а потом поставил на место. — Как я рад тебя видеть! Мы договорились, что в нашем поведении не будет неловкости или скованности. Мы должны дать понять бабушке, что всё хорошо, что ребёнок в нашей семье – дело давно привычное. Надеюсь, она не заметила никакого подвоха. Мы прошли в дом, а бабушка всё смотрела на Филю и смотрела. Как на чудо, возможно. А когда поднимала глаза на меня, я улыбалась ей, давая понять, что всё в порядке. Зайдя внутрь, я отметила, как тут жарко. Бабушка сняла шаль, а мы с папой разделись, я принялась раздевать и Филю, и тот захныкал тихонько, но быстро перестал. Он просто смотрел по сторонам своим не особо осознанным взглядом. Тут в коридоре было много всяких мелких безделушек, развешанных по стенам, фотографий и картин. На многих из них я была ещё маленькой. Тут даже в рамке стояло фото, сделанное в день выписки моей мамы из роддома, где папа держал меня на руках, а на заднем плане маячили некоторые друзья семьи, тогда ещё все молодые, а сейчас практически потерявшие с нами связь. Папа с бабушкой ушли дальше вглубь дома. Отец, я слышала, подарил бабушке что-то, извиняясь за то, что они с мамой не смогут побыть здесь в новогодний отпуск. А потом извинился ещё и за то, что не может остаться надолго, но хотел бы съесть чего-нибудь и выпить кофе. Ему ещё предстоит долгий путь обратно домой. А завтрашний день, понедельник, для него такой же рабочий, как и для всех остальных. Я сама вспомнила, что некоторые мои одногруппники с не очень хорошей успеваемостью всё ещё учатся (Андрей, например), тогда как я… ох… столько пережила. Для них, как же это странно, эта пара недель прошла просто… вжик. Для меня же всё изменилось. Кто бы мог подумать. Филю мне пришлось быстренько кормить самой, в сумках была еда для него, которая вместе со мной сделала большой крюк из Великобритании. Мама всё аккуратно упаковала для меня, приготовила для Фили вещи, которые могут ему понадобиться в эти два дня. Это мне почти ничего не надо, почти всё в моих сумках – для него. Пока я переодевала его, сидя на полу рядом с диваном в зале, папа на кухне ел и рассказывал бабушке всё, что происходило у него на работе. Тему о моём замужестве мы договорились не трогать. Папа не хотел лгать своей матери, я решилась сделать это. Выспавшись немного, ребёнок решил поиграться, и хоть игрушек ему я взяла немного, устроился он с комфортом на чистом ковре в зале, где тихо работал телевизор, где всё было таким, каким я помнила ещё с детства. Ремонт мы тут делали лишь пару лет назад, но бабушка, жившая тут одна в течение долгих лет, снова обустроила здесь всё так… по-советски. Я поговорю с ней, когда мы останемся одни. Всё равно сейчас она не сможет переключиться с папы и что-нибудь мне сказать. Вообще-то, она никому ничего не может сказать. Она немая. На самом деле, когда-то она разговаривала, и я даже почти помню её голос, немного скрипучий от возраста. Она даже пела, и довольно неплохо. Но что-то произошло, не помню, что именно. Я была маленькой тогда, и быстро привыкла к тому, что бабуля больше не говорит. Язык немых она учить не стала – это бессмысленно. Никто в деревне ради неё учить его тоже не стал бы, потому она пишет. И пишет очень быстро. Возможно, у многих внуков есть проблема с бабушками, которые не умеют писать смс, но моя научилась делать это первым же делом. Опять же, потому что звонки для неё тоже почти что бессмысленны. Односторонний разговор получается. А когда папа разбогател, достаточно для того, чтобы сделать ей какую-то операцию, она от неё отказалась. Шансы были не такими уж большими, ей было жалко и денег, и себя. Вот и всё. И поэтому сейчас наш разговор можно было отсрочить, поэтому не было никаких вопросов. Потому что она писала в блокноте для папы, хотя больше болтал он, конечно. Он так долго не видел свою маму… Пока они там сидели, я оставила Филю и ушла наверх. Тут было прохладнее, а моя комната, видимо, постоянно убиралась. Или же бабуля была готова к моему приезду. Может, папа кинул ей смс-ку, когда мы поехали. Кровать была заправлена бельём нежно-бежевого цвета, которое пахло стиральным порошком и морозной свежестью. Бабушка сушит бельё на балконе. А в ногах на кровати лежал старый рыжий котяра. Барсик. — Ну, привет. — Я потрепала его по голове и почесала за ушком. Кот был ласковым и доверчивым. Его кастрировали уже давно, и потому он не особо выходил за пределы дома. Может, шатался по огороду, но не дальше. На улице иногда бегали собаки, обычные бездомные, которых подкармливал весь посёлок. Иногда они носились стаями, а медлительному коту нечего делать на улицах в этот момент. Котик замурчал тут же и расслабился на кровати. Похоже, его совершенно не смущал чужой человек в доме. Или же он меня помнит. Но это, конечно же, бред. А я разобрала вещи и переложила их в шкафы. Удивительно, но тут было кое-что из моей старой одежды. Она была хорошей, но я перестала носить её в силу возраста. В этих шмотках я гуляла классе в девятом, и хоть мой размер с тех пор мало изменился, надевать это я больше никогда не буду. Возможно, что-нибудь присмотрю, но домой не заберу. Например, спортивные костюмы и растянутые шерстяные кардиганы. Их вполне можно было носить здесь, в доме. Да и летом неплохо было бы. Правда, пахли они старьём и пылью. А на самом верху были детские вещи. Да, вот они. Все такие хорошие, как я погляжу. Девчачьих цветов, правда, но все на удивление модные. Я-то думала, что тогда был жуткий дефицит, но родители у меня были вполне состоятельными, это да. Может, эти вещички мне ещё понадобятся? Вот так, стоя на стуле, я вспомнила о втором ребёнке. И подумала вдруг, что это может быть девочка. Не знаю, почему я раньше не решалась предположить это. Просто так боялась за этого ребёнка, так быстро бежала прочь от опасности, что совершенно не думала о будущем. Если это будет девочка, мне разрешат быть с Алеком? Я так тоскую по нему, хочу обнять и поплакать у него на плече, потому что он может понять меня и утешить. Он один. Но пока я не знаю пола, я должна быть настороже. А узнаю ещё нескоро. Не совсем хорошо помню, как там было в первый раз. Пол я узнала неделе на двадцатой, кажется. Тогда за ходом моей беременности следили врачи и мама. Они часто проводили всякие обследования, потому что я была на успокоительных, которые в больших количествах могли навредить ребёнку. Но если всё же девочка? Смогу я снова стать частью жизни, уготованной мне? Я снова спустилась на первый этаж. Пахло бабушкиными пирожками, которые она, оказалось, погрела в микроволновке, и папа уплетал их, запивая молоком. Он всё ещё болтал, рассказывал о каких-то интригах, что происходили у него на работе. А потом он засобирался домой. Я взяла Филю на руки, и мы проводили его, когда он садился в машину. Пошёл снег. — Будь осторожен, — попросила я, закутываясь с ребёнком в бабушкину шаль. — Видимость плохая. — Малыш, я поеду медленно, не в первый раз. Лучше ты позаботься о себе. И о нём. — Папа погладил Филю по голове. — Я приеду за тобой через два дня, мы созвонимся. И завтра утром позвони маме, чтобы она точно знала, что с тобой всё хорошо. — Ладно, — усмехнулась я и поцеловала папу в щёку. Он обнял бабушку и снова приподнял её над полом, от чего она опять беззвучно захихикала. И он уехал. Свет его фар быстро скрылся за поворотом, и мы с бабушкой зашли внутрь. Обе просто взяли и прошли в кухню, и там бабушка, поставив передо мной тарелку с куриным супом, взяла малыша на руки и рассмотрела. — Его зовут Филипп, — сказала я, налегая на суп, а бабушка широко улыбнулась. — Это папа дал ему имя. Филиппом звали бабушкиного отца, и это имя имело для неё особое значение. В глазах у неё потеплело, когда она разглядывала его. Он, в свою очередь, с любопытством осматривал её, заглядывал в её старые с поволокой глаза. Бабушка потянулась к блокноту и ручке, что лежали на столе, но я накрыла её руку. — Я замужем, — произнесла я и заметила, как она выдохнула. Я показала на кольца, которые переодела на правую руку. Там они сидели покрепче, и снять их будет трудно. Но я постараюсь, если вся эта ситуация не разрешится. Не знаю почему, я хотела снять их до тех пор, пока не окажусь в безопасности. — За хорошим состоятельным человеком. Он из приличной семьи, и всё такое. Но на свадьбу мы никого не звали, потому что это было спонтанно. Да, пятьдесят человек колдунов не считаются. Но сборы были действительно очень скорыми. Бабушка усмехнулась. Она снова посмотрела на Филю, и брови её поднялись вверх, когда она снова взглянула на меня. — Похож на него. Сильно. — Я кивнула. — Его зовут Алек. И он сейчас далеко. Не в этой стране. Но я хотела бы, чтобы мы справили праздник вместе. Бабушка подбадривающее похлопала меня по незанятой ложкой руке. Она снова потянулась к блокноту и написала на нём быстро и размашисто: «Я приготовлю всё самое любимое назавтра. И нам вдвоём будет неплохо». — Это точно. Не знаю почему, но она больше не спрашивала ни о чём. То ли пока меня не было, папа что-то ей всё-таки рассказал, то ли она что-то такое во мне разглядела, что подсказывало ей, что я лгу. Или не лгу, но очень нервничаю. И мы весь вечер просидели за телевизором, а бабушка любовалась Филей и играла с ним. Она была прабабушкой. А она думала, что не дождётся. Она много смотрела на Филю, и когда мы уже поднимались спать, написала мне: «Он вылитый Ален Делон!» Я рассмеялась, но в комнате полезла гуглить, как выглядел Ален Делон в молодости. И правда! Отдельные черты лица Алека были похожи, он не актёр, конечно, и не модель, но что-то в нём было такое же магнетическое. Его глаза, чувственные губы. Я, наверное, безумно скучаю по нему, если пытаюсь вспомнить его образ. Эти мгновения без его защиты и поддержки просто подкашивают меня. Я снова пытаюсь и не могу собраться с силами. Оставив телефон заряжаться, я снова спустилась вниз. И очень удивилась, потому что в гостиной стоял какой-то незнакомый мужчина. Я испугалась сначала, очень. Мало ли кого бабушка могла впустить. Но он мило улыбался и рассказывал ей что-то, а она кивала. Обычный такой мужчина. Лет тридцати, не больше, хотя точно сказать не ручаюсь – на щеках у него трёхдневная щетина. Вроде крепкий, хотя он стоял в объёмном свитере, высокий. Верхней одежды на нём не было, только зимние ботинки. Я спустилась и смущённо уставилась на него на мгновение, пока он меня не заметил, а потом быстро перевела взгляд на бабушку. Она улыбнулась и похлопала незнакомца по плечу. — Здравствуйте, — протянул он мне руку. — Я Валера. Ваш сосед. Ваша бабушка позвонила мне, а сейчас написала, что нужно что-то достать из сарая. Я ничего не понимала. Что нужно достать из сарая? Бабуля покивала и скрылась в кухне, вернулась уже в своей шали, а меня подтолкнула к курткам. Я надела свой пуховик и сапоги и отправилась за бабушкой и… Валерой к небольшому сараю, что стоял на домовой территории. Там, насколько знаю, был подвал, но в нём всегда копились только соленья. Сарай этот был не ахти какой. Деревянный, немного поехавший от времени и ветра. Папа всё думал заняться его ремонтом, но всегда был вопрос, куда ставить весь тот хлам, что тут был. Хлам этот, надо сказать, проходил ревизию каждый год, выкидывалась парочка вещичек, но всегда добавлялась ещё парочка. Потому что именно на дачу, сюда, мы и привозили всё ненужное старьё, которое потом якобы могло нам понадобиться. Думаю, не надо объяснять, что такого никогда не случалось? Хотя, похоже, это как раз тот момент? Свет ослепил. Вроде бы одна лампочка, висящая под низким потолком на проводках, от того, как хлопнула дверь за нашими спинами, она закачалась из стороны в сторону. В маленьком помещении было тесно втроём. Даже моя крохотная бабулечка занимала тут приличное пространство, а вот Валера этот мог достать до потолка, не разгибая руки. Лампочка вообще могла ударить его по лбу при случае. — Так что нужно-то? — спросил он и обернулся к нам. Я пожала плечами, так и не поняв смысла всего этого похода, но глазами почему-то рыскала по всем этим коробкам, что стояли за его спиной на разных полочках. Тут гнил мой старый велик с тупым названием, весь уже ржавый. Летом на него капало с крыши, похоже. Бабушка начала показывать что-то, но я никак не врубалась. Мысли улетели к Филе, который остался один в доме, и я заёрзала, потому что оставить его одного не могла себе позволить, а потому быстренько ретировалась, когда Валера пошёл к груде коробок, а бабушка засеменила за ним. Видать, она использует его иногда в качестве помощника. Не мудрено, она одинокая старушка, а он мужик крепкий. А за Филю я зря волновалась. Он сидел в кухне на полу. Он встретил меня беззубой улыбкой и протянул мне игрушку. К моему удивлению, он стоял, сам, держась за ножку стула и чуть-чуть покачиваясь. Ещё никогда он не мог сам встать, я всегда поднимала его сама, но он быстро плюхался на попу, а теперь… — Эй, красавчик, тебя чего это прорвало? — спросила я и подошла ближе. Из его руки я взяла игрушку, а Филя взял другую. Какое-то время мы играли в его странную игру, придуманную его несформировавшейся фантазией, но вскоре с шумом открылась входная дверь, и я подпрыгнула, оборачиваясь. Это зашёл бабушкин сосед, который тащил за собой что-то огромное, а бабушка зашла следом и прикрыла дверь. Я вышла в коридор и уставилась на большую коробку, в которой были какие-то белые простыни. — Что это? — спросила я. Бабушка широко мне улыбнулась, и когда Валера поставил коробку на пол, начала в ней копаться, вытаскивала сложенные простыни, потом какие-то деревяшки. Я не врубалась до того момента, пока она не вытащила одну из стенок детской кроватки с резным рисунком. — Я сейчас схожу за инструментами и всё соберу, — сказал мужчина, и бабушка погладила его по плечу с доброй улыбкой. Когда он ушёл, мы принялись опустошать коробку. Тут были мои детские игрушки, которые следовало бы помыть, кое-какие вещи, ботиночки, распиханные по пакетам. И всё в таком хорошем состоянии. Почему они не продали всё это? Насколько знаю, завести ещё ребёнка они не надеялись. Сейчас, конечно, всё гораздо красивее, ходить по детским магазинам одна радость, главное, размер подобрать правильный. Бабушка складывала всё ненужное обратно в коробку, а я отнесла некоторые игрушки в ванную, чтобы помыть их с мылом. В сарае они лежали долго, и покрылись всякой дрянью, наверное, за всё это время. Из ванной я слышала, что сосед вернулся и начал сверлить, а бабушка была с Филей. Вот так и прошёл мой первый день у бабули. Ещё два, и я надеюсь, что всё будет спокойно. Утро 31 декабря. Ну, вот и заканчивается этот год. Совершенно ужасный и одновременно замечательный. Я столько всего пережила. Родила ребёнка, выписалась из психушки, повстречала первую любовь, вышла замуж. Странный порядок, неправильный. Не должно всё быть так, в детстве я мечтала совсем об ином, но в жизни частенько бывает всё так, как не планируешь. Жизнь вообще часто проходит совершенно спонтанно. И всё-таки существует такая штука, как судьба. Сейчас думаю об этом и понимаю, что что-то всё-таки направляло меня последние два года, направляло туда, где мне должно быть хорошо. Я уверена, всё будет хорошо, всё должно быть хорошо. Сев в кровати, я откинула одеяло и сонным взглядом посмотрела на Филю. Он уже сидел в своей кроватке и встретил меня радостным взором, будто всё ждал, когда я таки проснусь. С появлением ребёнка я приучила себя вставать рано. Даже в поместье у Алека я вставала по часам, хотя у нас была няня, а Эбигейл и Шантри частенько помогали мне. Но Филя всё равно просыпался раньше. Что странно, сидел он тихо, хотя мог взвизгнуть, играя, или рассмеяться. Слава богу, у меня спокойный ребёнок. Спокойный, не избалованный. Ему доставалось мало внимания, и он не привык иметь всё, что ему хочется, даже в таком вот возрасте. И потому я хочу отдать ему всю ту любовь, на какую способно было моё сердце. Сначала я занялась ребёнком, как и всегда, потом спустилась с ним на кухню. Я уже привыкла носить его в руках, хотя он был неимоверно тяжёлым. Хорошо, что совсем скоро он уже начнёт ходить, а то от постоянного таскания ребёнка по дому трещал позвоночник. А мне вообще лучше не носить тяжести, насколько я знаю, но я не отказывала себе в удовольствии потискать такое чудо. Бабушка была на кухне, она уже готовила с утра пораньше, хотя до праздника еще часов шестнадцать. Я заметила подготовленные для оливье ингредиенты, уже готов был крабовый салат. На обеденном столе, за который нам предстояло сесть, лежали пакетики с конфетами, зефиром, мандаринами. — Помочь? — спросила я, подходя к бабушке. Она обернулась ко мне и пожала плечами. — Я не умею готовить, но нарезать что-нибудь могу. Бабушка обернулась ко мне и, покачав головой, цыкнула. Наверняка, если бы она жила ближе к нам, моим навыком готовки она бы занялась. А я что? Я умею готовить завтраки, научилась во время нашей «медовой недели» с Алеком. Для него, для нас. Я научусь, я знаю. Чтобы быть ему хорошей женой. Если будет вообще в этом смысл… — У семьи моего мужа есть повар. — Я пожала плечами. Бабушкины брови взлетели ввысь. Я упоминала, что он вполне состоятельный, но вряд ли она подумала бы, что настолько. — Да и он замечательно готовит сам. Бабушка всё равно громко вздохнула и закатила глаза. А я рассмеялась. Все бабушки такие. Если мама даже не задумывалась о том, умею ли я готовить, потому что всегда всё делала сама, любила готовить, могла исполнить любое моё желание в этом плане, то бабуля… Ну, она, скорее, тут же начала бы меня обучать. А у нас в семье никогда не было проблем с «добыванием» пищи. Если маме не хотелось готовить, мы шли в ресторан или кафе. Вот так всё и было. — Посмотришь за Филей, я хочу принять душ? — спросила я, бабушка кивнула. Уже у себя в комнате я взяла в руки телефон. До сих пор ни одного звонка и сообщения от Алека. Приехал ли он? Сегодня такой день, когда всё решится, ведь так? Если он приехал домой, то пойдёт к Кире и родителям. Он попытается найти меня. Они добровольно ничего не скажут, но… магия. Он ей обладает, он может убедить маму и папу. Кире я предусмотрительно не сообщила об отъезде, она ничего не скажет. Надеюсь, он не будет ломать мозги моим родителям, не будет заставлять их быть спокойными в те моменты, когда они будут в ярости, как сделал со мной. До сих пор с дрожью вспоминаю о той неделе, когда я не могла контролировать свои собственные эмоции и мысли. В руках телефон зазвонил. Мама. Буду надеяться, что она звонит просто проверить меня, а не предупредить, что за мной едут. — Да, мам, — проговорила я в трубку. — Тася? Почему ты не звонишь? — Голос у мамы был обеспокоенным. — Прости, я только что вышла из душа. Я считала, что звонить ещё рано. Час-то какой. Что-то случилось? — А в голове всё повторялись слова. Пусть она скажет «нет», пусть она скажет «нет». — Нет. — Я с облегчением выдохнула. — Никто не приходил, и ничего подозрительного не было ни вчера, ни сегодня. Но ещё не вечер. Это точно. Раннее утро, и я опять вся напряглась от страха и неизвестности. Почему я не могу видеть будущее? Почему не могу с точностью сказать, что всё разрешиться без проблем? — Ты спрашивала у Киры? — почему-то шёпотом спросила мама. — Нет, но она не знает, где я. В последний раз я говорила с ней об этом, когда уходила из нашей квартиры. Сказала, что отправляюсь к вам. Думаю, тут я пока в безопасности. Мама молчала. И я не знала, что сказать ей, потому что больше никаких слов не было. Просто хотелось пожелать удачи, попрощаться. Вот только… — Мам? — Я прикрыла глаза и закусила губу. — Да, Тась? — Пожалуйста, когда или если он придёт, не кидайтесь на него. — Просьба практически невозможная. — Помни, что я люблю его. — Но он портит тебе жизнь, дорогая… — Спроси его об этом. Да. Спроси, хочет ли он испортить мне жизнь. И… если я буду в опасности, позвони мне. — Я позвоню. И она бросила трубку. Просить маму быть с Алеком помягче – просто абсурд. Но я надеюсь, что если нам придётся расстаться, то и со мной, и с ним всё будет хорошо. Я переоделась, надела тёплые носки, которые мне вчера принесла бабушка. На втором этаже ночью довольно прохладно, там и днём холодновато, на первом этаже лучше, поэтому бабушка там и спит, иначе у неё разболятся колени. Благо, комнат в доме было полно, его строили с таким запасом, с таким взглядом в будущее, что даже смешно. Хотя теперь всё серьёзно, и сбылись шутливые папины слова про то, что сюда будут приезжать его внуки, двое, а то и трое. Вот мы и приехали. Филин плач с первого этажа отвлёк меня, и я побежала вниз. Он тихо хныкал, когда я зашла в кухню, а бабушка, улыбаясь, гладила его по голове. — Что произошло? — воскликнула я, видя красные мокрые щёки сына. — Он упал? Бабушка кивнула и улыбнулась ободряюще, потом потянулась за блокнотом. «Он вновь встал и не удержался на ногах», — написала она. Я хмыкнула и села за кухонный стол, поднимая сына к себе. — В последнее время вставать – его любимое занятие. Ему вот-вот будет девять месяцев. — Надеюсь, бабушка не станет считать и не поймёт, что мне было ещё семнадцать, когда я родила. И, кажется, мои ожидания оправдались. — Время пройдёт так быстро, и скоро он уже пойдёт, Алек частенько держал его, направлял. Бабушка нахмурилась. — Точнее, до сих пор держит и направляет, — исправилась я и перевела взгляд на стол. — Помочь? Бабушка помотала головой и снова взяла блокнот. «Я начну готовить чуть позднее, чтобы всё было свежим и горячим в нужный час». — А ты приготовишь тот салат с курицей и фасолью? «Если ты сходишь в магазин». — Да, ладно. Как раз и прогуляюсь. Деньги у меня были, поэтому я не брала их у бабушки, хотя она и протянула мне пару тысяч перед выходом. Я помнила, где магазин, поэтому, когда вышла на дорогу, направилась в нужную сторону. А здесь всё было как прежде… Лишь у некоторых домов были перекрашены фасады, отремонтированы заборы и выросли новые кусты. У каждого дома стояло по берёзке, в их ветвях запутывались провода. Посёлок был маленький, а потому бабушки, такие как моя, сидели на лавочках около своих домов и болтали друг с другом, смотрели за своими маленькими внуками, у которых начались каникулы. Вообще, тут всё было для хорошей уютной жизни. Несколько магазинов, цены в которых, правда, были чуть выше, чем в больших городах из-за того, что сюда всё привозят из разных мелких промышленных городов, что были повсюду. Недавно тут установили большую детскую площадку, одну на весь посёлок, потому что дворов тут нет. Есть, конечно, многоквартирные двухэтажные дома, их мало, а посёлок дачный и оживает летом. — Эй, Тася! — услышала я и вздрогнула. Кто тут мог окликнуть меня? Я никого тут не знаю. И потому ускорилась. — Ну, подожди! Я обернулась и выдохнула. Это был новый знакомый – сосед. Остановившись, я с недоумением уставилась на него, тогда как он бежал ко мне по снежной дороге без тротуаров. Тут мало кто ездит, потому смело можно ходить прямо по проезжей части. — Доброе утро. Вы что-то хотели? — подняв брови, спросила я. — Доброе. Вот, увидел тебя и хотел проводить. Ты же в магазин идёшь? — Валера подбежал ко мне и отдышался. А бегать в такую погоду вредно. — Вас моя бабушка подослала? — Я нахмурилась. Должна же быть причина, по которой он вот так вот утром подошёл ко мне. — Нет. А должна была? — Он прищурился с подозрением, а я отвела взгляд. — Тася, почему ты приехала сюда?.. — Чтобы не праздновать Новый год в одиночестве, конечно же. — Я пожала плечами и попыталась улыбнуться. — Мой муж занят, а родители празднуют с коллегами. — Так у тебя есть муж? — Да. У меня есть сын, почему не должно быть мужа? Он пожал плечами. — Сейчас может случиться всё, что угодно. — И рассмеялся. Потому что он прав, и даже не предполагает насколько. Случиться может что угодно. — Пойдём, я провожу тебя. Я несмело зашагала рядом с ним. Руки засунула в карманы и сжалась вся, не особо проникаясь удовольствием от такой компании. Мужчина он вроде бы ничего такой, хоть и старый. Вот только чего привязался-то? Неужели просто так? — А у вас есть жена? — поинтересовалась я. Идти и молчать было неловко и бессмысленно. И разрядить обстановку не мешало бы. И хоть я не хотела иметь здесь новые знакомства, но раз он увязался, то ничего с этим не поделаешь. — Была. — Он усмехнулся. — Недавно развёлся. — А почему? — Я проследила, как он проехался по раскатанному на дороге льду. Как ребёнок, честное слово. И вроде бы это мило, особенно когда он так улыбается. И сегодня он побрился, кстати, и стал выглядеть моложе. Гораздо моложе. — Ну, видимо, дальнейшее отсутствие у нас родных детей сильно нервировало её. Сколько ни пытались, никак не получалось, понимаешь, да? Я кивнула. — Мы даже в Москву ездили, чтобы провериться. — Валера вздохнул, ускоряя шаг перед следующим катком. — И сказали, что у нас какая-то несовместимость. У меня какие-то не такие… гены, что ли. Или ДНК. Не помню я всей этой научной терминологии. Я остановилась так резко, что даже не заметила. Только смотрела, как он удаляется, при этом не замечая ничего вокруг. Голова моментально стала такой пустой, а потом в ней столько мыслей зародилось. Просто ужас сколько. Я слышала стук собственного сердца. Я чувствовала покалывание на спине, по позвоночнику прошли мурашки. — Что? — шепнула я, еле шевеля губами. — А? Что-то случилось? Ты что-то об этом знаешь? Я подняла на него взгляд и тут же очнулась. Надо ли ему сказать, что это может означать? Надо ли просветить о том, кто он? Наверное, нет. Он посчитает меня сумасшедшей, не поверит ни единому моему слову. Но, кажется, он такой же, как я. Надо же, ещё один недоколдун, рождённый для их размножения, и так близко! Не встреть я Алека, судьба, наверное, свела бы меня с ним. Невероятное совпадение! — Нет, просто… — Соображала я медленно. Бывает такое, когда упорно хочешь о чём-то подумать, но в голове совершенно пусто. — О родителях подумала. У них тоже была проблема. — До или после твоего рождения? — До, — прошептала я, краснея. — Хорошо, что у них всё так замечательно вышло. А вот у меня не вышло, и вряд ли вообще выйдет. Я не заметила особой грусти в его голосе, но глаза его потускнели. Мужчина поджал губы и молчал до самого магазина. — Ну, вот и пришли, — сказал он и протянул мне руку. — Был рад встрече. Надеюсь, ещё увидимся до твоего отъезда. — Я… — Я закусила губу. — Я буду гулять с сыном сегодня часа в два. — Могу составить компанию? — Он посмотрел на меня с надеждой. — Конечно. У нас страна свободная, и вы можете погулять со мной. — Я улыбнулась и пожала его руку, отпустила и пошла к магазину, но около двери обернулась. — До свидания. — Увидимся. — Он махнул мне рукой и пошёл в обратном направлении. Мы с ним так и не увиделись. Я вроде бы и не ждала, пока гуляла с Филей по улице недалеко от дома, просто здесь мне особо не с кем поговорить. Кира сегодня работала и редко отвечала на сообщения, звонить ей я даже не собиралась. Говорить с мамой мне не хотелось, она так волнуется, что не сможет поднять никакую тему, кроме как об Алеке. Ни она, ни Кира не сообщали мне сегодня ничего. Видимо, Алек так и не приехал. Он не приехал… Я думала об этом, скрывая свои слёзы, когда мы с бабушкой стояли под гимн в столовой и ждали боя курантов, чтобы выпить своё шампанское. Я планировала только намочить губы, в моём положении пить нельзя. И вот так встречала я Новый год. С бабушкой, с Филей, а в душе совершенно в одиночестве. Позже ночью сон ко мне совершенно не шёл, я выспалась днём, чтобы потом помочь бабушке и не уснуть перед полуночью. Я лежала, глядя в потолок, слушала, станет ли Филя шевелиться, чтобы если что дать ему водички из бутылочки, что лежала рядом. Я уже получила поздравления от всех своих близких, а их было так мало, что много времени это не заняло. Хотя поздравила даже Эля. Видимо, решила простить меня за то, что отбила её парня. Знала бы она, что я вышла за него замуж. Уже засыпая, я услышала ещё одно оповещение. «С Новым годом». От Алека.