За резной дверью из белой акации

Автор приносит глубочайшие извинения за промедления в написании главы, но виноват во всём экзамен по высшей математике. Можете меня поздравлять, 4 :) Всё стихло. На город опускалась ночь. По узеньким кривым улицам рабочего района ещё брели уставшие рабочие, возвращавшиеся домой после тяжёлого трудового дня. С каждой новой тусклой звёздочкой, зажигавшейся на небе, людей становилось всё меньше, ведь редкий храбрец решится остаться здесь наедине с ночью и таящимися в ней опасностями. Всё-таки тонкие стены скромных жилищ создавали ощущение защищённости. В обветшалых постройках, обступающих улицу, деловито постукивали закрывающиеся ставни, выпускающие тем не менее своими щелями наружу запахи ужинов, жильцы завели чуть слышные протяжные разговоры, вскоре прерывающиеся по команде гасящихся свечей. В такую пору тонкий женский силуэт, торопливо шагающий по улице, смотрелся довольно экзотично, не смотря на то, что его обладательница, вероятно, изо всех сил старалась этого избежать. Она неловко несла в руках объёмный свёрток, состоящий, казалось, из одних только разномастных тряпочек и лент. Ноша эта то и дело показывала свой краешек из-под чёрной простой накидки с капюшоном, которой девушка старательно прикрывала своё присутствие в этом месте. В движениях этого загадочного путника читалась тревожность и волнение, а так же брезгливость, с которой дама старалась ничего вокруг не касаться и обходить лужи и кучки мусора как можно дальше, выдавала в ней явно не местного жителя. Звонкие каблучки достаточно дорогих сапожек беспокоили сонную брусчатку улицы, цоканье это как-то истерично отдавалось от серых стен домов, пугая виновницу шума до смерти. Она почти перешла на бег, то и дело одёргивая капюшон вниз и кутая свёрток в складки накидки. Выбившись из сил, не обращая уже особого внимания на то, что творится у неё под ногами, девушка торопливо озиралась в поисках кэба, темп тем не менее не сбрасывая. Спасительный транспорт выплыл откуда-то из-за поворота, и бедняжка бросилась к нему, как спасению, протянутой руке помощи. Заспанный кэбмен лениво тронулся и направился к выезду из города, к досаде девушки, содрогающейся внутренне и внешне, желающей как можно скорее покинуть это ужасное место. Чем дальше от города катил кэб, тем спокойней становилось на душе у таинственной незнакомки, она уже было задремала, когда в сгустившейся темноте показалась мелкая деревушка. За ней – заросшая плохонькая дорога, бегущая к кучке огней, небрежно рассыпанных вверх по долине. К ним как раз и направлялся сонный кэбмен со всё ещё кутающейся в накидку пассажиркой. По приближении к огонькам, становилось понятно, что они были ни чем иным как светящимися окошками древнего особняка грозного вида. По случаю прибытия в такое необычное местечко, кэбмен, почувствовав, очевидно, себя кучером знатной богатой дамы, выпрямил спину и сделал умное лицо. Дама же выпрыгнула из кэба, не дожидаясь его полной остановки, сунула выбежавшей из парадных дверей служанке свёрток и понеслась в особняк с настойчивым желанием как можно скорее принять ванну и забыть о событиях прошлой ночи, если не недели. Впрочем, уже лёжа в постели, она твёрдо решила вычеркнуть из собственной памяти весь последний год целиком. Витиеватые стрелки часов отсчитывали минуты ночи, а девушке казалось, что это тяжёлые и несчастливые дни летят вспять.

***

Приглушённый звон колокольчика и тихий недолгий разговор ворвались в сон Ричарда внезапно, нарушая причудливую логику сновидения, заставляя разум переключиться на что-то более насущное. Торопливые шаги по лестнице, переходящие в почти слышную поступь рядом со спальню хозяина дома, минута нервного дыхания под дверью, скрип досок пола под переминающимися ногами, потом ещё более торопливые шаги обратно. Вероятно, Клара побоялась будить Ричарда, обращаясь к нему с каким-то делом или сообщением, которое принёс человек, звонивший в колокольчик. Ещё не открывая глаз, но уже слыша все незаметные мелочи, врач лежал на мягких подушках, наслаждаясь последними минутами дневного сна. Он ухмыльнулся этой забавной нерешительности миссис Бенсон и поднялся с кровати. Простые льняные простыни прошуршали и снова замолкли. День был в самом разгаре, но в спальне царила ласковая дрёма, которую Ричард беспощадно разрушил, неподвижный воздух, наполненный запахом дерева и книг, дёрнулся, следуя за хозяином комнаты в ванную. Вот теперь Гамельтон чувствовал себя совершенно отдохнувшим, готовым хоть сейчас отдежурить ещё несколько ночных смен. День предвещал быть просто замечательным, новая многообещающая книга уже лежала на столе в кабинете, вкусный, судя по запахам, доносящимся снизу, обед уже стоял в столовой на том же самом месте, на котором совсем ещё недавно стоял ланч. От висящих идеальными рядами рубашек пахло потрясающей свежестью, в ровные стёклышки оконных рам иногда заглядывало скромное солнышко, исчезающее всякий раз, как его заметят. Ветер, казалось, тоже решил отдохнуть и почти уже никого не беспокоил, лишь изредка срывая с чьей-нибудь молодой головки шляпку, или подгоняя в спину какого-нибудь чересчур медлительного пешехода. Теперь, когда Ричард пришёл в себя, он счёл возможным поинтересоваться вещами, происходящими если не во всём мире, то как минимум в его городе. Поэтому прежде чем спуститься в столовую, врач свернул в холл и достал из кармана пальто газету, так и не тронутую с самого момента её покупки. За то время, пока врач отдыхал, в столовой успели сменить скатерть и немного переставить один букет в углу. Рядом с шикарной вазой с цветами, стоящей в центре стола, лежал небольшой аккуратный конверт из плотной бумаги, адресованный Ричарду. Он решил не мешать приёму пищи размышлениями вещах, изложенных в письме, поэтому приступил к еде, оставив самое интересное «на десерт». Из двери, ведущей на кухню, показалась кухарка Дора, маленькая приятная женщина, напоминающая добрую фею из сказок, иначе врач не мог объяснить её умение превращать обычные продукты в маленькие кулинарные чудеса, которые он имел счастье ежедневно пробовать. - Добрый день, миссис Хоггарт, - улыбнулся ей Ричард. – Как называется этот шедевр? – он многозначительно приподнял руку, держащую серебряную ложечку, наполненную нежной светлой жидкостью. - Это крем-суп из шампиньонов со сливками, мистер Гамельтон, - улыбнулась кухарка, ей был явно приятен этот маленький комплимент её стараниям. – А на второе пирог с томатами и орехами. - Вот после таких умных названий Ричард действительно начинал задумываться о придворном прошлом своей работницы. - Могу ли я поинтересоваться куда вы собираетесь? – осведомился врач. По его наблюдениям, миссис Хоггарт ходит за продуктами один раз в неделю, и должно это было случиться только завтра. - Да на рынок, – вздохнула кухарка. – Вы ж знаете, я по четвергам хожу, но тут сыр закончился. Я ведь помню отлично: был ещё кусок. А вот пропал. - Может мыши? – предположил Ричард. – вы не замечали больше ничего подобного? – миссис Хоггарт задумалась на минуту, потом покачала с озабоченным видом головой: - Нет, не могу ничего припомнить. - Ну, если вспомните или увидите что-то, дайте мне знать, - врач поправил очки – Вызовем специалиста, если потребуется. - Непременно, хорошего дня, сэр, - старушка улыбнулась ещё раз и вышла в холл, рыночные торговцы ведь не будут её до ночи дожидаться! Ричард тем временем покончил с супом и перешёл к тому самому хвалёному пирогу. Потягивая чай из хрупкой изысканной чашки с тонкой ручкой, он счёл уже возможным прочитать письмо. Оно было написано витиеватым почерком с сильным нажимом, писал некий мистер Лэрд и приглашал на званный ужин, который организовывала его жена. Даже не будучи великим сплетником, Гамельтон знал, что эта самая миссис Лэрд была помешана на всяческих приёмах и балах, которые организовывала по разнообразным поводам, а иногда даже и без оных. Впрочем, мероприятия эти были не так уж и плохи, и среди столичных светских львиц находилось немало желающих заполучить себе в помощницы саму Брук Лэрд, если надо было подготовить сногсшибательное празднество. А уж посещать праздники , так сказать, пера самой леди Лэрд было намного больше. Поэтому Ричард разумно решил, что посетить это мероприятие стоит, хотя бы даже из чистого любопытства. Кроме того, такой любитель всяческих общественных увеселений, как Эдвард, наверняка умрёт от зависти, узнав где посчастливилось побывать нашему «зануде», да ещё и не напрашиваясь, не будучи даже знакомым с этой замечательной четой, что было конечно довольно странно. Тем более следовало туда отправиться и узнать причину приглашения. Ужин был запланирован на сегодняшний вечер, что конечно нарушало планы Ричарда на тихий вечер с книгой, а ведь врач так не любил неожиданности, но поразмыслив немного, он всё-таки принял решение наведаться на эту загадочную вечеринку. В связи с этим пришлось отдать приказ Кларе, которая как раз в это время убирала со стола, виновато постукивая тарелками, чтобы она подготовила выходной фрак и цилиндр. Бедняжка чуть было не выронила поднос, когда Гамельтон к ней обратился, но всё же взяла себя в руки и мужественно направилась навстречу парадному костюму врача. Сам он тем временем принялся наконец-таки за газету, прикинув, что у него ещё есть свободные полчасика. Ничего интересного ни в мире, ни в городе не происходило: умер очередной член палаты лордов, у какой-то знатной дамы украли брошь – фамильную ценность, из самого Египта везут коллекцию редких экспонатов, чтобы порадовать жителей столицы, ироничная статейка о новом клубе любителей воздухоплавания, в общем Ричард пришёл к выводу, что начать собираться на приём будет намного полезнее, чем и дальше читать эту газету. Он поднялся на второй этаж, завернул в кабинет и уселся за солидный письменный стол, с сожалением отодвинул книгу на край, ведь ей не судьба быть открытой сегодня. Следовало написать мистеру Лэрду благодарность за приглашение и вежливое согласие или отказ с указанием причин, как того требовал этикет. Быстренько набросав своим ровным без наклона почерком ответ, он позвал бедную Клару, чтобы та передала письмо курьеру, горничная заметно помрачнела и нехотя поплелась вниз. Вот теперь можно было со спокойной душой идти собираться. Отутюженный парадный фрак с накрахмаленным воротником уже висел на резной раме зеркала в гардеробной, а цилиндр и белые перчатки, всегда напоминавшие Ричарду о временах в академии, когда ему приходилось частенько проходить практику в перчатках такого же цвета, лежали на прикроватном столике. Неторопливо собираясь, Гамельтон прикидывал, кого из знакомых сможет повстречать на этом приёме, в итоге пришёл к выводу, что просчитать такие вещи трудновато из-за недостатка информации, а потому быстро бросил это занятие. Напоследок покрутился перед зеркалом. Прекрасен. Дом Лэрдов находился в престижном районе, чересчур шумном на вкус Ричарда, но для светского приёма – то, что надо. Большой дом, богато украшенный лепниной, все окна светятся невероятным количеством полыхающих свечек, затейливые клумбочки под окнами – в наступающих сумерках мимо проехать невозможно. Кэбмен лихо притормозил у входа, таким образом Ричард появился достаточно эффектно, пара джентельменов с дамами, очевидно столкнувшиеся у входа, и желающие поприветствовать друг друга до того, как зайти в гостеприимное жилище Лэрдов, обернулись и принялись пристально рассматривать врача. Тот в свою очередь слегка улыбнулся им и прошёл сразу к порогу, оставив зевак и дальше наблюдать за ним. Всё-таки вечер начинался весьма занятно. На верхней ступеньке лестницы стоял мальчишка - камердинер, приветствующий гостей и сверяющийся со списком приглашённых, который держал в руках, ведь, как уже было сказано, приёмы леди Лэрд пользовались огромной популярностью, и никто не должен был попадать на них без личной на то воли хозяйки. Гамельтон искренне посочувствовал бедняге, обречённому стоять на этой промозглой ступеньке в начинающих холодеть сумерках до последнего имени в списке. Внутри врача встретила нарядная горничная, явно тоже беспокоящаяся за судьбу мальчишки, то и дело посматривающая за спины входящим, пытаясь разглядеть на улице парадный камердинерский костюмчик. Ричард отдал ей свои пальто и цилиндр и, преодолев некоторую сумятицу из головных уборов и верхней одежды, прошёл далее, где его тут же перехватил внушительных размеров джентельмен, поблёскивавший в хаотичном свете свечей моноклем. - Вы же Ричард? Ричард Гамельтон, ведущий врач больницы Святого Рафаэля? Какая честь, какая честь, друг мой! Я так обрадовался, получив ваше согласие, что чуть не заказал самое дорогое шампанское в салоне, но жёнушка меня вовремя удержала, слава Всевышнему! Следовало так полагать, что это хозяин дома. - А я Эйдан Лэрд, к вашим услугам, - решил всё-таки представиться джентельмен, слегка изогнувшись в шутливом поклоне, слегка напоминающем тот, которым приветствовала гостей горничная у входа. - Приятно познакомиться, - Ричард пожал забавному джентельмену руку, совершенно не представляя о чём говорить дальше.- Я искренне рад, что нам удалось познакомиться так скоро, ведь быть приглашённым на праздник и не быть знакомым с хозяином дома очень невежливо. Толстяк расхохотался, и от хохота этого, казалось, тряслись стены и люстры грозили рухнуть прямо на гостей. - Это всё моя жёнушка, храни её Господь! Насплетничалась тут со своими подружками, говорит: а что же мы Гамельтона всё не зовём? Такого знатного человека обижаем. Ну я и сам удивился, как мне самому это в голову не пришло? - Вы уж простите нас за то, что вниманием своим вас обделили, - из-за широкой спины мужа выплыла, очевидно, сама миссис Лэрд. Она была почти на две головы ниже мистера Лэрда и раза в четыре тоньше и вообще всем своим видом напоминала лесную нимфу: светлые вьющиеся волосы собранны в, на сколько мог судить Ричард, не очень модную в этом сезоне причёску, но невероятно ей идущую, лёгкое непонятно каким образом и по каким причинам сверкающее платье, движения такие плавные и лёгкие, не понятно, что эта феечка забыла в центре столицы на невероятно модном и невероятно престижном приёме, ей же самой и организованном. Ей бы носиться где-нибудь между деревьев, а никак не на элитарном мероприятии между высокопоставленных гостей, многие из которых, по мнению Ричарда не очень отличались от деревьев. Всё-таки бывают люди, совсем не подходящие под окружающую их реальность. Ну или наоборот, это с какой стороны посмотреть. Сам Ричард к таким себя конечно не относил. Но встречал таких людей постоянно, и миссис Лэрд тому подтверждение, глядя в её достаточно молодое открытое лицо, сразу задумываешься то ли о природе и её силе, таинстве, проявляющемся в отдельно взятом человеке, то ли о греческих статуях древних богинь, самих обладающих силой и величием, отражающемся на их безупречных лицах. Но в отличие от мраморных статуй, не имеющих по большей части даже зрачков, хозяйка вечера была очень живая, подвижная, с удивительной лёгкостью сновала между сбившимися в кучки гостями, на лету отдавала какие-то приказы слугам, успевала одарить вниманием мужа и различных, очевидно старинных друзей. Как рыба в воде. С такими людьми всегда так, сколь не созданы они казались для этого мира, а чувствовали себя в нём получше некоторых, такое непостижимое правило, странная закономерность, правящая миром. Эти личности очаровывали, сводили с ума, всегда они рушили чьи-то судьбы, города и страны уничтожались ради них, величайшие империи рушились, самые прочные стены слабели, самые горячие сердца разбивались, самые холодные умы были бессильны перед обаянием этих загадок человеческой расы. Не раз Ричарду доводилось видеть такое вокруг себя, читать об этом в книгах, он сам чуть не канул в бездну, ловко скрывающуюся за спиной прекрасной нимфы, подобной той, с которой ему только что довелось познакомиться. Такие люди как ошибки в расчётах, как неверно лежащая карта в пасьянсе, нарушают всю логику мира, сметают все рамки и правила перестают действовать, переводя мироздание на новый уровень, не понятный, непостижимый. Об этом всём размышлял Ричард, потягивая очевидно «не самое дорогое в салоне» шампанское и рассматривая присутствующее общество. Публика была разношёрстная, но, без сомнения, сплошь представители высших слоёв общества, богатые и успешные джентельмены с жёнами и детьми, известные актрисы, владельцы прибыльных предприятий, иностранные бизнесмены, несколько членов правительства, пара холостых потомков знатных родов, модные и не очень писатели и даже врачи, среди которых Ричард отыскал знакомых, к коим и поспешил подойти и завязать разговор. В какой-то момент вечера к Гамельтону вновь приблизился обширный хозяин дома. - Разрешите вас, Ричард, познакомить с моей ненаглядной дочерью, - он поманил кого-то из толпы рукой. – Иди сюда, Меган. Из-за полненьких фигур каких-то пожилых джентельменов появилась так же неожиданно, как и её мать, дочь Лэрдов. Сочностью сложения она явно пошла в папу, при том в хорошем смысле. Густые тёмные волосы блестели не хуже отцовского монокля, а улыбка была совершено обезоруживающей. Странно было, что такая завидная невеста ещё не замужем. Но одновременно с этим объяснилась такая нереальная концентрация завидных женихов на квадратный метр. Ричард догадался о планах на него четы Лэрдов. - Добрый вечер, - скромно поздоровалась красотка. - Очень приятно, - отозвался Ричард, целуя даме руку. Пусть он и раскрыл корыстные планы её родителей, но манеры ещё никто не отменял. К тому же разговор с этой юной леди принёс ему определённое удовольствие, всё-таки среди дочек богатых родителей редко встречаются обладательницы интеллекта. Но Меган была довольно начитанная, хорошо образованная, а в довершение всего исполнила небольшой этюд собственного сочинения на рояле. После она аккомпанировала какой-то знаменитой оперной певице, находившейся, между прочим, на вечере не в качестве «звезды», а в роли близкой подруге хозяйки дома. Теперь стала понятна и невероятная популярность приёмов в доме Лэрдов: предоставляются отличные возможности завести полезные знакомства, близко подружиться с очень влиятельными людьми, ну или, на худой конец, совершенно бесплатно послушать оперную диву. Баз сомнения, это далеко не все преимущества подобных приёмов, но самые основные. Провожали гостей все Лэрды вместе, раздавая улыбки направо и налево, обещая обязательно позвать на следующий вечер. С Ричардом они прощались особенно тепло и душевно, было понятно, что все остались довольны, Ричард получил удовольствие от общения, а Лэрды получили ещё одно из многообещающих знакомств, так очевидно или любимых. В совершенно приподнятом настроении врач вернулся домой, размышляя о милой наивности этих людей. Сколь ни мила была Меган, а жениться он на ней не станет, это сразу понятно, бедняжка с ним заскучает, а сам Гамельтон к тому же будет в ответе за эту барышню, к которой совершенно ничего не испытывает и вряд ли что-то начнёт испытывать. Как-то нехорошо даже было обманывать милые надежды этих милых людей. В прочем для угрызений совести не было никаких причин, поэтому добравшись до кровати, Ричард сразу же уснул, не проигнорировав однако ужин, с любовью приготовленный миссис Хоггарт и с трепетом поданный миссис Бенсон. Не в его правилах нарушать установленный распорядок. Хотя сегодня ужин безусловно получился поздним, что правда, то правда…