За резной дверью из белой акации

Нет, автор не сдох. Но вполне можете мне этого желать за промедление. На кровати лежали двое. Один, крупный, но стройный, мужественный, уже крепко спал, подложив одну руку себе под голову. В окна лился лунный свет, просачиваясь сквозь щелки тяжёлых непроницаемых портьер, он мягко падал на лицо спящего, необычно спокойное и безмятежное в эти минуты отдыха физического и душевного. Второй сидел поодаль в тени, обхватив ручками колени, рассматривая своего любовника, пока тот не видит. Шёлковые простыни приятно холодили кожу, таинственные тени ночи задумчиво бродили по комнате, наполненной фантастическими химерами и демонами, притаившимися в тени. А в воздухе неуловимо и в то же время абсолютно явно, тягуче-сладостно витал тонкий аромат тела этого почти незнакомого мужчины. Такой расслабленный и спокойный сейчас, как будто затаив дыхание можно услышать, что ему снится. Тревога внутри, прикрытая шёлковыми простынями, пьянящим ароматом цветов, этими глубокими гипнотизирующими глазами, такими притягательными, желанными. Как будто момент перед падением, когда под ногами не чувствуешь почвы, когда накатывает страх и ужас перед неудачей и болью, перед неизвестностью, ноющее чувство в животе: не то бабочки, не то пронзающее плоть лезвие клинка. Чудовищная пляска страстей внутри, сомнение – кроличья нора, интерес, страх, отвращение, нежность, волнение, демоны, медленно развивающие кольца своих хвостов, они зовут тебя, скрытые туманом, кричат твоё имя, рвут душу, забавляются, устроили адские пляски на костях твоего разума, на могиле души. Он тихонько испивал свою чашу до дна, утро ещё не скоро, времени предостаточно. Ни звука нельзя проронить, чтобы не разбудить Его. Мой главный демон, будто я сам его призвал, вот он стоит в круге, лик его неясен, черты неразличимы, и ты ещё не знаешь, ввергнет ли он тебя в пучины отчаяния или вознесёт к небесам.

***

Аврал, опять аврал. Солидный джентльмен несётся сломя голову домой, чтобы переодеться для званого ужина. А почему? Потому что друг попросил. Это никуда не годится, Ричард, совсем никуда не годится. Бросать все дела лишь потому, что его об этом попросил друг. Да, пусть очень хороший друг, один из самых близких, но это не достаточно веская причина, чтобы нарушать заранее продуманный план действий. Или всё же достаточно? Никогда ему не понять этого. Люди, его окружающие, – это единственная слабость самого безукоризненно справедливого и беспристрастного главы отделения неврологии и психиатрии городской больницы Святого Рафаэля. Так рассуждал Ричард, на рекордной скорости преодолевая квадратики витиеватой тротуарной плитки, украшавшей мостовую уже на углу дома врача. Стремительно ворвавшись в парадную дверь, Гамельтон до смерти перепугал бедняжку-гоничную, бесцельно слонявшуюся из гостиной в прихожую и обратно. Взмахнув чёрными полами пальто, словно летучая мышь взвился он вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки за шаг. Кларе оставалось только следить за тем, как мощный вихрь пропитанного уличной влагой воздуха тихо гаснет в бахроме гобелена и нежных лепестках цветов, стиснутых в тугие аккуратные букеты, расположенные симметрично вдоль коридора. Собирать ужин ещё не начинали, всё-таки хозяин дома редко появлялся дома в такую рань, по меркам невролога возвращаться с работы в это время было попросту неприлично. Но какое бы мастерство скоростного сервирования стола не проявила Клара, она бы не успела настойчиво втолкать в утомлённого дневными делами врача ни кусочка пищи; кроме распоряжения не собирать сегодня ужин, брошенного уже с порога, и хлопнувшей входной двери о недолгом пребывании Ричарда ничто не говорило. Всполошившиеся было, слуги тут же расслабились и лениво принялись за свои брошенные дела. Зная привычки Гамельтона, можно было с уверенностью сказать, что вернётся он поздно, уже накормленный и больше всего на свете желающий отправиться как можно скорее в постель. Вообще Ричард любил провести время на светском мероприятии или в компании коллег и друзей. Вёл он себя в обществе скромно и со вкусом, соблюдая при этом все правила приличия, не избегая, однако, некоего шика и флёра, причудливые комбинации утончённых манер и нескрываемой силы, прямоты и флирта сводили особо впечатлительных дам с ума, вследствие чего им становилось совершенно необходимо посетить потрясающего специалиста неврологии и психиатрии в рабочее время. Джентльмены же светского общества предпочитали или держать определённую дистанцию в общении, не опускаясь до вражды и не сближаясь до статуса друзей, чтобы в случае чего не оказаться в опале вместе с игроком, привыкшим играть по-крупному, или же наоборот всеми силами старались попасть в ближайшее окружение высокопоставленного врача, в надежде снискать поддержку и помощь или урвать кусочек славы господина Гамельтона. Как правило, на это шли люди мелочные и корыстные, поэтому удачи в своих начинаниях не находили. Так или иначе, у Ричарда Гамельтона не было явных врагов. Тем временем наш герой уже благополучно добрался до места проведения приёма, не придавая особого значения убранству залов и примерной стоимости униформы прислуги, устремился к шведскому столу, стремясь восполнить досадное упущение в виде пропущенного ужина в стенах собственного дома. К счастью, приём только-только начался, а потому тарелки с угощениями ещё были полны закусок незатейливых, но вкусных и сытных, за что мысленно врач уже поблагодарил организаторов вечера и всех поваров, и, кроме того, при первой же возможности собирался проделать то же самое в словесной форме. Опять же на удачу проголодавшегося последователя Гиппократа, вокруг столов было немноголюдно, если не сказать пустынно, ведь еда совершенно не имела значения, когда зал приёма был набит столь аппетитными личностями. Аппетитными в них были деньги, разумеется. На собрании благотворителей бедняки не водились, ведь жертвовать средства на благотворительность могли лишь те, кто скупил всю возможную недвижимость, предприятия, антиквариат и вещи такие, о которых обычный человек никогда бы и не задумался. Собственно сам благотворительный фонд, организовавший мероприятие был лишь актёром второго плана на этой сцене финансового круговорота. Тихий и, прямо говоря, скучный вечер служил отличным фоном для выгодных и не очень сделок, договорённостей, полезные знакомства заводились именно здесь, нередко беседы, начавшиеся в этом зале, продолжались в кабинете нотариуса, а заканчивались грандиозными празднествами в честь удачного сотрудничества, и вытекали в долгие и крепкие партнёрские отношения. Учтиво прервавшись на вступительную речь живой полненькой дамы-конферансье гости разделились по сферам интересов: господа, желающие иметь дела с верхушкой фонда, проследовали за толстушкой куда-то в укромный уголок зала, где, очевидно, в своём узком кругу общались учредители и организаторы вечера, не готовые к крупным сделкам лица, но лишь желающие прощупать почву, уселись за игру в бридж, решительно настроенные джентльмены без промедления и лишних любезностей расположились с сигарами на диванчиках, некоторые уже держали блокноты с предварительными расчётами, к столам с угощениями же направились только совершенно выжившие из ума старички, которых уже никакие деньги и сделки не волновали, и юнцы, которым рядом с махинами бизнеса ловить было нечего. Дамы или скучали рядом со своими спутниками, или беседовали параллельно с последними на интересные для себя темы, некоторые леди уже покинули своих мужей и заняли один из диванчиков, ведя тихую беседу, явно посвящённую сплетням. Одна девушка направилась к шведскому столу под неодобрительным взглядом подруг, которые явно считали своим долгом не показывать общечеловеческую привычку хоть изредка питаться. Легко подхватив бокал шампанского, дама продолжала свой путь, направляясь к Ричарду, задумчиво жующему рыбное канапе. Отвлёкшись на приближающийся объект, врач вскоре узнал в чертах приближающегося лица Меган Лэрд, свою новую очаровательную знакомую. Та ещё издалека слегка улыбнулась, отсалютовала Ричарду бокалом, привлекши этим изящным жестом нежной руки пару скользящих взглядов. На расстояние, подходящее для разговора, они приблизились уже слегка посмеивающиеся и явно заинтересованные предстоящей беседой. Рыбные канапе отошли на второй план, теперь находиться на этом вечере стоило хотя бы ради возможности провести время с новой знакомой, которая, к слову сказать, своим присутствием заметно подняла статус Гамельтона в глазах окружающих. Ещё бы, Меган сегодня была необычайно хороша собой: приталенное платье цвета бархатной розы, игриво обнажающее кожу на стройных плечах, слегка тронутую игривыми локонами, собранными в хитроумную конструкцию на затылке, нежную шею обвивала нитка жемчуга. Дальше разглядывать красавицу Ричард постеснялся, поскольку он, как ему самому показалось, и так уже непозволительно долго молчит в то время, как она уверенно и немного нагло смотрит ему прямо в глаза. Да, держалась она много раскрепощенней, чем на давешнем приёме, чувствовалось отсутствие родителей. В конце концов, взяв себя в руки, врач отложил в сторону нелепые закуски, посчитав, что набивать живот в присутствии дамы неприлично. - Какой приятный сюрприз! – начал Ричард, неловко улыбнувшись. Вот к чему-чему, а к разговору с леди он не был готов. - Добрый вечер, мистер Гамельтон,- Меган сбивала с ног своим напором, чуть ли не с укором добавила. - Не ожидала вас здесь увидеть. - Наша больница активно участвует в общественной жизни города, – словно по заученному отчеканил Ричард, как бы защищаясь, и продолжил уже с чувством собственного достоинства. – Я, как главврач, должен присутствовать на подобном мероприятии. - Ох, верно, как же я об этом не подумала? – кокетливо пропела мисс Лэрд, глотнув игристого напитка. - В любом случае я рад видеть вас сегодня, - промурлыкал Гамельтон. - Вы просто обворожительны. - Право, не стоит! – всплеснула ручкой Меган, тем не менее, самодовольно улыбаясь. - А вы здесь… - протянул врач, ожидая от собеседницы окончания фразы. - По просьбе родителей, - деловито произнесла девушка. – Хотя бы один представитель нашего рода должен присутствовать, а у матушки опять мигрень. Отец отказывается отходить от её постели, - она нарочито глубоко вздохнула. – Ну вам, как врачу, наверное каждый день приходится с таким сталкиваться? - Безусловно, каждый божий день, - усмехнулся Ричард, мысленно вспоминая как выглядит его диплом врача-психиатра. - Ох, в таком случае, вы наверняка хотели бы поговорить на отвлечённые от работы темы? - Вы, дорогая моя, просто читаете мысли! – воскликнул Гамельтон, увлекая собеседницу подальше от столов, не в меру чутких ушей и любопытных взглядов. Та не сопротивлялась. В укромном уголке под покровительством экзотической пальмы в горшочке, которая впрочем не слишком уверенно держалась на своём худеньком стволе, нашлось место, в котором можно было продолжить разговор. Декоративные хрустальные капельки на газовом рожке подёргивались, позволяя своим отблескам гулять по прекрасному лицу Меган. Ричард любовался ею, блестящими манящими глазами, аккуратной улыбкой. Девушка смеялась, крутила головкой, кивала, такая живая, грациозная, древняя греческая богиня, вечно молодая, вечно прекрасная. Похожа чем-то на самого Ричарда. Было приятно находиться рядом, улавливать аромат её духов, слушать ноты её томного голоса. Беседа их текла как музыка, доставляя своим лёгким звучанием радость не слишком завистливо настроенным персонам. По крайней мере, для самой парочки время пролетело незаметно, когда часы пробили полночь и вечер закончился, общение пришлось прервать, как слишком хороший сонет: ты бы его ещё слушал и слушал, однако уже устал, и продолжение испортило бы всё впечатление. Прощаясь у экипажей, они ещё долго не могли подобрать слов, чтобы выразить ту досаду, с которой им приходится расставаться, ту робкую надежду на новую встречу, ту благодарность за чудесно проведённый вечер. А по дороге домой Ричард ещё долго сокрушался, что, собираясь на приём, не додумался надеть костюм получше.