Проклятье Посейдона

      Набрав воды в меховые бурдюки, которые он принес с собой, Келей умылся чистой водой, напился и вернулся на берег. Его люди уже успели починить корабль, да и ущерб, нанесенный змеем, был не очень велик. Они заделали выбоину в борту и теперь отдыхали. Несколько человек ушли на охоту и вернулись вскоре с добычей. Дух в команде сразу поднялся. На сытые желудки потеря их казалась не такой великой. Они помолились богам за погибшего товарища и воздвигли для него небольшой курган в память. Ну, а после, поев и отдохнув, команда снова загрузилась в корабль и отчалила от берега.       Об удивительной встрече с наядой ручья Келей никому не сказал, а розу спрятал в заплечную сумку.       Море было на удивление тихим и оттого казалось еще более зловещим, чем обычно. Ничего хорошего это затишье перед бурей предвещать не могло. Снова они плыли весь день до самого вечера, но никаких чудовищ на пути им не повстречалось. До самой ночи держалась хорошая погода, что было удивительно для Темного Времени. Но с наступлением темноты, когда Никта* вступила в свои права, снова на море разыгрался шторм. Буря швыряла корабль на протяжении всей ночи, нисколько не щадя путников. А Келей снова наигрывал на арфе, подбадривая команду. Но все же той ночью лишились они еще одного верного товарища. Буря швырнула его из корабля за борт, и канул он в бездну. Такой была их плата за еще один день пути.       Под утро они почти выбились из сил, но с курса не сбились. Когда Гелиос пронесся по небу и взошло ведомое им солнце, они по-прежнему плыли на восток. Шторм утих, ветер улегся, даже солнце не казалось таким воспаленным, как раньше. В это Темное Время оно каждый день восходило на небесное ложе, но не сияло, одаривая лучами всю землю. Оно казалось грязным покрасневшим нарывом на темном полотне неба. Но сегодня его слабые лучи пробивались сквозь темные тучи, и это немного приободрило путников. Подарило надежду…       Буйный ночной ветер сменился на тихий нежный бриз, не хлеставший, но ласкавший лица уставших людей. Он надул их истерзанные паруса, и некоторое время гребцы смогли отдохнуть. А мелодия Келея успокаивала их умы и сердца.       Так проплыли они еще два дня, борясь со свирепой морской стихией по ночам и немного отдыхая днем. После того нападения морского змея, как это ни странно, больше не было никаких атак, но это вовсе не означало, что им наконец-то сопутствовала удача. Это только настораживало, потому что означало, что впереди их ждут еще более опасные препятствия.       И вот на рассвете седьмого дня их подозрения и опасения подтвердились. Прямо по курсу на горизонте нарисовался огромный остров, частично скрытый от их глаз туманами. Яркая зелень, цветущая растительность и птицы, летающие над ним, даже отсюда бросались в глаза, доказывая лишний раз правдивость мифа о сказочном природном богатстве Астипалеи. Только над этим островом не нависали тучи, только его не атаковали свирепые волны. Там царила тишь, покой и благодать. И даже с такого расстояния слышны были птичьи трели и шумы водопадов.       — Это он! — закричал кто-то радостно и Келей тоже не сумел сдержать улыбки.       Они добрались! Добрались! Нашли сказочный остров!       Повеселели люди и дружнее загребли к виднеющейся вдалеке земле. И чем ближе они подплывали, тем сильнее слышались птичьи трели, такие прекрасные и такие плавные. Они погружали сознание в сонное состояние, позволяли расслабиться и увидеть воплощение своей мечты. На лицах путников появилось мечтательное блаженное выражение. Они уже не гребли — корабль сам, словно влекомый чудесными песнями, плыл им навстречу. Келей и сам почти подпал под это состояние, но на задворках его сознания маячили предостережения его отца.       «…Но будь осторожен, я очень тебя прошу, ибо охраняют тот остров сирены».       Они вплыли в тихую бухту, что была по левую сторону от острова. Их глазам предстало страшное зрелище: сотни скелетов затонувших кораблей наполовину выглядывали из воды. Некоторые были так стары, что доски их сгнили и трухлявым пеплом обрушивались в воду целыми кусками. То тут, то там слышались тихие всплески от упавшей в воду доски.       Меж тем дивная многоголосая песня все сильнее звучала в ушах людей. Она обрела звучность, силу и объем, пробираясь в самую голову и извлекая наружу самые тайные их желания.       Принц Сифноса вздрогнул, увидев прямо перед собой мать. Она улыбалась ему, звала и протягивала руки.       «Оглянись, сын мой, — говорила она. — Ты видишь это? Ты это сделал».       Она провела рукой куда-то в сторону, и юноша увидел цветущий остров Сифнос, счастливых довольных жителей и впервые за много лет тихое ясное небо.       Келей из последних сил встряхнул головой, собирая остатки воли, и туман, застилавший его глаза, нехотя рассеялся.       — Очнитесь! Это все чары сирен! — крикнул он, тряся за плечо одного гребца, который сидел к нему ближе всех.       Но моряки не слышали его. Воля людей порою бывает ужасно слаба, и тем легче заставить их поддаться их тайным желаниям. Как могли они отказаться от собственной мечты, когда она была так близко? Ну вот же, протяни лишь руку! Какое прекрасное пение… Какие неземной красоты лица, выглядывающие из воды. Какой мелодичный смех! Разве в их силах отказаться от этой ожившей мечты? О нет…       Келей в отчаянии метался от одного моряка к другому, пытаясь привести их в сознание, но, увы, все его усилия были напрасны. Еще несколько минут — и они погибнут, врезавшись в острые остовы старых кораблей, почивших здесь сотни лет назад. Вот уже совсем близко кладбище затонувших кораблей, и спастись не было никакой возможности.       Тогда он отцепил от пояса золотую двенадцатиструнную арфу и решительно ударил по струнам. И заискрилась, полилась по воздуху громкая мелодия, перекрывая собой зов чаровниц-сирен. Музыкальный смех превратился в злобные крики, как только моряки начали приходить в себя. Дивная мелодия звенящих колокольчиков стихла, а Келей присоединил к музыке арфы еще и свой голос. Сильный, высокий и звонкий, он взвился к самым небесам, заглушая пение сирен. Гребцы схватились за весла, и в самый последний момент им удалось развернуть корабль и избежать столкновения со скелетами погибших судов.       Келей продолжал петь, а сирены в негодовании умолкли. Но лишь на мгновение. Вскоре моряки стали замечать лица прекрасных девушек совсем рядом с бортом корабля. Они смеялись, улыбались и манили.       — Не поддавайтесь их чарам! Вы погибнете! — крикнул Келей, и в это же мгновение один из гребцов подался вперед за борт, влекомый прекрасным личиком сирены, обещавшей ему поцелуй.       И сирена поцеловала его, да только был то поцелуй смерти. Не прошло и мгновения, как человек захлебнулся и упал за борт уже без чувств. Тут же его подхватили водяные когтистые руки, увлекая на самое каменистое дно, а через мгновение окрасилась вода в зловещий красный цвет.       Келей вздрогнул от этого зрелища, но игры не прекратил. Все быстрее и быстрее перебирали его ловкие пальцы тонкие золотые струны. Охотно арфа служила хозяину, исправно повествуя о прекрасных далеких краях и отважных героях. Только Келей мог заставить ее петь так, что сердце обливалось слезами. Только принц Сифноса мог извлечь из нее такие звуки, что даже дерево пустилось бы в пляс. Разила та арфа трелями любви похлеще, чем даже стрелы Амура. Даже наяды и дриады влюблялись в юношу, едва заслышав дивные его песни.       Моряки взялись за весла, стараясь поскорее миновать это кладбище затонувших кораблей. Ужасное место, охраняемое сиренами и духами погибших.       Еще двоих людей потеряла отважная команда, пустившаяся в это нелегкое путешествие, но некогда было скорбеть по погибшим. Келей поклялся, что обязательно помолится за них богам и воздвигнет для них могильный курган.       Видят сирены, не берут команду их прекрасные песни о далеких мечтах и несбыточных желаниях. Тогда в ярости приняли они истинный облик. Прямо над кормой корабля взвились в воздух две ужасные гарпии. За спинами их водяные струились крылья, прекрасные лица исказились в отвратительном оскале, волосы водопадом струились в море, а дальше пояса у них была одна лишь вода.       — Не пройдешь, сын Эола! — многоголосым голосом проговорила одна из них и протянула когтистую руку, чтобы схватить юношу. Но Келей отскочил, ударив по струнам арфы — и длинная острая густая мелодия взвилась в воздух, ударив страшную деву в грудь. Она рассыпалась брызгами, заискрившимися на солнце, издав напоследок лишь отчаянный вопль.       Никогда не носил с собой меча принц Сифноса. Оружием ему служила его арфа. И этот музыкальный инструмент был сильнее и опаснее любого боевого меча. Потому что золотую эту двенадцатиструнную арфу подарил ему в день его рождения сам Эол. Не знал об этом Келей, но бог положил арфу ему в колыбель в тот день, когда он родился.       Вторая сирена нырнула в море и ушла под воду. В ярости за гибель сестры, она вынырнула у левого борта, ухватила за плечи одного из гребцов и утащила его с собой под воду. Послышался издевательский смех. Моряки в испуге побросали весла, и неуправляемый корабль врезался-таки в остов одного наполовину затонувшего судна.       Их осталось только пятеро, включая самого принца. От сильного толчка, потрясшего их корабль, еще один человек свалился в воду и тут же пал жертвой злобных дев-гарпий.       — Возьмитесь же за весла! — крикнул Келей. — Нам нужно выровнять корабль!       Никто его не слушал. Ослепленные страхом и ужасом, люди заметались по кораблю, а один из них сам кинулся за борт в припадке сумасшествия. Его постигла та же самая участь, что и других, и через минуту вода вновь окрасилась в багряно-алый цвет.       Келей в отчаянии заиграл на арфе, пытаясь заставить оставшихся двоих людей делать то, что он велел. Его отважная команда таяла прямо на глазах. Еще несколько мгновений и он останется совсем один. Нет, он не даст погибнуть и этим двоим. Его пальцы быстро-быстро порхали по струнам его арфы, и песня принца на этот раз была полна отчаяния и печали. Может быть, поэтому он не сумел внушить людям свою волю. Сирены вокруг корабля выпрыгивали из воды, издевательски смеясь ему в лицо, они толкали корабль вперед, прямо на длинный и острый остов какого-то мощного боевого судна, которое еще не рассыпалось прахом от долгого времени. Келей понял, что погибнет, если не предпримет что-то сию же минуту.       Он прошептал молитву отцу и богине мудрости светлоокой Афине Палладе, моля ее внушить ему мудрости и смелости, и еще раз ударил по струнам арфы, направляя боевые мелодии в двух сирен, что кружили вокруг корабля. Они рассыпались солнечными брызгами, но это было небольшой победой, потому что этих страшных дев-людоедок здесь было предостаточно. В ответ они схватили одного гребца, увлекая его за собой в воздух на водяных крыльях. В полете сирена подарила ему поцелуй смерти, глядя при этом на Келея насмешливым красноречивым взглядом. Дернулся мужчина в ее объятиях, воздуха ему не хватало, и он захлебнулся. В ту же секунду к сирене подлетели ее сестры и разорвали моряка на части сильными острыми когтями.       Увидев это, Келей разозлился. Он вновь ударил по струнам арфы, убив одну сирену мгновенно, но вторая увернулась от его звучной мелодии.       — Фиест! — крикнул он оставшемуся моряку. — Держись за мной, слышишь?       Обезумевшими от страха глазами мужчина смотрел на крылатых чудовищ, но все же кивнул и метнулся к принцу.       — Смотри, вон за скалами уже виднеется берег, нам бы только добраться до него! — крикнул ему юноша. — Сейчас, прыгай на тот корабль!       Вдвоем они перепрыгнули на остов судна, в которое врезались, и по нему перебежали на палубу. Сирены неистово взвыли, злобно кружа в воде, но достать их не могли. Келей не переставал наигрывать на арфе быструю мелодию, шепча про себя молитвы всем богам.       — Нам бы только добраться до берега, — бормотал он. — О, пожалуйста, волоокая Афина, помоги!       Они перебирались по камням и кораблям, перепрыгивая через трухлявые доски, и берег казался таким близким…       — Ну еще чуть-чуть! — шептал Келей.