Проклятье Посейдона

      Он с трудом выбрался из долины и, отойдя немного, нашел тихое уединенное местечко с чистым голубым прудом. Скинув тунику, Келей забрался в манящую воду. Наяды этого пруда не было: видимо, хозяйка сейчас пировала в долине вместе с остальными. Тем лучше. Сейчас он не был в настроении играть на арфе, чтобы просить разрешения искупаться здесь. Ему срочно требовалась освободительная прохлада. С наслаждением прикрыв глаза, юноша с головой погрузился под воду. Ощущение чистой прохладной воды, со всех сторон ласкающей тело, было настолько блаженным после жаркого раскаленного воздуха пещеры и горячего тела Ладона, что он чуть не потерял сознание.       Кстати о птичках.       Келей устало прилег на воде, открыв глаза и глядя на чистое ясное небо. О чем он думал, когда решил поцеловать Ладона? С издевательской ухмылкой юноша вспомнил свои же мысли: как он сумеет разбудить страсть в морском драконе? Как? Да он разбудил спящий вулкан! Это оказалось на самом деле достаточно легко! И страшно… Что он натворил?       Келей ощутил, как жар приливает к его щекам. Снова. Он лишь вздохнул.       Ну, по крайней мере он сумел выпросить у Ладона еще один день. Что же, если этот упрямый дракон не желает давать ему шанс, то его шансом станет время. Итак, теперь у него остался не один день, а два. Но они тоже быстро закончатся…       Еще один тяжелый вздох.       Келей поежился, представив себе, каким образом он может упросить дракона дать ему еще немножко времени. Он даже прикусил нижнюю губу и тут же поморщился от легкого неприятного ощущения. Его истерзанные губы все еще саднили. Нет, еще одного такого «уговора» он не сможет выдержать! Как бы ни хотел…       Сжав зубы, юноша резко встряхнул головой. Что за мысли? Теперь он терзается ими даже еще больше, чем после того, как увидел те картинки, что ему показала Алтея.       И снова легкий вздох.       — Ну разве так можно… — простонал он почти жалобно, с неохотой выбираясь из воды.       Натянув на мокрое тело белую тунику, Келей встряхнул головой, разбрызгивая хрустальные капельки с мокрых каштановых волос, и направился в ту сторону, где оставил Фиеста.       «Как теперь смотреть в глаза Ладону без смущения? — терзал он сам себя. И тут же ругал: — Ну что я, девица какая-нибудь? Если бы любого другого юношу поцеловал такой же красивый мужчина, уж он бы вряд ли смущался…»       Келей фыркнул. Пожалуй, он был единственным настолько стыдливым и добродетельным юношей, из всех кого он знал. Вот если бы на его месте оказался его лучший друг Аластор, уж он бы не растерялся и точно затащил бы Ладона в постель…       От этой мысли юноша скривился. Почему-то она вызвала у него… Ревность? Он раздраженно поджал губы. Ну вот, он уже и ревновать будет? Ну нет… Ладон этого не дождется. Будь он хоть трижды прекрасен, как полдень в саду Гесперид, он не станет его ревновать! Тем более к собственному другу…       Тут Келей понял, что забил голову абсолютной чушью и покраснел.       — Идиот… — пробормотал он сам себе.       О чем он, к Аиду, вообще думает?! Он тут с важной миссией… А он…       — Стой!       От неожиданности Келей замер, глядя на словно выросшую из-под земли дриаду, преградившую ему путь. Высокая, стройная, словно ивовый прут, с бледно-зеленой кожей… И красивая, как и все природные духи.       — Ты куда направился, сын Эола? — прищурилась дриада.       — Э-э-э… Я… к Фиесту, а что? — озадаченно пробормотал Келей.       — Нельзя.       — Почему это? — искренне возмутился он. — Я должен его проведать!       — Ничего ты ему не должен. Тебе к нему нельзя, он потенциально опасен.       — Чего?       — Свихнулся он! — резко бросила дриада.       — То есть как это? — растерялся Келей.       — Вот так это. — Она развела руками. — Не ходи к нему. — И втянулась в землю, словно ее и не было.       Келей остался стоять с открытым ртом. Она, значит, действительно перед ним как из-под земли выросла.       Он покачал головой и пошел дальше. Фиеста он нашел быстро. Тот лежал на поляне, там же, где они и расстались, с совершенно осоловелым взглядом и глупой улыбкой на губах. Он протягивал руки, словно пытался кого-то поймать и что-то бормотал себе под нос.       — Ну иди… иди же сюда, моя красавица! — шептал он.       Келей наблюдал за ним несколько минут, а потом чертыхнулся.       — Глупые нимфы! — выругался он.       Ну вот зачем, скажите на милость, природным духам было сводить здорового крепкого мужика с ума? Ему небось только одно и мерещится…       — Фиест! — Он подошел к мужчине и потряс его за плечо. — Очнись, друг!       Но тот посмотрел на него совершенно пьяными глазами и вдруг схватил, явно собираясь поцеловать. Келей резко вырвался, толкнув его в грудь.       — Фиест! — закричал он. — Да очнись же уже! Хватит валять дурака!       — Бесполезно, — услышал он вдруг голос Мирры.       Дриада сидела на пеньке, с притворной грустью глядя на сошедшего с ума мужчину.       — Почему?       — Рассудок ему уже не вернуть. Над ним наши хорошо постарались.       — Да зачем?! — разозлился Келей. — Я надеялся, вы о нем позаботитесь так же хорошо, как и обо мне! Зачем с ума-то было сводить! Он же ничего плохого не сделал!       — Затем, что он мешает! — отрезала Мирра и легко спрыгнула с пенька.       — Кому он мешает? — Юноша сурово поджал губы. — Это было не очень-то гостеприимно с вашей стороны, лесные нимфы.       — Чего сразу лесные? — возмутилась Мирра. — Тут наяды тоже участие принимали! Нечего всю вину на нас сваливать. И вообще, твой друг тебе больше не понадобится. А теперь возвращайся к Ла… в долину.       — Ну-ну, договаривай! — взвился юноша. — К кому? К Ладону? Я вам что, объект для изучения?! Что вы тут на меня, как на подопытного кролика, всем островом пялитесь и смеетесь? И Ладон вместе с вами?! Извращенцы аидовы!       Келей круто развернулся и гневно зашагал прочь, совсем забыв о Фиесте.       — Куда ты, красавица, не уходи! — крикнул ему напоследок мужчина.       Келей не вернулся в долину. Он пошел сразу на морской берег, ожидая увидеть там Ладона. Хотя, дракон должен был прийти только к рассвету, а сейчас едва за полночь перевалило. Он был рассержен и неспокоен. Эти дриады, такие сплетницы! И Ладон все знает от них! Все! Тут негде скрыться, ни капельки уединения!       Он устало опустился на песок, прислонившись спиной к нагретому за день камню. Ночь была прохладной, и тонкая белая туника его едва согревала. Он поежился от холода и вздохнул, глядя на звездное небо. Хотелось отвлечься от всех этих мыслей. А еще хотелось… есть. И… Ладона бы под бок. Он горячий.       Поймав себя на этой мысли, Келей автоматически покраснел и тут же разозлился на себя. Ну что за наказание? Ладон играется с ним, как с новой игрушкой… Смущает, вгоняет в краску, издевается, как хочет… И совсем не воспринимает всерьез! Что хочет, то и творит… И все же… Несмотря на все это, Келей понимал, что его тянет к дракону, как мотылька на огонь. Ему хотелось видеть его каждую минуту хотя бы для одного того, чтобы любоваться им, как какой-нибудь греческой скульптурой. Только Ладон не был камнем. Наоборот, он был живым, горячим и…       Келей встряхнул головой. В последнее время все его мысли занимал только Ладон. Он совсем перестал думать о Сифносе, о матери, о жителях острова и абсолютно забыл, зачем он здесь. Все это вытеснили из его головы мысли о горячих губах, насмешливых золотистых глазах, бледном прекрасном лице и совершенном теле. Едва он об этом подумал, как его мысли потекли не в том направлении. Он снова вспомнил поцелуй в пещере, тело бросило в легкую дрожь, и Келей обнаружил, что был бы не прочь снова оказаться прижатым к полу горячим и сильным телом.       Он упрямо сжал зубы, пытаясь отогнать от себя эти мысли, потому что от них у него наступала совершенно естественная реакция. Разве можно возбуждаться от одной только мысли о золотых глазах и чувственных узких губах? Его тело говорило, что можно.       Он глухо застонал и стукнул кулаком по песку, взметнув вихрь золотистой радуги.       — Это несправедливо, — прошептал он. — Почему только Ладон так действует на меня?       Наверное, он сам к нему ничего не испытывает. Наверное, он просто играет с ним. Наверное, ему здесь скучно и он обрадовался новой возможности поразвлечься с неопытным зеленым мальчишкой.       Келей устало опустил голову на колени, подтянув их к груди. Даже мысли о Ладоне морально ужасно изматывали его. Быть с ним, думать о нем, целовать его… Было выше сил обычного смертного. И вряд ли в этом виновата его драконья сущность. Скорее… Таким уж он был «человеком».       Он приплыл сюда, преодолев столько препятствий и ожидая чего угодно. Он был готов ко всему: к пыткам, к мольбам, к унижениям, даже к смерти! Но то, с чем ему пришлось столкнуться… Он понятия не имел, как справиться с той безудержной страстью, с тем желанием и постыдным вожделением, что вызывал в нем один лишь вид Ладона. И не было для него различия между его обличьями. И в облике дракона, и в облике человека он вызывал в нем восхищение, желание, восторг и страсть. И именно это юношу пугало больше всего… Неужели он самовольно станет рабом на этом острове? Не по необходимости, а по собственному желанию?..       Чтобы отвлечься от этих не легких мыслей, юноша растянулся на теплом песке, ласкаемый легким ночным бризом, и попытался отыскать на темном бархатном небе какое-нибудь созвездие. Кассиопею или Андромеду, или… Дракона.       — Что за напасть, — пробормотал юноша, бессильно закрывая глаза и переворачиваясь на бок.