Проклятье Посейдона

      — Не оставляй меня, — пробормотал Келей, задыхаясь, когда дракон, наконец, позволил ему дышать снова. — Не замыкайся снова, ладно?       Он продолжал крепко стискивать его шею, не желая выпускать, и прятал лицо на его груди. Руки Ладона лежали на его талии, прижимая к себе. Он ничего не отвечал, и Келей не знал, о чем он думает. Потерев мочку уха, которое онемело, он поднял голову и робко заглянул в золотистые глаза.       — Если эта связь… настолько сильна… Почему ты отказался?       Ладон пожал плечами, словно не хотел отвечать.       — Уже не имеет значения, — наконец произнес он нехотя.       Взял за руку и настойчиво потянул по тропинке. Келей покорно последовал за ним, позволяя крепко стискивать свою ладонь так, что она почти занемела. Он шел рядом, молча наслаждаясь тем, что может вот так идти с Ладоном. Между ними установилась впервые за долгое время ровная спокойная идиллия. Это не могло не радовать юношу. Он был почти счастлив.       — Ладон… А ты правда попросил Посейдона больше не вредить людям? — нерешительно спросил он, проклиная себя за этот вопрос, но не имея сил не задать его.       Дракон резко остановился. Обернулся.       — Ты мне не веришь? — спросил он спокойно.       — Верю, — прошептал Келей. — Я просто хотел убедиться.       Ладон пожал плечами.       — Ты можешь сам посмотреть. Через… Источник Тайных Желаний. — Тень усмешки скользнула по его губам.       Келей поежился. Ладон был все еще каким-то не таким. Странным. Немного отчужденным.       — Нет. Я тебе верю, — пробормотал он, пряча взгляд.       Ладон кивнул и повернулся, продолжая путь. Ближе к полудню они уже вернулись в долину. Там было оживленно. Нимфы вернулись к своим обязанностям, стол снова пестрел разнообразием пищи. При появлении хозяина все замолкли. Мирра уже рассказала о произошедшем остальным. Келей неловко поежился под взглядами девушек, стараясь спрятаться за спину Ладона. Он знал, что сейчас дракон уйдет спать, а он останется тут один и… И подвергнется вопросам. Обычно, когда Ладон уходил в пещеру после возвращения из моря, нимфы окружали его, прося сыграть на арфе, просто поиграть с ними или рассказать какую-нибудь интересную историю. Но сейчас все они молчали, не смеясь и не веселясь. Просто смотрели. Келей ждал, что вот-вот Ладон оставит его все так же молча… Но вместо этого дракон стиснул его руку и повел к пещере. Чтобы забраться на нее по камням, у Келея уходило почти полчаса, если не больше. Ладон же преодолел этот подъем всего за каких-то пять минут, прыгая с камня на камень так легко и безбоязненно, словно был какой-то горной антилопой. И ни на секунду не утратил равновесия. Келей зажмурился. Все же он боялся свалиться вниз. Четыре метра высоты — это вам не шутки. В пещере дракон принял истинный облик и сразу же заполнил собой все пространство. Все так же молча, не говоря ни слова, он осторожно сгреб Келея в охапку, уже привычно спрятав меж передних лап и накрыв огромной головой, и закрыл глаза. Выглядел он все еще устало, но уже значительно лучше. Юноша послушно лег, приняв удобную позу. Кажется, Ладона нисколько не заботило, хочет ли он спать или нет. Он просто без разговоров спрятал его от всего мира под собой и уснул спокойным сном.       Келей тихонько вздохнул, лежа в темноте и прислушиваясь к равномерному могучему дыханию дракона. Он задумчиво улыбнулся, легонько проведя рукой по чешуйчатой прохладной лапе. Ладон спрятал его, словно сокровище, от всего мира. Не оставил, как обычно, одного в долине, забрал с собой. И пусть тут не очень удобно, и мелкие камешки врезаются в спину, но зато как уютно, хорошо и спокойно… Келей прижался к огромной когтистой лапе, рассеянно поглаживая чешуйчатую кожу. Надо будет перетащить сюда что-нибудь мягкое. Интересно, а может ли Ладон все время находится в человеческом обличии? Он ведь путешествовал по земле очень долгое время… Ему ведь без надобности снова становиться драконом. Зачем он это делает? Надо будет спросить у Мирры…       Вскоре его мысли стали расплываться, и он не заметил, как сам уснул. Проснулся только к вечеру, потому что ему было жарко. И потому, что его пристально, долго и внимательно рассматривали. Он приподнял ресницы. Ладон снова сидел в облике человека, глядя на него смущающим немигающим взглядом. Келей тут же почувствовал, что кровь приливает к его щекам.       — Что? — пробормотал он. — Почему ты так на меня смотришь?       Дракон притянул его к себе, как-то криво усмехнувшись.       — Не могу оторваться.       Юноша прижался к его горячей груди, чтобы скрыть смущение и волнение. Дело было в том, что Ладон сказал это так естественно и так спокойно, что не поверить ему было крайне сложно. Как там сказала Мирра?       «У каждого дракона есть свое сокровище, которое он ревностно стережет и днем и ночью. Он любуется на него целыми днями, не смыкая глаз, алчет его, жаждет и никогда не выпускает из рук».       Алчет его… Жаждет его… Любуется на него целыми днями, не смыкая глаз?       Зевс всемогущий, ну неужели ему нужно воспринимать все слова Мирры буквально? Что, теперь так всегда будет?       Келей попытался отстраниться, чтобы подняться на ноги. Все тело затекло от долгого лежания на твердой поверхности. Хотелось размять мышцы, повести плечами, потянуться… Только…       — Ай! — Его рывком усадили обратно на колени. Он даже поморщился от боли и удивленно посмотрел на Ладона. — Что?       — Куда ты собрался? — поинтересовался дракон вкрадчиво.       — Хотел просто потянуться… — пробормотал юноша, отворачиваясь.       Такие перемены его все еще смущали. Поведение Ладона изменилось в корне. И раз и навсегда. Ему вдруг припомнились слова Мирры:       «Эх… ты просто еще не понимаешь… Сам все увидишь».       Ладон нахмурился недовольно. Как-то нервно пожал плечами. Было непривычно видеть его таким. Он был весь какой-то настороженный, словно был готов в любую минуту вскочить и куда-то бежать. И почти ни на секунду не отрывал от него золотого, немного встревоженного взгляда.       Келей робко коснулся его груди ладонью и от этого прикосновения дракон почему-то вздрогнул.       — Ладон… Ну что с тобой? — пробормотал он, мягко отстраняясь, чтобы заглянуть в его непроницаемое лицо, на котором, казалось, жили одни только золотые глаза. Встревоженные, жадные, нежные, волнительные…       Неужели эта маленькая аметистовая сережка могла изменить все между ними? Так быстро, бесповоротно и резко? Ладон вел себя так, словно в любую минуту на Келея собирались напасть или покуситься. Даже тогда в долине, когда они вернулись несколько часов назад, он загородил его от взглядов своих же нимф. Если это не ревность, то это помешательство. Это могло бы быть страшным, если не было бы таким сладким и опьяняющим. Келей еще раз проанализировал всю сложившуюся ситуацию. Если бы сокровища могли думать, они бы, наверное, были в восторге оттого, что обладают такой безграничной властью над хозяином. Теперь Келей понял все, что говорила ему Мирра и о чем она его предупреждала. Ревность, ярость и слепая ненависть ко всему, что влияет на сокровище. Становилось понятным настороженное нервное поведение Ладона. Он был похож на волчицу, у которой впервые в жизни появилось потомство, которое она теперь ревностно охраняет даже от их собственного отца.       Келей украдкой приподнял ресницы, глянув на дракона снизу вверх. Власть опьяняет… И эта сережка…       Она дала ему безграничную власть над могущественным драконом. Но ведь он не бездушная груда драгоценных безделушек. Он умеет думать. Неужели Ладон теперь готов на все ради него? Что это, маниакальная одержимость или безграничная любовь? Скорее уж первое, потому что о любви у них и речи не шло. Даже без сережки. Да, пожалуй, все драконы настоящие маньяки, одержимые своим сокровищем.       Вот тут-то юноша даже устыдился своих мыслей. Осознание того, что он теперь значит для Ладона и какую огромную власть имеет над ним — не просто опьяняло. Оно кружило голову так, словно он только что выпил пять кубков вина подряд.       — Может быть, мы выйдем из пещеры? — тихо спросил он. — Я есть хочу.       Похоже, его дракон готов был вот так днем и ночью сидеть, ревниво сжимая его в объятиях и не заботясь о том, что его ненаглядное сокровище хочет есть, пить, спать, купаться и что у него имеется куча банальных человеческих потребностей. Да, в каком-то смысле быть грудой сокровищ в его положении было гораздо выгоднее. В каком-то, но не во всех…       Ладон недовольно поморщился. Мысль о том, чтобы выпустить юношу наружу его, кажется, абсолютно не прельщала. Верно, драконы ведь не привыкли, чтобы их сокровища свободно разгуливали по улице, делая, что им вздумается, и — о, ужас! — разговаривая с кем-то! Келей даже встревожился. А ну как его голодом заморят? Пожалуй, такая ревность временами могла здорово осложнить ему жизнь. Нужно с первых же дней приучить Ладона к другому укладу их… «совместной жизни».       Ладон был сейчас вроде бы и самим собой, вполне себе в своем уме, при здравой памяти, и в то же время, каким-то ненормальным. Он отчетливо осознавал, что Келей человек, живое существо, которое имеет потребности и желания. Но при этом, кажется, отнюдь не рвался позволить ему их исполнять.       — Ну пожалуйста, — почти взмолился он. — Давай выйдем наружу? Нимфы уже соскучились по твоим рассказам. Пойдем?       — Ладно, — неохотно согласился дракон.       Келей вздохнул с облегчением.       Только он рано радовался. Когда они вышли, все девушки старались на него не смотреть, потому что это Ладону категорически не нравилось. И если раньше любая из них могла запросто подойти и увлечь его в общий хоровод танцев за руку, то теперь они даже на метр к нему подойти боялись. Более того, они и Ладона старались обходить на таком же расстоянии. Но это было еще не все. Заняв свое место посреди стола напротив сцены, дракон бесцеремонно усадил юношу к себе на колени, ни о чем не спрашивая. Это уже уходило за грани понимания Келея. Он, конечно, все понимал, собственники собственникам — рознь, но не до такой же степени. К тому же сидеть так вот… в некоторой степени развратно, на виду у всех этих девушек, было для него ужасно смущающим.       Недовольно поерзав, чтобы принять удобную позу, он уперся ладонями в горячую грудь дракона, и ровно произнес, заглянув в золотые глаза:       — Ладон, я сам могу сидеть.       — Я знаю, — последовал невозмутимый ответ.       — Тогда отпусти меня. Я сяду рядом.       И в ответ услышал категорическое:       — Нет.       Келей вздохнул, закусив губу и опустив голову. М-да… Теперь он очень хорошо понимал обреченное Миррино: «Эх… ты просто еще не понимаешь… Сам все увидишь». О да, он отлично понимал. И его, как это ни странно, почти все устраивало. Но все же Ладона надо от таких собственнических привычек отучать.       — Это всего лишь скамейка, — пробурчал он едва слышно. — Ну, а вилку я хотя бы взять могу? Или ты даже к ней меня ревновать теперь будешь?       Казалось Ладон смутился. На секунду он взглянул на юношу более осмысленно и не так жадно. Помедлив, пододвинул к нему тарелку с едой.       — Ешь, — милостиво позволил дракон. Но с коленей так и не спустил.       Келею ничего не оставалось, кроме как снова испустить тяжелый вздох и приняться за еду, пока есть такая возможность.       После сытного ужина ему захотелось искупаться, немного поиграть на арфе и повеселиться с озорницами-дриадами, с которыми он всегда танцевал и играл. Но взглянув на недовольное лицо Ладона, быстренько передумал ради сохранности здоровья некоторых зеленокожих и зеленоволосых особ. Уж к собственным-то нимфам ревновать зачем? Хотя, что уж тут о них говорить, если ему даже на скамейке самостоятельно сидеть не позволено!       Он опять поерзал. Сидеть на коленях у Ладона было очень здорово… Если не слишком долго.       Юноша серьезно призадумался. Нет, так дело не пойдет. Что-то он не видел, чтобы морской дракон в этом отношении слишком уж отличался от огненных, по рассказам Мирры. Надо что-то предпринять, иначе его задница точно не выдержит находиться в таком положении всю ночь напролет.       Келей попытался осторожно соскользнуть с коленей своего «хозяина», пока тот смотрел на сцену, где музы опять что-то играли для него. В мгновение ока руки дракона сжались, водружая его обратно.       Юноша поджал губы. Он не мог отрицать, все происходящее ему ой как нравилось! Как же, как же, столько неугасимого неусыпного внимания от объекта его столь же неугасимого желания и восхищения. Но только так нельзя. Он не игрушка, чтобы его везде с собой таскать и тискать. Хотя он сам виноват, ведь первый попросил Ладона об этом. Правда, он не знал тогда еще, чего просит… Но это уже не имело значения.       Если уж одному ему теперь не позволено нигде ходить, сидеть и что-либо делать, то пусть этот упрямый красавчик-дракон ходит с ним.       — Можно мне встать? — осведомился он вежливо.       — Зачем?       Келей поджал губы еще больше. Глупый вопрос. Может, он в туалет хочет. Нет, так дело точно не пойдет.       — Пусти — и узнаешь! — парировал он, пытаясь разжать руки Ладона. Все равно что гору с места сдвинуть.       Называется, напросился. Какое он имеет право теперь жаловаться, когда сам упрашивал об этом? Ну да ладно. Уж лучше пусть будет так, чем если бы Ладон ходил как зомби, который вот-вот свалится с ног.       Не дождавшись от дракона ровным счетом никакой реакции, юноша посидел еще минуты две, а потом решил действовать хитростью.       — Ладон, — жалобно пробормотал он. — Ну позволь мне встать… У меня и так все болит от долгого лежания на холодному полу. Я хочу немного размяться. — Он прижался к нему, прильнув к широкой груди, и прошептал на ухо: — Ты же не думаешь, что я куда-то от тебя денусь?       Губы дракона тронула такая откровенно кровожадная усмешка, что Келей даже зажмурился на мгновение от легкой тревоги.       — Только попробуй.       О боги! Кажется, он серьезно влип. Ладон больше уже не был человеком. Разве что только внешне. Теперь он находился в лапах самого настоящего дракона. Ревнивого, вредного, в какой-то степени даже злобного, ворчливого, неуступчивого и… сексуального.       Что же теперь делать?