Эра людей...

Мертвец бессильно привалился спиной к холодному камню колонны, словно лишь на мгновение присел перевести дух, прежде чем продолжить долгий путь к одному ему известной цели… Запрокинув обтянутый серой высохшей кожей череп, пустыми провалами глазниц из-под покрытого ржавчиной забрала он смотрит в вечернее небо, где среди изорванных, будто стяги на шпилях мёртвой столицы, позолоченных закатом облаков чернеет исполинский Драконий мост. Рыцарю посчастливилось избежать печальной судьбы многих прославленных защитников Лордрана — неумолимо терявших разум в своём бессмысленном посмертном существовании, обречённых на превращение в жалких опустошённых безумцев. Он умер, и над потускневшей кирасой мертвенно-белым пламенем горит большая душа гордого рыцаря, сполохами холодных искр освещая желтеющие под истлевшим плащом кости, рукоять сломанного полуторного меча, выпавшую из обессилевших рук в латных рукавицах и треугольный щит с выцветшим фамильным гербом, почти утонувший в лазурном лишайнике, устилающем грубый камень подножия моста. В причудливом, завораживающем танце кружат над сухим тростником гигантские москиты, сверкая хрустальными крыльями и расплавленным янтарём хитиновых тел под редкими лучами заходящего солнца. В стремлении обрести крылья и взмыть ввысь, где в багрянце вечного заката сгорают мгновения короткой жизни их взрослых сородичей, из цветущей воды на стебли и острые листья камыша выползают бескрылые невзрачные личинки… Солнце мертво. Нет более ни алого зарева утренней зари, окрашивающего туманы в нежные розовые тона, ни ярких, насыщенных красок и резких теней полудня, ни лукавой улыбки на бледном лике Луны, плывущей среди облаков в чёрном полуночном небе, усыпанном бриллиантами созвездий… Лишь тусклый багровый шар, застывший в бесконечном падении, освещает погибшие города, отражаясь в пустых, будто стеклянные пуговицы, глазах их немёртвых обитателей. И это страшно. Движение светила по небосводу казалось мне ранее чем-то незыблемым, неподвластным даже богам… Драконье дыхание белой вьюгой обжигающе холодных снежинок надёжно скрывает меня от глаз обитателей Чумного города, и я спокойно прохожу мимо роя, любуясь изящными, словно созданными талантливым придворным ювелиром насекомыми, чья хрупкая красота создаёт обманчивое впечатление беззащитности. Уже виден заросший осокой край топи, где облачённые в омерзительные гниющие лохмотья, украшенные гирляндами ожерелий из клыков поверженных врагов, зорко высматривают свою добычу людоеды из северных земель — измельчавшие потомки древней расы великанов. Маленькие, налитые кровью глазки на покрытых странными узорами плоских лицах внимательно следят за неспешно бредущим по мелководью соплеменником — тщедушным шаманом в нелепом доспехе из бересты… На безопасном расстоянии, чтобы не выдать себя расходящимися по водной глади кругами, миновав северных дикарей, в приступах исступлённой и бессмысленной ярости или следуя своим варварским ритуалам вонзивших в иссиня-чёрную плоть на плечах и груди острые осколки костей, я выхожу на долгожданный берег, с радостью ступая по твёрдой, сухой земле. За последние дни, пробираясь по смрадной трясине, проваливаясь в жирный ил едва ли не по колено, я поняла, что не люблю путешествовать… Вытерев сухим мхом ноги, я обуваю сапожки — белые, пушистые и очень тёплые. Как и платье, они связаны из моих волос и зимнего пуха, собранного во время весенних линек. Сейчас уже обувь разносилась, но в первые дни своего пути, останавливаясь на ночлег, я устало бормотала молитву о Великом Исцелении: сапоги нещадно стирали непривыкшую к обуви кожу, невзирая на защищавшую её чешую, до крови. Тысячи лет назад, в Эру Древних, окутанный седыми клочьями тумана дремучий лес стоял в долине, где ныне раскинулись ядовитые топи Чумного города… Между серыми утёсами, в вечной тени древних деревьев проходила мощеная красным камнем дорога, ведущая в древний Изалит, подземный город огненных ведьм. Взойдя на заросший колючим кустарником склон холма, через длинный тоннель с почерневшими от копоти арочными сводами путешественники спускались в просторное подземелье, где приземистая крепость преграждала путь к первой столице Лордрана безраздельно властвовавшим на поверхности драконам. Миновав угрюмую арку крепостных ворот и внутренний дворик, люди и нелюди попадали в колокольню над посвящённой пламени Хаоса часовней, откуда движимый древней огненной магией лифт вёз их вниз, в белокаменную Столицу под Колоколом, неприступные стены которого омывали пылающие подземные реки… Сейчас о лесной чаще напоминают только лишь искривлённые, будто застывшие в бесконечной агонии, сухие коряги на крутых склонах изрезанного глиняными ранами пересохших ручьев холма. Вездесущая паутина невесомым белым ковром укрыла землю и посеребрила ветви мёртвых деревьев, призрачными парусами трепещет под лёгкими дуновениями ветра… Хозяин грандиозной ловчей сети, похоже, затаился где-то в засаде и поджидает себе поздний завтрак. Или ранний обед? В любом случае, чудовище весьма обрадуется моему появлению… Не то, чтобы я, как иные придворные дамы, панически боялась пауков или считала их отвратительными… По-своему, эти создания даже красивы. Однако насекомое, чья паутина способна удержать стального вепря, представляет собой нешуточную опасность. Остаётся лишь надеяться, что мой дар позволит остаться незамеченной… Дурное предчувствие возникает у меня: на берегу есть только одно место, подходящее на роль логова чудовища. Осторожно ступая по пружинящему под ногами шёлку, давно утратившему цепкость, я поднимаюсь по склону холма. К сожалению, мои худшие подозрения подтверждаются: старый подземный ход превратился в огромную паучью нору. Мозаичный пол, древние фрески на стенах — все скрыто под плотной пряжей паутины, бугрящейся уродливыми серыми коконами кладок паучьих яиц. Обычный человек прошёл бы здесь свободно, измельчавшие в сравнении со своими предками нынешние люди — тем более. Беда в том, что я — не человек, и не смогу пройти, даже согнувшись в три погибели: лишь ползти на четвереньках, пригибаясь, чтобы ненароком не зацепить головой коконы… Но как мне попасть в Изалит, минуя паучью нору? Некогда, до Эры Богов, в Город под Колоколом вело множество дорог, однако, после уничтожения драконов и возведения новой Столицы — величественного Анор-Лондо, когда жители Изалита и Нового Лондо стали во множестве уходить в города на поверхности, старые тоннели были заброшены и со временем их своды обрушились… Второй известный мне путь лежит через Склеп Великанов, но заходить туда незваным гостем и в прежние времена было опасно: многие безрассудные путешественники пропали без вести во мраке затхлых пещер или пополнили собой ряды армии нежити Первого из Умерших. К тому же, чтобы добраться до Усыпальницы, нужно сначала пройти отравленное болото Чумного города в обратном направлении — и эта перспектива меня отнюдь не прельщает. Затем — выбраться наверх, по прогнившим доскам шатких строительных лесов, через Ущелье Драконов к неспокойному кладбищу у Храма Огня, откуда, сквозь лабиринты захоронений простолюдинов, издавна облюбованные орденом некромантов, спуститься во владения Повелителя Болезней. И то — неизвестно, не окажется ли напрасным весь этот долгий и опасный путь, ведь галерея, ведущая из владений Великого лорда Нито в вотчину Дочерей Хаоса, могла разрушиться за минувшие века… Чувствуя себя обезумевшей бабочкой, в самоубийственном порыве летящей в логово паука, я пробираюсь по норе, старательно пригибаясь — но всё равно ощущаю, будто в волосы что-то сыпется… За поворотом — двое. На распластавшихся ничком измождённых человеческих телах возвышаются отвратительные бугристые горбы в человеческий рост высотой, будто слепленные из плоти гроздья паучьих яиц. Несчастные неразборчиво бормочут, молитвенно сложив руки — возможно, просят богов о быстрой смерти? Не знаю. Меня заботит только одно — как можно быстрее оказаться далеко отсюда. Столь же омерзительное зрелище до этого дня я видела лишь однажды — когда, после долгих столетий одиночества, решилась выйти из ставшей мне домом заснеженной ротонды на краю разрушенного неумолимым временем горного замка. Развалины крепости, где некогда обитали изгнанные из Лордрана за участие в заговоре аристократы, их семьи и слуги, встретили меня мёртвой тишиной и ужасающими композициями из насаженных на колья людей, а среди заброшенных домов бродили мертвецы. Над худыми, опутанными чёрными ручьями вен ногами и рваными лохмотьями набедренных повязок колыхались чудовищно огромные, бесформенные пузыри, наполненные гнилой кровью. Распахнутые, словно в безмолвном крике, беззубые рты нежити жадно, со свистом втягивали морозный воздух… К счастью, здесь нора расширяется, и я смогу, аккуратно отодвинув косой одного молящегося к стене, пройти мимо них, не зацепив. Как и следовало ожидать, незаметно сдвинуть бедолагу к стене не удалось — тон бормотания сменился угрожающим, и уродец, возмущённый волочением по полу, начинает медленно разворачиваться в мою сторону, неуклюже перебирая тощими ногами и руками. Я, уже не церемонясь, отталкиваю заражённого в сторону, упёршись косой в покрытый ороговевшими наростами и клочьями паутины горб. Внутри что-то хрустнуло, и о лезвие косы заскрежетали мощные серповидные челюсти толстого белёсого червя, вынырнувшего из рваной раны в гноящейся человеческой плоти. Взвизгнув, я опрометью бросилась вперёд, поджав хвост, и остановилась, лишь упёршись лбом в туманную завесу…