Эра людей...

Похоже, я вновь задремала, сидя у костра. Усталость и неудобная поза настойчиво напоминают о себе ноющей болью в спине, и я с тоской вспоминаю свою тесную, но уютную клетушку под мостом, неказистое, сколоченное из дубовых брёвен ложе, на котором можно было вытянуться во весь рост под грудой тёплых шерстяных одеял и смотреть, засыпая, как медленно гаснет очаг, или угадывать диковинные рисунки в паутине трещин на сводах низкого потолка… Ариамис обрёк нарисованный им мир на вечную ночь, и сквозь узкое, будто бойница крепостной стены, слюдяное оконце в комнатку лился тусклый лунный свет с затянутого тяжёлыми молочно-белыми тучами полуночного неба, окрашивая в холодные тона побеленные известью стены, окованный железом старый сундук и потемневший за минувшие столетия комод, маленький столик на изогнутых ножках и изящное качающееся кресло у камина, подаренные мне некогда мастером-столяром, таким же изгнанником, как и я. Снаружи бесновался, горестно завывая, морозный ветер, упорно кидал в замшелые стены хлопья мокрого снега и хлёсткую ледяную крошку, надеясь окончательно сломить сопротивление камня, подточить кладку мрачной башни, чьё массивное основание теряется во мгле бездонного ущелья, и усеять склоны гор обломками тёмно-серого гранита. Ветер упрям, ему некуда спешить, ведь он помнит, как некогда стремительно устремился вниз градом каменных глыб, древесной трухой и многовековой пылью центральный пролёт моста, лишив меня шанса когда-либо узнать, куда же вела дорога над скалами… Рано или поздно вьюга победит в этой затянувшейся войне. Однако впредь стоит быть осторожнее: пробуждение могло бы оказаться совсем неприятным, если бы я упала в тлеющие угли… Мою оплошность, между тем, никто не заметил: Квелара застыла неподвижно, и лишь слабое дыхание выдаёт её, позволяя понять, что ослепшая ведьма всё ещё жива… Пиромант, изгнанный из Великой Топи соплеменниками за еретическое извращение самой сути великой огненной стихии, всё так же ведёт бесконечный монолог, нисколько не смущаясь тем, что его болтовню никто не слушает:  — Слышали ли вы, сударыня, о потерявшейся леди Квелане? Бесчеловечной ведьме, бродящей по ядовитым топям Чумного города? Впрочем, её давно никто не видел, так что кто знает в действительности… — Энжи задумчиво теребит грязным обгрызенным ногтем потрескавшуюся губу. — Но что, если она — ещё одна из Дочерей Хаоса? Нашу Прекрасную госпожу утешила бы встреча с ней… Увы — путешествуя сквозь зловонные топи, мне не довелось встретить третью дочь Ведьмы из Изалита, да и вообще найти хоть одно разумное существо, за исключением одной встречи, немало удивившей меня… На второй день пути, приближаясь к островку, поросшему по кромке берега седым шелестящим камышом, я внезапно услышала доносящийся оттуда звук, которого в этих полных опасностей местах просто не могло быть. Храп. Громкий, заливистый храп с причмокиванием и сонным невнятным бормотанием. Где-то мне уже доводилось встречать столь беспечное поведение… Опёршись на рукоять двуручного меча, у бурого глинистого склона, отвесной стеной вздымавшегося над болотом, стоя дремал невысокий воин, облачённый в традиционный, веками остающийся неизменным доспех рыцарей Катарины. Кому-то весьма своеобразные латы катаринцев, напоминающие то ли складки жира, то ли привезённый с Востока зефир, покажутся смешными, однако темнокожие дворяне относятся к самым безобидным насмешкам крайне непримиримо, по малейшему поводу вызывая шутников на дуэль, а потому большинству записных остряков приходится сдерживаться.  — М-м! О-хо! Миледи Присцилла! Простите. Я был так поглощен мыслями, что просто ушёл в себя… Видите ли, сударыня, я на самом деле попал в несколько, м-м, затруднительное положение. Добравшись так далеко, я понял, что захватил прискорбно мало мха для обратного пути. Мне, рыцарю, стыдно просить у дамы, однако… не могли бы вы поделиться со мной несколькими обрывками мха? По счастью, фиолетовый мох у меня был. Хотя, возможно, стоило взять сэра Сигмайера под мышку и отнести к Водяному Колесу. Вот только такая вопиющая бесцеремонность наверняка оскорбила бы гордого карапуза. Возвращение младшей из бывших соправительниц Изалита предзнаменовалось приближающимся скрежетом чудовищных когтей, высекающих искры и взметающих усеявший пол пепел… Черноволосая Дочь Хаоса щурится довольно, хотя пахнет от неё сейчас кровью и смертью, на изящном запястье правой руки алеет глубокий порез, а из нескольких ран на клыкастой морде чудовищного паука сочится тонкими кривыми ручейками пылающая жаром лава. Квелаг вернулась не одна. Следом за искажённой Хаосом огненной ведьмой, громыхая стальными сапогами по истёртым гранитным плитам пола, в зал входит невысокий рыцарь, с ног до головы закованный в усеянный кривыми четырёхгранными шипами чёрный рыцарский доспех. С явным облегчением бросив к стене звякнувший металлом объёмистый мешок и сняв шлем, более всего напоминающий напрочь лишённые листьев, но щедро одарённые колючками мясистые растения засушливых равнин Капры, рыцарь по-хозяйски уверенно пристраивает его прямо на упругий шёлковый шар паучьей кладки. В отличие от большинства обитателей нынешнего Лордрана, которых мне довелось встретить за время путешествия из последней столицы в первую, неизвестный рыцарь нисколько не походит ни на мумифицированного прошедшим тысячелетием опустошённого покойника, заставшего ещё правление Великого лорда Гвина и его детей, ни на закованного в цепи мертвого бедолагу, отмеченного Тёмным знаком и привезенного в заброшенные людьми земли жрецами Ллойда. Обрамлённое коротким ёжиком седеющих волос и аккуратно подстриженной бородкой скуластое лицо, породистый нос и старые, тонкие шрамы, теряющиеся в паутине морщин, выдают в незнакомце одного из тех безземельных, почти нищих, но неизменно заносчивых дворян Нового Лондо, чья вспыльчивость и гордость вошли в легенды…  — Леди Присцилла, позволь представить тебе последнего вассала нашей семьи — благородного сэра Кирка, достойного потомка славного рода Кирков из Нового Лондо и одного из тех немногих, чьи клятвы верности сюзерену не оказались пустыми, ничего не стоящими словами после постигшей Изалит катастрофы. Столь лестно отрекомендованный рыцарь отрывисто кивнул, подтверждая слова черноволосой Дочери Хаоса.  — Сэр Кирк, перед тобой леди Присцилла, дочь богини и герцога Сита Бесчешуйчатого, последнего из Драконов, создателя магической науки и Хранителя Архива Анор-Лондо. Расхвалила — хоть сейчас под венец. Или же на лабораторный стол. Помню, как придворный лекарь, уделявший большую часть времени не столько своему ремеслу, то есть лечению простуды кровопусканием и приготовлению на заказ ядов, противоядий и приворотных зелий, сколько изучению ящеров, виверн и, разумеется, вершины эволюции пресмыкающихся — Истинных драконов, — с нескрываемым восторгом и предвкушением поглядывал на меня. Очевидно, фанатик от науки представлял, какой сенсационный трактат он мог бы написать по результатам исследований единственной в своём роде разумной человекоподобной рептилии, млекопитающей и, вероятно, живородящей к тому же… только лишь страх перед моим всемогущим, а главное — мстительным отцом сдерживал жажду открытий и славы не в меру амбициозного учёного мужа. На моё счастье, низкорослый воин не увлекается естественными науками, равно как рогатыми и хвостатыми герцогскими дочками в два человеческих роста высотой…  — Польщён знакомством с Вами, госпожа. Леди Квелаг, Вы позволите?  — Разумеется, рыцарь, действуйте. Остановившись возле меня, Квелаг внимательно наблюдает за тем, как сэр Кирк, преклонив колено перед её сестрой, с силой сжимает кулак вытянутой в сторону несчастной ведьмы руки. На миг чёрную фигуру воина окутывает сияние тысяч радужных брызг, чтобы мгновение спустя перейти к застывшей неподвижно Квеларе.  — Сегодня счастливейший день в моей жизни. Во всяком случае, со времён падения Изалита. Твоё появление и удачная охота, принесшая совершенно нежданный трофей… Не знаю уж, кем был тот воин, что столь опрометчиво вторгся в мои владения, но в его вещах мы нашли душу Хранительницы Огня, да и человечности у незнакомца было в избытке. — Поясняет младшая Дочь Хаоса, видя моё недоумение. — Этого ей должно хватить надолго… Рыцарь сосредоточенно крошит всё новые сгустки тёмного тумана, отгоняя вязкую полутьму подземелья вспышками солнечного света. Энжи из своего угла раздражённо и несколько ревниво бурчит что-то невнятное о варварах в ужасных доспехах и, кажется, угрожает мучительной смертью сэру Кирку, ежели оный посмеет причинить зло Добрейшей Госпоже.  — Пойдём к брату. Я… признаюсь, редко захожу к нему: безумно больно видеть родного человека, не имея возможности даже просто облегчить его страдания. Но… наверное, он будет рад тебя видеть и хоть немного отвлечётся от своей боли.  — Ты говорила о пророчестве, о Колоколах Пробуждения…  — Один из них висит у вас в прихожей. — Я усмехаюсь, кивая в сторону лестницы, ведущей в колокольню.  — А если дёрнуть? Что там гласит легенда? Я задумчиво потеребила кончик хвоста.  — Тогда тебе придётся идти наверх, к собору Велки, чтобы прозвонить во второй колокол и кого-то разбудить… Кого именно предстоит будить, и стоит ли вообще это делать — пророчество умалчивает, увы. Однако желающих купить кота в мешке век от века меньше не становится.  — Экий затейливый будильник…  — Не то слово.  — Погоди немного, я сейчас. — И огненный паук, суетливо перебирая мохнатыми лапами, понёс свою хозяйку к ступеням. И снова ползком, следом за продирающейся сквозь узкий тоннель ведьмой. Колени протестуют, нисколько не обрадовавшись новой встрече с острой каменной крошкой на полу.  — Ты не будешь возражать, если я избавлюсь ото всех этих… декораций? — Отплёвываясь от попавшей в рот нити, я киваю перед собой, указывая на свисающие со стен седые лохмотья паутины. — Понимаю, что негоже гостье со своим уставом в чужую цитадель, но… Выглядит уж больно неряшливо. Не говоря уж о том, что ходить совершенно неудобно.  — Не буду. Более того, буду весьма тебе благодарна, Дочь Дракона. Однако, учитывая объёмы предстоящих работ… Могу тебе железное колечко подарить, в качестве признательности за самоотверженность. — Квелаг смеётся не без ехидства. На заре Эры Огня воин, которому командующий войском монарх вручал железное кольцо, понимал, что отправляется на верную смерть, но память о его подвиге останется в веках, а его семье будет назначен достойный пансион. Нередко только по кольцу и удавалось опознать тело павшего в бою героя.  — Вот зачем было оплетать тут всё паутиной? — Спрашиваю я, пригибаясь, чтобы пропустить над головой очередное рваное шёлковое полотнище, словно пиратский стяг на мачте Призрачного Галеона трепещущее под невесомыми дуновениями ветра. — Честно говоря, с трудом представляю тебя или Лару за столь бессмысленным занятием.  — После катастрофы мы на долгое время утратили контроль за изменившимися телами, оставшись лишь безвольными свидетелями происходящего. А наши демоны… Ими, как и всякими животными, безраздельно правили инстинкты. Жрать, спать, размножаться… Безумие длилось долго. Страшно вспоминать, что нам довелось видеть и в чём участвовать в те годы… — Подруга морщится и замолкает, но продолжение и не требуется: моя буйная фантазия прекрасно справляется сама… Кстати, любопытно: как сёстрам удалось обзавестись столь многочисленным потомством без, хм, паука мужского пола? Их демоны обоеполые, словно жабы? Или же для порождений Хаоса такие мелочи — не помеха? О боги, о чём я думаю… Молчала Квелаг недолго:  — Нам сюда. Не обращай внимания на убогих, они не опасны. И бесполезны. Знаешь, я… Я ненавижу их. Сестра излечила никчемных смертных, вернула им здоровье ценой своего — вопреки моим просьбам и предостережениям… Едва не умерла, навеки оставшись между жизнью и смертью… И как они отплатили за её самопожертвование?! Мерзавцы искалечили себя вновь, на сей раз — личинками, порождёнными нашими демоническими телами. Чудесно! — Ведьма яростно жестикулирует, размахивая пламенеющим клинком. Испуганные гневом огненной богини, горбатые уродцы прервали бесконечную молитву, удивительно резво отползая подальше от бушующей Дочери Хаоса. Какое же это счастье — выпрямиться в полный рост. Отряхнув подол и стараясь не приближаться к отвратительным калекам, пусть даже они и не опасны, я подхожу к склону и могу, наконец, рассмотреть представшие передо мной во всей своей мрачной красоте руины древнего города. Когда-то здесь кипела жизнь, летали, брызгая багровыми искрами, вверх и вниз круглые платформы лифтов, связывавшие многочисленные ярусы городских кварталов между собой, с Новым и Старым Лондо, Катакомбами и Храмом Огня, крепостью Сена и старинным Олачилем, чудом уцелевшим за тысячелетия господства Драконов… Всюду сновали пёстро одетые жители Изалита, скрипели купеческие возы и телеги строителей, визгливо кричали погонщики рабов и Каменных жуков, ручейками тёмных фигур тянулись к храмам богомольцы, уступая дорогу богато украшенным палантинам надменных вельмож и ездовым вивернам обедневших, но по-прежнему спесивых дворян. Город, возведённый внутри титанического подземного резервуара, постепенно разрастался, выходя за пределы Колокола, заселяя прежде безлюдные и опасные пещеры. Сейчас лишь монотонные причитания молящихся уродцев разрушает царящую вокруг тишину, и всё так же, как и десять веков назад, текут по гранитным стенам колоссальной рукотворной пещеры огненные ручьи, наполняя лавой пылающие раскалённым золотом подземные реки и озёра. Высеченные в скале просторные галереи пусты и безжизненны, а колоннада Галереи Основателей за перекинутым через глубокое ущелье мостом ныне превратилась в груды обломков от мраморных колонн, словно некий гигант в приступе ярости сокрушил её.  — Они могли бы ухаживать за Ларой, стеречь её покой, хоть как-то облегчить её участь! В конце концов, выращивать для неё свежие фрукты и овощи. Но нет, людишки избрали самый лёгкий путь, и теперь лежат тут, на склоне, будто пепельные тюлени у кромки лавы, и молятся моей сестре. Что проку от тех молитв?! Ненавижу… Тем временем мы почти миновали «лежбище». Ни один из заражённых не посмел даже взглянуть на нас, уродцы опасливо жались к обрыву, старательно, но неумело изображая из себя обычные валуны. Сквозь узкую расщелину слева виднеется титанический Колокол, являющий собой границы довоенного Изалита. Когда ящеры были истреблены, а многие тысячи обитателей подземных городов устремились на поверхность, Ведьма велела построить новые жилые кварталы за пределами Колокола, а на высвобожденном месте началось возведение колоссального комплекса из множества великолепных дворцов и храмов… По стене казавшегося незыблемым сооружения Древних бежит огромная, под стать ему, трещина, сквозь которую пробиваются то ли ветви, то ли корни исполинского дерева. Резервуар, перенёсший многочисленные войны и противостоявший атакам драконов, не выстоял перед могуществом вырвавшегося на свободу Хаоса.  — Сестра при смерти уже десять веков, но всё, что я могу — лишь удерживать её в этом состоянии, не позволяя умереть. Проклятый демон пожирает мой дар, оставляя лишь жалкие крохи, которых хватит разве что для того, чтобы вскипятить чайник… Сейчас и не верится, что некогда мы могли вызывать огненные штормы, что наше пламя могло исцелять раненных и даже воскрешать погибших, что в могуществе мы сравнялись с древними богами… Мостик выглядит слишком узким, зато вполне надёжным — в отличие от трухлявой деревянной конструкции в Аллее Драконов, не выдержавшей моего веса и едва не отправившей меня в непродолжительный полёт ко дну ущелья… Пожалуй, неплохо было бы сменить тему. И, похоже, черноволосой колдунье пришла в голову та же идея:  — Знаешь, у меня есть определённые предположения насчёт того, кому принадлежит изощрённая идея с пророчеством, и кого мы сегодня разбудили.  — Ещё не разбудили. Второй колокол ждёт тебя, о Избранная. Полагаю, наши подозрения указывают на одно и то же существо…  — Фрампт, Королевский Искатель. Нет уж, звонаря в моём лице колокол не дождётся. Пусть кто-нибудь другой карабкается на крышу церкви, такие трюки не для моих нынешних габаритов и почтенного возраста. Неутомимый и яростный воин, командовавший во время войны с драконами дворянским ополчением Изалита, мне Квеладий запомнился неизменно добродушным и весёлым гигантом с огромными, воинственно торчащими в стороны чёрными усами, который, приходя в гости к отцу, непременно дарил мне игрушки и сладости. А ещё генерал всегда носил кирасу под шитым золотом чёрным плащом, пах металлом и крепким, душистым табаком и на любом балу был объектом самого пристального внимания хорошеньких дворянок, ищущих замужества… Я не могу узнать талантливого полководца, отважного воина и опытного политика в этом давно отчаявшемся существе. Титаническая чёрно-оранжевая фигура, сложенные на широкой груди руки которой наполовину вросли в тело, неподвижно стоит в озере раскалённой магмы, и лишь многочисленные щупальца, растущие из согбенных плеч, движутся, покачиваясь в такт дыханию, будто листья водорослей или пламя костра. По могучим, как опоры Драконьего моста, ногам непрерывно стекает лава, заменившая гиганту кровь. Многочисленные алые глаза скорбно и как-то жалобно смотрят на нас, стоящих перед ним у обрыва; из открытого рта на грудь течёт тонкая струйка магмы. Младший и любимый сын Ведьмы из Изалита полностью превратился в чудовище, и только сохранившиеся осколки памяти отличают его от иных обитателей Хаоса и не позволяют напасть на тех, кто был ему когда-то дорог. Далеко внизу, в озере кипящей лавы, стоят крупные, едва ли ниже меня, заросшие длинной бурой шерстью демоны с бараньими рогами, но в сравнении с колоссальной фигурой бывшего генерала они кажутся крохотными и хрупкими, как игрушечные солдатики у ног десятилетнего ребёнка. Квелаг тихо говорит что-то брату, хоть он едва ли слышит её слова за своим тяжёлым дыханием и болью.  — …ну зачем же ты обронил его? Ведь мы теперь не сможем помочь, мы даже самим себе помочь бессильны, твоя же мутация и вовсе уже необратима. — Она оборачивается ко мне. — Вот так и прервался наш род. Все мы разделили судьбу своего города, все тут и остались. Разве что Квелана смогла бежать, но и она, я уверена, рано или поздно вернётся сюда. Таков наш Рок. Квелара выглядит заметно лучше, нежели ещё час тому назад. Резво скребут по полу шипастые лапы, оставляя в пыли и золе глубокие борозды. Паук силится подняться, но, похоже, на этот подвиг сил ему всё же не хватает. Кирка рядом не оказалось. Вероятно, Колючий рыцарь вновь отправился на охоту, чтобы отнимать чужие жизни ради сохранения той, что ему дорога.  — Квелаг, это ты? Моя дорогая сестра… Не плачь, всё будет хорошо. Лучше пойди, угости наконец нашу гостью чаем…  — Вот как она всякий раз замечает? — Ворчит Квелаг, стирая слёзы ладошкой. — Однако устами сестрицы глаголет истина. Пойдём, действительно, я же тебе обещала. — С этими словами она решительно направляется в пустующее помещение, которое я, признаться, приняла было за подсобное. Посторонившись, чтобы ненароком не соприкоснуться с пламенеющим пауком, я следую за ней.  — А знаешь, у сестры есть шанс. Ещё вчера не было, однако теперь… Но потребуется твоя помощь.  — Какая?  — Об этом позже. Мне надо ещё всё обдумать…  — Когда-то меня приводило в замешательство столь странное архитектурное решение, — ведьма указывает на преградившую путь стену. — Однако позже сэр Кирк решил приспособить пустующее помещение под хозяйственные цели, сколотив стеллажи, и перетащить сюда из заброшенных домов уцелевшую мебель… Подвешивая полки, он по воле случая и обнаружил потайной рычаг, открывающий дверь в служебные помещения часовни. — Паук приподнимается на узловатых лапах, позволяя ведьме дотянуться до слегка выступающего среди прочих кирпича. — Почему зодчие не воспользовались иллюзией, а создали хитрый, но лишённый магии механизм? Увы, об этом мы можем только догадываться. С пробирающим до костей скрежетом тяжёлая каменная кладка отъезжает в сторону, открывая проход в довольно просторное помещение. Повинуясь жесту огненной колдуньи, вспыхивают на стенах факелы, освещая небогатое убранство зала. Посреди открывшейся комнаты пылится круглый обеденный стол и несколько стульев. Четыре арочные двери ведут в боковые каморки, в которых виднеются стеллажи, заполненные пузатыми банками и бутылями из мутного тёмно-зелёного стекла… Внушительных размеров румяные окорока висят на крючьях у потолка, распространяя волшебный аромат копчёностей… Живот весьма недвусмысленно взвыл от радости, увидав такое изобилие. Квелаг понимающе усмехнулась. — Что бы мы делали без Кирка, не представляю. — Отдав должное хозяйственности своего вассала, Дочь Хаоса почти полностью залазит в одну из кладовок, оставив снаружи только мохнатое брюхо паука. Что ж, вот такое свойство я унаследовала от своих драконьих предков. Безвылазно сидя в своей ротонде, могла поесть раз в неделю или даже две, и чувствовать себя вполне сытой, но в детстве, мотаясь по бесчисленным анфиладам залов Анор-Лондо, а с недавних пор — покинув Нарисованный мир и отправившись на поиски Старой Столицы, я постоянно чувствую голод. Изящные резные стулья не внушают никакого доверия. Конечно, их ажурная резьба выполнена из древнего каменного дерева, и они достаточно крепкие, чтобы выдержать вес даже весьма полного человека, но я-то не человек…  — А надёжнее ничего нет? — Интересуюсь.  — Найду что-нибудь… Чтобы даже Смоуг не сломал, если сядет и попрыгает. — Ну, этого могла и не добавлять, язва. Под необъятным задом Королевского палача Анор-Лондо этот стул просто потерялся бы… Придворные презирали и боялись толстяка. Ходили слухи, будто он настолько любит свою работу, что пожирает плоть казнённых и даже кости, размолов их в муку своим огромным боевым молотом. На такой своеобразной диете палач становился всё крупнее, и со временем перегнал в росте даже королевских гвардейцев, сравнявшись с великанами. Разве что телосложение подвело. Множество жирных подбородков, сползающих на крупную женскую грудь, необъятное брюхо, обвисшее почти до колен… Собственные ноги стали подводить толстяка, не выдерживая его веса, он уже не мог выпрямиться и ковылял нелепой походкой на полусогнутых. Пока я предаюсь воспоминаниям, Квелаг, чем-то громыхая и позвякивая, обыскивает уже третий чулан.  — Вот это, пожалуй, подойдёт! — оценила я плоды её трудов, когда подруга, отчаянно чихая, передней парой паучьих лап вытаскивала из него массивную деревянную скамью, придерживая её руками.  — Садись! — Ведьма дунула на лавку, затем прошлась по ней тряпкой, и густые клубы серой многовековой пыли поплыли по комнате. У меня отчаянно зачесался нос, и внезапно потянуло гарью: пыль сгорала, оседая на раскалённое паучье брюхо… Квелаг споро выставляет на видавшую виды скатерть блюдца, пиалы, вазочку с вареньем, нарезает копчения…  — Надеюсь, вяленым окороком стального кабана не побрезгуешь?  — С давних пор я ничем не брезгую: не далее, как вчера ужинала вкуснейшей огнедышащей собакой с болот, так что кабана готова съесть целиком… Ведьма хмыкает:  — Так ли уж ничем? В таком случае, попробуй эти рёбрышки изумрудной виверны. Они получились просто изумительными, такие нежные… И смеётся, видя мою реакцию.  — Шучу, конечно. Помню, что вы родственники. По отцу… Виверны — боковая ветвь гигантских рептилий, выродившиеся и утратившие разум потомки Истинных драконов. Разумеется, я не стану есть эти рёбрышки, как не ела бы и человечьи отбивные, рагу из демона или филе великана. Люди тоже обезьянье мясо не едят — помнят, кем была та «глина», из которой их создали Боги. Сидим. Я на лавке, Квелаг устроилась на полу. Жуём. Чтобы не травмировать мою психику, она убрала драконину с глаз долой. Пузатый латунный чайник черноволосая ведьма вскипятила лёгким прикосновением изящной девичьей руки… с длинными чёрными когтями. Раньше их не было — все огненные маги очень коротко обрезают ногти. Чёрный капрский чай, заваренный Квелаг, не разочаровал — потрясающе ароматный, как в воспоминаниях из детства. Чая в пиале хватало на один глоток, и Дочь Хаоса достала мне большую латунную миску, почти таз.  — Теперь хороший чай трудно найти. Капра давно уничтожена, её чайные плантации заброшены, а стаи демонов Хаоса разоряют окрестности… Да и в наших краях купцы появляются крайне редко — с кем им здесь торговать? Разве что раз в десятилетие удаётся выменять что-нибудь на безделушки… Знаешь, о чём я мечтаю с тех пор, как обзавелась этим? — Тычет когтистым пальцем в демоническую тушу, мирно лежащую на полу, поджав под себя лапы.  — О твоём любимом чёрном с золотой вышивкой плаще? — Предположила я. Как и остальные дочери Ведьмы из Изалита, Квелаг веками носила одни и те же длинные одеяния с глубоким капюшоном, полностью скрывавшие её фигуру и лицо. Никогда по своей воле ни одна из сестёр не стала бы ходить нагой…  — Об этом тоже, конечно. Но на мне теперь сгорает любая одежда… О кровати. И о стуле с высокой спинкой. Не поверишь, как ужасно устаёт спина… О холодной озёрной воде, которая не кипела бы, соприкасаясь со мной. О собеседнике, который бы меня понимал, в отличие от этих червивых болванов, которые не ведают человеческой речи… Я не сошла с ума за прошедшие столетия, кажется, лишь потому, что часто разговариваю с Квеларой и Кирком, вспоминаем былое: драконов, войну, древний Изалит в годы его величия и славы. Ну, и ещё потому, что без меня сестра не выживет. Квелаг вздохнула. Я усаживаюсь удобнее, обмакиваю в вазочку печенье и готовлюсь слушать. Рассказ будет долгим… Черноволосая ведьма, обожающая обстоятельные повествования со множеством подробностей, всегда приходила в ярость, когда её пытались поторопить, а сегодня у неё, впервые за долгие столетия, появилась благодарная слушательница.