Речевая деятельность как способ разрушить мир

Как давняя отличница, Сашка прекрасно помнила дни, когда библиотеки были переполнены, а когда пустовали. Если дело было не во время сессии, то чаще всего студенты поглощали знания в читальных залах по средам и четвергам. Потому Саша и удивилась, когда в пятницу после третьей пары она не нашла свободного кресла в библиотеке. Ей с почтением (по мнению Сашки, абсолютно незаслуженным) уступили стул, и теперь Самохина исподтишка разглядывала студентов. Первый курс — отдельная зашуганная каста, пока что целые, разве страдающие нервным тиком и истериками от стресса. Второй называли пандемониумом. Пережившие распад и изменение физической оболочки тела обычно не отличались здравым умом и сообразительностью, если дело, разумеется, не казалось учебников Портнова и бесплатных обедов в столовой. Третий курс обретался ближе к двери, был малочисленным и раздраженным. Переводные экзамены, не хухры-мухры. Сашка сказала бы, что четвертый выглядит куда бодрее и симпатичнее, а вот отдельные кадры из пятикурсников порой в буквальном смысле приползают на занятия, отращивая себе по четыре лапы и с десяток лишних зубов (на всякий случай). Сказала бы, но тогда не только многострадальная Симшина, но и половина её одногруппников свели бы счеты с жизнью прямо в библиотеке подручными средствами. Симшина, к слову, тоже была здесь. В свитере, который был ей велик, она сидела у стеллажа со словарями по английскому и старательно переводила текст. Сашка подумывала подойти и настучать ей по голове — и в лучшем случае, в фигуральном смысле. Послезавтра была контрольная по введению в предмет. Самохина своего упускать не собиралась, не торопящиеся расходиться студенты, судя по всему, тоже. **** Уже на выходе из университета Сашка обнаружила на ступеньках Лизу. Маленькая, растрёпанная, она сидела, укутавшись в огромный коричневый шарф — кажется, с чужого плеча, ладно, если не украденный. На закономерный вопрос: «Что ты здесь делаешь?» - Лиза не ответила. Самохина поняла, в чем дело, только пару минут спустя. Лиза больше не говорила. Это не смог прокомментировать никто — ни озадаченный, малость нервный Портнов («Надо же, аспирантуру закончили, а всё с вами возимся, Павленко!»), ни хмурый Стерх («Лиза, давайте вы попробуете отдохнуть, а уже в понедельник...») Позднее, когда Лиза действительно улеглась, укуталась и уснула, консилиум в миниатюре пришёл к выводу, что Лизу во вполне буквальном смысле разбирают морфемным разбором. На приставку, корень, суффикс и другие значимые части тела? Души слова? Самохина хотела даже отменить занятия у первого курса, чтобы поработать в библиотеке, может быть, даже вернуться за определенными книгами в корпус, предназначенный для четвертого и пятого курсов, но здесь уже вмешался Портнов. И Саша осталась. Саша осталась и ещё долго раздумывала, отчего возможность не видеть Лизу вызывает у неё такое облегчение.