20.12.21:08.
Вокруг было почему-то темно. А, точно, ночь же. Мираджейн тряхнула волосами, посмотрела на Хлои, которая ехидно ухмылялась, наблюдая за ее манипуляциями, и, вздохнув, поежилась от пробирающего до костей холода. Декабрь — волшебный месяц, никак иначе. Вокруг всё светлое, искрит, люди улыбаются и выглядят приветливыми. Какая-то суета, все спешат куда-то, не следят за временем и радуются первому снегу. Мира бы согласилась с тем, что в декабре есть нечто волшебное, но не сегодня. Не в этом году. — Это можно назвать переворотом? — Хлои имела дурную привычку — курить сигареты. Штраус это сильно раздражало, но приходилось молчать, потому что эта женщина была её единственной союзницей в этом деле. Лисанна и Эльфман не знали об ее планах по поводу отца. И не надо им это знать. — Можно, — кивнув спустя минуту, произнесла Мира и посмотрела на темное небо. — Я настроена серьезно, этот маразм мне надоел, — произнеся эту тираду, беловолосая села в машину Хлои и громко хлопнула дверью. — Ну, что за? Полегче, Штраус! — блондинку пробурчала еше пару нелестных слов в сторону девушки, а та лишь закатила глаза. — Мозг не увидела? — Нет. Хмыкнув, Хлои поправила шарф и завела автомобиль. — Пристегнись, Малая, — ехидно улыбнувшись, блондинка кинула лукавый взгляд в зеркало заднего вида, наслаждаясь покрасневшим лицом Мираджейн. — Сама пристегивайся!****
20.12.12:15
Мысли Грея напоминали бушующий ураган. Нет, не так. Торнадо. Разговор с Хартфелией в женском туалете расставил все точки над «и». Можно сказать, что он являлся некой точкой отсчета. А вот до чего, Грей пока не знал. Да и желания особого-то не было… Тряхнув головой, парень осмотрел кабинет и тяжело вздохнул. Полюшка вела биологию и химию, знала свои предметы на «отлично» и не давала расслабляться ученикам. Все постоянно что-то писали под ее диктовку, конспектировали параграф, выполняли всякие тесты и прочую лабуду, которая частенько доставала. Каждый человек в классе заучивал всю пройденную тему, никто не хотел получить неуд за домашнее задание, каждому нужны были хорошие отметки, чтобы получить нормальный аттестат. А ведь скоро конец декабря и, следовательно, конец этого года. По результатам этого полугодия станет ясно, кто и как закончит школу. В принципе, если подумать, в их параллели не может быть людей с плохим аттестатом. Все ведь умные. Вроде. И если раньше Грей боялся даже думать о чем-то своем на уроках Полюшки, то сейчас желание переосмыслить весь разговор в женском туалете перевесило страх. Рука непроизвольно записывала все определения под голос Полюшки, а в голове было совсем другое.Flashback.
Сказанное им наречие пробило стену отчуждения, неприязни и вины. — Ты знаешь, что мой родной отец умер в своем доме из-за ублюдка с маминой работы? — Люси кивнула и, не отводя взгляд от лица Грея, оперлась спиной о холодную стену. — Так вот, спустя где-то полгода, а может и год, мама нашла себе нового хахаля, который был в сто раз хуже, чем мой отец. Следовательно, я возненавидел этого мужика всем сердцем. Мне казалось, что моя собственная мать предала папу, начав встречаться с кем-то еще. Конечно, я не знал, когда она успела, как они познакомились, ведь на тот момент сидел в колонии. Ну, не суть. Вернувшись, я понял, что стал «немного» лишним в нашем доме. Воспоминания ярким ворохом проносились в голове, заставляя сердце биться чаще. И хотелось перестать рассказывать, но понимание, что с плеч спадет эта тяжесть, что можно будет перестать насмехаться над ней из-за своей же глупости, что притворство больше не понадобится, стало ключевым рычагом для продолжения повествования. — При маме он был милым, приветливым, даже пытался шутить, — на губах Грея проскользнула ухмылка, а в глазах появилась насмешка, —, но когда мы оставались одни, это чмо постоянно орало на меня, пытался унизить, доказать, какое я ничтожество и как моя мать ненавидит себя за то, что родила меня. Изначально я огрызался, посылал его, аргументируя это тем, что мама меня любит. Но осознание пришло внезапно, ведь я сидел за убийство, о котором даже не сожалел. Я заметил, что она уже не относится ко мне с той теплотой, я стал ощущать себя чужим среди своих. Это было тяжело принять. Особенно то, что отчим был прав. Люси долго знала Грея. С самого детства, когда парень был простым мальчиком, у которого выпал передний зуб, она общалась с ним и Нацу, и казалось, что их дружбу никто не сможет разрушить. Но, увы, лишь казалось. Нацу влюбился в ту Люси, мама которой была жива и дарила своё тепло всем окружающим, а не в Люси без матери. Все говорили, что нужно лишь перетерпеть эту боль утраты, но им было не понять, каково ей в одиночестве. И она замкнулась в себе, скрывала свой истинный характер за маской цинизма и жестокости. Типичная история: ранимая внутри, стерва снаружи. И хотелось смеяться с этой ситуации, но было совсем не до смеха. Все завертелось на бешеной скорости. Внезапный порыв Макарова выбрать короля и королеву школы, соревнования за это, получение такой (не) желанной короны, участие в гонках и почти что смерть. От рук лучшего друга. Точнее, колес его машины. Люси не хотелось верить в то, что Грей сам пошел на такое, его заставили, она до последнего надеялась на эту версию событий. Но отец сказал, что черноволосый принял это решение без чьей-либо помощи. Ради получения победы Грей сделал это. Иногда наши родители не говорят нам всю правду. Вот и Джудо в тот раз в больнице не сказал, что был соучастником. — А после у меня мозг переклинило, иначе объяснить не могу. Я решил вернуть уважение матери к моей персоне, сам заработал на машину, участвуя в гонках на поддержанных автомобилях, взятых на прокат. Но я не мог выиграть в больших соревнованиях, в которых предлагалась крупная сумма денег, где можно было заполучить славу. Мать поменяла свое отношение ко мне, видя мои старания, а отчим постоянно насмехался над тем, что такой лох никогда не сможет взять кубок. И, увы, я ему доказал, что смогу это сделать. О чем я очень жалею. Люси молчала. Смотрела на Грея, обдумывала его слова и молчала. Она понимала, что Фуллбастер говорит истинную правду, глаза выдают его с головой. Хартфелия слепо поверила словам отца о том, что Грей ничтожество, циничный лгун, предатель и мерзавец, не зная правды с другой стороны. — Но ведь можно было обойтись без аварии, — прошептала Люси, не отрывая взгляда от лица парня. — Поверь мне, — начал он срывающимся голосом, — я не хотел, чтобы твоя машина тогда перевернулась несколько раз и ударилась о стену. Клянусь, не хотел. Шины должны были просто лопнуть, как от шипов, например, тебя бы занесло, и ты сошла бы с дистанции. Но получилось всё намного хуже, чем я себе представлял. Жажда победы, желание утереть нос этой твари затуманило мне глаза. Блондинка знала характер Фуллбастера. Когда ему говорили, что он не сможет это сделать, Грей брал и делал. Он не мог показаться слабым перед кем-либо. Парень был высокомерным, но не прямо-таки унижал каждого или гнобил. Нет. Черноволосый знал меру и старался не превышать ее. — Грей, ответь, пожалуйста, как мой отец замешан в этом дерьме? — вопрос, который так и рвался наружу, наконец-таки был произнесен. Фуллбастер молчал, раздумывая над ответом. Его взгляд не выражал ничего, на лице не дрогнула ни одна мимическая мышца, но руки, сжатые в кулаки, выдавали волнение. Тяжело вздохнув, Грей растрепал волосы и посмотрел в сторону. — Честно скажу, понятия не имею. Для меня эта тайна покрыта семью замками, а для тебя, наверное, целым ларцом. Одно знаю точно, мой «папаня» тесно связан с твоим. То ли фирмы у них сотрудничают, то ли друзья с самого детства. Я попытаюсь что-то узнать, но за положительный результат не ручаюсь. В комнате повисло тягостное молчание. Каждый прокручивал в голове произошедший разговор, продумывал следующие действия, слова и ожидал чего-то нового. — Ты же понимаешь, что так просто простить и забыть всё я не смогу, — Грей медленно кивнул, закрывая глаза, —, но я должна попытаться это сделать. Во второй раз я потерять тебя не могу. Он лишь кивнул, а Люси, вздохнув с облегчением, кинулась к нему. Переполнявшие ее чувства окутывали с головой, заставляли сердце трепетать от ощущения, что какая-то загадка отгадана. Только наполовину. От Грея до сих пор пахнет легким запахом корицы и лимона вперемешку с резким мужским одеколоном. Его руки такие же сильные, плечи широкие, а объятия дарят чувство защищенности. Как за каменной стеной. Люси хотела, чтобы эти мгновения длились вечность, но, увы, у Грея, кроме тяжелого характера, есть привычка нарушать гармонию везде. — Хотя, нет, лгу, — Фуллбастер отстранился от Люси, по коже которой пробежали мурашки, она не ожидала, что объятия скоро исчезнут, — я кое-что слышал на счет каких-то документов. — Они еще были в папке? И он их хранил в ящиках? — Хартфелию мелко затрясло. Возможно, она узнает мотивы отца? Что им двигало? Вот и почему она полностью их не прочитала, а психанула? Вот ведь по-любому он их перепрятал, а может вообще сжег. Кто знает, что у него в голове? — Я понял… — прошептал Грей, усаживаясь на раковину. — Понял их логику. И лучшего бы я до этого не догадался. Он схватил себя руками за голову и с сожалением посмотрел на Люси. Она не понимала, что происходит. Возможно, какой-то частью сознания Хартфелия разгадала эту тайну, но отказывалась принимать горькую правду. Не верила в это. — Всё было подстроено с самого начала, — с каждым словом сердце Люси начинало биться всё сильнее, казалось, этот стук слышали все, кому не лень. — Абсолютно всё. Эта гонка ведь должна была проходить в другое время? Я точно знал приблизительную дату, и там был не апрель, а, мать вашу, июль! Боже, какой я даун. Всё было на ладони, вся правда, а я просто не желал видеть всю картину. И эти взрывчатки, которые дал мне отчим? Они должны были быть слабые, взрыва не должно было быть. Просто лопнула шина и всё, а тут так сложилось… И то, что Джудо отправил тебя в другой уголок планеты? На это гребанное лечение? Ведь именно в тот период бушевал Потрошитель! Ты не помнишь, Люси, не помнишь? — он резко вскочил и схватил ее за плечи, не думая о том, что делает ей больно. —Помню, — и это было чистой правдой. В те дни было множество убийц подростков, женщин и мужчин любого возраста, даже дети числились в пропавших. Тогда были ужасные времена. И осознание того, что отец решил уберечь её от этой тьмы, которая царила вокруг, было словно кувалдой по голове, таким же неожиданным и ужасающим. — Они всё спланировали. Сподвигли тебя на эту ахинею, отправили меня в самую дальнюю больницу, втирали мне, какой ты ужасный подонок, чтобы я не имела ни малейшего желания возвращаться сюда. Но я вернулась и разрушила их планы… Грей пытался что-то сказать, но лишь беззвучно открывал и закрывал рот, не решаясь произнести хотя бы фразу. Люси не желала продолжать этот разговор. Все кусочки паззла встали на свои места, образовав картину, на которой крупными буквами написано: «ДУРА». Схватив сумки с вещами, она пулей вылетела из туалета, не давая ни малейшего шанса на попытку остановить её, и побежала туда, где её никто не ждет. Домой.****
Лисанна сидела на мягком ковре, а напротив нее стояла шкатулка из дерева с резным узором. Там находилась вещь, которая была Штраус одновременно дорога и противна. Она берегла её, лишний раз не доставала и, как ни странно, не любовалась на себя в зеркало, надев эту вещь. Услышав тихие шаги, Лисанна повернула резко голову в сторону дверного проема и застыла, думая, кто же это: Энди или… — Эрза? Фуух, я думала, что мой папаша пришел. Видеть его не могу, — беловолосая убрала руку со шкатулки и под лукавым взглядом Скарлетт отодвинула её. — Уже хочешь увидеть себя на зимней балу в ней? — Эрза кинула странный взгляд на предмет, поправила волосы и улыбнулась, присаживаясь рядом. — Не особо, знаю ведь, что Хартфелии достанется, — Лисанна растянула губы в улыбке, медленно открывая замок. — И, знаешь, я об этом совсем не пожалею. На изумрудно-зеленом атласе лежала диадема, сделанная Макаровым под заказ и напоминающая корону. Золотая линия переплеталась с рядом алмазов, образующих некое подобие двух волн, скрепленных вместе, и знака, напоминающего карточную масть «пики». Лисанна помнила те ощущения, когда её избрали королевой. Все ученики перед тобой расступаются, смотрят кто как, а ты идешь вперед с прямой спиной, смотря перед собой. Лишь шелест подола платья эхом разносится по залу, а ведь именно в тот день она позволила себе надеть то пышное платье, в котором мама выходила за отца. Белое, расшитое жемчугом, с кружевной юбкой и узором крыльев на груди. Диадема лишь дополнила образ, сделав его более величественным. Сейчас эти чувства испарились, а на смену им пришло осознание — это лишь маска, а диадема не показатель власти. Каждый по-своему уникален, не должно быть разделений на королей и холопов. И ей противно от того, что этот венец давит на нее, заставляет следовать каким-то глупым традициям, когда она этого не хочет. — Все изменится после этого бала, я уверена в этом, — прошептала Лисанна, надевая диадему и подходя к зеркалу. — Я изменю всё. И взгляд, которым она посмотрела на Эрзу, дал Скарлетт ясно понять, что Штраус настроена серьезно и отступать не собирается.****
20.12.22:05
Фрид Джастин был непростым учителем учителем химии, а сообщником самого Потрошителя, имел крашеные в зеленый цвет волосы и странную прическу, над которой когда-то нынешние одиннадцатые классы смеялись. Он был, и есть, человеком слова, упрямым и упорным, иногда проявлял свой тяжелый характер, если человек начинает его слишком сильно раздражать. А еще он был нетрадиционной ориентации. И посещал первоклассные отели, разлвекаясь по ночам за деньги с мужчинами. Ну, а что? И ему удовольствие, и дополнительный заработок. Своей жизнью каждый распоряжается сам. Фрид жил в квартире на восьмом этаже, любит уют и хорошую атмосферу. Ненавидел грязь, пыль, плохой запах, если кратко, то просто чистоплотный человек. Его жилище пустовало, не было ни постоянного партнера, с которым он хотел бы связать свою жизнь, ни животных, ни растений. По словам Джастина: «уют создаем мы сами, а не окружающие нас вещи», и он верил в эти слова всем сердцем. Химик был противоречивым человеком, сегодня хочу то, а завтра это. Но он точно знал, чего желает получить в этой жизни. Твердо идет к цели, не замечая преграды, ему плевать на предостережения друзья и родных, что его упрямство до добра не доведет. И, видимо, не довело. В дверь без стука зашел молодой человек в черном теплом пальто и с повязанным на шее пятнистым шарфом. Фрид хмыкнул, увидев гостя. Его всегда поражала незаметность Потрошителя, уловки и способ прикрытия собственной шкуры. Раньше это были разноцветная куртка, теперь шарф с яркими кляксами. — Тебе не холодно, а? — никому Потрошитель не разрешал разговаривать с собой в таком нахальном тоне. Кроме Джастина, конечно же, ведь он жертвует своей репутацией в случае раскрытия личности убийцы, является сообщником. — Нет, не понимаю людей, который трясутся от холода, одетые в три одежки, — молодой человек продолжил стоять у двери, засунув руки в карман и покачиваясь с пятки на носок. — А вот тебе не стыдно смотреть в глаза своими коллегам, зная, что ты собственными руками убил Макао Конбольта? А говорить слова утешения его сыну? Не думал, что ты такой черствый сухарь, хах. И да, Фрид Джастин, тоже позволял этому юнцу говорить с собой в таком тоне. Правда, раздражался больше, чем сам Потрошитель. — Ну и ну, никогда бы не подумал, что у тебя, пардон, вас, вы же учитель, — ехидная улыбочка проскользнула на губах человека, а в медово-карих глазах виднелись вперемешку насмешка и презрение, — так… уютненько и пусто. Он обошел комнаты, не разуваясь у двери, потрогал все статуэтки, прочитал текст на каждом дипломе, заключенном в рамку и висящем на стене. Прошелся пальцами по корешками книг, одну даже вытащил и пролистал пару страниц. И все это под злобным взглядом хозяина квартиры, который еле-еле сдерживался, чтобы не врезать этому наглецу. — А где химическая лаборатория? Ну, вы же химики все того, — он посвистел и покрутил пальцем у виска, — как это называется? Химичить любите, во! Ну, так не интересно совсем. Я разочарован. Потрошитель театрально вздохнул и поправил легким движением руки русые волосы. Пройдя к двери, молодой человек размял шею, похрустел пальцами и повернулся к Фриду. Тот сидел с неестественно прямой спиной, сложив руки в замок и поставив локти на подлокотники, Джастин уперся подбородком в сложенные ладони. Стул стоял прямо напротив двери, соответственно, Фрид видел весь коридор, не упуская ни малейшую деталь. Взгляд парня был направлен именно на него, а на губах виднелась легкая добрая улыбка. — Разочарован он, — протяжно фыркнув, Джастин расправил плечи и посмотрел на него высокомерно. — А я разочарован в тебе, как в своем ученике. Эх, был такой хороший мальчик, а пошел по такой гремучей тропинке серийного убийцы. Фу таким быть, уважаемый… — Ты знаешь, как я ненавижу, когда произносят мое имя, ну, или хотят произнести, — пистолет, направленный на Фрида, заставил того замолчать. Потрошитель тяжело вздохнул. — А ты мне был еще нужен… Плевать. Раздался оглушающий выстрел. Так показалось Джастину. Он не ожидал, для него это было шоком, его мозг еще не успел проанализировать всю информацию, да и не сможет уже это сделать. Он, можно сказать, уже мертв. А ведь Фрид считал себя довольно-таки везучим человеком. Выиграл крупную сумму в казино, получил отличное высшее образование и высокооплачиваемую работу, но, как в его жизнь попал этот засранец, все пошло кувырком. И пуля, прилетевшая прямо в переносицу, забрала с собой все мысли и волнения, а также жизнь Фрида Джастина.****
— Я дома! — прокричал Хибики, снимая ботинки. Повесив верхнюю одежду, он нахмурился, не услышав ответ от Люси, а после подумал, что это Хартфелия и она немножко того. Потянувшись вверх, Лейтис привстал на носочки и случайно задел локтем вешалки. — Как же я хочу есть, — и мягкой поступью направился на кухню, желая быстрее сесть за стол и поужинать. И молодой человек не заметил, как на пол упал белый шарф с узором из ярких пятен.