Грей любил вечерами рисовать картины. До одури, до черных клякс на полотне. Фуллбастер изображал кистью алые закаты; ночное небо, усыпанное яркими звездами; игривый месяц и круглый диск бледной-бледной луны.
А еще он любил вспоминать. Но часто мысли приходили какие-то плохие, склонные к тем временам, когда погиб его отец; мать нашла себе ухажера; он отсидел срок. Но вот хорошие моменты изредка посещали его голову.
Он вздохнул. Сейчас нет вдохновения. Совсем.
Черноволосый так и сидел, занеся кисть над бумагой. Вот краска синяя, смешанная с фиолетовым, на кисточке. Капля полетела вниз и кляксой приземлилась на брюки Фуллбастера. Тот чертыхнулся.
— Чёрт!
Послышался звонок дверь. Грей, удивленно вскинув брови, направился к входной двери. Он ожидал увидеть кого-либо, но точно не сокамерника…
— И тебе привет, Грей, — пепельноволосый усмехнулся. В его глазах заплясали чертики.
— О, привет, Леон, давно не виделись, — Фуллбастер тяжко вздохнул и пропустил гостя в дом. Мать опаздывала.
— Зачем пришел? — сказал черноволосый, глядя на «друга» в упор.
— Чтобы кое-что рассказать. Думаю, это покажется тебе интересным.
— Заинтриговал, — Фуллбастер усмехнулся и, вскинув одну бровь вверх, произнес: — Выкладывай.
— В твоем классе учится Кана Альберона, так? Так, — Леон растянул гласную «а» и ухмыльнулся. — Она выйдет за меня.
Грей моргнул. Потом еще раз и еще. Парень не ожидал такой рааадостной новости. Тем более от Бастии.
— Что, прости? — Фуллбастер вскочил с дивана и начал ходить по комнате. — По-любому брак по расчету. Иначе быть не может.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — Бастия рассмеялся и вытер «слезы» с уголков глаз.
— Да, наши отцы заключили договор, что она выйдет за меня, когда ей исполнится восемнадцать. Ей уже восемнадцать, но когда будет свадьба – не знаю.
Леон нахмурился. В его серо-черных глаз промелькнула злоба, похоже, ему эта затея совсем не нравилась. Грей свел брови на переносице и возвел очи к потолку.
— И кого-то это бесит? — Фуллбастер усмехнулся и присел на диван. — Так зачем ты пришел?
Бастия осклабился. Этот парниша его хорошо знает: манеры, привычки, когда он лжет, пытается скрыть правду. Именно поэтому он подружился с ним, ведь видел в его взгляде отчаяние, смешанное с болью.
— Ведь ты решил навестить меня лишь тогда, когда что-то грандиозное случается.
— Потрошитель вернулся.
Фуллбастер вскинул брови вверх и приоткрыл рот от удивления. В его глазах застыл ужас вперемешку с гневом, ведь Потрошитель поставил множество палок в «колеса» Грея.
— Но ведь его засадили? — черноволосый разглядел в проницательном взгляде Бастии, что это не правда. — Значит, арестовали не того?
— Я точно не знаю его имени, но лишь в одном уверен – он дружит с Хартфелией и в тесных отношениях был с МакГарден, — Леон улыбнулся, видя замешательство друга. — Когда-то.
— И когда не виновного выпустят?
— В скором времени должны, но точные сроки я не знаю, — Бастия закрыл глаза, а после встал и попрощался с Греем.
Когда дверь замкнулась, Фуллбастер тяжко выдохнул. Он не думал, что этот серийный убийца окажется на свободе. Да и арестовали не того, кого нужно было. Покачав головой, парень пошел к себе в комнату, сегодня он точно не уснет.
****
Johnny Mathis – Wonderful, Wonderful.
Люси любила танцевать, особенно вечером. Ведь именно тогда солнце заходило за горизонт, опаляя землю своими последними лучами, облака окрашивались в бледно-розовый и оранжевый. Небо теряло голубые краски и становилось чернильно-фиолетовым.
Люси любила танцевать, определенно.
Кружится, двигать бедрами, представлять, что она танцует танго в паре с прекрасным молодым человеком. Поднимать высоко колени, идти от бедра, улыбаться лукаво зрителям и выгибать спину, словно кошка, а после почти достать до земли головой и оказаться в надежных руках.
Хартфелия, встав с пола, отряхнула юбку, едва достававшую до колена, и сделала шаг от бедра, вытянув вперед левую руку. Тряхнув светлыми волосами, она сделала еще один шаг, а после выпад ногой.
Повернувшись спиной к «зрителям», девушка аккуратно начала водить бедрами из стороны в сторону и, словно кошка, продвигаться вперед.
Люси остановилась.
Она вспомнила, как мама втайне от отца учила ее танцевать вальс. Венский вальс. Блондинка огляделась вокруг. Не было звонкого смеха Лейлы, ее упреков и раздраженного фырканья малышки Лю. Она видела в зеркалах, которые висели на каждой стене, свое отражение. Гордая осанка, круги под карими глазами, покусанные губы и скулы, что были слишком видны.
Девушка выставила руки вперед полукругом и сделала шаг вправо, а после влево и закружилась словно принцесса по залу. Люси казалось, что на нее смотрят ее поданные. С восторгом, обожанием, некоторые с завистью. Она будто наяву ощущала корону, которая была на ее голове. Чувствовала, как юбка пышного платья кружится в такт ей, как партнер обнимает крепко за талию.
Она ощущала себя не принцессой, а… Королевой.
И от этого защемило в груди.
Но вдруг все исчезло. Это были просто фантазии. Она так и стояла посреди пустынного зала одна, глядя в свое отражение в зеркале, и чувствовала дискомфорт. Перед ее глазами возник образ одного розоволосого парня, а после в дверь постучали и Люси вздрогнула.
— Лю, это я, — в зал вошел Локи. Опять в костюме, опять в очках и опять в галстуке. Почему-то это взбесило Хартфелию.
— Да я уже поняла. Какие-то новости?
— Думаю, они тебе не понравятся. Совсем.
— Заинтриговал, — Люси сделала глоток из бутыли с водой и уставилась на друга.
— Потрошитель вернулся.
Хартфелия поперхнулась жидкостью и с ужасом уставилась на друга.
— Но ведь тогда все узнали, что Гажил Потрошитель. Быть такого не может. Он несколько лет отсидел в тюрьме из-за ошибки полицейских. Боже.
— Лю, успокойся. У него другая цель, и я не знаю какая. Увы.
— Я надеюсь на это…
****
В тюремной камере сидел парень с длинными черными волосами и красными глазами, что глядели на всех с презрением. Прутья решетки разъехались, и в помещение вошел полицейский.
— Недо_Потрошитель, на выход.
Редфокс усмехнулся и встал с койки.
— Засунуть бы Вам эти слова обратно в глотку, господин полицейский.
— На выход, живо! — лицо черноволосого озарил злобный оскал, и он вышел в коридор.
«Свобода».
