Yeah I've been watching our past The one that we had The time that we shared together here I've been trying for you Been standing alone That's all I can do I'm starring in to this Life we should believe in I do the things we've done But everything moved on. (Nomy — Trying for you)
— Глупость, — со злости Том пнул попавшийся ему на пути пластиковый шезлонг на заднем дворике, куда он вылетел пулей, несмотря на запрет выходить на улицу. Ему было уже все равно — он ведь нарушил все, что только можно, так чего уж теперь переживать за свое поведение? Он сжимал непослушными дрожащими пальцами тетрадь формата А4, которую Симона подарила ему вчера, когда они проезжали мимо городского супермаркета. Миссис МакГрат велела записывать теперь туда все события, то есть вести что-то вроде дневника, по совету доктора Брайтмана. Тетрадь была покрыта пластиковой, под мрамор, обложкой. Том провел по ней пальцами. Мать уже окрестила дневник, написав на лицевой стороне черным маркером «7 лет». Она позволила сыну самому выбрать цвет. Завитушки и линии на обложке заворожили Тома, они были похожи на маленькие ве́нки, и на секунду ему почудилось, что он плывет по ним в микроскопической, не больше песчинки, лодке. В руке у него была шариковая ручка с пожеванным колпачком, которую он выудил из своего рюкзака еще на пути к кухне. Но сидеть там ему теперь не хотелось, он хотел просто побыть один и переварить мысли, что глодали его со вчерашнего сеанса у врача. Он вздохнул и, открыв дневник, написал в верхнем углу разлинованного листа спокойным и ровным почерком: «Меня зовут Том МакГрат. Это мой дневник». Критично осмотрев первую страницу, Том перечитал написанное и добавил: «Привет, меня зовут Том. Меня заставляют вести этот дневник, и я …» — Глупость какая-то, как будто я не знаю, что меня зовут Том, — мальчик вырвал страницу, скомкал ее и швырнул прямо на газон. Поначалу он отнесся с подозрением ко всей этой затее, подумав, что это какой-то хитрый способ попытаться выбить из него признание о той ночи, которую он все равно не вспомнил бы. — Вести дневник очень важно для тебя теперь, это что-то типа журнала твоей жизни, — поспешила тогда объяснить мать. — Таким образом ты избавишься от груза ненужных мыслей и сможешь вернуться к своим воспоминаниям, если снова будет приступ. Подумав немного, Том перефразировал: <i>Мой дневник. Запись первая. Я не знаю, с чего начать писать, в голову не приходит ничего … </i>
И снова с раздражением уставился на эти строки. Еще одна вырванная страница полетела на землю. Мальчик тяжко вздохнул. Шло трудно. Как какая-то там тетрадка вообще поможет ему не сойти с ума? Разве в этом дело? Он свел брови и начал писать:25 августа, воскресенье. Ну вот и оно, начало новой жизни. Мы с мамой переехали в новый город, и жизнь здесь уже набирает обороты. Я чувствую, что все меняется. Я сам меняюсь, будто какая-то невидимая рука толкает меня к переменам, которым я не могу противостоять. Вчера врач сказал, что мое состояние ухудшилось, я потерял сознание два раза, пытаясь вспомнить, что было со мной той ночью, когда с Ханной произошел несчастный случай. Это не несчастный случай. Я уверен, что Тайлер причастен ко всему этому. Я думал об этом так долго, что меня снова начало тошнить. Как мне узнать правду и не вызвать припадок? Мама говорит, что я не думал о последствиях. Но я ведь не могу предсказывать будущее!
Том довольно поставил точку и перечитал написанное. Так было лучше. По крайней мере, стало чуть легче — дневник хотя бы мог слушать молча. Иногда хотелось с кем-то поделиться, с кем-то, кто бы понял, как это тяжело — быть не таким, как все. Не отдавая себе в этом отчет, Том поднял глаза на окно комнаты Билла. Удивление кольнуло где-то под лопаткой, потому что он заметил фигуру. Кто-то стоял у окна, наблюдая за ним — черные волосы, обрамляли бледное лицо, красная майка казалась ненормально яркой в блеклых, бесцветных сумерках. Поняв, что его взгляд был перехвачен, соседский мальчишка не стал скрываться. Том даже с такого расстояния увидел, как губ его коснулась слабая улыбка. Друг махнул рукой, показывая, что он заметил направленный на него взгляд. У Тома появилось неожиданное ощущение, которого не было до этого — он вдруг отчаянно захотел, чтобы Билл спустился сюда. По крайней мере, из всех окружающих именно с ним хотелось поговорить больше всего, ведь он один понимал — как это странно, быть брошенным и одиноким. Том помахал ему и жестом предложил спуститься. Улыбка Билла чуть померкла. Он обернулся через плечо, словно проверяя, находился ли кто в его комнате. Потом повернулся обратно и провел пальцем по своей шее, чтобы дать понять — сейчас не самое лучшее время для подобных выходок. Том сделал умоляющее лицо и сложил руки, упрашивая его придумать что-нибудь. Мистер Мёрфи, должно быть, невероятно рассердился, неспроста Билл боялся даже выйти из своей комнаты. Мальчик еще раз опасливо покосился назад. Затем, опустив плечи, он глянул на Тома и показал ему один палец, как бы говоря, что ему потребуется одна минутка. Том подпрыгнул от нетерпения. Он почувствовал себя шпионом вражеской разведки, который готовился к ответственной вылазке в стан врага. Билл появился в дверях минут через пять, когда Том практически прилип к забору от нетерпения. Он все это время переминался с ноги на ногу, подозревая, что приятель мог попросту нарваться на Гордона и схлопотать очередную взбучку, но Билл все же вышел, встрепанный и бледный, прихрамывая на правую ногу. Однако, широкая улыбка тут же озарила его лицо, когда он достиг соседа. — Привет! Как ты? — одновременно спросили они друг у друга. — Я нормально, расскажи лучше, что было … — снова быстрее, чем пулеметная очередь, в один голос. Том рассмеялся. — Билл, давай ты первый. Младший Мёрфи тоже улыбнулся, немного вымученно и болезненно. — Со мной все в порядке, — сказал он, поправляя толстовку, которую зачем-то надел перед тем, как выйти. — Получили с Таем по шее как следует, в доме царит атмосфера, как если бы реактор рванул — ходим на цыпочках, так что я не могу долго с тобой стоять… Том кивнул. — Знакомая история, меня мама тоже ругала на чем свет стоит, на улице запретили показываться ближайшие лет сто… — проворчал он, вспоминая три чудных дня взаперти. Билл дернул уголком губы, получилось это у него немного нервно. Друзья помолчали, а затем старший из мальчиков изрек: — Слушай, это все из-за меня, — сказал Билл, поднимая свои грустные глаза цвета лесного ореха. — Если бы я не придумал все это, тебе бы не попало. Нам всем не попало бы. Если ты не захочешь больше со мной общаться, я пойму. Я уже привык к тому, что я все порчу, как говорит отец. Том тяжело вздохнул. Он сердился на Билла первое время — за то, что он был такой встрепанный, как клубок перьев, и за то, что ему не сиделось на месте, как будто он, а не Ханна, был укушен бешеным псом за одно место. Но потом это чувство медленно сошло на нет. Ведь в их ночных приключениях виноват был совсем не Билл. Отчего-то Том подумал, что уж Тайлера точно не мучили подобные угрызения совести. — Билл, нет, я… Не сержусь на тебя. Но вот с Тайлером общаться я больше не хочу, — честно предупредил он. В лице друга промелькнула какая-то тень. И еще Том заметил, что глаз у того заплыл от синяка — он вообще выглядел неважно, как будто упал с грузовика. — Том, понимаешь… Я не могу ему запретить с нами дружить, — Билл опасливо обернулся на дом, словно ожидая, что на него может кто-то наброситься со спины. — Он — мой брат, вся эта идея с группой была его. Он просто … — мальчик снова нервно обернулся, заслышав шум, но это всего лишь Бастер возился неподалеку со своим мячиком, — он тоже тяжко переживает развод родителей, раньше он не был таким жестким. Папа говорит, у него сейчас такой возраст… Том хмуро смотрел на соседа. На его взгляд, возраст тут был ни при чем — сволочью либо рождались, либо нет. — Да, я понимаю. Но что-то мне подсказывает, когда Ханна выйдет из больницы, у нас с этим тоже возникнут проблемы. Родители вряд ли разрешат ей общаться с нами дальше. Вашей бравой компании настал безоговорочный конец. — Может, и так, — Билл дернул плечом. — Билл, ты мне не расскажешь, что случилось в тот вечер? — резко сменил тему Том, заставив улыбку на лице друга померкнуть. — Том… Пожалуйста, давай оставим эту тему? Произошел несчастный случай, — он машинально схватился за больной глаз, красиво подчеркнутый синевой. — Не спрашивай про это. Однако так быстро Биллу отвертеться не удалось, Том с поразительной прытью перегнулся через забор и подтащил брюнета к себе. — Билл, скажи мне пожалуйста, это очень важно, — тихо зашептал он. — Это очень важно для меня. Приятель попытался вырваться, но ничего не получалось. Он испуганно дернулся, но Том крепко держал его запястье. — Том, пожалуйста, не вынуждай меня… Зачем тебе это знать? — умоляюще спросил Билл, когда понял, что его попытки тщетны. Том набрал в легкие дыхания. Выбора не оставалось: — Билл, ты же мой друг, да? Я сейчас расскажу тебе кое-что. Ты обещаешь, что на этот раз Тайлер или кто-то еще ничего не узнает? Чтобы не как в тот раз? Билл огляделся по сторонам и недоверчиво кивнул. Том понадеялся, что на сей раз его расчет верен: — Ну смотри. Ты обещал … Том выдохнул с характерным «фух», и принялся вкратце излагать: — У меня проблема… Кажется, я начинаю терять память, как мой отец. Я унаследовал это от него. Том быстро рассказал, что произошло у врача, и как он отключился прямо на приеме, на кушетке. Билл слушал его внимательно, расширив карие глаза, которые вдруг стали очень серьезными. — Для того, чтобы потом вспомнить, мне надо записать в дневник. Хотя бы частично, понимаешь? Я не могу написать о том, чего не помню, но для этого мне и нужна твоя помощь! — Том, но … Это же ужасно … Когда ты отключился там, мы с Таем подумали, что это произошло оттого, что тебя чуть не зацепила машина … — Билл, договорив, испуганно прикрыл ладошкой рот, понимая, что начал болтать лишнего. — Какая машина? — моментально уцепился за это слабое место его друг. Билл в ужасе замолчал, поняв, что он все равно проговорился. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Ладно, слушай. Тайлер не хочет ничего никому рассказывать, потому что сделал очень нехорошую вещь. Я не могу тебе сказать — он прикончит меня, если узнает. — Билл быстро скинул толстовку, показывая Тому свои руки, — видишь? Том увидел прекрасно. Вся поверхность кожи мальчишки была покрыта синяками и царапинами. Как будто кто-то как следует поработал молотком для отбоя мяса… — Билл, это Тайлер тебя побил? — от ужаса Том даже выпустил из хватки запястье друга. — Нет, отец. Таю тоже влетело по первое число, хотя обычно я первый на раздаче. Но брат предупредил меня, что если я буду болтать — будет хуже, он сейчас злой как пёс. У всех у нас свои скелеты в шкафу, — с сожалением констатировал мальчик. Печаль в его взгляде вдруг уколола Тома, отчего захотелось действительно отступить, но он пересилил себя: — Билл. Твой отец тебя часто … бьёт? — Нет, не… очень. Я заслужил это на сей раз. Я в порядке, — Билл переминался с ноги на ногу. — Мы в этот раз все прокололись, надеюсь, больше такого не повторится. Пусть наш разговор сегодня останется только между нами, хорошо? Том, не моргая, смотрел на него. Он отчаялся — ведь Билл был последней надеждой, единственным, на кого можно рассчитывать, когда так хотелось узнать правду. Но и она сейчас ускользала, как ветерок, что трепал макушки деревьев на соседних участках. — Билл, этот разговор будет между нами. Но мне действительно… очень, — Том сделал ударение на этом слове, — нужно знать. Пожалуйста! Одна секунда молчания. Снова взгляд — глаза в глаза. Тому показалось, что Билл сейчас сдастся, он с самого начала колебался. Друг действительно огляделся и сделал один шаг вперед, шепча совсем тихо: — Том… Тайлер убьёт меня… — Пожалуйста, — Том прикрыл веки, вложив в выдох все эмоции. Из всех Билл должен понять. Еще один умоляющий взгляд. Том шагнул ближе, почти повисая на соседе и тот быстро облизнул губы: — Ладно. Только между мной и тобой. Но Тай ни в коем случае не должен про это узнать! Он до сих пор думает, что ты слишком сильно ударился головой. И, пожалуйста, не перебивай… — было видно, что слова даются мальчику с трудом. — В общем… С какого момента ты помнишь? — Мы пошли на участок к соседям. — Верно. И ты помнишь, зачем мы делали это, Том? — Нет. Не заставляй меня вспоминать! Лучше просто расскажи! Билл заговорил быстро, словно стараясь покончить с этим неприятным делом в считанные минуты. — Мы пошли на участок к соседям и взяли там одну вещь, которая нам не принадлежала. Пёс хозяев набросился на нас — это был сторожевой доберман или что-то вроде. Мы побежали… Мы летели через весь город, пока не добежали до автобана, а затем, — Билл перевел дыхание, — Ханна выскочила на дорогу и упала. Тогда он на неё и набросился. Вдруг появилась машина — ты пытался помочь Ханне. И… — Билл немного запнулся, прежде, чем продолжать, — в последний момент ты всё же отшвырнул собаку, она… она попала прямо под колеса. Её буквально размазало по автостраде прямо на наших глазах! А дальше … ну, а дальше ты и сам помнишь. Мы смылись, просто оставили всё как есть, оставили животное умирать там, на дороге! — быстро завершил ужасную историю младший Мёрфи. Тому показалось, что его обдало сначала кипятком, а затем жидким льдом. — Билл, мы… убили чью-то собаку? И не остались там, отвечать за свои действия? — Она первая набросилась на нас! Когда её сбили, человек выбежал из машины… Это отвлекло. Тайлер схватил нас за шкирку. И мы побежали. Как можно быстрее. В общем… Теперь ты всё знаешь! Было видно, что мальчику больно вспоминать ту ночь. Страх горел в его глазах подобно льдинкам, он переминался с ноги на ногу, словно хотел поскорее уйти от неприятной темы. Том открыл рот. Вопросов появилось теперь ещё больше. Одно дело — просто сделать глупость. И совсем другое — слышать о ещё более ужасных последствиях своего поступка! — Видишь? Лучше бы ты не спрашивал … — тихо прошептал Билл, закусив губу. — Я не могу поверить. Ты уверен, что всё так и было? — обречённо спросил Том. — Я не вру. Тебе вообще ничего не вспоминается? Мальчик покачал головой. Рассказ Билла совершенно не вызвал никаких негативных эмоций или даже отдаленного физического дискомфорта. Словно фильм посмотреть. Фильм не со своим участием. — Как же я отрубился, черт его побери… — тихо пробормотал Том, прикладывая руку ко лбу. — Почему тот человек из машины даже не попытался остановить нас? — Пытался. И ты пытался в самом начале, я просто не послушал тебя. Тот мужчина кричал, угрожал. Том, просто… Он не договорил. На крыльце хлопнула дверь, и Билл дернулся как от выстрела, кажется, это его отец вышел покурить. — Мне пора идти! — зашептал старший мальчик. — Я долго не мог свыкнуться с разными, ну… мыслями. Ты попытайся понять, что это что-то вроде… прошлого, хорошо? Что прошло, то уже никогда не вернётся. — Что прошло, то уже никогда не вернётся, — эхом отозвался Том. Он посмотрел на друга, который резко попятился назад. — Хочешь зайти завтра? — вдруг сказал Билл. Он усилием стёр с лица серьёзное выражение и попытался показаться беспечным, хотя это плохо получалось. — Мне кажется, отец уже не так злится на нас. Если мы будем в пределах участка, то сможем поиграть немного! И … постараться просто… продолжать жить… Том все еще пребывал в ступоре от услышанного и возражать ему не хотелось, потому он машинально кивнул. — Я спрошу маму, если она разрешит. А Тайлер будет? — Он сейчас сидеть не может и еле ходит. Ремень… Том поморщился. — Так ему и надо. Ладно. Если выпустят — я к тебе зайду. Спасибо.. что поделился, Билл. — Не за что… — друг пожал плечами. — Я… понимаю, как это должно быть тяжело — не помнить. — Ты не представляешь, насколько. Прохладный ветер налетел на двух мальчиков, взъерошив и без того лохматые волосы Билла, колыхнув светлые пряди Тома. Что ж, по крайней мере, Билл старался понять. Махнув ему рукой, Том отступил в тень коттеджа. Симоне не понравится, если она обнаружит его отсутствие. Сказать, что он был в смятении после разговора, значило просто промолчать. Теперь Том чувствовал себя втройне виноватым за всё, что произошло. Пожалуй, Билл оказался прав — не стоило спрашивать. Но еще более удивительным оказалось то, что рассказ друга не вызвал никаких эмоций. Том не ощутил ни укола совести, ни ощущения близкого к дежавю, ничего. Словно это забытый фрагмент не его жизни. Но Билл не врал, и это было хуже всего. Почему воспоминание не восполнило пустоту? Если бы папа был рядом, чтобы спросить его совета. Он должен знать! Том зашел в дом и задумчиво глянул на свою тетрадь. Он решил, что не станет записывать ничего в дневник. Симона могла найти эту информацию, и тогда точно не избежать беды. Прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться за спиной. Том потряс головой. Такими темпами мигрень станет просто постоянной спутницей его жизни. Мальчик дал себе твердое обещание больше не беспокоиться, если только приступ не повторится. В самом мрачном расположении духа он поднялся к себе наверх. Этот день хотелось просто оставить за спиной.