Часть 6
8 марта 2014 г. в 22:31
В госпитале была своего рода комната отдыха. Она удобно расположилась рядом с обиталищем медсестёр, поэтому молодые санитары и врачи частенько коротали тихие вечера именно в этой комнате.
Уставшие после четырёх операций хирурги во главе с Фултоном забрели сюда, обсуждая последнего пациента и его повреждённую спину. Один из них, доктор Франклин, отделился от своих коллег и подсел к парням, играющим в карты.
– Я не удивлюсь, если завтра у нас снова будет одним пациентом меньше, – скептически заявил доктор Брикман – невысокий мужчина лет тридцати, имеющий привычку ходить с взъерошенными волосами и каким-то встревоженным взглядом, что немало нервировало его коллег во время операций.
– Появятся новые, – с мелькнувшей улыбкой бросил Франклин, сдавая помятые карты.
Брикман задумчиво поглядел на картёжников и подошёл ближе к их столу, следя за игрой. Остальные врачи разошлись: кто-то уселся в старые кресла, которым было не менее полувека, кто-то продолжил свой ужин… Но, несмотря на периодические шутки и расслабление, каждый в этой комнате был внутренне напряжён и постоянно поглядывал в сторону коридора.
На небольшом низком столике лежала стопка книг, которые кто-нибудь то и дело пролистывал и иногда брал почитать. Лишь одна книга лежала чуть поодаль, и её никто не трогал, но смотрел на неё с любопытством. Она принадлежала тому солдату с ампутированной рукой, который умер в ночь с 19 на 20 января. Никаких его родственников не отыскали, а потому личные вещи – в том числе и книга – остались в госпитале.
Дверь внезапно открылась, заглянула медсестра, и все – и доктора, и санитары – отвлеклись от своих дел и повернулись в её сторону. Девушка, несколько смущённая, позвала кого-нибудь, кто мог бы помочь успокоить больного. Санитары с готовностью вскочили со своих мест и последовали за медсестрой.
Олдри услышал чей-то крик, а затем звон, и поспешил выйти в коридор. Одновременно с ним выбежали санитары из комнаты отдыха, на ходу надевая халаты.
Крик снова повторился – яростный, с оттенком отчаяния. Он быстро стих, будто кто-то заставил кричавшего замолчать. Олдри, прихрамывая, ускорил шаг и заглянул в палату, из которой исходил шум.
Три санитара пытались удержать бушующего мужчину, побледневшая медсестра подбирала с пола осколки посуды, вторая вытирала тряпкой пятно, оставшееся от ужина. Фултон, тоже оказавшийся в палате, бросился помогать санитарам, а Олдри, оценив ситуацию и рассудив, что слишком много народу столпилось у одной кровати, решил помочь медсёстрам.
В дверном проёме появились любопытные пациенты, и Фултон резко захлопнул дверь, а затем снова вернулся к ещё неуспокоившемуся мужчине. Это оказался фермер-йоркширец, которому ампутировали ноги. Питер вспомнил, что его звали Дэниел Гордон, и он скорее хотел умереть, чем жить без ног. Однако его спасли.
– Он вдруг отшвырнул поднос и так закричал, – услышал Фултон голос медсестры, рассказывающей о случившемся Олдри. Судя по всему, она была готова разрыдаться, и через мгновение раздался быстрый топот её шагов и скрип двери.
Минут через десять, когда пациент успокоился, а санитары ушли, Олдри и Фултон остались в палате. Олдри, знаток психологии, приложил все усилия, чтобы Гордона удалось успокоить без помощи специальных препаратов.
– Простите меня, доктор, – тихо проговорил солдат. – И девчонка пусть извинит, я её пугать не хотел. Осточертело всё это – вот и сорвался. Как представлю, что вернусь домой…
– Сотни людей живут без ног, мистер Гордон, – произнёс Олдри.
– Но вряд ли они имеют ферму и семью, которая не сможет жить без мужчины, способного работать на этой ферме! – снова вспылил солдат, гневно посмотрев на врачей. Впрочем, он быстро успокоился, заметив недовольные взгляды соседей по палате.
– Сейчас же они живут… – не слишком громко ответил Олдри.
– Да что вы знаете?! Я не для того воевал, чтобы валяться здесь и болтать с… дураком, которому легко говорить, когда ноги в целости.
Фултон внимательно посмотрел на друга, кто-то из пациентов шикнул на Гордона. Тот почувствовал себя неуютно в повисшей тишине и осторожно поглядел на Олдри, пытаясь понять, что именно не так сказал.
Лейтенант не произнёс ни слова и вышел, разогнав толпу любопытных. Только сейчас Гордон понял, что Олдри едва заметно хромает, и пробормотал:
– Доктор Фултон, я и не думал оскорблять этого джентльмена.
– Слышали уже, мистер Гордон, – махнул рукой Питер и вышел вслед за другом.
Олдри был человеком спокойным, не любившим крики. Он старался держать всё в себе и оставаться хладнокровным в любой ситуации. Вот и сейчас только Фултон знал, что творится в душе лейтенанта, а пациенты лишь вежливо расступались перед доктором.
– Фред! – позвал Питер, нагоняя друга. – Не принимай так близко к сердцу.
– Я в порядке, – пожал плечами Олдри и остановился. – Просто не люблю, когда кричат слишком много. Старый осёл…
– Фред! – осуждающе воскликнул Фултон.
– Если бы он не был так упрям, я бы предложил ему сделать протезы. Люди живут с ними вполне нормально. Даже на фермах.
– Не все так доверяют протезам, как ты. К тому же, здесь, во Франции… Слушай, забудь про всё это. Тебе повезло с характером, а он, этот Гордон, сварливый фермер. К тому же, ты тоже на первых порах был весьма нервозен. Думаю, война действует так на всех нас.
Олдри отлично помнил, каким он был в первые дни в госпитале. Он получил ранение, когда пытался добраться с раненым солдатом до окопов. В полевых условиях ему почти не могли помочь, так что его отправили на перевязочный пункт. Это были мрачные руины, вокруг которых копошились врачи в пыльной форме, сидели и лежали раненые, и везде Олдри натыкался на носилки с мёртвыми, накрытыми грязно-серыми покрывалами.
Оттуда – на поезде в госпиталь, где он решил остаться работать – у него было на то право и желание, потому что возвращаться на фронт он и не думал. Он действительно нервничал поначалу, всё никак не мог привыкнуть к тишине вокруг и напряженно ожидал чего-то плохого.
Олдри быстро простил фермера – то ли оттого, что понял его, то ли просто в силу своего характера. Он слабо улыбнулся и предложил Фултону зайти в комнату отдыха и поговорить о пациентах.