Мир Грез

Проснулся Саша от ощущения, что на него смотрят. Перед открытой «дверцей» флаера стояли двое мальчишек. Первый, стоявший возле самого борта, ростом и телосложением походил на самого Сашу, разве что выглядел немного покрепче. Темные волосы, живые, яркие глаза, немного курносый нос, руки все в ссадинах и шрамах. У Саши, несмотря на ещё не сошедший сон, не осталось никаких сомнений. Пашка Гераскин, собственной персоной! Одни только вихры на его голове было невозможно перепутать ни с чьими другими. Второй парень — невысокий, серьезный, курчавый, сдержанный в движениях — был, конечно, Аркашей Сапожковым. Именно такими они и были описаны у Булычева, хотя и не без преувеличений. Аркашу он описывал как ярко-рыжего и с веснушками, но Саша считал, что человек не может быть настолько «инфракрасным». И точно. Шевелюра Аркаши была, скорее, пшеничного цвета, а веснушки казались едва заметными. Ошибиться тут было невозможно. А это означало, что на место лег ещё один кусочек пестрой мозаики происходящего. Теперь вероятность того, что следующим «кусочком» станет Алиса, стала настолько высокой, что у Саши захватило дух. У него даже рот открылся. — Ох, и влетит же тебе от Джавада! — покачав головой, сказал Пашка. — Откуда ты только на нас свалился, ночной гость… — А что такое? — хриплым со сна голосом спросил Саша, когда обрел дар речи. — Я что-то натворил? — Как тебе сказать… натворил — не то слово. Уничтожил, разорил — уже ближе к истине. Ты сам посмотри! Это катастрофа какая-то! Он протянул руку и потеребил Сашу за рукав футболки. — Вылезай давай. И полюбуйся! Кряхтя, Саша выкарабкался наружу. Действительно, зрелище было душераздирающим: то, что ночью выглядело прогалиной среди деревьев, этакой зеленой лужайкой, утром оказалось грядками, полными странного вида растений. Сейчас эти растения были раздавлены и жалкими нитями стелились по земле. — Ребята, вы извините… я, честное слово, не специально! — пробормотал Саша. — Ночью было не видно. Я думал, тут лужайка такая у бассейна. — А фонари ты посадочные включить не мог?! — продолжал наседать Пашка. — Где это вообще видано, приземляться посреди огорода! Да ещё спать во флаере. Есть же дома! Гостиницы! Саша мог только развести руками. — Я ночью прилетел… не было сил уже, — оправдывался он, уступая Пашкиному натиску. — Спать хотелось смертельно. А фонари я включал. Аркаша, до сих пор молча наблюдавший за экзекуцией, присел на корточки и потрогал одно из растений, больше всего пострадавшее от днища флаера. Его лепестки свернулись, а несколько пушистых бутонов пожухли и теперь издавали удручающее зловоние. — Да, гибрид испорчен безнадежно, — заметил он. — Ты давай, отстань от человека. Ты же не знаешь, что его привело сюда. Может быть, что-то неотложное. — Для неотложного есть браслеты, — буркнул Пашка. — Берешь и звонишь. — Повернувшись к Саше, он потребовал: — Давай, странник, выкладывай, что тебя принесло на наши головы! И не было ни секунды, чтобы придумать хоть что-нибудь правдоподобное. Оставалось говорить правду. Саша вздохнул и ответил просто: — Я ищу Алису. — Ночью? — склонив голову набок, язвительно поинтересовался Пашка. — В саду? На грядке возле бассейна? Да я тебя! Он замахнулся на Сашу, явно намереваясь ударить. Совершенно машинально, скорее испугавшись, чем желая дать сдачи, Саша двинул ему рукой по лицу. Большим опытом в драках Саша похвастаться не мог, если не считать пару стычек с особенно задиристыми одноклассниками классе в шестом, но от испуга удар получился неожиданно сильным. Пашка схватился рукой за ушибленный нос и отскочил, ошалело смотря на Сашу. На его лице мелькнуло непонимание и гнев, но секунду спустя всё это исчезло. — Ты что? Совсем с ума сошел? — грустно и уже совершенно спокойно сказал Пашка, зажимая нос пальцами, сквозь которые капала кровь. — Чтобы я, да ударил кого-нибудь? Человека, по лицу? Аркашка, вот ты скажи, было такое хоть раз? Аркаша, во время этой сцены остававшийся безучастным, сказал: — Если честно, то было. Помнишь, Генке Плотникову ты глаз подбил в прошлом году? — А, точно. Забыл, каюсь. Но ведь он — гад, предатель! Ты помнишь, что он про Алису болтал? — Я-то помню… только все равно это был не выход. — Вам, отличникам, не угодишь, — проворчал Пашка. — Выход, не выход. Заслужил, вот и получил по заслугам. Одного не понимаю: какую гнусность я только что совершил? Саша, и до этого чувствовавший себя не слишком уютно, после «драки» готов был провалиться сквозь землю. — Прости, Пашка… я — честное слово — не нарочно! Думал — ударишь. И отмахнулся. У Пашки мгновенно затвердел взгляд. — А мы вообще с тобой знакомы? Откуда ты знаешь, как меня зовут? — Я… я читал. — вырвалось было у Саши, но он тут же прикусил язык. — …читал ваши работы. Интересно пишете. Пашка иронично прищурился. — И ты так впечатлился, что решил нас разыскать глубокой ночью? — Нет, просто поздно было уже, а я домой не очень хотел возвращаться, — сказал Саша. — Мне с Алисой поговорить надо. Мне нужна ее помощь. — Тогда ты будешь третьим в очереди, — сказал Пашка. — Сразу за нами. Саша пожал плечами. Хоть десятым, лишь бы ее увидеть. — Ты со съемок сбежал, что ли? — спросил Пашка, указывая на Сашин наряд. — Ага. Надоело все. Творческий кризис. — Бывает, — сказал Пашка. — И настигает он на самом пике славы, прямо как тебя. Вот я совершенно уверен, что и меня он шарахнет именно тогда, когда я наконец сделаюсь знаменитым на весь мир. — По-моему, он тебя и не переставал колотить, — заметил Аркаша. — Просто не вижу других объяснений тому, что ты третий раз подряд запарываешь сопряжение геномных цепочек. — Но-но, полегче! Можно подумать, это я забыл пробирки в стерилизатор засунуть! Вот придет Алиса, она нас рассудит. — Я бы на ее месте тебе по шее дал два раза, — сказал Аркаша. — Алиска-то? У нее рука не поднимется. Она меня любит! — ухмыльнулся Пашка. У Саши в глазах потемнело при этих словах. Неужели правда?! Он с надеждой посмотрел на Аркашу. Тот покачал головой и сказал: — Пойдемте в лабораторию. Только сначала флаер надо убрать, — он выразительно кивнул на остатки грядок. — Иначе Джавад точно не переживет. А так мы его как-нибудь успокоим… Войдя, Саша жадно огляделся. Это было что-то невероятное. Он попал внутрь той самой биостанции в обществе героев, приключениями которых зачитывался. С ума сойти можно! Снаружи здание выглядело небольшим, но внутри оно оказалось просторным. Сразу за входной дверью была комната, заставленная столами и разным лабораторным оборудованием. Огромные, до пола, окна заливали помещение волнами солнечного света. Вдоль стен стояли полупрозрачные шкафы, внутри которых угадывались склянки. Справа была дверь в соседнее помещение. Слева от входа кто-то неудачно поставил стойку с приборами, которые подмаргивали разноцветными огоньками. Не наткнуться на нее можно было только при большом везении. Стойка частично закрывала криво начертанную надпись на латыни — шутливый девиз юных биологов: «Natura est imperfectum». Природа несовершенна. Идея и исполнение, конечно же, Пашкины. Пашка небрежным жестом указал Саше на стул, который стоял за приборной стойкой, а сам по-хозяйски развалился возле стола, задрав на него ноги. При этих его действиях жалобно звякнули части какого-то очень ажурного и очень стеклянного прибора, стоявшего возле окна. Саша знал, на что в таких ситуациях надо обратить внимание. Он посмотрел на Аркашу. По лицу Аркаши было видно, что только природное хладнокровие мешает ему наброситься на Пашку и выставить его за дверь. Вместо этого Аркаша безнадежно махнул рукой и ушел в соседнее помещение. Судя по звукам, которые производили предметы, которые он там принялся перекладывать и переставлять с места на место, Аркаша был вне себя. Пашка убрал ноги и наклонился к Саше. — Это я специально, — сообщил он. — Не хотел говорить при Аркашке. — Секреты? — Да какие там секреты… Просто надо перед тобой извиниться за такой прием. А извиняться я не очень люблю. Особенно при свидетелях. — Не стоит. Я тоже в накладе не остался. Пашка осторожно потрогал нос и поморщился. — Это точно. Зато мне теперь автограф не нужен! Многие ли могут похвастаться, что были избиты звездой экрана? — Какая из меня звезда… не понимаю, чего все так с ума сходят. Обычная, совершенно проходная роль. — Дим, ты меня удивляешь, — сказал Пашка. — Я думал, ты зазнайка. Не каждый может сохранить нормальную самооценку при такой популярности. Я бы не смог. — Ладно тебе, — пробормотал Саша. — Совсем захвалишь. — Нет, я серьезно. Это какой талант надо иметь, чтобы так перевоплощаться! Я тебя когда во флаере увидел, чуть умом не тронулся. В первый момент подумал, что ты на самом деле из прошлого. Тебя ведь ничего не выдает! Одежда, жесты, взгляд… как у тебя получается так смотреть? — Как — так? Пашка задумался. — Не знаю. Не по-нашему. Как будто немного испуганно. Взгляд часто отводишь. В глаза стараешься не смотреть. Ох, расколет он меня, подумал Саша. Пашка жутко дотошный, мгновенно все замечает. Точно расколет. — Нас этому учили, — осторожно сказал он, непроизвольно отводя взгляд. — Но ты прав. Это очень трудно. Пашка покачал головой. — Я восхищен! Мало кому это говорил, а тебе говорю, — он заерзал на стуле. — Слушай, а расскажи про съемки? Ну, как там у вас все происходило? Как снимали ту сцену в лаборатории, с погоней? Я оторваться от экрана не мог! Вот меня и приперли, подумал Саша. Знакомое чувство. Как будто вызвали к доске отвечать домашнее задание, а ты даже примерно не представляешь, что было задано. А дальше тебя медленно засасывает пучина стыда и отчаяния, и нет никакой даже самой маленькой кочки, от которой можно оттолкнуться, включить фантазию и выплыть… Проклятый фильм. Узнать хотя бы, как он называется! Саша отчаянно пытался придумать, как перевести разговор на другую тему, чтобы Пашка ничего не заподозрил. В этот момент за дверью послышались легкие шаги. Внутри у Саши все так и оборвалось. Он уже знал, кто это.

***

Войдя, Алиса остановилась недалеко от входа. Саше её не было видно, потому что между дверью и стулом, где он сидел, находилась приборная стойка. В голове завертелись шаблонные, невесть откуда почерпнутые фразы приветствия, но остановиться хотя бы на одной из них Саша был просто не в состоянии. У него все плыло перед глазами. — Пашка, что у тебя с носом? — послышался голос Алисы. — Ты что, упал? Она сказала это так, как умела только она одна. Серьезно, слегка удивленно, чуть-чуть обеспокоено. Сказала голосом, который он узнал бы среди голосов тысяч других девчонок. — Тут к тебе… гости, — загадочно улыбаясь, сказал Пашка и кивнул в сторону стула, на котором притаился Саша. — Кто? — удивилась Алиса, подходя и появляясь в поле зрения Саши, но все еще не замечая его. В этот момент у него пропали последние сомнения. Немного ниже ростом, Алиса была стройной и длинноногой. Короткие, чуть выше плеч, светло-русые волосы, немного вздернутый нос, средней величины губы, внимательный взгляд бездонных, прозрачно-синих глаз. Она не была точной копией Наташи Гусевой из «Гостьи из будущего», и не совсем подходила под скупое описание Булычева. Но встреть он ее в прошлом, просто так, на улице, он бы ни секунды не сомневался: это она. Реальная Алиса оказалась живым воплощением смутного образа, что сидел в таких глубинах сознания, что Саше ни разу не удалось вытащить его целиком. В редких снах всплывали лишь фрагменты, крупные планы, которые никак не хотели складываться в общую картину, которую можно было бы запомнить или нарисовать. Но сейчас, жадно вглядываясь в лицо Алисы, Саша понимал, что знает каждую его линию, каждый изгиб, каждый миллиметр ее загорелой кожи. Это могла быть только Алиса. Та самая. — Здравствуй, Алиса… — спустя, казалось, целую вечность только и смог произнести Саша. Сказал — и замер в ужасе. Что она скажет?! Ты кто такой? Откуда ты меня знаешь? Или просто бросит короткое «привет»? Но получилось иначе. Медленно, очень медленно Алиса обернулась на звук голоса. Ее ресницы метнулись вверх, а лицо вдруг побледнело. — Сашка… — едва слышно выдохнула она. И, ещё тише: — Это… ты? Если и были слова, которые Саша не ожидал услышать сейчас, то эти занимали первое место среди них. — Алиса… Я… — чужим, хриплым голосом сказал он, растерянно моргая. Алиса не проронила ни звука. Она застыла, не сводя с него взгляда. Потом подняла руки, словно вдруг решила сделать примирительный жест. Резко опустила их. Принялась теребить какую-то застежку на платье. Они стояли, не в силах оторвать друг от друга взгляды. Тишину нарушил Пашка. — Алиск, ну, как тебе типаж? — с явным удовольствием в голосе спросил он. — Хорош, правда? Алиса едва заметно тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение. — Типаж? — озадаченно переспросила она. — Ну конечно! Это же Дима Волков! Собственной персоной пожаловал в нашу скромную обитель, — он подскочил к Алисе. — А ты что, подумала, будто нам явлен сам герой-покоритель пространств и веков? Нет, ну признавайся? Ведь подумала же? Алиса снова посмотрела на Сашу, но уже иначе, словно ее взгляд вдруг потух. — Так это… — все еще растерянно начала она, но в ту же секунду взяла себя в руки. — Дим, извини, я просто не ожидала встретить тебя тут, — она улыбнулась. — Да еще в образе. Даже растерялась от неожиданности. — Ничего, бывает, — перехваченным горлом выдавил Саша и закашлялся. — В последние дни особенно часто. — закончил он, когда кашель прошел. — Вот видишь! — сказал Пашка. — Я никого просто так не хвалю! Если уж Алиска приняла тебя за героя фильма, ты не талант, а талантище! Алиса смотрела, как Пашка приплясывает вокруг Саши. Потом сказала: — Пашка, ты нас извинишь? Мы выйдем на минуту. Тот великодушно махнул рукой, валяйте, мол. На улице Алиса спросила: — Это ты Пашке нос разбил? — Я. Нечаянно. — За что? Саша кивнул на уничтоженные грядки и перемазанный зеленью флаер, стоявший теперь возле края бассейна. — Вот за это. То есть, наоборот, конечно. Это Пашка хотел побить меня, когда увидел, что я сплю во флаере посреди грядок. Нет, мне показалось, что хочет… вот и… — И дал сдачи? — улыбнувшись, спросила Алиса. — Угу, — кивнул он, тоже выдавив робкую улыбочку. Он просто не мог не улыбнуться вслед за Алисой. Даже на телеэкране это было для него наваждением. Алиса прошла к грядкам, постояла там, качнула головой. — Бедный Джавад! Месяц трудов насмарку. Саша готов был утопиться в бассейне. — И как это ты ухитрился? — спросила Алиса. — Неужели перед лабораторией места мало? — В темноте было не видно. Думал, это лужайка такая, — повторил он уже заученный текст. — И фонари включал, только все равно не видно ни фига! — Чего не видно? — задумчиво переспросила Алиса. — Ничего не видно… — Странное слово. У нас так не говорят. — Это из роли. — Ясно, — сказала Алиса. — Пойдем к бассейну. Там сесть можно. У бассейна и правда была лавочка. Её Саша тоже не заметил ночью. Алиса села и показала на место рядом с собой. Саша примостился рядом и долго не знал, куда деть руки. То ли положить на колени, то ли сложить на груди. Ему стало жарко. — Ты веришь в совпадения, Дим? — вдруг спросила Алиса. — В какие совпадения? — В удивительные. Знаешь, как бывает? Живет себе человек обычной, ничем не примечательной жизнью. И есть у него мечта, заветная и невозможная. Что-то такое, чего в реальности точно не бывает. — Например? — Ну, какое-нибудь событие на грани сказки. Встретиться с единорогом, прогуляться по радуге, подружиться с Золушкой. Саша неопределенно хмыкнул. На грани сказки… а где она, эта грань? Неделю назад он точно знал: вот это реальность, а вот это уже сон. А сейчас он сидит рядом с героиней книг, которыми зачитывался. Не прототипом, не прообразом, а именно с героиней! И как теперь называть происходящее? Сказкой? Реальностью? Как же все перемешалось… — Продолжай, — сказал он. — Мечта эта, сам понимаешь, очень личная, о которой никто не знает. Однажды этот человек не выдерживает, делится мечтой с другом, и тот обещает никому ее не выдавать. А потом, в один прекрасный день, он идет по лесу и видит рог единорога, торчащий из кустов. Он бросается к кустам, раздвигает их, и видит, что рог просто прикреплен к дереву. Ты бы что подумал? Совпадение? — Я бы подумал, что это выходка моего друга, которому я доверил свою мечту. Решил бы, что он надо мной издевается. — А если это самый лучший на свете друг, который желает тебе только добра? В котором ты полностью уверен? — Хм… тогда, наверное, он хотел подбодрить. Помочь поверить, что исполнение мечты близко, — сказал он и добавил: — Только я бы на его месте десять раз подумал. Может получиться наоборот, не подбодришь, а только расстроишь окончательно. — Вот именно, — сказала Алиса и отвернулась. Ничего не понимая, Саша смотрел на ее плечи, несколько раз вздрогнувшие, словно Алисе хотелось заплакать. Когда Алиса снова повернулась к нему, глаза у нее были сухими. — Ладно, мы так еще долго будем вилять… давай начистоту. Все выясним и разойдемся. — Я и так честно, — сказал Саша. — Чего ради мне врать? — Извини. Я тебя ни в чем не подозреваю. — Ладно. Спрашивай. — Это Маша Белая подговорила тебя прийти на биостанцию? — с нажимом спросила Алиса. Саша вдруг начал злиться. Не так он представлял эту встречу. — Никто меня не подговаривал! — воскликнул он. — Тогда зачем ты пришел? Почему Пашка говорит, что ты именно ко мне явился? Откуда ты вообще меня знаешь? Саша не сразу нашел, что ответить. Развивать тему с творческим кризисом и побегом с репетиции, означало врать Алисе в лицо. — Я читал о тебе, — сказал он, опуская взгляд. — Читал? Где? — В книгах. Есть книги, в которых… — он замялся. — …рассказывается о тебе и твоей жизни. Я их прочитал и решил на тебя посмотреть. Хотел понять, какая ты на самом деле. — Никогда не слышала о таких книгах, — сказала Алиса. — И какая же? — Н-настоящая, — запинаясь, проговорил Саша. На щеках Алисы появился румянец. Она машинально поправила прическу. — Дим, мы ведь говорим честно? Без обмана, правда? — Да. — Скажи мне такую вещь, — с непонятной грустью в голосе спросила она. — Это всё не розыгрыш? — Что — не розыгрыш? — Ну, вот это все… то, что ты появился тут, на биостанции. — Нет, — сказал Саша. — Я просто сел во флаер и прилетел сюда. Конечно, выглядит странно, что ночью. Сел вот ещё неудачно. Да и с Пашкой… — С Пашкой получилось случайно, я согласна. Он у нас такой, импульсивный. Только он никого никогда не бил. — Я знаю. Мне уже рассказали. — Это хорошо… — Алиса сделала паузу, и вдруг спросила: — А все-таки, почему ты прилетел ночью? Ты ведь в Москве живешь? — Откуда я знаю, почему! Просто вечерело уже, когда я сюда собрался. Сначала по городу проболтался, а сюда прилетел — тут уже не было никого. Тогда я ещё в паре мест решил побывать, — Саше вспомнилось, как он отправился по адресу из справочника. — …а потом снова сюда вернулся, уже в темноте. Посадил флаер, решил подумать, что к чему. Ну, и сморило, — сконфужено объяснил он. — Живу не в Москве. — А где? — В Стеклогорске. Тут недалеко, на востоке. Алиса вздрогнула, как будто её ударили этими словами. Покосилась недоверчиво. — Красивый городок, — заметила она. — Я там недавно побывала. — Что делала? — спросил Саша, чтобы сказать хоть что-то. Его уже начинало коробить от запутанности происходящего. — В озере купалась, — с загадочной иронией улыбнулась Алиса. Саша пожал плечами. Алиса внимательно смотрела на него. — Расскажи о себе, — попросила она уже обычным голосом. — Да нечего мне рассказывать. Живу, учусь, делами своими занимаюсь. — Какими делами? Ты в чем специализируешься, помимо кино? — В электронике. А вообще интересуюсь хронофизикой. Занимаюсь проблемой управления хронополем во время прыжка. — Хронофизикой… — протянула Алиса. — Интересно. А ты хотел бы побывать в прошлом? Не только, как в фильме, а вообще? На этот раз вздрагивать и меняться в лице пришлось Саше. Слишком уж близко прошел этот снаряд. — Не знаю, — с деланным равнодушием сказал он. — Как-то не думал об этом. Я больше технической стороной интересуюсь. — А я была, представляешь? В двадцатом веке. Замечательное время было, правда? — Что же там замечательного? Войны, грязь, криминал… Мне не нравится. — Как что, скажешь тоже! Во-первых, в конце века войн почти не было. Криминал был, это да. Но зато какая романтика! Идешь по улице и оглядываешься: не идет ли кто следом? А вдруг ограбление? Саша вспомнился случай у Вечного Огня. — Не было там никакой романтики! — раздраженно бросил он, вставая, и добавил, уже мягче: — Я пойду к ребятам. Он развернулся и пошел к лаборатории деревянной от смущения походкой. — Постой! — крикнула Алиса ему вслед. — Да погоди же! Она быстро подошла, взглянула искоса, и спросила просто: — Тебе хоть есть, куда пойти?

***

В лабораторию Алиса вошла первой. Почти неуловимым шлейфом за ней тянулся тонкий аромат, легчайшая смесь из ноток цветов, ванили и морского бриза. Впору замечтаться, но сейчас Саша был сам не свой. Перед глазами все еще стоял момент встречи и вопрос, будто сам собой сорвавшийся с ее губ: «Сашка… это ты?» Не давал он ему покоя. Вроде бы все выяснилось, и все же было тут что-то еще. Какое-то второе дно, скрытый смысл, постичь который не получилось с первого раза. В помещении царила не слишком комфортная атмосфера. Пашка с Аркашей сидели по разным углам, как пауки. Аркаша казался занятым, уткнувшись в экран какого-то прибора. Пашка по-прежнему сидел за столом и смотрел в окно. Оба выглядели так, как будто только что крупно поспорили. Пашка повернулся на звук открывшейся двери. — Ого! — сказал он. — Долго же вы гуляли! — Надо было все обсудить, — сказала Алиса. — А это не быстро. — Ну и как, все выяснили? Помощь оказана? Алиса бросила на Сашу недоумевающий взгляд. — Помощь? — переспросила она. — Ну да! Он же сказал, что пришел сюда потому, что ему требуется твоя помощь. Ты смогла ему помочь? — М-м-м… не совсем. Осталось еще кое-что. На несколько секунд Алиса замолчала, словно пыталась придумать, что сказать дальше. Пашка терпеливо ждал. — Тут такое дело… Если коротко, то Диме некуда пойти ночевать. И надо помочь ему где-то устроиться. — А гостиницы, что, уже отменили? — поинтересовался Пашка. — Не может он идти в гостиницу. — Почему? И снова вместо ответа последовала пауза. Алиса оглянулась на Сашу, немного беспомощно, словно искала поддержку. — Нельзя мне в гостиницы, — сказал Саша и тут же увидел, какой благодарностью засветился ее взгляд. — Та-ак… — протянул Пашка. — Это становится интересно, как говаривал старик Холмс. Что же ты натворил? — Ничего, — сказал Саша. — Но если я поселюсь в гостиницу, меня могут найти люди, с которыми я не хочу сталкиваться. — Кто? Поклонники таланта? — Не только. — А кто тогда? — Ты забыл, что я сбежал? — спросил Саша. — Нет, не забыл, — сказал Пашка. — Но теперь я уже не уверен, что одобряю твой поступок. Это совершенно безответственно даже для такого типа, как я. Тебя ведь наверняка вся съемочная группа сейчас ищет. Ты же им всю работу парализовал! — Ушам не верю, — сказал Аркаша, не отрываясь от работы. — Это все тот же же Павел Гераскин, или его незаметно подменили? — Тебя бы кто подменил! — огрызнулся Пашка. — Не ссорьтесь, — устало сказала Алиса. — Хотя бы не сейчас. Диме нужна наша помощь. Пашка прищурился. — Наша или именно твоя? — Именно меня он ни о чем не просил, — сказала Алиса. — Тебя устраивает такой ответ? Несколько секунд Пашка смотрел на нее. — Устраивает. Но и заставляет задуматься. — О чем, интересно? — О том, что раньше ты не проявляла такого участия в чьей-то судьбе. Щеки Алисы покрылись едва заметным румянцем. Саша на мгновение перехватил ее взгляд, и поежился. Будь он сейчас на месте Пашки, он предпочел бы провалиться сквозь землю. — Это было низко с твоей стороны, — негромко сказала она. — Больше мне нечего добавить. В полной тишине Саша встал и двинулся к выходу. — Я пойду. Не ссорьтесь из-за меня. Извините. Сейчас он не думал о том, куда пойдет и сможет ли еще увидеть Алису. Просто стало ясно, что из всех возможных поступков этот будет самым правильным. Меньше всего Саша хотел, чтобы эти ребята, которые, сами того не зная, были ему ближе, чем самые лучшие друзья, перессорились из-за него. В дверях его догнал Пашкин голос. — Тип я, конечно, низкий, но не настолько, как некоторые здесь думают. Подожди. Долго тебе надо скрываться? — Не знаю, — глухим голосом сказал Саша, не оборачиваясь. — Сколько-нибудь. Хотя бы неделю. — он немного помолчал, оглянулся на ребят и сказал: — Я все равно пойду. Не хочу никого стеснять. Выкручусь, не впервой. — Дима, ты не обращай внимания на этих двоих, — сказал Аркаша. — Иногда их как будто муха це-це кусает. С ума сходить начинают. Если хочешь, поживи у меня на даче. Там, правда, дед на лето обосновался, но это ничего, он будет рад компании. — Спасибо, — сказал Саша. — Он меня знает? — Сложно сказать. Из новостей, если только… но скорее всего, да, знает. — Тогда он может рассказать кому-нибудь, что я у вас живу. — Все настолько секретно? — удивился Аркаша. — Даже мне уже хочется спросить, что ты натворил. — Ничего, просто сбежал. Аркаша пожал плечами, словно не знал, верить или нет. — Нечего тут голову ломать, — сказал Пашка. — У меня поживешь. — У тебя?! — невольно воскликнул Саша. В голове у него мелькнуло короткое: «Пропал!». Отправиться жить к Пашке — означало выдать себя в первый же вечер. Где еще, как не в быту, это проще всего сделать? Эх, надо было на дачу соглашаться! — Ну да! — сказал Пашка. — У меня мама завтра как раз улетает в командировку на пару недель. Будет только бабушка, но не постоянно, набегами. Проверочные визиты, как она это называет. — Я думаю, что Диме будет лучше на даче, — словно подслушав Сашины мысли, сказала Алиса. — Это еще почему? — Потому что твоя мама наверняка тоже его знает. Начнет подозревать, что ты вовлекаешь его в свои похождения. — Не начнет, — сказал Пашка. — Она будет только рада, если за мной кто-нибудь присмотрит. На этом все и решилось. Продолжать настаивать, отказываясь от Пашкиного предложения, Саша больше не мог. И обидишь, и неудобно. Ребята принялись за работу, а Саша коротал время, которого у него вдруг оказалось слишком много. Наблюдал за их опытами, стараясь сделаться незаметным и никому не мешать. Несколько раз выходил на улицу и сидел у бассейна, пытаясь привести в порядок мысли. Потом возвращался в лабораторию и снова торчал в своем углу. Он изо всех сил старался не смотреть на Алису, но взгляд, как намагниченный, сам собой притягивался к ней. Алиса, должно быть, чувствовала это, потому что и он порой ощущал на себе ее взгляды. Обедать все отправились в кафе на бульвар. Несколько минут назад там прошел дождь, и сейчас на листьях старых лип и кленов мерцали крупные капли, трава играла изумрудными оттенками, а воздух, разогретый полуденным солнцем, остыл и посвежел. За едой почти не разговаривали. Аркаша ел с видимым аппетитом, но чересчур механически, спокойно и методично, словно шел к цели, известной только ему одному. Точно так же, наверное, как и работал. Пашка изредка ковырял вилкой кусок рыбы, целиком погрузившись в просмотр новостей, которые транслировал его браслет. Алиса сидела напротив Саши и прятала улыбку, наблюдая за тем, как он ест. Саша успел изрядно проголодаться, но под этими изучающими взглядами ему кусок в горло не лез. — Оперативно работают, — сказал вдруг Пашка. — Взгляните! Побег со съемок уже в новостях. Ребята потянулись к нему, заглядывая в экран. До Саши долетал только звук. — …по словам режиссера картины, причиной отсутствия Дмитрия Волкова на съемочной площадке и отказа выходить на связь, могла стать проблема психологического характера, вызванная свалившейся на него фантастической популярностью среди подростков и молодежи… Саша вскочил и тоже подбежал к Пашке. Он успел увидеть только самый конец новостного сюжета, но и этого оказалось достаточно. С одного из кадров на него смотрела физиономия, до такой степени похожая на собственную, что Саше стало понятно, почему его так охотно принимают за актера Диму. Тот был почти точной его копией. Но подскочить Сашу заставило другое. Всего несколько часов назад, отвечая на вопросы Пашки, он придумал, будто сбежал с репетиции. Отличное объяснение, которое устраивало всех любопытных. А теперь вдруг выясняется, что актер Дима на самом деле сбежал! И что удачная придумка вдруг стала реальностью. На этот раз Саша даже не пытался объяснить происходящее. Это было выше его сил. В голову все больше лезли мысли об очередном даре, который взялся за воплощение его фантазий. Своего рода продвинутая версия «двери». А что, очень удобно. Не надо никаких знаний, чертежей и прочего. Придумал, что ты актер, который сбежал с репетиции, и пожалуйста: актер на самом деле сбежал. Чего же проще. — Ну, и устроил ты им переполох! — широко улыбаясь, сказал Пашка. — Вон как забегали! — Я уж и сам не рад, — вздохнул Саша. — Может, вернешься? — спросил Аркаша. — Скажешь, виноват, перенервничал… Нехорошо все-таки получается. Сколько людей из-за тебя работать не может! — Я не специально. Так вышло. Аркаша хотел что-то ответить, но так ничего и не сказал, только вздохнул. — Вы не думайте только, что я вам не доверяю, — тихо сказал Саша. — Просто пока не могу рассказать больше. Если только наврать чего-нибудь. — Вот этого точно не надо, — сказала Алиса. — Вранья нам еще не хватало! — Я и не собирался… — пробормотал Саша, окончательно сбитый с толку неожиданной переменой в ее настроении. Только что пыталась помочь, и вдруг будто возненавидела! И смотрит в сторону, словно меня и не существует больше. Ну, как их понять, этих девчонок?! Плохого ничего не сделал, а чувство такое, будто виноват на всю жизнь… Пашка взглянул на Алису, и криво усмехнулся. — Ты чего? — спросил он. — Расстроилась, что ли? — Нет. — А выглядишь так, будто расстроилась. — С чего бы? — Вот и я думаю, с чего. Не ожидала, что побег в новости попадет? Но Алиса уже была прежней, словно последней минуты никогда не существовало на свете. — Для сыщика у тебя фантазии маловато, — улыбнулась она. — Пойдемте работать, бездельники. И все стало по-прежнему. Только на Сашу Алиса в тот день больше не взглянула.

***

Пашка вел флаер сам, уверенно орудуя штурвалом. Впереди медленно вырастал центральный дом одного из «микрорайонов». Судя по тому, что снижаться Пашка и не собирался, он жил в квартире, расположенной на невообразимой высоте. Уж точно не ниже злополучной гостиницы «Сатурн». Саша смотрел на исполинское здание, к которому, словно икринки, прилипали пузыри флаеров других жильцов, возвращавшихся домой. Больше всего оно напоминало детскую игрушку — прозрачный кубик-лабиринт со стальным шариком внутри. Такая же многоуровневая структура, изобилие переходов, площадок, лужаек и даже небольших парков. — Я вот все думаю, — задумчиво сказал он. — Как мы пришли к тому, что стали строить такие высоченные многоквартирные дома? Неужели нельзя каждому построить отдельный дом со своей территорией, с садом? — А мы не приходили, — сказал Пашка. — Это все мода и архитектурные веяния. Одно время, в начале эпохи изобилия, считалось, что каждому человеку необходимо иметь отдельный дом с садом. — А потом что, передумали? — Как будто сам не знаешь! Конечно. Сменилась тенденция. В среде архитекторов стало считаться, что лучше жить в очень высоких многоквартирных домах — так меньше влияние на природу. А освободившуюся площадь пустить под озеленение и общественные зоны. А вот в тридцатые года, например, строили очень много блочной, одноэтажной. Как ты говоришь: дом, сад… — А ты сам как бы хотел жить? — Я-то? Мне, как старому искателю приключений, много не надо, — ухмыльнулся Пашка. — Меня и палатка устроила бы. Саша не стал уточнять, на что похожи современные палатки. Наверняка там есть все, включая и душ. Вскоре флаер аккуратно пристроился к балкону Пашкиного жилища. Балкон был очень похож на гостиничный, только вместо прозрачного ограждения была живая изгородь, изрядно лохматая. Да и по саду было видно, что им давно не занимались. Наверное, Пашкиной маме было некогда, а сам Пашка и в книгах, и в жизни являл собой замечательный образчик сапожника без сапог. Биологии ему хватало и в лаборатории. Сам он, похоже, не смущался по этому поводу. В дверях он обернулся и подмигнул Саше. — Уходя, гасите свет, приходя, снимайте обувь! Так, кажется, говорили у вас в прошлом? Саша непроизвольно вздрогнул. Неужели подозревает? Но лицо Пашки не отражало ничего, кроме благодушия хозяина, принимающего гостя. В прихожей Саша присел и потянулся к ботинкам, но Пашка покачал головой: — Ты и правда разуваться собрался? — А что? — Ничего. Шутка ушла в пространство. Думал, оценишь. — Я из роли никак не выйду, — сказал Саша. — В старину при входе в дом было принято разуваться, чтобы в плохую погоду не нести в дом грязь. Пашка пожал плечами. — В старину кое-кто и доспехи носил. А теперь я хотел бы посмотреть на того, кто найдет осенью в городе грязь! — Но ведь лужи остались? — Тебя, как современного человека, водичка пугать не должна! — заявил Пашка. — Тем более, что ее пить можно. — Он поманил Сашу рукой. — Пойдем, экскурсию устрою по моей штаб-квартире. В прихожей ничего примечательного не было. Просто небольшое помещение со встроенными в стену шкафами для хранения одежды. Освещена она была ярко, причем свет шел непонятно откуда. Казалось, что светятся сами стены. Пашка открыл дверь и прошел в основную часть квартиры, исчезнув в темноте. В лицо пахнуло холодом, плесенью и влажной затхлостью, как из подвала старого дома. Этого Саша не ожидал, поэтому он шагнул за Пашкой не без колебаний. Увиденное поразило его. С затянутых паутиной сводов, как черви, свисали колышущиеся белые нити, по углам валялось ржавое оружие. Отбрасывая мятущиеся тени, на полу коптили россыпи оплывающих свечей. В каменных нишах светились глазами черепа. Временами из глазницы одного из черепов вылезала мышь, водила носом, принюхиваясь, и снова пряталась. — Нравится? — спросил Пашка. Саша сглотнул слюну и покачал головой. Вот тебе и будущее! — Ну, и правильно, — сказал Пашка. — Мне тоже не нравится. Это у меня утром настроение плохое было, вот я и сфантазировал эти застенки. Сейчас мы все исправим. Он проделал несколько манипуляций на браслете, и пространство преобразилось. Теперь они были на залитом солнцем лугу, под чистым и очень высоким небом. Разогретая земля испускала тепло, оглушая запахом полыни и лугового разнотравья. В далеком мареве колыхалась темная полоска леса. Было очень тихо, так, что тишина давила на уши. И только благодаря ей было понятно, что они по-прежнему находятся в помещении. Неподалеку стояли два плетеных кресла, стол, большой деревянный шкаф и другие предметы обстановки, чудесным образом перенесшиеся на луг из темницы. Стены и пол теперь угадывались только по едва заметным отражениям и радужным разводам, как будто были сделаны из очень тонкого и прозрачного стекла. Прикрепленные к ним, в воздухе витали несколько фотографий и полочка с сувенирами. Пашка что-то переключил на браслете, и пространство наполнили звуки: шорох травы, колышущейся от ветра, многоголосое стрекотание кузнечиков и цикад, далекие звуки флейты. Саша пришел в себя, только когда Пашка усмехнулся и сказал: — А рот уже можно закрывать. Ты последние каталоги доставки не смотрел, что ли? — Не было времени следить за прогрессом, — сказал Саша. — Работал много. Что это такое? — Это «Симолан» — система моделирования ландшафтов. Эффект присутствия близок к полному, — не без удовольствия пояснил Пашка. — Я ее еще год назад заказал, когда она была в разработке. Позавчера вот приехали из службы быта, смонтировали. Как тебе новинка? — Нет слов! — сказал Саша с нескрываемым восхищением. — А принцип работы какой? Как достигается такой эффект? Пашка пожал плечами. — Да в общем, ничего особенно революционного. Новая версия обычного террапластического покрытия. Раньше что можно было менять? Ну, рисунок, фактуру поверхностей. А в этой версии добавили несколько дополнительных слоев, учли дифракцию, и получили полностью объемную развертку. — Постой, а как же запахи? Ведь раньше такого не было? — Верно. У меня стоял обычный модуль домашнего микроклимата и аудио-окружение, как у всех. А теперь к ней подключили генератор запахов и добавили улучшенную систему распределения потоков. Видишь, решетки? Пашка прошел к стене и показал на небольшие, едва заметные отверстия у самого пола, расположенные по всему периметру комнаты. — Вот еще в полу, и в потолке. И вот там, у стола, горловина вихревого генератора. Знаешь, как дует, если сильно включить! Я вчера весь вечер экспериментировал. Запустил программу «Шторм». Гром, молнии, дождь полосует! Меня чуть с кресла не сдуло! Хочешь, попробуем? Саша с готовностью кивнул, и они попробовали. Шторм, вишневый сад, средиземноморское побережье, водопад в джунглях, марсианское плоскогорье, и еще много чего. Когда от смены картинок у Саши начала кружиться голова, он сказал: — Включи что-нибудь обычное. — Например? — Просто комнату. А то как будто не домой пришли. Пашка включил. Саша осмотрелся и спросил: — Шкаф антикварный? — Ага. От прадедушки достался. Мама его почему-то любит и бережет. А я бы выкинул, если честно. Удивительно непрактичное хранилище. Еще и скрипит. Теперь, когда Пашкино жилище больше не пыталось прикинуться уголком живой природы, стало понятно, насколько оно большое. Здесь в будущем вообще всё делали преувеличенным, просторным. Вот и квартира была в два или три раза больше, чем Сашина трехкомнатная. Имелась гостиная, кухня, две спальни, что-то вроде рабочего кабинета, и — отдельно — Пашкины персональные чертоги. Пашке явно льстило такое внимание. Воодушевившись, он потащил Сашу в другие комнаты. Мельком они заглянули на кухню, в ванную и туалет. Кухня удивляла белизной обстановки. А в остальном вроде бы ничего необычного: холодильник, плита, все эти ящички, полочки, ниши. Некоторые вещи лишь отдаленно напоминали собственных предков вековой давности, но все-таки были узнаваемы. Посередине, между холодильником и раковиной, в стене имелось небольшое углубление, закрытое раздвижной шторкой. Стена справа от него пестрела надписями и символами. Пашка остановился около них и сказал: — Подожди, сейчас гигиенический комплект тебе закажем. А то я чуть не забыл. Несколько секунд он водил пальцами напротив символов, которые непрестанно менялись, потом внутри ниши что-то щелкнуло. Пашка поднял шторку и передал Саше серый полупрозрачный цилиндр толщиной пальца в два. — Вот, пользуйся. Кинь в ванной, чтобы не искать потом. Саша важно кивнул, будто так и надо. Хорошо, что Пашка упомянул ванную, а то и непонятно даже, куда его применять, этот комплект. Ванная отличалась прежде всего размерами. В собственной, дома, Саша едва мог развернуться. А в здешней хоть в футбол играй, несмотря на то, что понаставлено всякого тут было порядочно. И умывальник с хитрым зеркалом, отражение в котором поворачивалось само, и душевая кабина, с внутренностями, сиявшими влажным блеском, и ложе какое-то неглубокое. Большой полупрозрачный ящик с дверцей и кнопками был снабжен неброским шильдиком, из которого следовало, что это регенератор одежды. Туалет Саша даже не знал, как описать. Формы сантехники казались знакомыми, но как ей пользоваться, было совершенно непонятно. Педальки, рычажки, ручки и кнопки отсутствовали, как класс. И не было туалетной бумаги. Кошмар! Больше всего времени они провели в Пашкиной комнате, которая, как и положено, сообщала о своем хозяине гораздо больше, чем он мог бы рассказать сам. В комнате царил беспорядок. Поперек кровати валялись скомканные штаны. На столе, посреди разбросанных вещей непонятного назначения, стоял старинный, Сашиных времен, глобус. Стену над кроватью украшало изображение чайного клипера, срывающего белые верхушки волн. На противоположной стене красовалась объемная карта полуострова Юкатан. Пашка немедленно принялся демонстрировать трофеи, накопленные «за годы и годы опаснейших приключений». Каким-то сверхъестественным чутьем он понял, хитрец такой, что Саше всё будет интересно, и собирался воспользоваться этим по полной программе. Он выкладывал одну вещь за другой и про каждую рассказывал целую историю. Где он её взял, при каких обстоятельствах это произошло, и что случилось после. Поначалу Саша наивно всему верил, но вскоре понял, что всё сказанное надо уменьшать в два-три раза. А вот трофеи действительно оказались стоящими: прозрачная капсула с радужным песком с Алеяны, оплавленный кусочек удивительного серебристого металла — часть кормовой дюзы настоящего космического перехватчика, большущий сапфир — подарок с планеты Ледда. Плазменный клинок, одним взмахом резавший большую часть известных человечеству металлов. Кусочек чистого, как слеза, минерала, с вмерзшим в него скелетом ископаемого животного, когда-то обитавшего на Внешних Астероидах. Ещё Пашка продемонстрировал старинные золотые пиастры, портативный антигравитатор, а также небольшой рюкзак с набором путешественника, позволявший выжить в условиях Земли и еще нескольких десятков землеподобных планет. Наверное, запаса чудесных вещей хватило бы ещё надолго, но тут с работы вернулась Мария Степановна — Пашкина мама. Все опасения оказались напрасны. Новости она видела, так что объяснять ничего не пришлось. Нравоучений, которых особенно опасался Саша, тоже не последовало. Такое могло быть только по двум причинам: либо твой собеседник невероятно тактичен, либо считает тебя достаточно взрослым и самостоятельным человеком, из тех, которые способны принимать собственные решения и нести за них ответственность. Мария Степановна только поинтересовалась, не причастен ли к побегу ее непутевый сын, и Саша с готовностью дал ей все необходимые заверения. Впрочем, как к взрослому, она была готова относиться только к Саше. Пашку она опекала, и это было хорошо заметно, хотя бы по тому, как она просияла, когда Пашка сообщил ей, что Саша поживет у них некоторое время. Но прежде чем согласиться, провела с Сашей беседу за закрытыми дверями. В точности, как Пашка и предсказывал. Саша стоял перед Марией Степановной навытяжку, а сам едва удерживался от улыбки. Смешно было потому, что ещё на биостанции Пашка очень точно изобразил все повороты этой беседы. Он знал, чего ожидать от своей мамы. Когда закончилась эта, по выражению Пашки — «проверка на профпригодность», Мария Степановна принялась хлопотать на кухне. Как и всякая мама, она спешила позаботиться о том, чтобы дети были накормлены. Саше было очень интересно, как в будущем готовят ужин, и он остался на кухне. Это было немного рискованно, потому что Марию Степановну заинтересовали подробности его актерской деятельности, и она стала его расспрашивать. Пашка поначалу пытался утянуть Сашу в свою комнату, но потом тоже развесил уши. В первые минуты Саша осторожничал, опасаясь выдать что-нибудь давно устаревшее, но по комментариям собеседников быстро понял, как именно выглядит съемочный процесс, набрался нужных терминов и вскоре сочинял с вдохновением, не забывая наблюдать за процессом приготовления пищи. Процесс выглядел так. В нише линии доставки возникал продуктовый брикет с очередным блюдом. Мария Степановна выкладывала его на тарелку, которую потом переносила на поверхность плиты. Затем она касалась контрольной панели, и в течение минуты наблюдала, как брикет, шипя и клокоча, «выворачивается наизнанку», превращаясь в аппетитное, красиво оформленное блюдо. Трансформация была очень похожа на то, как если бы лист бумаги сам собой сложился в фигурку оригами. При этом жар от плиты не шел, из чего Саша сделал вывод, что она работает по какому-то совсем другому принципу. Вскоре весь стол оказался уставлен аппетитными кушаньями, названия которых Саше ничего не говорили. О составе блюд он тоже ничего не понял, как ни старался. То, что с виду выглядело картошкой, на поверку оказывалось ананасом, а легкие нотки чеснока легко могли превратиться в перечную мяту или розмарин. В конце концов Саша решил, что не так уж важно, что там внутри. Гораздо важнее, что съеденное было невероятно вкусно. К десерту он поймал себя на том, что выражение «кулинарный экстаз», услышанное в одной из телепередач про готовку, и ничего не значившее до этого момента, вдруг обрело смысл. После ужина Мария Степановна стала собирать вещи, готовясь к поездке, а они с Пашкой уселись смотреть телевизор. От телевизора сохранилось только название, а его самого не было: изображение появлялось там, где тебе хотелось. На стене, потолке, или хоть на шкафу. А еще можно было активировать «Симолан» и перенестись в самую гущу действия, происходившего на экране. Зашел разговор, кому какие передачи нравятся. Пашка сознался, что смотрит новости, старые, еще плоские, документальные ленты, и приключенческие фильмы. Что-нибудь из жизни средних веков. С интригами, погонями, и похищениями. И обязательно чтобы сражения, и осады, и чтобы черные столбы дыма поднимались в низкое небо. Саша сказал, что ему тоже нравятся приключенческие фильмы. Хотел еще добавить, что нравится фантастика, но вовремя спохватился: неизвестно, о чем она здесь. То, что сто лет назад было фантастикой, здесь давно реальность. Смотреть решили фильм про рыцарей, из последних. Вообще-то фильм был о судьбе простого средневекового мальчишки, взятого из нищей, задыхающейся от поборов деревни, в конюшни к местному феодалу. У феодала был сын — на удивление благородный и образованный юноша, вопреки законам своего времени не чуждавшийся общения с простолюдинами. Мальчики много времени проводили вместе, и через несколько лет бывший деревенский оборванец стал оруженосцем юного рыцаря. Саша не мог сказать, был ли фильм интересным или нет — он в нем жил. Система моделирования ландшафтов оживляла в общем незамысловатый сюжет, перенося их с Пашкой на место действия. Вот они сидят у конюшен на деревянных чурбаках, в которые превратились кресла, а впереди, под навесами, храпят кони, и пахнет навозом и конским потом. А вот мимо, едва не наступая на ноги, проходит усталый арбалетчик, только что сменившийся с ночного караула. Или взять ту сцену, когда юный рыцарь разговаривает со своим оруженосцем на крепостной стене. Ночь. Замок погружен в темноту, лишь немного раздвигаемую факелами, вонь от которых долетает даже сюда, на стены. На горизонте дрожат редкие огни костров — туда пастухи увели стадо. Небо черное, утыканное блестящими точками звезд, а на севере сине-фиолетовой полосой догорает закат. На башне скрипит флюгер, под навесом караульные играют в кости, изредка переругиваясь. Как всё это сделано, снято — всех мозгов не хватит, чтобы понять. Чем объяснить то, что фильм захватывал сразу, с первых же кадров? Дело было не только в сверхъестественном реализме действия, но и еще в чем-то, чему Саша пока не мог дать четкого определения. Возможно, тут использовались какие-то психологические приемы. Или дело было в музыке, внушавшей то радость, то беспокойство? Фильм закончился поздно. Когда Пашка включил свет, перед глазами у Саши всё еще дрожала стрела, сразившая рыцаря в одной из мелких стычек с соседями. И оруженосец, на коленях стоявший перед телом своего господина и друга. Пашка показал комнату, в которой Саше была приготовлена постель, и ушел к себе. А Саша еще долго стоял у распахнутого окна и думал о произошедшем за день. Далеко внизу ночной город светился мириадами огней. В воздухе, еще хранившем воспоминания о дневной жаре, проносились бесшумные тени, на мгновение заслоняя звезды. Было немного душно, несмотря на большую высоту. Фильм. Актер Дима играет героя Сашу. Актер Дима и сам Саша, настоящий, не киношный, похожи, как две капли воды. Значит ли это, что Саша киношный и Саша настоящий похожи между собой? Как там в правилах логики? Если «а» равно «бэ», и «бэ» равно «цэ», то «а» равно «цэ»? Вроде так. А можно ли поставить знак равенства между актером и героем, которого он сыграл? Вряд ли. Максимум, знак подобия. Тогда «а» подобно «цэ»? А что означает подобие в нашей ситуации? Тьфу, совсем запутался. А тут еще побег, который я сам и придумал. Может быть, я теперь могу им управлять, этим Димой? Вот если придумаю, чтобы он вернулся на съемки, он вернется, интересно? Ой, не зна-аю… И если бы только это. Взять вот Алису, ту ее фразу, сказанную возле двери биостанции. Тебе хоть есть, куда пойти? Зачем она это сказала? Зачем спрашивала, хочу ли я попасть в прошлое? Ведь догадывается, точно. А я-то, дурак, я-то зачем подтвердил ее догадки! Мог бы и головой покачать, мол, все в порядке, не волнуйся. Хотя нет, это тоже не выход. Где бы я сейчас был, не приди она на помощь? Опять бы во флаере бока отдавливал. А днем вокруг биостанции крутился, придумывая предлог, чтобы попасть внутрь… Ладно. Пусть догадывается. Только что теперь делать, если она снова заговорит со мной об этом? Отмалчиваться? Подозрительно. Врать? Насчет этого уже решено. Взять с Алисы обещание молчать, да и вывалить всю правду? Неплохой вариант. Поделиться такой тайной хочется очень, тут уж грех себя обманывать. Путешественник во времени, без пяти минут морской волк. Байки травить — самое время. Горделиво так подбоченясь. Алиса его не выдаст. Специально — уж точно. А вот случайно… такому проныре, как Пашка, и одного вырвавшегося слова может быть достаточно. А уж если узнает он, и обещание не поможет! Пашка — хороший парень, и умеет хранить секреты, но говорят же, что знают трое — знают все. Такая информация все равно просочится, капля за каплей. Сначала просто как забавный слух. А потом этот слух найдет и нужные уши, из тех, кому следует к ним прислушиваться. Вот тут за горе-путешественника возьмутся всерьез, да и изолируют, недолго думая. Или того хуже: назад отправят без лишних церемоний. А назад мне теперь дороги нет. Теперь я все сделаю, чтобы задержаться здесь как можно дольше. Нет, нельзя рассказывать, нельзя. Чтобы ни словом, ни жестом, хоть режь! Решив так, Саша улегся в кровать. Тоже еще громко сказано — кровать! Ни простыней тебе, ни наволочек. Просто все покрыто белоснежным ворсистым материалом, довольно приятным на ощупь. Или взять матрац. Неизвестно, какой он там, обычный или какой-нибудь гравитационный, но вот лежать на нем просто фантастически удобно. Словно не в кровати лежишь, а на облаке. Перед тем, как окончательно провалиться в сон, Саша вдруг вспомнил, как мечтал о том, чтобы завести друга в научном городке, переночевать у него, а перед рассветом выйти на балкон и смотреть на просыпающийся город. Вспомнив, он непроизвольно улыбнулся. Надо же, сбылось. Этаж, конечно, не семнадцатый, а какой-нибудь триста первый, но в целом все так, как он себе представлял. С той разницей, что теперь он на самом деле был в будущем.