***
Прошла неделя. Жизнь постепенно вернулась в обычное русло. Тем же вечером, уже при ребятах, Саша успел шепнуть Алисе, что машина времени спрятана в лесу под Стеклогорском, и он готов показать ее в любое время. Надо было с самого начала сказать об этом, но уж очень сильно его задело неверие Алисы и ее слова о том, что он сошел с ума. Саша все ждал, что они вот-вот отправятся смотреть машину, но тут на Алису навалилась подготовка к экспедиции, и она стала проводить целые дни, мотаясь между Космозоо, Институтом Космобиологии и грузовым терминалом Космопорта-1. Иногда она забегала на биостанцию, в шутку жаловалась, что сама себе стала напоминать загнанную лань, что-то брала и снова исчезала. За все это время Саше удалось перекинуться с ней всего парой фраз. Алиса так и не сказала, что верит в его историю, но теперь Саша ясно видел, что относиться к нему она стала иначе. Даже смотреть начала совершенно по-другому. С какой-то теплотой, что ли. С мягкостью во взгляде. Похоже на то, как смотрела Оля, пока он все не испортил. А однажды они с ней столкнулись на входе в лабораторию. Алиса наклонилась к нему и тихонько сказала, что по-прежнему будет называть его Димой. Больше она не добавила ни слова, но и этого хватило, чтобы Саша остался стоять в дверях, стараясь унять вдруг зашедшееся сердце. Против «Димы» он не возражал, потому что это было правильно. Пашка, если бы услышал, непременно решил, что Алиса сама тронулась рассудком. Шутка ли: называть актера именем героя, которого он сыграл! Наконец наступил момент, когда она совсем перестала появляться в лаборатории. Скрепя сердце, Саша решил предоставить инициативу Алисе: захочет ясности, сама разыщет его. Не захочет, что ж… будет очень обидно, но ничего не поделаешь. Надежда все-таки не покидала его. Больше всего он боялся равнодушия, а равнодушной Алиса точно не казалась. Теперь у него образовалось масса свободного времени, которое надо было куда-то девать. Продолжать ошиваться целыми днями на биостанции, надоедая ребятам, Саша не хотел, и поэтому начал вести двойную жизнь. Говорил им, что идет прогуляться, а сам часами катался на флаере, совмещая приятное с полезным — устраивал воздушные экскурсии в разные уголки страны, во время которых копался в информационном терминале, разбираясь с устройством мира будущего. В глобальные вопросы пока не лез. Тут бы с туалетом окончательно разобраться, да линию доставки освоить. Эти два вопроса были жизненно важны. Первый потому, что результат использования уборной был недостаточно стабилен, и Пашка уже начинал ворчать, что покажет марсианскую сколопендру одному известному лицу, вообразившему себя до такой степени гениальным, что уже не снисходит до соблюдения элементарных норм санитарии. А второй вопрос был важен в силу того, что переодеться во что-нибудь более современное было все-таки нужно. С одеждой будущего оказалось интересно. Саша обнаружил, что шкафы, заваленные тряпьем, безвозвратно канули в прошлое. В нашем времени скажи кому, что у тебя всего одна рубашка, одни штаны и шорты — столкнешься с непониманием, а то и с насмешками. Здесь же это стало нормой, потому что вещи научились «превращаться». Берешь, например, рубашку с коротким рукавом, так она уже умеет делаться футболкой или даже поло, менять фасон, цвет, размер, тип материала и его фактуру. То же самое относилось и к штанам, платьям, нижнему белью и курткам, да и вообще ко всем известным видам одежды. Последние веяния моды можно было принять на браслет или вообще на любой информационный терминал и беспроводным способом передать на одежду. Так можно было переодеваться хоть по десять раз на дню. Вот, оказывается, почему все так удивлялись, чего он до сих пор преет в своей хламиде! Кто же мог подумать, что переодевание теперь выглядит вот так?! Будущая одежда не пачкалась, не мялась, не повреждалась. Всегда приятно пахла, могла защитить от ожогов, некоторых травм и ранений. Идеально впитывала пот, норовила включить обогрев, если считала, что хозяин озяб, а при наступлении усталости начинала массировать затвердевшие мышцы. У одежды был только один недостаток: раз в несколько дней ее надо было помещать в регенератор, стоявший у Пашки в ванной. Там она «подзаряжалась». На время подзарядки, которая занимала до двух суток, все пользовались подменой из гардероба, поэтому сразу заказывали все вещи по паре. Следуя этому принципу, Саша заказал две смены белья, пару штанов и шорт, а заодно и куртку, которая умела мутировать от легкой ветровки до очень теплой осенней «голландки». Развесил вещи в шкафу, окинул их взглядом и улыбнулся. Начало положено. Скарбом обрастать начал, теперь еще немного и совсем обживешься тут. Удивительное все-таки изобретение — такая одежда! Удивительнее даже, чем антигравитация и флаеры. Во всяком случае пользы от него ничуть не меньше. Место в шкафу здорово экономит — раз! Переодеться можно моментально — два! Промокнуть в такой одежде в принципе невозможно. И главное, она не может надоесть или выйти из моды, хоть всю жизнь ее носи, не выкидывая, а это спасибо скажет природа, потому что мусора стало, наверное, на миллиард тонн меньше. Покончив с одеждой, Саша стал думать, что еще ему может пригодиться. Ради интереса заказал килограммовый слиток золота. Не смог удержаться, вспомнив разговор с Кимовым на пикнике. В качестве обоснования для заказа выбрал «проведение химических опытов». Все-таки это был опыт, хотя и не совсем химический. Через две минуты слиток уже был в приемнике. Саша вертел слиток в руках. Что с ним теперь делать, он не знал. Отправлять золото в мусоропровод не поднималась рука, мешали древние инстинкты. А больше его и девать было некуда. Не выкидывать же с балкона, в конце концов! До решения его судьбы закопал слиток под одежду, на выделенной Пашкой полке.***
Ожидая Алису, Саша прогуливался по берегу Новодевичьего пруда. Солнце весело блестело сквозь кроны вековых лип, начинавших источать медовые ароматы, несмотря на то, что до июля было еще далеко. За прудом, откуда ветер приносил снежные заряды тополиного пуха, белели седые стены монастыря. Навстречу пронеслась стайка девчонок на летающих досках — точь-в-точь ховербордах из фильма “Назад в будущее”. Одна из девчонок махнула рукой подругам, отвернула в сторону и заскользила прямо над водой, заставляя ее поверхность натягиваться и прогибаться, словно под лапками водомерки. Саша проводил ее взглядом и улыбнулся. Настроение было — лучше не придумаешь. Вчера поздно вечером, вконец обессилев от флаера и учебы, и не зная, куда еще податься, он забрел на биостанцию и застал там Алису. Сильно сказано, конечно — застал… столкнулся в дверях, как обычно. Он входил, а она убегала по какому-то срочному делу, на ходу разговаривая по видеофону с невидимым собеседником. Успела шепнуть только, чтобы завтра он приходил к пяти вечера к пруду возле Новодевичьего монастыря. А вечером услышал от Пашки, что Алиса два часа неизвестно зачем торчала на биостанции, хотя дел с экспедицией у нее было выше крыши. От этого известия в душе у Саши разлилось блаженное тепло: ждала, его ждала! Черная тень заслонила солнце, и Саша задрал голову. Прямо над ним завис флаер, видеть который ему еще не приходилось. Размером он был в несколько раз больше обычного, а из-под его днища ощутимо веяло холодом. Флаер сместился в сторону и снизился почти до земли. За штурвалом сидела Алиса. — Вот я тебя и нашла, — приветливо сказала она. — Запрыгивай! Пассажирское место в этом флаере было только одно. Все остальное пространство занимал грузовой отсек. Саша забрался в кресло. — Привет, Алис. Я пришел, как ты просила. Ее улыбка выглядела виноватой. — Сердишься? — За что? — За то, что не верила тебе. — Нет, не сержусь. Сейчас уже нет. — А тогда? Саша замялся. Противный внутренний подлиза требовал начать расшаркиваться перед ней. “Да что вы, что вы… да как можно… конечно, не сержусь ни капельки!” Противовесом подлизе была уверенность, что с Алисой — прямой, честной… и вспыльчивой, можно быть только кристально честным. Иначе посмотрит презрительно — и это будет последний раз, когда ее взгляд задержится на тебе. — Немного сердился. Но больше отчаяние разбирало. — От чего? — От бессилия. Выкладываю очередное доказательство, и понимаю, что ничего оно не доказывает, а только убеждает в том, что я актер и что у меня не все дома! — А было очень на это похоже. Хорошо, что ты себя не видел в тот момент! — засмеялась Алиса. Саша смущенно улыбнулся. Да уж, хорошо, а то бы со стыда сгорел. Выглядел, наверное, как типичный сумасшедший гений. Нес околесицу, мозоли показывал, детальки какие-то из карманов тащил… — Спасибо, что поверила, — сказал он. — И что согласилась полететь со мной. Алиса улыбнулась и пожала плечами. — Просто подумала, что надо переправить твою машину в более надежное место. — В какое? — Увидишь. Флаер медленно пошел в небо. Саша посмотрел вниз и спросил: — А почему из-под этого флаера холод идет? В глазах Алисы на миг мелькнуло недоверчивое выражение. — Он из-под всех идет, — ответила она с видом человека, объясняющего ребенку прописные истины. — Побочный эффект антигравитационного двигателя. Паразитное поглощение энергии. — Забавно. — Неприятно, на самом деле. Природе вредит, например. Если резко стартануть с лужайки, можно и траву подморозить. — Ясно. А я тут девчонок видел на летающих досках, — Саша восхищенно завертел головой. — Знаешь, эти доски выглядят точно как в одном старинном фильме… — Знаю, — кивнула Алиса. — Ого! Так ты его смотрела? — «Назад в будущее»? Нет, нам на уроке по соционике о нем рассказывали. Этот случай вошел во все учебники. — М-м-м… как пример чего? — Как пример влияния, которое фантастика оказывает на будущее. После выхода фильма у идеи возникло столько преданных сторонников, что ее реализовали сразу же, как позволила технология, — Алиса задумалась на секунду и сказала: — Нет, не так. Технология потому и позволила, что слишком многие мечтали заполучить такую доску. Над ней шла целенаправленная работа. — Да, это мне знакомо… — задумчиво произнес Саша. — У меня такое чувство, что весь ваш мир строили поклонники творчества Булычева. — Кто это? — Это писатель-фантаст, написавший книги о тебе, — сказал Саша. — Помнишь, я говорил? У него там и ваш мир описан. Не очень подробно, но узнаваемо. На лице Алисы появилось удивленное выражение. — Подожди… так он что, в прошлом обо мне написал? — Ну да! В конце семидесятых годов, если я ничего не путаю. — Быть этого не может! — Опять не веришь? — Нет, я о другом. Откуда он узнал обо мне? Он мог предсказать какие-то вещи, которые потом появились в будущем, но он не смог бы придумать меня! — Угу, — кивнул Саша. — Я так и подумал. Скорее всего, он тут побывал. — А потом вернулся в прошлое и стал распространять эту информацию? Странный поступок. — Почему? — Он же фантаст! А они даже несколько веков назад понимали, что в прошлое нельзя ничего передавать. Иначе в будущем все может измениться. — А если он специально? — спросил Саша. — Если он хотел, чтобы вышло как с этими досками? Представь, он пишет книгу о светлом будущем. Идея захватывает множество людей. А дальше все они начинают стремиться к тому, чтобы было, как в книге. Кто-то изобретает машину времени, кто-то работает над новым ракетным двигателем, а кто-то синтезирует чудо-лекарство. А потом проходит полвека, они оглядываются по сторонам, и понимают, что будущее наступило! Алиса задумалась на несколько секунд. — Не знаю, — с сомнением сказала она. — Как-то притянуто это звучит. Мне ближе принцип «бритвы Оккама»: из всех объяснений ищи самое простое. — И какое же самое простое, по-твоему? — Такое. Кто-то где-то напортачил. Это во все времена случается. Даже у нас. Алиса замолчала. Флаер был на ручном управлении и ей пришлось сосредоточиться, чтобы встроиться в плотный поток вылетной магистрали. Движение на ней было непривычно интенсивным. — Куда это все собрались? — удивленно спросил Саша. — Обычно здесь тишь да гладь. — За город, куда же еще. В дома отдыха, на дачи. Сегодня же пятница, забыл? — Ага. Я не слежу за временем. — Счастливый, — улыбнулась Алиса. — А у меня каждая минута сейчас на счету. — Она ввела несколько команд на пульте управления и спросила: — Куда летим? У тебя есть координаты места, где ты оставил машину? — Какие координаты? — Стандартные. Широта, долгота. — Нет. — А как же мы ее найдем? — Я в лесу оставлял метки, пока шел в город. По ним и найдем. Лети пока в Стеклогорск. Над Стеклогорском Саша принялся осматриваться. И еще раз удивился, насколько красивым стал город. Красивым и совершенно незнакомым. Если бы не надежный ориентир — городское озеро, даже примерно не смог бы представить, где какой район был в прошлом. — Ну как? — спросила Алиса. — Сориентировался? Саша качнул головой. — Не могу понять, где я вошел в город, — он пристально смотрел вниз. — Возьми чуть левее… вот так. Я попробую восстановить события. Под нами сейчас место, где я вывалился из флаера, когда удрал от школьников. А летел я кажется вот оттуда… Не сразу, но он смог найти и ту школу на холме — спасибо характерному рельефу, а то в жизни бы не вспомнил, где она была. Потом флаер пошел над парком. Здесь пришлось набрать большую высоту, чтобы охватить взглядом всю картину. Алиса не задавала лишних вопросов, молча следуя его указаниям. Парк вскоре кончился, а ни одного здания возле него, хоть отдаленно напоминавшего теплостанцию, Саша так и не увидел. — Не понимаю, — пробормотал он. — Она где-то рядом, а где, не пойму… — Кто? — Теплостанция, возле которой я вышел из леса. Там был пригорок, поросший травой, а на нем она… Алиса осмотрелась и сказала: — Вон туда посмотри… Нет, правее. Еще правее. Вон там, за вокзалом… не она? Саша посмотрел в указанном направлении. С высоты было видно, что ветка вакуумного экспресса делает ответвление от основной трассы и заходит в город. Там, куда показывала Алиса, прозрачные трубы расширялись, словно хрустальная заготовка на трубке стеклодува, и превращались в пассажирскую станцию. Подробности с такого расстояния были не видны. Саша смог только разглядеть, что там многолюдно, и что сама станция больше напоминает оранжерею из-за обилия растений, посаженных внутри. В нескольких сотнях метрах позади вокзала, возле кромки леса, виднелась и теплостанция. — Это она, — кивнул Саша. — Не пойму только, как я под путями прошагал и не заметил их! — Ничего удивительного, — сказала Алиса. — В городах под ними изо-экраны ставят. Не знал? — Нет… А для чего? — Чтобы вид не портить. Смотришь вверх, а там не пути, а чистое небо. И еще они шум не пропускают. Саша восхищенно покачал головой. Такое впечатление, что в этом мире люди позаботились о каждой мелочи. — Давай снижаться, — сказал он. Горизонт резко наклонился, когда Алиса заложила вираж, и Саша непроизвольно вцепился в кресло, забыв, что и во флаере продумано абсолютно все. Пристяжные ремни конечно отсутствовали, но и без них выпасть из кресла было невозможно. Свободу движений оно не ограничивало, и все же каким-то образом удерживало пассажира. Присасывало, что ли? Во время виража перед глазами прошел до боли знакомый перекресток. Саша узнал его потому, что на нем три улицы пересекались под невозможными углами друг по отношению к другу. — Подожди, — сказал Саша. Флаер выровнялся. — Что такое? — спросила Алиса. — Знакомые места. Вот здесь стоял дом, в котором я жил. Перекресток Морозного проспекта, улицы Бестужева и улицы Пестеля. — Действительно, — сказала Алиса, взглянув на карту. — Только он теперь не проспект, а бульвар. Да и остальные улицы переименовали… — она усмехнулась, осматривая местность. — Озеленители попались с чувством юмора. Посмотри, сколько пальм! Саша не ответил. Он смотрел на то место, где стоял его дом. Вон там в детстве была большая танцплощадка, где выступали ВИА… а когда ее забросили, на ее месте появился стихийный рынок, который бандиты потом долго делили на разборках. А справа, вдоль песчаного пустыря в дальнем конце двора, я приходил из школы… Саша поморгал, возвращая в фокус затуманившуюся картинку. Ничего не осталось. Ни пустыря, ни дома, ни родителей. И вся моя дурацкая жизнь тоже осталась там, в прошлом. Я просто порвал с ней, когда сбежал сюда, в сказку. Сбежал! Неправда. Нечего себя обманывать. Это только с собственной точки зрения я сбежал, а там, в прошлом, пропал без вести! Родители, небось, по больницам и моргам искали, объявления о пропаже расклеивали… вскакивали по ночам при каждом шорохе на лестничной клетке, надеясь, что я вернулся. Что же я наделал! Как они смогли это пережить? И смогли ли вообще? Ему вдруг пришло в голову что у всего на свете есть цена, даже у сказки. Ничто не приходит и не дается просто так. А сказку… сказку надо заслужить. Или заплатить за нее дорогую цену. Прикосновение Алисы вернуло его в реальность. — Ты очень расстроился, Саш? — участливо спросила она. — Это очень тяжело, наверное… осознать, что ни родных, ни друзей уже нет. Я понимаю… — Спасибо, — сказал Саша. — Я просто не думал обо всем этом… не было времени задуматься. А сейчас посмотрел, и… и нахлынуло, — он вдруг испугался, что не сможет сдержать слезы и снова стал смотреть вниз. На месте дома теперь была небольшая, мощеная мрамором площадь с лавочками и фонтаном в виде наполовину врытого в землю небольшого космического корабля с рваной пробоиной в борту и торчащими шпангоутами. Корабль был сделан из чистой воды минерала сине-зеленого цвета. Солнце играло на его гранях, преломлялось на невидимых трещинках в самой толще, и от этого казалось, что монумент светится изнутри. — Что это? — спросил Саша. Алиса вызвала на экран справку. — Это памятник. Заложен в память об экипажах разведботов Подгорного и Дэвиса, погибших при первой высадке на Каллисто в 2032 году, — прочитала она и сказала: — Теперь я вспомнила. Оба планетарных катера разбились при посадке, один за другим, с интервалом в минуту. Там очень нелепая и трагичная история получилась. — Красиво переливается… из чего он сделан? — Из александрита. Это такая разновидность хризоберилла. Считается камнем одиночества и печали, — сказала Алиса. — При дневном свете он выглядит сине-зеленым, а при искусственном становится кроваво-красным. — Погоди… это же полудрагоценный камень! И из него весь памятник? Там же несколько тонн! — А какая разница? Могли и алмазным его сделать. Просто по задумке больше подошел александрит. Саша замолчал. Только привыкнешь к здешним чудесам, а потом бац — встречаешь целый фонтан из драгоценного камня! Они тут что, все могут? Он еще раз недоверчиво покачал головой, потом сказал: — Ладно, давай займемся делом. Флаер оставили на склоне холма возле стены теплостанции. Алиса прикоснулась к пульту и поставила отметку «занят», чтобы его случайно не взял новый пассажир и не отозвала диспетчерская. Корпус флаера начал пульсировать красным светом. Саша такое видел и раньше, но не знал, что это означает. — Ну что, пойдем? — спросила Алиса. Саша оглянулся на флаер. — А как мы машину заберем из леса, если флаер оставляем тут? — Как обычно. С браслета подзову, он и прилетит. У меня его идентификатор записан. Они вошли в лес. Отметины сохранились, и у Саши отлегло от сердца. Правда, теперь они были едва-едва заметны. Алиса шла легко, будто прогуливаясь, и с интересом наблюдала, как Саша на ходу осматривает деревья, иногда кивая, а иногда качая головой. Или как вдруг пригибается и начинает шарить взглядом по земле. — Не понимаю, как ты тут ориентируешься. Я не вижу никаких знаков. — Я и сам почти не вижу. Просто помню, где они должны быть, — он наклонился, чтобы осмотреть вывороченный кусочек мха, и добавил: — Вовремя мы полетели. Через месяц тут ни следа бы не осталось. Память и наблюдательность не подвели Сашу, и довольно быстро они с Алисой вышли к насыпи вакуумного экспресса точно в том месте, где Саша с Иваном Ивановичем пересекли ее в прошлый раз, когда выходили из леса. Саша показал на громадный, наполовину вросший в землю гранитный валун. — Вот, тот самый камень, — сказал Саша. — Я его хорошо запомнил. Теперь нам вон в ту чащу. Алиса взглянула на лес, даже отсюда казавшийся непроходимым. — Обойти ее никак не получится? — Я другой дороги не знаю, — сказал Саша. Они стали пробираться через чащу. Несколько раз Саша терял след, и тогда им приходилось возвращаться назад и в непролазном сплетении ветвей выискивать метки. Но даже когда находил что-то похожее, Саша не был до конца уверен, что это действительно оставленный им знак, а не просто случайно поломанная ветка. Все же дело постепенно шло на лад. Пусть и медленно, но им удавалось продвинуться вглубь леса. Вскоре мелколесье кончилось, лес поредел, и след стал намного отчетливее. Наконец показался осинник, из которого вышел Иван Иванович. Саша осмотрелся. Все сходилось. Вот на этом месте он пришел в себя, а вот и яма с машиной времени, заваленная лапником. Лапник выглядел нетронутым, только пожелтел, и часть иголок уже начинала осыпаться. — Вызывай флаер, — сказал Саша и с победным видом стал растаскивать ветки. Алиса следила за его действиями с улыбкой и надеждой. — Сейчас увидишь… — переводя сбивающееся дыхание, говорил Саша. — Только не удивляйся… она довольно неказистая на вид. Я ее из кой-чего строил. С материалами напряженка была… — он вдруг осекся, отказываясь верить глазам. — Показывай уже, не тяни, — сказала Алиса. — Обещаю не ругаться! Саша потрясенно смотрел в яму. Там не было и следа машины времени. Даже вмятин от опор не осталось. Не в силах поверить в увиденное, он упал на колени и стал выбрасывать остатки хвои из ямы, царапаясь об острые сучья, пачкаясь в смоле и укалываясь об иголки, но не обращая на это внимания. Он остановился только когда выбросил из ямы все до последней ветки. — Это наверное не та яма… — пробормотал он, боясь и взглянуть на Алису. — Мы похоже не там вышли. Надо еще поискать. Я уверен, что мы рядом! Затравленно озираясь, он выскочил из ямы, рванулся в одну сторону, остановился, метнулся в другую. Тоже остановился. Ошибки быть не могло, все приметы сходились. Только машина бесследно исчезла. Нужно было что-то делать. Для начала хотя бы понять, как все произошло. Это сейчас и было труднее всего. Логика отказывала, а руки опускались от бессилия и от разочарования пополам с досадой, кипевшими внутри. Алиса поверила в его россказни и даже решила помочь, пожертвовав временем и важными делами, а он так подвел ее! Такое чувство, будто специально обманул ее доверие… Саша заставил себя вернуться к яме и еще раз осмотреть ее. Машина была тяжелой, поэтому обязательно должно что-то остаться. Следы от обуви, оставленные тяжело нагруженными людьми. Вмятины от ее опор, если они ее куда-нибудь ставили. Наконец, в спешке они могли зацепить соседние деревья. Саша осмотрел сосны, но кора на них была везде цела. Да и на всей поляне не нашлось никаких других следов, кроме их собственных. Алиса молча наблюдала за его действиями. Она не бросилась помогать ему и не задавала никаких вопросов. Просто стояла неподвижно и наблюдала. Отрешенно, словно происходящее ее не касалось. — Скажи что-нибудь, — попросил Саша. — Не молчи. — Тебе не понравится, — отозвалась она. — Молчать еще тяжелее. Алиса подошла к яме и присела возле нее. Задумчиво помяла рукой мох. Заглянула внутрь. — Что теперь думаешь делать? — спросила она. — А у меня есть выбор? — ответил Саша. — Буду искать машину. Ее украли. — И кто же мог это сделать? — Откуда я знаю? Сама же видишь, что никаких следов нет. — Именно это я и вижу, — сказала Алиса. — Нет никаких следов, что она вообще тут была. — А я думал, что ты мне поверила… — с горечью произнес Саша. Алиса тяжело вздохнула. — Я очень хотела. И сейчас хочу. Правда. Но ты сам подумай… Если твою машину кто-то забрал, зачем ему потребовалось уничтожать следы того, что она тут была? Не для того же, чтобы ты усомнился в своем рассудке? Он подскочил к Алисе. — А ты? Ты в нем сомневаешься?! Должно быть, теперь в его лице действительно мелькнула сумасшедшинка, потому что Алиса инстинктивно отпрянула. — Я думаю, что ты неверно оцениваешь реальность, — осторожно сказала она. — Воспринимаешь все не совсем так, как есть на самом деле. — Ясно, — кивнул он. — Меня еще никто так дипломатично не записывал в психи… Только вот зачем мне потребовалось вести тебя сюда? Чтобы разыграть спектакль и показать пустую яму? К нему ведь еще подготовиться надо было! Найти это место, закидать яму ветками, запомнить дорогу. Не слишком ли сложно? — Сложно, — согласилась Алиса. — Но ты можешь этого и не помнить. В некоторых состояниях люди неосознанно подстраивают все так, чтобы не выходить за пределы выдуманной реальности… срабатывают компенсаторные механизмы психики. Саша беспомощно оглянулся по сторонам и вдруг замер. — А я знаю, кто украл машину, — сказал он. — Кто? — Иван Иванович! Старик! Алиса поморщилась. — Какой еще старик? Саша неожиданно для самого себя перешел на шепот. — Понимаешь… я когда очнулся возле машины, кругом был лес… я понятия не имел, где нахожусь. Координаты в машине не сохранились, ни пространственные, ни временные. Деваться мне было некуда, кроме как идти на разведку. Только я машину ветками успел забросать, а тут раз, и старик идет. Вроде как мимо. Такой с виду обычный. Грибник. Ну, я его окликнул, он испугался, упал… вон там, — Саша махнул рукой в ту сторону. — Потом мы разговорились, и он меня до города проводил. — Хорошо, — сказала Алиса. — А почему ты думаешь, что это он машину украл? У нас вообще-то чужие вещи брать не принято. — Ну, не украл, — согласился Саша. — А забрал. Может, подумал, что я ее тут забыл. А теперь хочет вернуть, только не знает как. — Во-первых, если вещь прячут под ветками, то ее явно не забыли. А во-вторых, нормальный человек точно не стал бы ничего трогать. Не ты положил, не тебе и брать. — А если он ненормальный? — Сумасшедший? — Нет, просто очень странный, — сказал Саша. — Понимаешь, я ведь с ним в прошлом встречался! Причем почти так же, как и в этот раз! — Тоже пришел в себя в лесу после перемещения во времени? — Нет! Я тогда еще не построил машину. Мне двенадцать лет было. Я поехал по лесу на велосипеде кататься и заблудился. А старик меня в лесу нашел и до города проводил, как и в этот раз. Мы тогда с ним и познакомились. — С чего ты решил, что это один и тот же старик? — Я же его узнал! Лицо, борода. И одежда похожа. И зовут его так же. Все сходится. — А он тебя узнал? — Нет. Или сделал вид, что не знает… — Саша задумался. — А знаешь что… я думаю, он меня тоже узнал. — Почему? — Я его по имени окликнул, а он взял и упал. Я сначала подумал, что от неожиданности, а теперь вот думаю, что от испуга, что я его раскрыл. Алиса качнула головой. — Скорее от неожиданности. Ты тоже вздрогнул бы, если бы тебя в лесу кто-нибудь вдруг позвал! — сказала она. — Да, только он… Нет, это не от неожиданности. — Вот ты говоришь, раскрыл… — продолжала Алиса. — А чего ему опасаться? Кто он, по-твоему? — Сам хотел бы это понять! Не знаю. Он зачем-то следил за мной. Зачем-то я ему нужен… Алиса промолчала. — А у тебя это чувство возникало раньше? — Какое? — Что за тобой следят. Саша задумался. — Да нет… Разве что… в прошлом мне показалось, что он не просто так со мной встретился. — А еще было что-то похожее? Саша взглянул ей в лицо и все понял. — Я не параноик, Алиса, — с расстановкой сказал он. — Слышишь? Я не спятил. Я тебе рассказал только то, что на самом деле было! Алиса смотрела на него с неподдельной жалостью. — Конечно, Саш, не волнуйся. Ты просто устал. Он усмехнулся. — Говоришь, как в кино. Там всегда это психам говорят. Ты просто устал! Алиса опустила взгляд и промолчала. — А кстати, почему не Дима? — поинтересовался он. — Раз уж я псих, то будет лучше называть меня Димой. — Я уже не знаю, как будет лучше, — вздохнула она. — Честное слово. Я первый раз в жизни попала в такую ситуацию. Может быть, я и сама теперь не в очень твердом рассудке нахожусь… — Нет, с тобой все в порядке. Ты умная и дружишь с логикой, — уверенно сказал Саша. — На твоем месте я бы тоже решил, что я спятил. Я ведь обещал показать доказательство, а его, машины то есть, нет. Я начинаю рассказывать, почему это могло произойти, и все запутывается еще больше… и теперь мне нужно доказывать, что старик мне не почудился как минимум один раз, а то и оба… Замкнутый круг какой-то. Алиса внимательно посмотрела на него. — Хочешь вырваться из этого круга? — Конечно. Что за вопрос. — Поедем со мной в Москву. Я тебя отведу к одним людям. Все и решится. — Ко врачам потащишь? — Нет. — А к кому? — Увидишь. — Не поеду, пока не скажешь. — Хорошо. Мы поедем к твоим… к родителям Димы. Если они тебя не узнают, то будем с тобой искать твою машину. А если узнают… то все-таки придется показаться врачам. Саша помотал головой, чувствуя, что сейчас он близок к помешательству, как никогда. — Не поеду. — Почему? — Они меня узнают! Мы же с Димой одно лицо! Копия друг друга! Иначе не было бы этого всего, как ты не понимаешь?! — Саша, что мне делать? — взмолилась Алиса. — Скажи, что мне делать? Я не могу так больше! Надо что-то решать. Надо понять, кто ты вообще такой. Дима, Саша, или кто-то третий! Ты не бойся врачей. В этом ничего такого нет… сейчас многие нарушения психики устраняют за один прием! Понимаешь? Амбулаторно. — Я не сумасшедший, Алис, — сказал Саша, чувствуя, что теряет терпение. — Устал уже это повторять! Я пришел из прошлого. Память о нем они тоже устраняют? О моей школе? О родителях? О Сашке Кимове?! — А ты думаешь, при раздвоении личности второй персонаж без истории появляется на свет? Там все так продумано бывает, что специалисты диву даются! В этот момент их взгляды встретились. Что-то такое Алиса прочитала в его глазах, потому что в следующую секунду она потянулась к нему, чтобы… чтобы что? Обнять?! В другой ситуации он рванулся бы ей навстречу. Кинулся бы первым, окончательно потеряв голову. А сейчас не сделал ни одного движения навстречу. Очень хотел, но почему-то не получилось. Лицо Алисы исказилось, словно от боли. — Зачем я все это говорю? — прошептала она. — Кретинка! Какая же я кретинка… Саша не отреагировал, не зная уже, что сказать, и не чувствуя в этом никакой потребности. Все сказано. И все равно ни на сантиметр они не вырвались из этой трясины. Дергались, дергались, и не вырвались. А все движения привели только к тому, что завязли в ней так, что скоро и дышать нечем будет. — Хорошо, — наконец сказал он. — Давай родителей. Только мы им отсюда позвоним. Это ведь можно?***
Он не считал, сколько времени просидел под этой сосной. Наверное, часа три, а может и больше. Тело затекло — захочешь встать, не разогнешься. Болела только спина, в которую давили какие-то бугры и шишки. В первый час Саша чувствовал их так ясно, что смог бы с закрытыми глазами нарисовать карту рельефа, с каньонами и плоскогорьями, долинами и оврагами, но продолжал сидеть, не шевелясь. Ему хотелось стать камнем, неподвижным и непробиваемым, которому ничто на свете не может причинить боль. Дождь припустил сильнее, и лесная тишина наполнилась тихим шипением падающих капель. Вскоре потекло и с лап сосны. Саша запрокинул голову, подставляя разгоряченное лицо под частую капельную дробь. Иногда капать переставало, и это значило, что в промозглой вышине рождается мини-плотина, которая вот-вот прорвется холодной струйкой. Погода испортилась сразу же, как только он сбежал от Алисы, словно сама природа подстроилась под его состояние. Честно говоря, он бы уже и этому не удивился. Сначала дар, научивший прыгать сквозь время. Потом нечаянное исполнение устных пожеланий. Теперь вот настроение такое, что сдохнуть хочется, и на тебе — дождь полил! Так еще немного, и окончательно уверуешь в собственное всемогущество. Очень уж нарочито выглядит такая подстройка. Или наоборот — нелепо, как в опусах начинающих писателей. Герой попадает в переплет, и писатель-неумеха тут же окатывает его холодным душем, чтобы, значит, подчеркнуть страдания и надавить на жалость… Саша поднял взгляд на небо. Сплошная серая пелена. Туман. И сумерки уже сгущаются. А он тут сидит и рассуждает о погоде. А в общем… о чем еще ему остается рассуждать? Придумывать что делать? Искать выход? Бесполезно. Выхода никакого нет. В короткой и нелепой истории о встрече с мечтой всей жизни можно ставить жирную точку. Для Алисы он сумасшедший, общаться с которым можно только от жалости. От сочувствия к бедному умалишенному актеру. Безобидно и тихо помешанному Пьеро. Нужно ли ему это? Нужно ли видеть то, как она старается не встречаться с ним взглядом и подбирает слова, опасаясь сказать что-нибудь, что пошатнет его воспаленную психику? Нет, не нужно. Саша сгреб опавшую хвою и с силой сжал ладони, так, что иголки впились в кожу. Зачем он вообще признался, что пришел из прошлого? Ничего кроме проблем и обвинений в помешательстве это ему не принесло. Ходил бы себе дальше сбежавшим актером Димой, и кому от этого было бы плохо? Да никому. Хотя… в один прекрасный день Дима бы вернулся, и тогда пришлось бы выбирать, что делать: исчезать из жизни Алисы, теперь уже играя роль вернувшегося Димы, или признаваться в том, что все это время водил ее за нос. И чем дольше продолжалось бы их общение, тем больше вырастала бы стена лжи. Алиса наверняка стала бы его расспрашивать о жизни и о съемках, и ему пришлось бы напропалую врать, потому что тут уже не отмолчишься. А результат один — неминуемый крах. Такого количества лжи Алиса ему ни за что не простит. Саша стиснул зубы и уронил голову на колени. Ну почему, почему у него не жизнь, а сплошная дилемма?! Почему он все время должен делать выбор, в котором что ни выбери, все будет плохо? На уроке истории, пожалуйста, выбирай, что тебе нравится больше: предать самого себя или стать посмешищем для всей школы. С прыжком во времени тоже отличный выбор был: либо становишься свидетелем развода родителей, наблюдая, как рушится вся жизнь, либо ломаешь ее сам, с головой бросаясь в омут времени! А сейчас? Признался в том, что явился из прошлого — потерял Алису. Не признался — все равно потеряешь, только позже. А может, в этот раз выбора на самом деле и не было. Тем вечером, когда стоял у окна в Пашкиной квартире, он твердо решил, что будет молчать, а самого прорвало на следующий же день. Выбор за него сделала катастрофа, заставившая померкнуть все опасения. Да вот беда, признался, а Алиса не поверила. И правильно, ведь ни одного доказательства он так и не предоставил. Ничего, кроме жалких уверений в том, что он из прошлого. Посмотри на мою одежду… я ничего у вас не знаю… а вот тебе детальки еще электронные. Машину времени обещал показать? Не показал. Взамен начал вяло бормотать про старика, с которым встречался в будущем и в прошлом. Хорошо, все понятно. Доказательств нет, есть сомнения в адекватности. Даже тут можно было бы еще подумать, попытаться что-то найти… но эти чертовы родители Димы! Стоило только набрать номер, как с экрана начала кричать женщина: «Дима! Ну куда ты пропал? Браслет не отвечает, поиск не работает, на студии все с ног сбились… мы с папой с ума сходим!» В тот момент, видимо, у него так перекосилось лицо, что Алиса сразу же сбросила звонок. И не прошло и десяти секунд, как звенящую тишину разорвал сигнал входящего вызова. В этот момент ему вдруг стало ужасно жалко Диминых родителей (некстати еще вспомнил собственных), и он сказал Алисе, сжигая этой фразой последние мосты: «Скажи им, чтобы не волновались. Со мной все в порядке. Я скоро вернусь». После этого оставалось только броситься бежать, не разбирая дороги и не оглядываясь. Алиса не побежала вслед за ним и не сделала ни одной попытки вернуть его. А если бы и сделала, он бы все равно не вернулся. Поздно. Хуже всего было то, что он теперь и сам не понимал, где реальность и в чем она заключается. Может быть, он действительно спятил? И ни в каком прошлом он не жил, машину времени не строил и в будущее не летал? Может быть, все это просто ложная память, выдуманная реальность, сама собой возникшая в помутившемся рассудке? Ведь всё против меня! Всё и все. Может ли быть так, что все ошибаются, а я прав? Все уверены, что я актер. Вот буквально все, с кем я общался. Ребята у школы, физики, юные биологи, Алиса… и наконец, добивающим ударом — родители Димы. И я один против всего этого. Один-одинешенек. Неужели я совсем спятил?! Саша схватился за голову. Есть ли чувство ужаснее, чем ощущение того, что сходишь с ума? Чем ощущение конфликта двух реальностей: той, в которой убежден ты сам, и другой, в которой убеждены все остальные? Как хорошо было раньше! Жить, зная, кто ты такой и где твое место в жизни. А сейчас? Кто я? Спятивший актер или путешественник во времени? Что мне теперь делать? Куда идти?! Он наклонил голову и с силой впечатал затылок в ствол сосны. Потом еще раз, и еще. Бил, пока перед глазами не поплыли цветные круги. Голова теперь раскалывалась от боли, но зато рассеялся туман, наполнявший ее, и появилось решение. Такое, которое позволит одним махом понять, кто же он такой на самом деле. А если он тот, кем всегда себе казался, то и получить второй шанс. Саша огляделся. Было уже почти совсем темно. Еще полчаса-час, и из леса будет не выбраться. Тогда он рывком встал, сморщившись от короткой судороги, пронзившей ноги, и неуклюже побежал вперед, надеясь, что направление, которое он выбрал, выведет его в город. Сейчас ему требовался только флаер. И адресный поиск в его компьютере.