Бегущий в Азкабан

Мой внутренний стержень треснул, растворился в закипевшей от страсти крови. Внутри меня кромешный ад, и сама магия сбивается, окутывает своей сетью, колет и печет в груди. Что за наивная мысль посетила меня — соображающий Поттер? Я сам виноват, что посмел поддаться бредовым надеждам на... А, собственно, на что я надеялся? На то, что он действительно влюблен в меня настоящего? Что он поймёт меня? Пф-ф, бред пуффендуйки с первого курса. Я сам виноват. Наивный идиот. Вхожу в свою комнату, замирая на пороге. — Профессор? Снейп оборачивается, вскидывая бровь. — Наконец-то, мистер Малфой. Ваша уютная комната успела как следует мне надоесть. — Вы что-то хотели, сэр? Запираю дверь и облокачиваюсь на нее спиной. — У нас рейд, — Снейп встает, протягивая мою маску, которую крутил в руках. Киваю, накидывая на плечи черную мантию с капюшоном и незаметно вздыхая. Сегодня было волшебное утро, я должен был догадаться, что все рухнет в грязь. Полностью. Сжимаю запястье Снейпа и мы аппарируем. Вокруг нет привычного шума и вообще ничего необычного, кроме мертвой тишины. — Профессор… Он обрывает меня, прикладывая ладонь к губам. Сзади раздается крик, и, следуя безмолвным приказам Снейпа, я следую за ним в ближайшую подворотню. Тонкий шлейф магии опадает, стоит нам переступить черту. Вокруг доносятся крики, вспышки заклинаний, окно лопается от огня, поедающего нутро ближайшего дома. Я натягиваю маску, влетая вслед за профессором в соседствующий дом. Под ногами скрипит стекло, на полу черные пятна не попавших в цель проклятий. За высокими окнами гостиной горит сад, на полу, в луже собственной крови, почти вывернутый наизнанку маггл. — Кто они? — Предатели крови, — цедит профессор сквозь зубы, морщась от дыма и оглядываясь. — Шведская семья. За стеной раздается полный муки вопль и следом хохот тетушки. Снейп подталкивает меня к двери, а сам направляется к лестнице. Вхожу в комнату, боясь смотреть на пытаемого Беллатрисой мага. — О, Драко, мальчик мой, — говорит она нараспев, обрывая Пыточное заклинание и подходя ближе. Взрослый мужчина, с проседью в волосах, тяжело хватает ртом воздух, прижимая культю к животу. Рядом лежит его оторванная левая рука, и я не могу оторвать от нее взгляда. Внутренности выкручивает, едва сдерживаю горький комок желчи, подошедший к горлу. — Я ждала тебя, Драко, — она проводит худыми пальцами по моей шее и направляет мне в лицо волшебную палочку. — Убей его. Это приказ Лорда, дорогой. Дрожу, задыхаясь от дыма и мерзких, тягучих запахов крови и испражнений, царящих в комнате. Поднимаю подбородок, отрывая взгляд от синеющих пальцев мертвой руки, слабо покачивая головой из стороны в сторону. Я не готов. — Драко, это приказ, — тетушка почти нежно ведет волшебной палочкой по моей шее, поглаживает кончиком затылок. По коже бегут мурашки, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Или я убью тебя. Вздрагиваю, пытаясь посмотреть в ее безумные глаза, но она до боли сжимает мое плечо, заставляя остаться на месте. — Авада… — почти поет она мне на ухо, опаляя ароматом вишневой настойки. — Нет. — Драко, Драко, какой же ты слабак. Я не хочу, чтоб ты умер, — доверительно шепчет Белла на ухо. — А поэтому — Империо. Голова становится пустой, тело отпускает мучительный спазм страха, сковывающий мышцы. — Убей его. Я поднимаю палочку, направляя ее на испуганного мага. — Авада Кедавра! Зеленая вспышка гаснет, попадая в грудь мужчины, и он выдыхает, пустыми глазами смотря на меня. — Молодец, Драко! Превосходно, — тетушка одобрительно похлопывает меня по плечу, заклятье подчинения спадает. В груди недостаточно воздуха, меня душит ярость, резко разворачиваюсь, отвешивая тетушке пощечину. — Никогда больше не направляй на меня палочку! Беллатриса хватается за стремительно краснеющую щеку и ошарашено смотрит на меня. Из моих глаз катятся слезы, я захлебываюсь рыданиями. — Никогда! — выкрикиваю ей в лицо, радуясь, что мой позор скрывает маска, и выбегаю прочь из комнаты. Подальше от человека, которого я убил. Активирую портал на пороге, нарушая все приказы Лорда. Кроме одного. Пусть наслаждаются, что сделали меня убийцей. Но я — не могу. В комнате меня ждет Тео, он испуганно смотрит на меня, когда я срываю с себя мантию и маску. Не слушаю, что он говорит, ни слова не проникает в испуганный разум. В шкафу пусто, скотч кончился. Я хлопаю дверью комнаты, почти сразу забывая, что там Тео. Несусь на седьмой этаж, хватая ртом воздух, но он будто замирает в груди, превращаясь в камень. Выручай-комната встречает ярким светом камина и пузатой бутылкой Огденского виски на столике около кресла. Наливаю себе полный бокал и пью, давясь рвотными позывами, глотаю обжигающую горло жидкость. В груди пожар, в глазах закипают слезы, веки болят, я готов рвать на себе волосы от муки, выкручивающей меня. Нужно вытащить из себя этот огромный комок боли. Наружу. В реальность. Чтобы перестало так оглушительно стучать сердце и разрывать грудную клетку. Чтобы начать дышать. Выхватываю волшебную палочку из кармана брюк, рассекая предплечье. Кровь капает на пол, а мои легкие будто становятся больше, шире, воздух проникает легче, я, наконец, дышу. Сажусь в кресло, разглядывая края раны, с желтоватым жиром по краям разрезанной кожи, глубоко вдыхаю запах собственной крови. Я живой. Все в порядке, Лорд не убьёт меня. Но этого так сильно хотелось. Правой рукой наполняю бокал, стучу о край зубами, уставившись в огонь. Проклятье! Отец привел меня на порог Азкабана, бесчестья, смерти… Я — убийца. Теперь у меня нет путей отхода, кроме сотрудничества с Дамблдором и его Орденом. Но чтобы выжить, мне предстоит убить директора и тогда… точно всё. О, Мерлин! Несколько часов назад я беспокоился о том, что Поттер думает обо мне плохо. А теперь, вечность спустя, оказывается, что он прав. К Мордреду их. Нотта, Снейпа, Поттера. Это моя жизнь, и я лишусь ее тогда, когда захочу. Глотаю терпкий напиток, окружающие предметы становятся четче, а жар в груди утихает. Только пальцы раненой руки холодеют, кровь течет так же сильно. Нужно вызвать мадам Помфри, она ведь обещала помочь. Я вспоминаю Тео, наши прогулки верхом, его горячие губы, шепчущие в мои: «Люблю», но Патронус не выходит. Вспоминаю маму, детство, Луну, но все перебивается мыслью, что их близость ко мне — смертельна. Рука болит, холодея, сердце яростно качает кровь. Патронус не получается. И только шепот Поттера в голове: «Драко». Он называл меня по имени, будто я — человек. Словно на время я перестал быть Малфоем, слизеринским ублюдком и стал… кем-то близким. — Экспекто Патронум! Бесформенное облако вырывается из палочки и исчезает. Я вынимаю ремень из петель, делая жгут на плече. Время идет, а мадам Помфри не спешит. Мне тяжело вставать, голова идет кругом, в ушах словно вата, я едва не падаю, открывая тяжелую дверь и медленно бреду к Больничному крылу. Незадолго до поворота на лестницу путь мне преграждает Поттер. У него сумасшедший взгляд и такой вид, будто он только что летал на гиппогрифе. — Я везде тебя ищу… Меня коробит от его присутствия, но я не замедляю шаг. — Нашел, и что теперь? — Я говорил с директором… — Это так мило, Потти, — я все же оборачиваюсь, его слова разжигают тлеющие угли ненависти. — Ты завел себе друга? А может, ты и с Дамблдором трахаешься, чтобы получать поблажки? — Что ты несешь? — спрашивает Поттер, ошарашено моргая. — Не важно, — отворачиваюсь, продолжая путь. Кровь стекает по пальцам вязкими струйками. — Я знаю, что ты помогаешь нам. — Это плохо, — злобно бросаю я, поворачивая на винтовую лестницу. — Почему? — Потому что если директор болтает об этом на всех углах, мне конец. — Я его шантажировал, — Поттер догоняет меня, кладет руку на плечо. — Малфой, я не поверил, что все так просто. — Мне наплевать, — передёргиваю плечом, сбрасывая его горячую ладонь. Так хочется, чтобы мне внутренне было так же наплевать, как и внешне. Продолжаю спускаться на нужный этаж, пальцы раненной руки перестали сгибаться. — Драко, прости, — умоляющий тон. Рядом раздается хлопок и я, вздрогнув от страшной догадки, оборачиваюсь. Не увидев никого, покрепче сжимаю палочку, направляя ее в сторону источника шума. — Кто здесь? — голос срывается, но я слышу не менее испуганное: — М-мистер Малфой… Ко мне выходит домовик, в чистом полотенце с гербом школы и нескольких разномастных носках на ногах. — Добби?! — опускаю палочку, смотря в огромные, испуганные глаза домовика. — Я принес лекарства для мистера Малфоя, — просто отчеканил эльф, смотря в пол. Боится и правильно делает, предатель. — А мадам Помфри? Домовик сокрушенно покачал головой. — Много мертвых, сэр, раненых… Сердце колет от осознания, что я сбежал, бросив Снейпа в доме мертвого Пожирателя. — Кто? — Профессор Снейп, сэр. Мадам Помфри занимается его ногой. — Что случилось? — Поттер нахмурил брови. — Я не имею права рассказывать, мистер Поттер, сэр, мне запретили, — Добби пожимает худым плечиком, протягивая мне флакон с алой жидкостью. — Выпейте. — Но откуда?.. — замечаю настойку растопырника во флаконе, в которой домовик смачивает бинты. — Домовики все видят, да-да. Все знают. — Ты ранен? — Поттер с озабоченным видом хватает мою руку, а я давлюсь Кроветворным от нахлынувшей боли. — Граф бесспорность, — кривлю губы в усмешке, пока домовик обрабатывает рану. Он аккуратно стирает кровь, рана шипит, кожа стягивается на глазах. Мне больно, но это несравнимо с тем, что я чувствовал раньше. — Чего тебе еще, Поттер? — Я не знал, что ты Пожиратель. И не знал, что ты помогаешь Ордену, а ведь это значит… — Что значит?! — я обрываю Поттера яростным шипением. — Что я хороший, добрый мальчик, который попал не в ту компанию? Что я геройски спасал отца, приняв Метку? Добби, кого сегодня убили Пожиратели? — Добби не знает, Добби приказали... — залепетал домовик, прикрываясь мнимой бестолковостью. — Приказали не говорить Поттеру, но не мне. Кто? — Семья Люпьен и магглы, которые жили по соседству, — домовик смотрит на меня огромными глазами, едва наклонив голову, и я вспоминаю. Вспоминаю мистера Люпьена, не окровавленного пленника в собственном доме, а на приеме у матери. В шикарном камзоле, расшитом гладью, без седины в висках. Ему принадлежали автобусы «Ночного Рыцаря». Но я был слишком мал, чтобы общаться с ним. Я глубоко ухожу в раздумья, ища взаимосвязь между его смертью по приказу Лорда и владением бизнесом. Поттер отрывает меня от размышлений: — И что, Малфой? — Я убил его, — поднимаю взгляд, запоминая, гравируя в своей памяти ужас и отвращение на красивом лице Поттера. — Теперь ты знаешь обо мне всё. Поттер молчит, округлившимися глазами смотря на меня. Я киваю, понимая всё. Скрываюсь в ближайшем коридоре, другим путем добираясь до Больничного крыла. Я трус, и именно этого Поттер не хочет видеть. Он может обнаружить во мне зло или добро, но не может понять, что иногда люди совершают судьбоносные вещи только потому, что смертельно напуганы. Не сомневаюсь, что Поттер замолвит словечко против меня в Аврорате или Ордене. Но мне больше не страшно попасть в Азкабан. Страшнее остаться наедине с собой. Поэтому я прошу аудиенции у раненого Снейпа. Он криво подписывает заявление на поездку домой, тяжело опираясь на костыль, и не задавая вопросов. В мэноре первым делом переодеваюсь, надев серые брюки с удлиненным жилетом. Рукава рубашки закатываю, не накладывая на Метку Маскирующее. Пора привыкать к себе. Мама в своей комнате, как и всегда в последнее время. Я опираюсь на косяк, разглядывая как она, прирожденная светская львица и талантливая волшебница, руками зашивает портьеры. — Мам? — она стремительно оборачивается, улыбаясь уголком рта. Глаза покраснели, веки припухли, на губах ранки. — Зачем ты это делаешь? Я взмахиваю палочкой, накладывая простейшее Штопающее на рваные лоскуты, бывшие когда-то шторами в Розовой комнате. — Я отдала палочку Люциусу, — мама стряхивает с колен пыльную ткань, поднимаясь ко мне и обнимая. — Почему? — Они запирают Сивого в комнатах, когда в нем просыпается больший зверь, чем обычно, — передергивает плечами, присаживаясь на софу. — Я не об этом, мама. — Почему ты приехал? Что-то случилось? В ее голосе неподдельный страх и волнение, на моих плечах рушатся скалы, раздавливая, уничтожая, сметая в пыль всю выдержку. — Ох, мама, — я сажусь рядом, обнимая и утыкаясь лицом в ее волосы. Из глаз брызжут слезы, когда она легко проводит ладонью по спине, что-то шепча. — Успокойся, сынок. Все закончится. Мы выберемся. — Нет, — качаю головой, глотая ртом воздух. — Нет… Я обнимаю ее за талию, ощущая непривычную твердость под пальцами. Разрываю объятья, рука замерла на животе. Чувствую мягкий толчок в ладонь и подпрыгиваю, спиной прижимаясь к колонне. — Мама?! — Ты так редко стал появляться дома. И не приехал на Рождество, — начала оправдываться она, поднимаясь, и прикрывая руками не заметный в широкой мантии живот. — Я хотела тебе рассказать. — Меня списали со счетов, не так ли? Продали за подачки Лорда! — Нет, сынок… — А что тогда это значит, мама?! — я подхожу ближе, сжимая её плечо и заглядывая в глаза. — Ты бы не захотела ребенка… сейчас, не имея конкретных целей. — Мне больно, Драко, — в испуганных глазах матери блестят слезы. — Убери от нее руки, — в затылок упирается металлический наконечник отцовской палочки. — Ко мне в кабинет, сейчас же. Нарцисса, будь добра, выпей зелье. Я разжимаю пальцы, морщусь, смотря на нее. Единственное убежище, последний близкий мне человек… предал. Спускаюсь по лестнице, укорачивая путь через потайные коридоры вслед за отцом. Я готов вцепиться ему в горло зубами, если потребуется, чтобы защитить мать. Даже несмотря на ее тонкий расчет. А с чего я решил, что это мама захотела родить «запасного» наследника? Такое поведение как раз в духе отца. Он молчит, пока дубовая дверь не закрывается за мной. — Что ты возомнил о себе, щенок? — ноздри отца раздуваются, он нервно сжимает в руках трость. — Что ты забыл здесь? — Щенок? Значит вы — кобель, не так ли? Отец мгновенно оказывается рядом, хлестко ударяя по щеке. — Закрой свой поганый рот, наглец, — спокойно, даже холодно сказал Люциус, угрожая мне палочкой. — Да, я наглец. Но ты! — шиплю, вынимая палочку из кармана. — Ты позволил ему издеваться над всем, что нам важно. Ты продал нас. Продал маму. — Нарцисса — моя жена. Она знает, на что мы идем. — Я смотрю, ты талантливо орудуешь правом мужа, — почти смеюсь ему в лицо, но страх не позволяет такую наглость. — Ты плохо понимаешь женщин, отец. Воюй, но не в ее доме! Она беременна, ты этого захотел, а она только и плачет над разрушенным домом. — Я — Глава Рода, — твердо говорит мне отец. — Помни свое место. Молчу, злобно сверля его взглядом, и он продолжает намного тише: — Я спасу наследие любыми путями… — Какое, к черту, наследие?! Ты все отдашь Лорду, на семейном родовом блюде с резной каймой! Так же, как и все остальные. — Именно этого я пытаюсь избежать, — отец поворачивается ко мне спиной, возвращает палочку в трость, садясь за стол. — Сядь. Закатываю глаза, но подчиняюсь, занимая кресло напротив рабочего стола. Закинув ногу на ногу, постукиваю в нетерпении волшебной палочкой по ладони. — Я нашел тебе жену, — спокойно говорит отец, пригубив бокал с вином. — Кто она? — Француженка, единственная дочь Легранд. Влиятельный род, чистая кровь, можешь не беспокоиться по поводу этого, — как будто я беспокоился. — Завтра у вас встреча. — Ты знал, что я приеду? — вскидываю бровь, вглядываясь в лицо отца. — После рассказа Беллатрисы я в этом не сомневался, — он смотрит на меня исподлобья. — Надеюсь, помолвка с мисс Легранд даст тебе возможность смыть позор твоих недавних… отношений. Грязных извращений, ты хотел сказать. — Позор… — Наследник, Драко. Ты больше не ребенок, у тебя есть обязательства, — отец говорит жестко, смотря в драгоценные глаза змеи на набалдашнике трости. Мне страшно. Кто-то назовет это уважением, но только не я. Дети не должны уважать своих родителей из-под волшебной палочки. Отец знает о моем страхе. Знает и о том, что мне дорого, даже если я пытался скрыть привязанность к чему-либо. И сейчас отец описывает мне преимущества будущей помолвки, забыв извиниться за ошейник на моей шее. Ему даже не нужен мой ответ, он позвал меня только за тем, чтобы в очередной раз продемонстрировать свое преимущество. Я, словно мумия, затянут бинтами своих страхов и сомнений. А он — игрок, рассчитал все на несколько ходов вперед, за всех пешек. Но отец не понимает, что я — ферзь. — Хорошо, отец. Мне можно идти? — На ужин запеченные перепела. — М-м-м, прекрасно. Приятного дня. Поднимаюсь, киваю отцу и стремительно покидаю кабинет. Через потайные пути дохожу до кухни, надеясь, что Пожиратели не знают о ее существовании, а отец просто забыл. В просторной комнате тихо, только едва заметно шипит что-то на сковородке и поскрипывает щетка, моющая гору посуды. Хорошие домовики не лезут под ноги хозяев. — Джинли, — рядом материализуется старый домовик. — На этот камин, — я указываю пальцем на подобие каменной печи, нежели камина, — наложены чары Слежения? — Нет, хозяин. — Блок? Защитные? — Защитные от чужаков, сэр, и все, — домовик кивает мне, шмыгая носом, с торчащими из него седыми волосами. — Принеси мне мантию с капюшоном. И ты не разговаривал со мной, не видел меня и не отвечал на мои вопросы. Для всех. — Да, хозяин, — домовик исчезает, тут же появляясь с мантией в руках. Накидываю мантию на плечи и замираю. Я не продумал план, прыгаю в омут с головой, но у меня нет времени. Я долго пытаюсь создать Патронуса, и в итоге плюю на это, приказывая домовику доставить записку адресату. И перемещаюсь по каминной сети, искренне надеясь, что она придет. * * * От резких перепадов температуры болит голова. Январь раскрыл все грани сумасшествия, выливаясь дождем на улицы Лондона. Я стою в парке, натянув капюшон на голову и зябко кутаясь в мантию. Водоотталкивающие слетают спустя несколько минут, в ботинках хлюпает вода, а я стою, наблюдая, как черное небо за деревьями темнеет. Заката не видно, лишь слабые полосы розовеющего неба выглядывают из-за дождевых облаков. Она приходит. Аппарирует в шаге от меня. В грудь мне упирается волшебная палочка. Вскидываю руки, показывая свою безоружность. — У тебя две минуты, Малфой, — жестко бросает мне Андромеда, еще сильнее надавив на палочку и не отрывая от меня взгляда. — Я не причиню вреда. Я попросил вашей аудиенции как… родственник. — Родственник, говоришь? — она дергает рукав моей все еще поднятой левой руки вниз, оголяя Метку. — Все еще да, — почти рычу ей, резко опуская руки. Вода стекает по ее капюшону. Дождь намочил волосы у лица, делая их почти черными, как у Беллы. Меня передергивает от такого сравнения. Осталось уповать на Мерлина, чтобы характер у моей второй тетки оказался приятней. — Одна минута, — продолжает Андромеда, слегка склонив голову набок. — Мне нужна помощь. Спрячьте Нарциссу у себя, — я по неосторожности хватаю ее за руку, заглядывая в глаза. Она отталкивает меня, устрашающе поигрывая палочкой и цокая языком. — Мы взаимно отказались друг от друга. Я не позволю сделать из своего дома питомник для Пожирателей. — Мы не предали трактовку учений, которым поклонялся наш Род. Андромеда кривит губы, упираясь палочкой мне между ребер. — Но я не говорю, что все они правы, — я спешу оправдаться. — Просто спасите свою беременную сестру. Ее зрачки расширяются, она прикрывает рот ладошкой, становясь совершенно непохожей на Беллатрису. Лицо становится нежным, почти детским, она похожа на маму. Андромеда спрашивает: — Цисси беременна? Киваю, осторожно отводя в сторону ее руку с зажатой волшебной палочкой. — Пожалуйста, откройте камин. Я, скорее всего, насильно запихну ее к вам, но она безоружна. И она не заслуживает того, что происходит сейчас… — Хорошо, — сухо бросает она, совладав с голосом. — Но если она захочет уйти… — Ее жизнь зависит от этого. Прошу вас, — я почти умоляю, дергая тетушку за рукав. О, Мерлин, прошу, согласись. — Ладно, Малфой. Цисси знает мой адрес. Но я убью любого, кто посмеет прийти за ней. — Даже меня? — Посмотрим, — бросает мне Андромеда и аппарирует.