Бегущий в Азкабан

Я рассеянно перебираю в пальцах локоны Аурель, улегшейся мне на колени в летнем саду и рассказывающей сюжет какой-то книги. — Во сколько прибудут гости? — перебиваю я, но она не подает виду, только едва заметно щурит глаза. — В половине восьмого. Драко, ты не просматривал приглашения? Я ведь попросила Тримми отправить их тебе. — Да... Просматривал, — говорю я, накручивая пушистый, с красным отливом, локон на палец. Я получал приглашения, в ушах до сих пор стоял немного нервный смех Поттера, когда он узнал мое полное имя. Но я не читал, строчки скакали перед глазами, захватывали, увлекали в пучину безнадежности, поэтому я просто отшвырнул в сторону и мечтал забыться в объятьях Поттера. Не вышло... — Страшно, — говорит Аурель, поднимаясь и обувая скинутые туфельки. Киваю. — Как ваш друг? Я вспоминаю испуганные глаза Тео, когда ворвался к нему в палату. Я не хотел причинить вреда, просто был бесконечно рад, что его смерть не будет на моей совести. — Очнулся, — спокойно бросаю я, разглядывая ногти. — Драко, Аурель, вы здесь? — раздался из-за двери голос моей будущей тещи. — Я вас не отвлекаю? — она захихикала. Мы с Аурель почти одновременно закатили глаза. — Да, mama, мы сейчас будем, — Аурель поднялась, разглаживая заклинаниями платье и мой фрак. Я схватил ее дрожащую ручку и сжал. — Это не свадьба, — пытаюсь успокоить ее. — Пока, — обреченно выдохнула Аурель. — Все может отмениться. Не нервничай раньше времени, — я поднялся, легонько встряхивая ее за плечи. — Надеюсь, — улыбнулась она, глубоко вдыхая и выдыхая. — Как я выгляжу? — Ты прекрасна, — честно ответил я, целуя в лоб. — Вы слишком много себе позволяете, мистер Малфой. — Наши родители будут только рады моему поведению. — Это точно, — вздохнула Аурель, направляясь к двери. Мы покидаем летний парк, я бросаю обреченный взгляд в сторону зелени, царящей в нем, и вхожу вслед за невестой в серые стены замка Леграндов. — Позовешь отца? — просит Аурель, пальчиками дотрагиваясь до своих волос. — Я пока поправлю прическу. — Конечно, — соглашаюсь, готовый на все, лишь бы продлить мгновения мнимой свободы. — Третий этаж, вторая дверь. Киваю, разворачиваюсь на каблуках, направляясь к лестнице. Может, мама все-таки решится приехать. Если через защиту Тонксов прошло приглашение, конечно. Здесь она будет в относительной безопасности, а я прослежу, чтобы отец не увел ее. Может, пристроить к маме домовика, чтобы он переместил ее, как только на горизонте появится Люциус? Он убьет меня за такую наглость. Терзаемый думами, стучу в выкрашенную черной краской дверь кабинета будущего тестя. — Мистер Легранд? — приоткрываю дверь. — Я сейчас приду, — сухо бросает отец Аурель, а я смею простить его бестактность, проходя в широкий кабинет с покатым потолком. В таком же разномастном, как весь дом, кабинете неожиданно влажно, витают ароматы трав и зелий. У дальней стены замечаю небольшую лабораторию, чуть больше моей собственной в Малфой-мэноре. — Любите зелья? — интересуюсь у седого волшебника, склонившегося над записями. Мистер Легранд поднимает взор, прожигая меня взглядом почти желтых глаз. — Да, как видите, — осаживает он мои попытки поговорить, возвращаясь к письму. Едва заметно качаю головой, рассматривая портреты семьи Легранд. К своему удивлению, обнаруживаю на одном из портретов свою двоюродную прапрабабку по отцовской линии. Высокий лоб, такие же холодные глаза, как у всей семьи, и шелк светлых волос, ниспадающих на узкие плечи. — Орабель Малфой, — говорю в никуда, поражаясь красоте женщины, с гордым видом рассматривающей меня. — В девичестве. Большую часть своей жизни я была известна как Орабель Легранд, — чеканит она. — Я в восторге от знакомства с вами, миссис Легранд, — склоняю голову, поражаясь присущей всем Малфоям холодности в голосе. — Точней, с ее ретроспективным портретом. Изумительным, смею заметить. — И с кем моя семья смешала кровь, чтобы создать такого... интересного потомка? — Блэки, миссис Легранд. — Сумасшедшие, — констатирует она, с интересом разглядывая меня. — Но красиво получилось. Лишь бы твоя кровь не свела тебя в могилу, мой мальчик. — Постараюсь избежать этого всеми силами, миссис Легранд. Прошу извинить, — говорю, отворачиваясь от портрета, чтобы изучить остальное убранство кабинета. — Разве мой кабинет похож на музей, Малфой? — почти злобно интересуется мистер Легранд, не поднимая увенчанную сединой голову от записей. Он склонился над пергаментом, почти касаясь его крючковатым носом, щурясь, несмотря на квадратные очки с толстыми стеклами. — Здесь интересно, — сухо бросаю я, вышагивая к высокому стеллажу, заставленному книгами. — Нас заждались гости, а я дал своей невесте обещание, что приведу вас. — Я приду. — Не сомневаюсь, мистер Легранд, — холодно замечаю я, разворачиваясь, чтобы уйти подальше от человека, не скрывающего презрения ко мне, но замираю, увидев на комоде рядом со шкафом маску Пожирателя. — Как мне еще намекнуть, мистер Малфой, чтобы вы покинули мой кабинет? — Вы уверены, что это — обязательно? — спрашиваю, пропуская его слова мимо ушей и взмахивая рукой в сторону маски. — А у тебя возникли сомнения в моей разумности? — бездушно интересуется Легранд, вскидывая окропленные сединой брови. — Нет, сэр. Я просто хочу понять причины вашего поступка. — Тебя это не касается, — злобно говорит Легранд, потянувшись к волшебной палочке на краю стола. — Я испытываю научный интерес к особям человеческого вида, готовым поставить клеймо на своем честном имени, и быть добровольно загнанными в грязное стойло, вместо альпийских лугов. — Не волнуйся, Малфой, — цедит сквозь зубы Легранд, еще больше напомнив мне гоблина. — Моя семья свободна от этого гнета, в отличие от английских коллег. И я оказываюсь грубо вытолкнут заклинанием за дверь кабинета. «Свободна»? Остаюсь стоять, рассматривая выдающуюся лепнину на стене, с искусно созданными гроздьями винограда. Что есть у этой семьи такого, что они не обязаны «лечь» под Лорда, как сделали почти все чистокровные семьи Англии? Или... чего у них нет? * * * — Странно, что твой отец так и не появился, — дрожащим голосом замечает Аурель, распутывая узелок на шнуровке корсета. — Да, — соглашаюсь я, готовый поддерживать любой разговор, лишь бы не переходить к главной изюминке вечера. Весь «праздник» я мечтал, чтобы он никогда не заканчивался. Не потому, что явились дорогие мне люди — ситуация была обратной: ни Тео, ни Панси не почтили меня своим вниманием, — просто Легранды поддержали соображение отца по поводу зачатия ребенка, и меня пугает нетипичное единство мнений наших родителей. — Это было утомительно, — шепчет Аурель, хмуро сражаясь со шнуровкой. — Ох, не могу, — вздыхает она, опуская руки. — Помочь? — спрашиваю, хотя меньше всего на свете хотел бы притрагиваться к своей будущей жене. — Да, — сбиваясь, отвечает Аурель, — было бы очень мило с твоей стороны. Подхожу к ней, аккуратно развязывая спутавшийся узел, тяну за шнурок, пытаясь ослабить корсет. — Ох, да просто срежь его, — недовольно бурчит моя официальная невеста. — Не спеши, — шепчу ей на ухо, всеми силами пытаясь не отпрянуть, почуяв приторно-сладкий аромат духов. С корсетом покончено, Аурель снимает его, откидывает в сторону, дрожа всем телом. — Успокойся, — недовольно говорю я, сжимая ее руку повыше локтя. — Если у нас получится зачать наследника, то я не прикоснусь к тебе, пока ты этого сама не захочешь. — Это вряд ли, — испугано шепчет Аурель, оборачиваясь ко мне. — Но ты прав — мы должны это сделать, — почти решительно замечает она, начиная расстегивать мне рубашку дрожащими пальчиками. — Успокойся, — намного тверже говорю я, приподнимая ее подбородок пальцами и заставляя смотреть в глаза. — Я не сделаю тебе больно. Судорожный вздох, и я целую ее губы, развожу их языком, проникая в наполненный ароматом вина и закусок рот. Аурель цепляется за мои плечи, ногтями впиваясь в кожу, и мне приходится отпрянуть от нее. — О Мерлин, да успокойся же ты! — У меня никогда не было мужчины, — оправдывается она, дрожа всем телом. — Это так странно. — А у меня — женщины! — срываюсь в признания я, встряхивая головой. — Легче? — Нет, — признается она, покачивая головой, увенчанной аккуратной прической. — Тогда давай обойдемся без перечисления того, чего в нашей жизни не было. Начнем и... — Кончим, — со смешком произносит Аурель, а я давлюсь от рвущегося на волю смеха. Через мгновение наша просторная спальня оглашается громоподобным хохотом, мы хватаем друг друга за руки и шипим, пытаясь утихомирить друг друга, между тем посмеиваясь. Наверно, это выглядит невероятно глупо, но мы никуда не можем деть иррациональный страх, поглотивший нас в конце вечера. — Всё, — выдыхаю я, успокаиваясь. — Начнем и кончим, как ты и сказала. А потом — к дракклам их. Больше одного внука не допросятся. — Это странно, — говорит Аурель, склоняя голову набок, и снимая с моих плеч батистовую рубашку. — Что? — Что у тебя не было женщины. Ладно я, ведь я не такая. — Значит, и я не такой, — тяжело вздыхая, признаюсь ей. — Интересно, — бросает Аурель, приподнимая уголки губ. — Мы созданы друг для друга. — Я тоже так подумал, — грустно соглашаюсь я, нерешительно наклоняясь к ней, чтобы запечатлеть на дрожащих губах поцелуй. Аурель вздрагивает, но отвечает на поцелуй, проскальзывая острым язычком в мой рот. Обнимаю ее и понимаю, что все не так. Мягкость ее тела, слишком тонкая талия, бугорки груди, прижимающиеся ко мне. Ее кожа пропахла приторными духами и будто не имеет собственного вкуса и запаха. Целую шею, стягивая с плеч Аурель шелковую сорочку, оставляя полностью обнаженной. Она сбито выдыхает мне в губы, выбираясь из объятий, присаживается на кровать. Еще обреченней вздыхает, опрокидываясь на простыни из тончайшего хлопка. Я рассматриваю ее небольшую грудь, худые, длинные ноги, шелк раскинутых на подушках волос, пушок ниже живота. Нет, никакой реакции. Вынимаю из кармана пузырек, отданный мне сегодня Снейпом. Он признался, что обязан был подлить зелье мне в бокал, но решил, что я справлюсь самостоятельно. Вид обнаженного женского тела на красивом белье ввел меня в ступор, абсолютно не возбудив. Поэтому я откупориваю пузырек, разглядывая Аурель, спрятавшую лицо в ладонях, и выпиваю кислое на вкус зелье залпом. Перед глазами мутнеет, подхожу ближе, опираюсь на столбик кровати и стягиваю с себя туфли. Низ живота наливается тяжестью, отдает жаром в поясницу, каждое движение вызывает навязчивое трение. Снимаю брюки, аккуратно вешаю на спинку стула и стягиваю боксеры. Меня трясет от возбуждения, когда я ложусь рядом с замершей Аурель. Убираю от ее лица руки и впиваюсь в губы требовательным поцелуем, разводя длинные ноги коленом. Она трясется под моими руками, покрывается гусиной кожей, а у меня больше нет сил сдерживаться, возбуждение сводит с ума. В голове полный мрак, мир вокруг как акварельный: полон размытых пятен, растекающихся, наплывающих на другие предметы. Целую Аурель, надавливая головкой члена на вход, скрытый за нежной кожей, шепчу в губы: — Потерпи, моя хорошая, милая, потерпи, — и вхожу размеренным движением, не почувствовав никакой преграды. Это разрушает мой акварельный мир, превращая его в одну картину широко раскрытых, испуганных глаз Аурель. Выхожу из нее, и замираю, вскинув бровь, вглядываясь в ее освещенное свечами лицо. — Ничего не хочешь мне рассказать? — голос охрип, я отгоняю затопившее меня возбуждение, пытаясь разобраться в создавшейся ситуации. — Я... Я не знаю, — шепчет Аурель, опуская руку ниже живота. — Люмос, — говорю я, рядом с нами загорается брошенная на кровать волшебная палочка. На пальцах Аурель блестит смазка, но ни капли крови. Испуганная Аурель облизывает один палец, до конца не веря происходящему. Я откидываюсь в сторону, возбужденный член ударяется о живот, и я бы рассмеялся от кретинизма ситуации, если бы мой мозг не застилали волны болезненного желания. — Драко, я правда не знаю, почему так... — Может, — у меня неожиданно пропадает голос, прочищаю горло и продолжаю: — может, все же, вы зашли с Мариеттой слишком далеко. — Нет. Точно нет, — качает головой полностью голая Аурель, похоже, забывшая о смущающем ее ранее факте. — Посмотри на меня и расслабься, — обреченно говорю я, рукой нащупывая свою волшебную палочку и садясь в мягкой постели. Аурель, морщась от льющегося с моей стороны света, поворачивает ко мне лицо и смотрит в глаза. — Легилиментс. Дымка перед глазами развеивается, выкидывая поток образов и событий, я вижу их с Мариеттой игры, но пропускаю их, не имея интереса. О Мордред, никогда не думал, что голова девушки может быть под завязку набита столь глупыми образами. Наконец я нахожу что-то похожее на нужное. Но успеваю только почувствовать страх Аурель, осознавшей, что в темноте покрытого тонким слоем снега парка она не одна. Меня выбрасывает из ее воспоминаний, я моргаю, пытаясь совладать с тошнотой. — Ты ничего не помнишь из того вечера, не так ли? — спрашиваю, заглядывая в глаза встревоженной Аурель. — Нет, — безразлично бросает она, опуская глаза и сжимая в пальчиках одеяло до белых костяшек. — Давай, скажи это. — Что? — не понимаю я, все еще не до конца придя в себя. — Скажи, что я шлюха. Что ты все расскажешь моим родителям. С возрастающим непониманием смотрю на нее. — О-о-о, — тянет она, заметив мой обескураженный взгляд, — да ладно, Малфой, ты не можешь быть таким праведником. Я не девственна, хотя мои родители именно это продали, — выплевывает она, поднимаясь с постели. — Продали? О Мерлин, что ты несешь? — спрашиваю, хватая распылившуюся Аурель за руку и заставляя сесть. — Я не спала ни с кем, Малфой, кроме Мариетты! И ты знаешь, что это означает. Наверное, мы зашли слишком далеко и я... — она стушевалась, потирая лоб ладонью. И до меня, наконец, дошло. Ну что за идиотские фантазии? Реакция на то, что я увидел их... соитие? — Я никому ничего не расскажу. Успокойся, слышишь? — почти шиплю я на глупую девчонку, не на шутку испугавшуюся и трясущуюся передо мной в ожидании кары. — Тебе стерли память о том вечере. Тебя изнасиловали, — говорю я, хотя мне кажется, что опустил острый топор на тонкую шею Аурель. Она поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что мои ощущения полностью оправданы — в ее глазах читается отвращение к себе, вперемешку с первобытным страхом. — Все будет хорошо, — заверяю я, поднимаясь и накидывая на плечи шелковый халат, оставленный заботливыми домовиками. — «Хорошо»? Ты издеваешься, Малфой?! — почти кричит Аурель, решившая, наконец, прикрыть наготу. — Ничего хорошего! Я скажу родителям, мы должны найти его... — Это ты издеваешься, — злобно бросаю ей, оборачиваясь у двери ванной. Возбуждение стало почти болезненным, не представляю, что бы я сделал с ней под действием этого зелья, если бы не «препятствие». Точней, его отсутствие. — Ты не опозоришь мое имя, ясно тебе? Мы найдем его, но не нужно создавать лишнюю шумиху, — устало заканчиваю я, пытаясь убедить свою невесту и скрыться в ванной, чтобы, наконец, решить свою навязчивую проблему. — Мы не зачали наследника... Все это, — она взмахнула рукой, — бессмысленно. — Все прошло нормально. Мы ожидаем. Потом скажем, что не вышло, и будем приторно улыбаться, обещая повторить, — сухо чеканю я. — Какой же ты мужлан, Малфой, — заявляет Аурель, почти плача. — А ты — идиотка, которая бродит ночью по паркам в одиночестве, — не остаюсь в долгу я и, наконец, покидаю комнату. К Мордреду эту недовольную дуру. Умываюсь ледяной водой, но не помогает. Скидываю халат, забираясь под холодные струи душа. — Малфой! — Аурель стучит в запертую дверь. — Что? — раздраженно откликаюсь я. — Мы правда найдем его? — Конечно, дорогая, — заверяю ее, упираясь рукой о кафельную стену и слизывая ледяные капли, стекающие с лица. Она замолкает, и я остаюсь в долгожданном одиночестве. О Мерлин, почему все, что касается моей жизни, в конечном итоге приравнивается к безумию?