Я нарисую улыбку на твоих губах

Amumaldo pilyo obseo nan keunyang neorago Nomu neujordago haedo nan keunyang neorago Jal motdwin sarang ingol algo itjiman Pogi halsu obseo joldae nohchilsu neun obseo ah ah Chadichan nae ibsul reul dor bureur ne Ddeukor ubke nohreur chaja wichi ne Bulobwado daedab obneun noijiman Nol kidarindago Super Junior - It's You

Он медленно открывает глаза. Потолок слишком белый. И свет слишком яркий в комнате. Хичоль не узнает это помещение… Хотя по стойкому запаху хлорки, можно догадаться что это больница. Но голова его сейчас слишком пуста, для каких либо мыслей. Глаза болят, а рук он почти не чувствует. Парень моргает, пытаясь привыкнуть к непривычному освящению и к комнате, которая, по его мнению, слишком стерильна и белоснежна. Но что еще остается айдолу, если чувствует он себя, мягко сказать, как потрепанная шавка? Только снова прикрыть глаза, а затем открыть для того что бы в конец смириться со своей участью. За дверью слышаться знакомые голоса, но вот чьи именно, Хичольда не может понять… Только после того как дверь откроется, он увидит сквозь свои густые ресницы Ёнуна и Чонсу. Папочка, с цветом лица почти под стать стенам палаты Кима и огромными темными мешками под глазами, которые на удивление подчеркивают его почти черные глаза. Весь потрепанный и помятый, Енот как раз и подходил для тандема с Мамочкой. Пак Чонсу же выглядел еще хуже, чем позавчера. Его кожа за прошедшее время приобрела какой-то странный пепельный оттенок, красные заплаканные глаза, почти не видны из-за мешков под ними, а губы до сих пор дрожат. - Канин, что нам делать? – в который раз, наверное, уже за это утро спрашивает Лидер у своего донсена, - Хоть нам и дали неделю отдыха, я просто не представляю, как Хи и остальные оправятся за это время… - его голос снова дрожит, но он не плачет. Это уже просто видимо организм так реагирует на мысли, что роятся сейчас в его голове. - Молча. Как еще? – тихо и сердито отзывается Папочка, садясь на диван возле входа в палату, а потом всматриваясь в лицо Золушки. Но ничего не заметив, он переводит взгляд на Тукки, делая взор более мягким и нежным. – Они ведь все уже мужчины, хватит их воспринимать как глупых мальчишек. Парни уже повзрослели, хоть по некоторым этого и не скажешь… - он устало улыбается своей «женушке», протягивая ему руку. Чонсу же всматривается в лицо своего молодого человека, что-то решая внутри себя. Затем, будто с помощью выключателя, на его губах появляется ответная улыбка, и он аккуратно присаживается рядом с Ёнуном, переплетая с ним пальцы в «замочек», - Так что успокойся, Лидер. Всё будет нормально, я тебе обещаю… - он тянется к губам своего хена, едва заметно проводя кончиком языка по своим губам. - Фу, меня сейчас стошнит от ваших сюси-пусей. – грубо обрывая их на самом приятном месте, произносит Хичоль, приподнимаясь на своей кровати. - Хи! – радостно восклицает Чонсу, вскакивая с мягкого дивана, - Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – он начинает нервно ходить возле постели больного, через силу сдерживая свои материнские порывы. - Пока вы не пришли, было всё прекрасно. – буднично-колкий голос в стиле великой Леди Хихи. Тукки таки не выдерживает и кидается на шею своему донсену, снова начиная плакать, а Канин лишь сдержанно улыбается, а это значит, что и он тоже счастлив, - Да ты меня сейчас придушишь, идиот! – Хичоль шутливо отпихивает Лидера от себя, слегка морщась от боли в руках. – Хен, когда меня уже отпустят от сюда? - Когда будут уверенны, что ты снова не будешь поступать так же как и позавчера. – серьезно отвечает Енот, отодвигая от Хичольды расчувствовавшегося Тукки, - И вообще, ты подумай как мы себя чувствовали, когда увидели тебя там в луже твоей же крови! Сонмина всю ночь Макнэ выхаживал от обморока, а Реук снова проревел до самого утра. Итука вообще чуть удар не хватил, когда нам сказали, что если бы мы не успели, началось бы заражение крови. - Да-да-да, папочка! Я провинился, прости. В углу постою, когда вернусь в общагу. – отмахиваюсь от Ёнуна, Хичоль рассматривает свои забинтованные руки. - А может мне еще ремня тебе дать хорошего, что бы уж наверняка? – серьезно спрашивает Канин, закатывая рукава. Итук же лишь смеется сквозь слезы. - Вы меня и вправду когда-нибудь до приступа доведете! – укоризненно говорит он, набирая чей-то номер и вручая трубку своему парню, - Так, Папочка, иди, раздай ребятишкам распоряжения. Мы вечером вернемся домой уже вместе с нашим Принцем. – Канин лишь кивает, забирая телефон из руки Лидера. Он задерживает прикосновение, ну на неприлично долгое время, за что получает укоризненный взгляд Хичольды. Когда за Енотом закрывается дверь, Тукки поворачивается к своему донсену. Его взгляд сейчас серьезней, чем когда-либо. Он присаживается на край кровати, внимательно вглядываясь в мордашку главного пафосника СМе. - Что ты решил? – Итук произносит слова тихо, но очень четко и спокойно. Кажется, что не он недавно ревел здесь, когда узнал что с его «ребеночком» всё в порядке. - Пока ничего, но когда я сделаю выбор, первым узнаешь ты. Клянусь. – Хичоль улыбается, давая обещание. Сейчас он старается об этом не думать, но сердце, всё-таки, уже знает ответ на невысказанный вопрос.