Счастье рядом

Моя первая драка произошла, когда мне было семь лет. Тогда я пошел в первый класс, где мне сразу же устроили «проверку на силу». Мать была в ярости. Отец не обратил внимания, а вот мама, после того, как отругала, стала попрекать меня тем, что все можно решать словами. Не то чтобы мне нравилось драться, и не то чтобы не нравилось — просто иной раз можно же мальчишке распустить руки, когда достают? Разве нет? Я всегда стремился бороться со всеми врагами, считая, что таким образом смогу за себя постоять — силой пробить дорогу в будущее. Но все закончилось в том же возрасте, что и началось — семь лет. Меня сумели побить, я начал бояться боли и вскоре замкнулся в себе. У мальчишек бывает такое, когда осознаешь, что ты уже не такой сильный, а окружающие подтверждают это шепотом и разными дразнилками. *** — Опять подрался? — Рейчел бережно стирает с губы сына остатки крови. — Оз, нельзя же всегда бросаться в драку. Иногда это не выход. Мальчуган понурился и отвернулся, что-то пробормотал и устало уткнулся в плечо женщины. Синяки болели, а ссадины заставляли обессиленно жмуриться, вспоминая все-все, что так на него навалилось. В душе словно образовалась какая-то дыра, в мальчике необъяснимо и тягостно бушевали разные эмоции и чувства. Странно. Ему было непривычно ощущать подобное. Ласка нежных рук матери заставляет расслабленно выдохнуть, а затем облегченно вдохнуть запах ее волос. Мама такая хорошая, нежная — всегда пожалеет и приласкает. Иногда только это и нужно, чтобы успокоить ребенка. Душа мальчика пылала отчаянным огнем, который внушал ему — борись. И он боролся. Он проигрывал, крайне редко одерживал верх, но боролся за себя и за дорогих ему людей. Он вставал, когда его стремились втоптать в грязь, и, отряхиваясь, снова стремился в бой. Его руки и ноги болели от синяков и ссадин. Он многое мог потерять — но многое мог и обрести, так что буквально зубами вгрызался в кусочек счастья, который у него отбирали. — Оз, Оз... — качает головой мама и гладит мальчика по растрепавшимся волосам. — Пожалуйста, не затевай больше драк. Он что-то бормочет в ее живот, в который уткнулся в порыве слез. Печаль гложет его сердце, он стискивает зубы, чувствуя, как горячая влага скапливается в уголках глаз. «Я сильный. Я не стану плакать», — тщедушная мысль всплывает в растерянном сознании. Он сглатывает, дрожащие руки обнимают мамину талию. Ее кофта давно промокла от слез сына. — Оз. Не бойся быть слабым. Не бойся признавать свои страхи. Тот, кто их признает, наоборот, становится сильнее. — Если я отвернусь от себя, что со мной будет? Рейчел прикрыла глаза, на губах ее расцвела странная улыбка, граничащая с грустью. — Ты потеряешься в своих чувствах. — Значит, я должен бороться, по крайней мере, за себя! — мальчик стискивает зубы, руки сжимаются в кулаки, взгляд полыхает решительностью, весь вид его так и говорит, что он и не мальчик — он уже признает себя мужчиной и словно говорит всему миру об этом. — Ты мой маленький защитник… — эта фраза впервые в жизни слетела с губ матери и навсегда закрепилась в памяти сына. Объятия снова сковали блондина, и он, стыдливо покраснев, смог лишь пробормотать: — Мам… защитники не обнимаются. — Значит, ты будешь первым, кто обнимается! — слегка разочарованно протестует голос женщины, а объятие лишь крепчает. Оз еле уловимо вздрагивает и порывисто прижимается к теплу родного тела. — Защити близких, Оз… — Да, мама. Обязательно. *** — Не надо, Оз! — рука сестры сомкнулась на его ладони, стремясь удержать на месте. — Я поставлю его на место! — выпаливает разгоряченный мальчишка, решительно загораживая заплаканную девочку, которую обидел какой-то забияка. — Никто не смеет обижать мою сестру! — Оз… — рука внезапно ослабла, и Оз притормозил, с недоумением воззрившись на Аду. — Не надо его бить. Ты ведь… — Я не слабый! — всполошившись, крикнул Оз во все горло, и порывисто ударил кулаком в стену, на которой тут же отпечатались следы крови от сорванной на костяшках кожи. — Я должен защищать тебя! Я обещал Джеку! — Джек не говорил тебе всегда драться! — Что я должен делать, когда узнаю, что моя сестра в слезах приходит и рассказывает, кто ее обидел? — Я думаю, ты должен сначала спросить у нее самой, чего она хочет… — глубокий и твердый тон заставил Оза содрогнуться, обернуться и тут же стыдливо понурить взгляд. — Кулаки лишний раз чешутся? Так давай! Дерись! Перед ним стоит внезапно вернувшийся из поездки Джек, на его лице написан укор. Он сжимает кулак и тут же стремится — без шуток — ударить брата, и тот глухо рычит, когда кулак попадает в живот. — Агх! Джек! Оз тут же падает, глубоко и прерывисто дыша, а Ада испуганно переводит глаза с первого на второго — но одна только искра тепла во взгляде старшего брата заставляет ее успокоиться. — Запомни: полезешь в драку, когда я тебе позволю. Если узнаю, что ты драку затеял, отвешу еще больше. Рано тебе еще с другими силой тягаться. — Я не слабак! — Оз отчаянно встает и вытирает кровь с губы, которой ударился при падении. — Ты мне не указ! — Если не можешь постоять за себя, так нечего позориться! Если упал — поднимись. Если проиграл — признай поражение. Если победил — не пробуй унизить снова. Усвоишь это — и, может быть, тогда я тебя опекать не стану! — Джек! — мальчишка порывисто, резко встал и тут же устремился на него с кулаками. Джек даже не шелохнулся, глядя на сердитое и полыхающее гневом лицо Оза, лишь сжал в запястье его кулак. Оз скалился, явно не собираясь сдаваться, и снова пытался ударить — уже другой рукой. — Ну, ты, шкет! Старайся-старайся! — словно дразня, выпаливает Джек и, делая подсечку, валит его на ковер. Потом спокойно проходит мимо, вытирает слезы Ады и устремляется к выходу, напоследок что-то спросив у нее. — Оз?.. — робкое и такое дрожащее касание плеча пробуждает в Озе щемящее чувство беспомощности. — Джек. Я… обязательно научусь бороться! — Оз улыбается и ударяет кулаком по своей груди, в то время как по губе его сочится кровь. *** — Вы что делаете, мрази? — голос, полный ярости, раздался по всей округе. Глаза наполнились раскаленной злостью. Он готов был рвать и метать, до последнего заступаться за Алису — его сердце подсказывало ему правильное решение. Разум заполонила дымка, а душа клокотала от бури и урагана внутри. — Пусть я и новенький в этой школе, пусть я учусь здесь недолго, но я не буду стоять в стороне! — Замолчи! Это она виновата во всем, что случилось! — послышался чей-то голос. — Молчи… — прошипел Оз в ответ. — Я не люблю, когда кто-то вешает ярлыки и дает прозвища, я не люблю, когда кто-то перекладывает всю вину на других, но больше всего я ненавижу, когда кто-то поднимает руку на невинных! Еще мгновение — и он был готов сорваться. — Что она вам сделала? — его глаза опасно сузились, а лицо исказилось в яростную гримасу. — Я лучше стану таким, как она, изгоем! Но я не опущусь до вашего уровня… Можете зарубить себе на носу: я буду таким, как Алиса. Но я предупреждаю вас… — его голос опасно понизился. — Если вы еще хоть раз пальцем тронете Алису, я не посмотрю на то, что это может быть девочка, и стану драться. Пусть я проиграю, но я не дам вам ее тронуть!! Разум пылал от искренности и режущей правды. Голос саднило от криков, а кулак так и болел — он ударил в скулу одного из одноклассников. Ему внезапно становится стыдно. Впрочем, остальные уже скрылись из виду, заставив Безариуса поверить в себя — он смог защитить хоть кого-то. Он смог уберечь Алису. С того дня он пылал уверенностью и всеми силами поклялся защищать. Защищать кого угодно, кто дорог сердцу. *** Он боролся, когда противник был сильнее его, и победил — пусть ему и просто повезло, но победил — его наградой стала Алиса. Она не знает об этом, но он был счастлив оттого, что брат Алисы его признал. Сам Лео стал его другом, а Алиса… Алиса так и не узнала о его победе. Оз счастлив — он смог отвоевать ее еще раз. И еще множество раз отвоюет, поскольку он желает этого больше всего в жизни. *** Восстание всех и вся! Тени, ставшие просветом, Собрались в ожесточенный бой. Наказаны виновники проступка сего, Наказаны преступники — посажены в тюрьму, Мачехи из сказки наказаны своими же кнутами. Слепому был отдан чистый свет, Глухому — самый ласковый в мире звук, Немому же — восторженная речь. *** Глава VI. Часть I. Конец несчастной тирании. Добиться цели и руки в кровь разбить. Все восставшие побиты, но счастливы. *** Я не могу описать все, что со мной произошло — иными словами, было очень весело и в то же время грустно, и каждое событие по-своему оставило свой неизгладимый след. Я никогда в жизни так не веселилась и одновременно с тем никогда в жизни не была преисполнена такой отваги и страха, который рождал истину и уверенность. Я познала все, что только возможно, казалось, я изменилась изнутри за столь маленький промежуток времени. Было непреодолимое желание бороться, и я превозмогала прежнюю боль, познавала вкус победы, поражения и вставала снова. Это не передать словами… *** — Итак, ребятки ~ Сегодня вам придется хорошенько поработать! — дьявольская усмешка на лице, наполовину скрытом длинной белоснежной челкой и выглядывающий рубин алого глаза заставляют всех собравшихся здесь, включая меня саму, заметно напрячься. — Да будет летняя уборка! — Вы что, издеваетесь?? — крикнули многие из толпы собравшихся одноклассников. Другие лишь цедили про себя все «хорошие» слова в адрес наших учителей и школы — и, конечно, той самой летней практики, которая была неизбежна. Во всех нормальных школах приходят по расписанию. Убрался — гуляй. Нет, блин! У нас школа особенная! Я подавляю в душе глубокое желание поубивать всех к чертям и облокачиваюсь на все ту же метлу, которую мне выдали при входе на территорию школы. Скрежеща зубами, я пытаюсь думать о хорошем, а вовсе не о том, что меня поднял в семь утра звонок Клоуна, который своим ласковым голосочком заявил, что сегодня нужно немедленно явиться на уборку, именуемую школьной практикой. Телефон еле выжил после броска в стену, а Оз еле увернулся от брошенного мной туда же увесистого тома энциклопедии, который Лео забыл у меня в комнате. Утро было испорчено и грозилось стать еще хуже от скверного воспоминания об одной особе. Уолкер-р-р-р!! Как только вижу ее, мне хочется вгрызться ей в глотку и не отпускать, пока она не задохнется в конвульсиях. Взгляд ее темных глаз постоянно украдкой так и скачет по мне, словно стремясь меня таким образом задеть — еле уловимо, будто дразня. Я сжимаю в руках метлу и снова подавляю желание разнести здесь все к чертям. ..Вообще после всего-всего, что произошло, прошло уже около месяца. Прошлое заставило меня счастливо улыбнуться, вспоминая все до мельчайших подробностей. В груди защемило от какого-то непреодолимого восторга, который породил за собой странное чувство облегчения. Все это вынудило меня снова поддаться застилающей глаза дымке, раствориться в самой себе и чувствах. Я снова как будто переживаю прошлое… ..Снег повсюду — мистика, невозможно! Июнь на дворе! Снег окутал все вокруг, и невозможно передать словами, что при этом чувствуешь. Я была в полном шоке и некоторое время просто не могла ничего понять, ну а потом просто с радостными криками ринулась вслед за детьми во двор. Я вбирала в руки снег и старалась запомнить все: запах воздуха, рыхлость снега и то, как он щекочет кожу и немного обжигает, не вовремя тая. Лейси… Сердце с любовью замирает при воспоминании о дорогом человеке. Я прижимаю к сердцу маленький отголосок моей радости. Но не вовремя я все-таки прихожу в себя и, поправляя челку, которая все никак не перестанет лезть в глаза, улыбаюсь своим мыслям и тому, как Оз, смешно облокачиваясь о швабру, пытается уснуть в таком положении. Выглядит он не лучшим образом. Моя нервозность возрастает, стоит мне вспомнить, что Лео срочно уехал по делам за границу, насчет важных документов. Ему пришлось раньше срока покинуть меня. Как выяснилось позднее, он забыл важный документ, который не требовал отлагательств, и как только он с ним разберется — он вернется обратно. Лео… мой братец в последнее время такой странный: рассеянный, тяжко вздыхает, зачем-то проводит рукой по волосам, взлохмачивая их. Его взгляд все время куда-то стремится, на губах то и дело расцветает улыбка, а в глазах бегают чертенята. Загадочное и непривычное состояние брата вгоняло меня в изумление и заставляло теряться в догадках. На ум приходила понятная, но такая далекая и заслоненная тревогой и сестринской ревностью мысль, что Лео влюбился. Но кто это мог быть? Неужели кто-то из наших девчонок-подруг? Ох, будет та еще заваруха, если это Ада. Гил посинеет от ревности, а Оз побагровеет от ярости. Какой-то мусор небрежно летит мне в голову — и я тут же стискиваю метлу в своих яростных «объятиях». Перевожу взгляд в сторону, откуда прилетел чужеродный предмет, и вижу Уолкер! Чертова тварь, опять хочешь меня довести?? Радуйся, что я в тот раз сдержалась и тебе морду не разукрасила как следует. Я бы на тебе за всю жизнь отыгралась! За все годы, которые ты надо мной издевалась! Твоя удача, что Оз был рядом и сдержал меня. Хотя в душе все равно горит нестерпимое желание ударить тебя хорошенько по роже, чтобы ты навсегда усекла, с кем имеешь дело, тварь! Во мне бушевала буря, которая сносила отвесные стены рассудка, застилала пеленой мне глаза. Ярость, подобная тайфуну, грозилась в любой момент взять надо мной верх, но я упорно отговаривала себя, что будет только хуже. Хотя руки и чесались! Мое прошлое, наполненное вечной борьбой с отчимом, не могло не отразиться на моем бойцовском характере. Иногда, в моменты остервенения, когда мной овладевали отчаяние и злость, я дралась до последнего, пока обессиленно не падала, если силы были не равны — в прошлом все всегда брали меня количеством. Она ухмыляется, и мою руку тут же обжигает боль — слишком сильно сжала метлу. Я отворачиваюсь. Ловлю себя на мысли, что давно не видела Оза. Помнится, он куда-то запропастился, но недавно вроде был здесь. Странно. — Может, ты тоже соизволишь поработать? — сквозь зубы раздраженно бросает кто-то. — Знай свое место! — отвечают ему до такой степени гордо и высокомерно, что от одного звучания этого голоса хочется хорошенько ударить. — Стану я еще это носить. У меня маникюр! Что ты смотришь на меня так? Давай, бери! Я вышла из-за угла, за которым скрывалась, и, по правде сказать, хотела прямо сейчас, с разворота, огреть метлой обладателя столь высокого о себе мнения. Там оказались две девчонки: одна подувала себе на ногти, всем своим видом показывая, собственно, кто она, а другая выглядела вполне себе обычно, к тому же была очень растеряна и изумлена. Всем нам известно это чувство безысходности и возмущения, но мы сами ничего не можем сделать из-за внезапной моральной слабости. Она была растеряна, но, промолчав, взяла большую коробку, наполненную мусором и ненужными вещами, и последовала в сторону общей кучи мусора. Ее напарница же только и делала, что бесконечно над ней подшучивала и бросала в ее сторону возмутительные оклики: «Ты что, не можешь быстрее?» Я до боли в костяшках сжала метлу и решила, что будет вполне благоразумно отомстить. Шаг, шаг, еще шаг — и... — Баскервиль! Смотри, куда метешь! — лицо и одежда фифочки теперь покрылись пылью, а лицо пылало яростью. — Этот наряд стоит больше, чем ты! — Замри! У тебя на голове паук! Я уберу! Она завопила и начала верещать, словно резаная, а я принялась стряхивать пыль со своей метлы на ее шикарную шевелюру, смахивая выдуманное насекомое. Ее визг еще долго стоял у меня в ушах, но в итоге девушка, покрытая пылью, в ужасе от какого-то выдуманного паука, убежала — должно быть, смывать грязь. Миссия выполнена. Месть завершена. Я оборачиваюсь назад и вижу, что та девушка, которая страдала от тирании убежавшей, ошеломленно смотрит ей вслед. После она развернулась и улыбнулась мне. Я же кивнула и ушла дальше вершить правосудие. Свою территорию я убрала, и теперь могла спокойно побездельничать, но мысли были заняты только поисками Оза. Везде сновали школьники, которые исполняли наказы, убирали территорию, просиживали штаны, вскапывали клумбы для посадки новых цветов. Среди цветов и куч горшков виднелась черная макушка, а среди синих фиалок по соседству — светлая, отсвечивающая на солнце. — Гил, анютины глазки любят больше тепла. Сажай с солнечной стороны. — Аг-га… — чуть нервно и явно волнуясь, ответил Патлатый Аде, которая приютилась рядом с ним. Неужели они и вправду шифруются? Немного перегнувшись в сторону, вижу, как они сидят рядом друг с другом на земле, среди цветов. У Гила яркий румянец, Ада смущена не меньше. Их руки еле уловимо переплетаются, румянец все сильнее, в общем, наступает такой момент, когда понимаешь, что нужно отвернуться и оставить их наедине. Но любопытство — такая вещь, которая сгубила уже многих... — Эй, Алиса-а-а! — стонущий голос Оза холодом проходится по позвоночнику, и только-только собравшиеся поцеловаться Гил и Ада вздрагивают. Оз замечает меня, а я, повернувшись лицом к нему, жестом за спиной стараюсь спасти «голубков»: — Оз! Пошли, нам нужно еще полить цветы в кабинете Клоуна! — я еле уловимо слышу, как эти двое удаляются, хватаю Оза за руку и стремительно тащу его в сторону школьного здания. Гил и Ада успевают скрыться в неизвестном направлении. Ну, Патлатый! Ты мне еще должен будешь! Видимо, права Шерон — они боятся реакции Оза на все это. Честно говоря, я не знаю подробностей, но просто как-то краем уха слышала, что раньше Гил и Ада встречались, но когда Оз об этом узнал, то запретил им отношения. Я до сих пор не могу понять, как можно запретить людям встречаться, но достоверные источники в лице Шерон именно так и говорят. Да я и не особо пока в это верила. Оз потер заспанные глаза и молча засеменил за мной. Я крепко сжала его ладонь в своей, просто пока наслаждаясь его теплом и про себя думая на разные темы. Я шла в смешанных чувствах. Мне было как-то непривычно. Гил и Ада. Ада и Гил. Возникло смутное чувство белой зависти. Было ощущение, что я мысленно ставила себя на их место. Чувствую, как румянец ярко играет на щеках, а руку стискивает ладонь Оза, который пытается не уснуть на ходу. Да уж, Оз… Он и вправду героически держится, если учитывать, что он просто страстно любит кровать и подушки с одеялом. — Оз… — осторожно позвала я, и он, слегка пошатнувшись, повернулся ко мне, демонстрируя свой заспанный взгляд. — Слушай. Мне надо у тебя кое-что спросить. — А? — он оперся о стену, и его взгляд ярко зажегся. — Я слушаю. Какое-то странное выражение на минуту проявилось у него на лице. — Просто интересно. Ада с кем-нибудь встречается? — С чего вдруг такой вопрос? Кто он? — Оз ярко вспыхнул, просто подскочил на месте, и я пораженно отошла к другой стене. — Кто-то смеет трогать мою сестру? Старший брат этого не позволит! Я тут же ясно поняла, почему они скрываются. Они боятся Оза. Шерон была права. Гилберт — лучший друг Оза, а встречается с его сестрой. Господи, адская смесь… — Оз, я просто спросила, — улыбаясь как можно убедительней, протянула я. Оз почесал затылок и, надув губы, успокоился. К нему снова вернулась сонливость. Пока до меня не донеслось: — Я как брат должен следить за тем, чтобы к моей сестре не приближались особи мужского пола. Особенно брюнеты. Так… все… крыша едет, дом стоит. Эти слова окончательно подтвердили все мои выводы и словно подвели под ними жирную черту. Я умно промолчала и просто направилась дальше, в сторону кабинета Клоуна. — Эй, Алиса, ты меня слушаешь? Я не могу допустить, чтобы мою дорогую сестру затащили к себе в пос… Короче, к себе! Знаю я их! Только и ждут этого! Блин… Какого черта я у него вообще это спросила? — Оз, я хочу тебе напомнить, что ты сам являешься особью мужского пола. Может, мне тебя тоже стоит остерегаться? — Нет, ну… — он сразу умолк и стыдливо покраснел. — Я… не веду себя так… Я вовсе не такой! — Оз, ты меня пугаешь. Может, ты из «этих»? — я уже в открытую хотела над ним потешиться, отыгрываясь за то, что он просто-напросто уже минут пять компостирует мне мозги своей заботой о сестре. — Ты, главное, не переживай, я всегда готова помочь тебе. — А-а-а-а! Нет-нет! Я не гей!! — его вопль пронесся по всей школе, и многие из тех, кто занимался своими делами, изумленно на нас воззрились, пока я давилась беззвучным смехом. Оз просто зажегся, как свеча! Настолько сильно он покраснел от стыда! Он быстро развернулся, схватил меня за руку, и мы поспешили в сторону кабинета химии — временного обиталища Клоуна. *** Зарксис все-таки умеет удивлять. Это ж каким надо быть... кхм! Человеком... чтобы сотворить такое из кабинета химии?? Кругом тысячи, если не миллионы оберток из-под конфет, разноцветных фантиков и всяческого сора, который превратил пол в болото. Это какой-то ужас! Теперь хоть стало ясно, по какой причине многие отказались идти сюда убираться. Мой глаз нервно задергался, и едва только завидев метлу, что стояла в углу, я тут же бросилась к ней, намереваясь вычистить все до последней пылинки. — Я убью этого Клоуна! — стиснув зубы, я принялась быстро выметать все цветные обертки. Расправившись с большей частью мусора, я обернулась и увидела, что Оз давно чуть ли не полностью лежал на столе, мирно посапывая, или, по крайней мере, пытаясь как-то уснуть. Я тут же гневно огрела его метлой. — Ты чего?? — он схватился за голову и возмущенно взглянул на меня. — Бездельник! Метлу в руки! — он резво соскочил со стола и принялся убираться с натянутой улыбкой. Вот так! Убирайся! Бездельник! Я тут порядок навожу, а он дрыхнуть собрался. Оз, ты совсем распустился! Прошел час, и вскоре из кабинета химии пропали грязь и мусор, что развел Зарксис — я ему еще выскажу! Теперь оставалось полить цветы, которые нам, собственно, и поручено было вымыть. Я неспешно двинулась за лейкой. Лейку я нашла в школьной кладовке, куда обычно складывали весь хлам, предназначенный для уборки. Вот только она лежала очень далеко, а сама каморка оказалась не очень вместительной, и то и дело мне приходилось потирать голову — на нее падали тряпки и разные штуки для мытья пола. Наконец лейка оказалась в моих руках, и я, еле выбравшись из этого завала, смогла вздохнуть свободно — ведь нос больше не закладывала пыль, да и просто все позади. Внезапно послышался грохот со стороны кабинета химии, где я оставила Оза одного. Я уже подумала было, что он принялся там что-то мудрить с колбами и химическими препаратами, и сразу же, подгоняемая такой мыслью, вооружилась лейкой и поспешила остановить последующие разрушения. Я стояла в полном шоке, испуге и недоумении: какие-то три девчонки держали Оза и обматывали его скотчем, а тот пытался отбиваться. Немного придя в себя, я узнала среди них ту, которую познакомила со своей метлой, и лейка тут же метко устремилась в ее макушку. — Вы что творите, черт вас дери!! — взревел Оз и даже смог на минуту вырваться, но его быстро схватили снова. Бедняга почти совсем выбился из сил. Да что происходит?? — Отпустите меня! — Оз снова рванулся вперед, но не успел и шага сделать, как упал, запнувшись. Меня тем временем тоже схватили и начали крепко перематывать скотчем, так что через минуту мы оба походили на куколок бабочек: все тело полностью обмотано липкой лентой, только голова и торчит. Но на этом неугомонные истязательницы не остановились: хихикая и перекидываясь комментариями, они подняли нас (сопротивляться не было смысла, ибо шевелиться мы не могли) и связали вместе, лицом друг к другу. После перетащили в ту самую каморку, откуда я недавно вытаскивала злосчастную лейку. Как только нас втолкнули внутрь и захлопнули дверь, послышался самый нехороший звук, который мне довелось слышать — дверь закрыли на ключ, а позже раздался раскатистый женский смех. — Вот так-то! Ведьма, ты больше не будешь докучать мне и лишний раз выпендриваться! — Стерва! Открой! Твоя смерть будет быстрой!! — зарычала я сквозь зубы, но, видимо, они просто проигнорировали мои слова, что было ясно по удаляющимся шагам. Едва открыв глаза, я тут же вспыхнула и покраснела до кончиков ушей: лицо Оза никогда еще не было так близко к моему. Его дыхание опаляло кожу, наши носы соприкасались, лбы упирались друг в друга, а губы находились на смехотворном расстоянии. — Оз… Оз… Оз... — только и вырывалось у меня, пока он стоял, тоже смущенный, упорно стараясь сохранять дистанцию, хотя при таком расстоянии это было смешно — каморка сама по себе тесная, а нас еще и связали. — Если будешь часто разговаривать, то… — я только сейчас поняла, что мы действительно чуть ли не целуемся — любое слово, и мы соприкасаемся губами. По позвоночнику пробежала дрожь, неясное предвкушение. Я попробовала пошевелиться, но все было безуспешно: становилось только хуже, к тому же, я могла повалить нас. Но, как ни прискорбно это признавать, мне даже нравилось такое положение: я четко чувствовала сквозь одежду ритм его сердца, жар его тела, горячее дыхание, такие сладкие, манящие губы, так близко… Боже, я сейчас сойду с ума, надо срочно выбираться отсюда! Я с трудом чуть-чуть отодвинулась, уткнувшись ему в лоб, дабы избежать соприкосновения губами. Но все-таки мне было тяжело — скотч держал крепко. — У меня все затекло. — У меня одна рука шевелится, но я не уверен, что ей вообще стоит шевелить… — Оз покраснел еще сильнее, и едва смысл его слов дошел до меня, как покраснела и я. Так вот что касается моих бедер все это время! — Оз, у меня в заднем кармане швейцарский нож есть. Достанешь? Ай! В кармане! — я рефлекторно дернула ногой, и она, видимо, попала ему в «слабое» место. — Прости. Рефлекс. — Зато я теперь даже и рукой пошевелить не могу, она приклеилась. — Твою ж мать! — взвыла я, и мы сблизились обратно — шея уже не выдерживала такого напора. — Я так долго не протяну… — Только не говори, что хочешь в туалет! — Да нет… — он снова покраснел, осознавая, что мы так близко и слабо, но соприкасаемся. — Ты не заметила? Я все это время тебя держу. Я изумленно захлопала глазами и только сейчас поняла, что он прав — его лицо было на одном уровне с моим. Это значит, что я сейчас практически повисла на нем. — Я скоро упаду… — Не смей! — сразу затараторила я, осознавая, что если он опустится, то мы неумолимо… поцелуемся. Мы были и так слишком близко! — Мы ведь тогда… — Я понимаю… — немного глухо проговорил он, и тут уже было не до смущения. Господи, Алиса, дерзай! Чего ты еще хочешь? Судьба ведь специально, наверное, преподнесла тебе такой дар! — Если это случится… то… — Об этом никто не должен знать… — создавалось впечатление, что мы оба не хотим освобождения, и эти слова были лишь прикрытием, но чего? Оз, я сейчас так близко к тебе, как ни к кому еще не была! Если хочешь — делай, что хочешь! Жаль, что это лишь мои мысли и такое я в жизни ему сказать не посмею. Внезапный рывок — и я приземляюсь на ноги, которых прежде не чувствовала. Тут же спохватываюсь насчет того, что должно произойти — но ничего не происходит. Открываю глаза и понимаю, что Оз как-то ухитрился упереться мне в шею. Я нервно повела плечом и захихикала: — Мне щекотно! Хи-хи… Оз! Не дыши так часто мне на шею! — Прости. Это нелегко… — он попробовал выпрямить голову, но таким образом он неумолимо упирался мне в лицо, так что мы бы поцеловались. Я не понимала себя и его. Я думала, что он, наоборот, будет рад поцеловать меня — его глаза так ярко зажглись, а губы так и норовили сойтись в ухмылку. Я почувствовала, что могу двигать рукой, и тут же попыталась забраться в свой задний карман. Прошло десять минут таких мучений, пока я наконец-то не добралась до него. — Ну наконец-то! — я крепче схватила нож и принялась аккуратно, но быстро разрезать клейкую ленту. Когда мы оба выпутались, то сразу же свалились на пол — мы провели в этой каморке не меньше часа в стоячем положении, неудивительно, что ноги к концу подвели. Я разминала шею, старалась выпрямить ноги, но мешало то, что каморка была слишком мала, наши колени и так упирались друг в друга. Я вздохнула свободнее. Только сейчас заметила, что тут довольно темно и все это время мы еле видели друг друга. — Ну и? Будем дверь вышибать? — спросил Оз и, немного размяв руки, постарался выпрямиться — зря, на него тут же упала коробка со всяким хламом. — Или не будем… — Тут немного холодно… — я чувствовала, что температура здесь и вправду ниже. Наверняка в связи с тем, чтобы все моющие средства дольше хранятся в прохладе. Теплое дыхание у шеи, сильные руки, обнимающие спереди и тяжесть на теле — Оз внезапно рванулся ко мне и прижал к себе. Мне сразу стало не просто тепло, а жарко. Настолько, что даже кончики пальцев отогрелись, а вместе с ними — и затекшие ноги. — Оз… — прошептала я и тут же почувствовала волну мурашек от его горячей ладони, прошествовавшей по спине. — Ты такой теплый… Я зарылась носом в его рубашку. Он пах мускусом и какой-то новой ноткой, которую мне не доводилось чуять ранее. Что-то мягкое, дразнящее обоняние… — Оз, что у тебя за шампунь? Что за запах? Я разобрать не могу… — я чуть притянула его за волосы и зарылась носом в них, вдыхая этот аромат. — Э-э-э… — протянул он и, немного отпрянув, взял мои руки в свои ладони. — Я не знаю… У Ады в склянках порылся и нашел. Мне запах понравился и… — Какой-то он странный. Мне вроде доводилось чувствовать его раньше, у себя в наборе. Надо будет найти. Как странно… мы с ним вдруг перешли на какую-то простую тему, незначительную — но сердце так трепещет, так стучит, как будто мы сейчас рассказываем друг другу о своих чувствах. От него приятно пахнет, а еще у него горячие ладони — я мгновенно согреваюсь, стоит мне почувствовать, как он сплел наши пальцы вместе. Дыхание перехватывает, румянец давно пляшет на лице — мы с ним давно не оказывались наедине, из-за чего в каком-то смысле истосковались друг по другу. — Алиса… знаешь… — Так, ну вот ~ — послышался нараспев сладкий голос по ту сторону двери. Затем дверь распахнулась, и мы оба тут же зажмурились от яркого света. — Похоже, кто-то отлынивает от работы? Как нехорошо… — Брейк! — радостно воскликнул Оз. — Клоун! — раздраженно процедила я сквозь зубы, но, честно говоря, даже я была рада видеть его. — Да-да, детишки ~ Мистер Зарксис явился вам на помощь… — он усмехнулся в своем стиле: насмешливо, с икорками в глазах, затем поправил свою челку, закрывающую пол-лица, оперся на трость. — Может, расскажете, кто вас так? Мы встали и тут же споткнулись — ноги были все еще затекшими и чуток побаливали. — Ну ладно. Расскажете позже, за чашечкой чая ~ — он, снова насмешливо оценив нас взглядом, ушел, оставив дверь распахнутой настежь, манящей светом, теплом и чистым воздухом. Но на душе у меня кошки скребли. Я сама не понимала, с чего вдруг такое происходит, но едва я вспомнила, что наш с Озом поцелуй так и не состоялся, как мне стало совсем худо. Все существо наполнилось чем-то безумным, чем-то порывистым, странным до того, что тело сводила сладостная дрожь. Я снова вспомнила наш первый, неудачный поцелуй. Я его отвергла, так что, возможно, он просто не хотел быть отвергнутым еще раз. Стало до жути не то чтобы стыдно или неудобно — скорее, возникла твердая решимость ответить ему тем же — поцеловать, а потом сразу уйти или даже убежать. Как будто расплатившись за все сполна. Если бы он это прочувствовал, то должок был бы возвращен. — Так, все, свобода ~ — он двинулся было к выходу, но я решительно схватила его за руку. — Алиса? — Заткнись! — я раздражено стиснула зубы, а потом, наплевав на все и вся, встала на носочки и прильнула к его губам. Тело прошиб ток, оно наполнилось сладкой тяжестью. Его губы были немного покусаны, но это не мешало нам обоим. Оз ответил. Он сам прижал меня к себе, а я, будто все еще не веря в происходящее, будто находясь меж двух миров, льнула только ближе к парню, зарывалась руками в его волосы. Сердце заходилось от частых ударов, еще мгновение — и у меня бы подкосились ноги. Его руки словно не давали мне падать — так крепко он схватил меня и стиснул в объятиях, что я в любую минуту готова была снова повиснуть на нем. Со стороны двери послышались шаги, и я резко отстранилась. Взгляд Оза казался загнанным, затуманенным какой-то пеленой, лицо покрылось лихорадочным румянцем, от чего мне захотелось возобновить наш поцелуй. Но ноги сами несли меня прочь. Жар внутри стих, как потухает костер, но сердце не хотело успокаиваться. Ноги путались, в голове царила неразбериха, а все по одной простой причине: я первой осмелилась его поцеловать. Но это уже ведь и не было важно. Сердце билось быстро и исступленно, а щеки окрасились румянцем. Я прибавила шагу, дабы прийти в себя и взвесить все за и против. Стоп! Какие все за и против черт дери?? Что я вообще такое несу? Я ведь просто… просто поцеловалась с ним! Не произошло никакого конца света или еще чего-нибудь. Я встряхнула головой и прогнала непрошеные мысли, отметив про себя, что в мыслях у меня куда более паршивый беспорядок, чем в школе. Нужно еще тех куриц найти, которые засунули меня в каморку и заперли. Я им покажу, каково это — меня злить! Все кости им переломаю… — Алиса, у тебя взгляд, как у маньяка… — осторожно, немного нервно смеется Шерон и легонько хлопает меня по плечу, подойдя сзади. — Неужели кто-то тебя разозлил? — Какие-то две дегенератки заперли нас с Озом в каморке, умотали вместе с ключами, а после нас отпирал Клоун. Я жажду мести, хочу сполна прочувствовать их страдания! Шерон засмеялась, пока я хищно улыбалась своим мыслям, представляя сцены расправы. Они молят меня о пощаде, а я смеюсь, как дьявол, нависнув над ними. Мой адский хохот отражается от поверхности пещеры, а после огромный чан с кипящим внутри жидким пламенем наполняется моими жертвами… Я поперхнулась, стоило мне только обернуться и увидеть, в каком состоянии Шерон: платье в некоторых местах порвано, прическа походит на птичье гнездо, на волосы и одежду нависли перья. Что с ней такое случилось? — Шерон, что?.. — То же самое, что с тобой и Озом. Это дело рук каких-то придурков. Я кормила птиц в голубятне на крыше, как вдруг кто-то запер ее на замок и тут же сбросил на меня весь птичий корм. — Массовое издевательство над «лохами»? Над всеми, кого считают отбросами в этой школе? Что за нафиг! Это уж слишком! Сегодня происходит невесть что! — Не только у вас! — раздался злобный рык Патлатого. Мы изумленно обернулись назад и увидели его: исцарапанный, бледный, как полотно. — Кто-то облил меня валерианой, и все кошки округи решили со мной поздороваться! На минуту между всеми нами повисло гробовое молчание, которое ничего хорошего не сулило. И тут внезапно из шкафчика, возле которого мы стояли, послышались возня и какой-то грохот. Мы не без опасения заглянули внутрь. — О! Еще одна жертва? — изумленно подавая руку какому-то сутулому парню в очках (явный ботаник, как бы его назвали многие), спросил Гил. — Что же с тобой? — Просто запихали сюда, когда отказался кормить Симона… — поморщился тот и вздрогнул. Симон — наш школьный уж, а если я не ошибаюсь, у этого парня паническая боязнь змей. — Это все — не просто совпадение, а, как я уже говорила, массовое издевательство. Все расфуфыренные ученики-мажоры сговорились и решили вдоволь посмеяться? — я начинала уже трястись от злости. Меня переполняли ярость и огромная потребность заполучить души тех, кто посмел опорочить честных и грамотных учеников. — Так! С меня хватит! Пойдем искать всех, кто попал в беду! Пора положить этому конец! — я и сама воодушевилась от собственных слов и, гордо взмахнув волосами, гордо последовала вперед по коридорам, в надежде услышать хоть краем уха жалобы таких же жертв, как мы сами. Шерон последовала на третий этаж вместе с Гилом, а я, вооружившись шваброй, быстро помчалась по второму. За мной увязался тот парень, которого мы вытащили. Как позже я выяснила, его звали Питер. Он был худощав, с рыжими взлохмаченными волосами, немного вытянутым бледным лицом, будто никогда в жизни не бывал на солнце, носил очки, как у моего брата. Кажется, он учится в параллельном классе. Мы довольно быстро сошлись и вскоре болтали без стеснения, но время было не для разговоров! Время освобождать других! Следующего союзника мы нашли тоже в шкафчике. Удивительно, на что некоторые способны: закрыть человека-аллергика в ботаническом саду, где недавно расцвели цветы. Бедная девушка почти упала в обморок, и нам пришлось вести ее в медпункт. — И все-таки… может, стоит обратиться к учителям? — уже в сотый раз задал вопрос Питер, неуверенно поправляя очки. — Давай, вперед, я посмотрю, как ты подойдешь к ним сказать, что над всеми такими, как мы, издеваются другие. Доказательств нет — раз, это уже дело принципа — два. — Я согласен, — твердо ответил парень, которого мы освободили вторым. — Я думаю, сейчас нужно помочь остальным. Но что мы будем делать, если нас найдут какие-нибудь верзилы? — Боишься за свою сохранность, или же страшно фингал лишний получить? — мы шли по коридору, и я постукивала концом швабры по шкафчикам, ожидая услышать глухой отзвук и какое-нибудь шуршание — знак, что, возможно, там кто-то есть. — Алиса! — навстречу бежит Оз, от которого я только час назад отвязалась. Мои щеки мгновенно вспыхнули, но Оз, похоже, не то, что не помнил — он был поглощен чем-то другим. — Бегите! Я изумленно застыла на месте, а он схватил меня за руку и, подтолкнув остальных, побежал вперед. — Оз, что стряслось? — через некоторое время, сдерживая возмущение, сипло выдохнула я. Устав от бега, я сползла спиной по стене актового зала, где мы спрятались от неизвестно чего. – Я ненароком наткнулся на целую толпу старшеклассников. Как ты думаешь, что я должен был делать, когда они закричали: «Еще один! Давай, лови его!». Я еле смог ноги унести… если бы вас увидели, то, скорее всего, было бы то же самое. Боюсь, что Гил был прав. Он сказал, что вы ходите по школе в поисках «пострадавших»… — Кто там накаркал про верзил? — я возмущенно фыркнула в сторону Тима — того самого парня, что предрек эту недобрую встречу. Затем выпрямилась и осмотрела зал в поисках чего-нибудь подозрительного. Но нет. Все было на своих местах, все выглядело так же, как и в последний день школы, когда здесь проводили прощальный вечер выпускников. — Как я поняла, сейчас везде опасно. Но и Гила с Шерон оставлять нельзя! Еще твоя сестра, Оз и Эхо. За Винсента я не волнуюсь, наш псих сам кого хочешь в могилу сведет. — Я позвоню им… черт! Мобильник оставил… — Держи… — Тим протянул свой, и через минуту Оз смог дозвониться до сестры. Прошла минута, и он, почти рыча, выдавил из себя: — До нее уже добрались… Пустите меня! Я изобью тех, кто обидел мою сестру!! — Не пускайте его! — я толкала его в грудь, а он безуспешно пытался двинуться с места. — Оз, успокойся! Что с твоей сестрой? — Ее заперли в классе искусств. — Ну и что здесь страшного такого? — У нее гленофобия! Она боится кукол! — Туда недавно завезли новые фарфоровые экземпляры… — осторожно согласился Питер и кивнул. — Я сам страдаю фобиями, понимаю. Ее нужно оттуда вытаскивать. — Хорошо! Я пойду! — Оз сразу же рванулся вперед, но я преградила ему путь. — Нет уж. Вы оставайтесь здесь. Я пойду. Кто со мной? Кроме тебя, Оз. — Раз уж так, она мой товарищ по несчастью… — протянул с нервной улыбкой Питер, поправил очки и встал рядом со мной. — Так, слушай… если ты к моей сестре… — Оз! — я сразу шикнула на этого ревнивца, и он, скривив губы и бросив: «Я буду следить за тобой», отошел обратно. — Место встречи здесь. Вы отправляйтесь на поиски Эхо и, если вам повезет, Винсента — все-таки и его могут задрать. — Есть! — как по приказу, отозвались все, и мы двинулись в путь. *** Густые волосы каскадом спадают с плеч, улыбка такая нежная, такая искренняя, что я на минуту теряюсь. Глаза девушки прикрываются, а с уст слетает властное: «Заткнись!». На минуту замираю, не до конца понимая, что со мной происходит. Душа словно взрывается, подобно фейерверку, лицо начинает пылать, щеки заливает румянец, а губы инстинктивно размыкаются. Объятие крепчает, я все более собственнически обхватываю ее, притягиваю ближе, но, спохватываясь, тут же сбавляю темп, понимая, что могу перегнуть палку. Ее губы мягкие, нежные, и я тону в эйфории, совершенно позабыв обо всем на свете. Алиса… Так долго я мечтал об этом. Так долго терзался. Я и подумать не мог о чем-то таком сейчас. В мыслях кружатся воспоминания о том, как мы были связаны, как близко ты была ко мне. Я еле сдерживался от соблазна. Второй раз ты могла меня не простить за такую распущенность. Я упоенно выдыхаю и чувствую, как ты немного вздрагиваешь. Прижимаю тебя за плечи ближе к груди. «Не отдам тебя больше никому. Никому. Ни брату, ни Джеку, ни друзьям…» — звучали в сердце нотки моего эгоизма, тут же заполняя разум. Словно жадный дракон, что так стережет свое золото, я не отдам это сокровище никому. Волосы под ладонями мягкие, шелковистые, кожа горячая и такая нежная. Огонь разливается по жилам, становится очень жарко, температура будто зашкаливает до максимума. Нервные окончания словно прошибает ток, я исступленно и жадно вбираю в себя каждое мгновение подаренной ласки. Она резко отстранилась, так что я не сразу смог понять происходящее. Ее глаза ярко пылали в полумраке, что сейчас нас окружал, а на лице был явственно виден румянец. Она нервно забегала глазами по каморке, а потом, отступив, убежала. Меня заполнила обида. Я думал, что она хоть скажет что-нибудь, но вместо приятного она лишь прошлась по сердцу кинжалом. Убежала, ничего не сказав. Я был полон непонимания. Странное чувство разочарования, такого сильного, что мутился рассудок. Было даже больно, и я, стиснув зубы, вышел из каморки на яркий просвет. Теперь я не был рад свету. Мне хотелось рвать и метать в исступлении от собственного эгоистичного желания и бешенства, так внезапно сломившего мою слабую душу. Я действительно никогда не чувствовал себя хуже. Такое впечатление, что меня подразнили, словно цепную собаку, не евшую несколько дней, толстым куском мяса. Цепь лопнула. Она опутала меня и заставила впасть в ярость. Но я утихомирил себя. Я знал, что много раз мог поступить неверно, но всякий раз меня спасал мой здравый рассудок — я вовремя говорил себе: «Остановись!». Я всегда внимал своему внутреннему голосу, но в последнее время я слишком порывист. Что, судьба, хочешь сыграть со мной очередную шутку? Давай! Я не против! Я говорил раньше и повторю сейчас: я не сдамся! Алиса будет моей! Если она считает меня другом, я приму это, но никогда не сдамся! Я буду рвать и метать! В лепешку расшибусь, но добьюсь ее. Я люблю ее… Уже так давно. Я никогда не забуду того дня, как поймал себя на мысли, что Алиса мне симпатична. Да, я понимал, что полностью осознал, что влюбился, когда чуть не потерял ее на мосту. Но симпатизировать ей я начал даже раньше. Я видел в ней брошенного всеми ребенка. Она напоминала мне меня самого. Она была отрешена ото всех. Я хотел согреть ее. Подставить дружеское плечо. И, похоже, я добился того, чего хотел. Частенько я невольно ловил себя на мысли, что она очень даже красивая: темные волосы, томные, фиалкового цвета глаза манили своей глубиной, улыбка появлялась редко, но лицо каждый раз расцветало, стоило Алисе улыбнуться. Душу грело живое и невинное чувство нежности и тихого умиротворения. Словно я на расстоянии мог чувствовать, как бьется в восторге ее сердечко. Мне было с ней очень хорошо, и я с каждым днем постепенно понимал, что она мне нравится. Именно так, как девочка может нравиться мальчику. Это было странное чувство, какое мне не доводилось испытывать доселе. Так запутанно. Я был до ужаса смущен и растерян. Но мне нравилось… *** Я шел подавленный и угрюмый. Немудрено: моя любимая девушка поцеловала меня, я было подумал, что наконец-то смогу быть счастлив рядом с ней, а она внезапно убежала, так ничего и не сказав. Едва выйдя из каморки, я тут же столкнулся с Гилом и Шерон. Я смерил их удивленным взглядом. Тому была весомая причина: вид у них был крайне растрепанный, они явно нарвались на что-то. Шерон щеголяла с «гнездом» на голове, платье чуть ли не выпотрошено, все в перьях. Гилберт весь исцарапан, с такой же потрепанной одеждой, а еще от него странно пахло. — Оз! Мы идем искать других пострадавших, ты с нами? — Что? И вас тоже? Шерон и Гил кивнули, а после, когда они объяснили мне всю суть происходящего, я согласился идти с ними. В школе воцарилась какая-то дедовщина. Старшие и самые крутые решили истязать других сильнее, чем прежде! Теперь во мне бушевал яростный огонь гнева; подобно тому, как сгорают сухие щепки, во мне поднялась настоящая буря эмоций. Я был на взводе, поэтому, столкнувшись с толпой каких-то верзил, не сразу сообразил, чем они занимаются. — Смотри! Давай и его! — заявил тот, который был внушительней всех. — Лови! — они быстро ринулись ко мне, и вот тут я смекнул, что надо удирать. В сердце закралась тревога, ноги начали дико и неуправляемо заплетаться, я пытался как можно скорее добраться до развилки коридоров, где был небольшой проход, через завалы старых стеллажей, когда-то стоящих в библиотеке. Слышу размашистые шаги, ускоряюсь, подгоняемый адреналином, хлынувшим в мозг и тело. Быстро юркаю за стеллаж, а старшеклассники, скрипя зубами, двигают тяжелый шкаф — вот упертые скотины. Я побежал быстрее, как только услышал впереди знакомые шаги. — Алиса! — она стояла в компании трех ребят с нашей школы, и все они о чем-то говорили, попутно оглядываясь по сторонам и проверяя коридор. — Бегите! Я схватил ее за руку, одновременно подтолкнув других, услышал, как шаги сзади все приближаются, и снова бросился бежать. Актовый зал, куда я намеревался попасть в поисках укрытия, находился неподалеку. Рука Алисы крепко сжимала мою ладонь, и я только прибавил шагу, попутно ощущая, как наши преследователи силятся нас нагнать. Едва завидев дверь, я мигом распахнул ее, впустил всех внутрь и тут же заперся сам. — Оз, что стряслось? — Я ненароком наткнулся на целую толпу старшеклассников. Как ты думаешь, что я должен был делать, когда они закричали: «Еще один! Давай, лови его!». Я еле смог ноги унести. Если бы вас увидели, то, скорее всего, было бы то же самое. Боюсь, что Гил прав. Он сказал, что вы ходите по школе в поисках «пострадавших»… — я чуть ли не сгибался пополам от беготни, дыхание перехватило. — Кто там накаркал про верзил?.. Все закончилось тем, что я позвонил Аде, но услышал не ровный и звонкий голос, как надеялся изначально, а лишь надрывный, глухой и исступленный плач. Я вскипел, хотел растерзать на месте того, кто так с ней поступил. Заплетающимся языком она сказала мне, что находится в классе искусств, и от этой новости мое волнение возросло в разы. Там же полно кукол! У Ады была гленофобия — боязнь взгляда куклы, если говорить точнее. Этот страх появился в глубоком детстве, когда она оказалась почти в такой же ситуации — заперлась по случайности в комнате, где оказалось полно кукол. Мы нашли ее уже без сознания. Мы тогда сильно переволновались всей семьей, поэтому даже не сразу смогли понять ее страха, когда Джек подарил ей на десятилетие чудную фарфоровую куколку. Позже мы отвели ее к психологу, и был поставлен диагноз — гленофобия. Думаете, это странно — иметь подобные фобии? Я так не считаю. Если порыться в психологическом словаре, то можно найти и зацикленность Гилберта. Айлурофобия — боязнь кошек. Но дело было не в этом! Моя сестра сейчас находилась в очень опасном положении! И меня не пустили! Я хотел возразить, но Алиса настояла на своем, и я утихомирился, хотя во мне буквально бушевал огонь преисподней. Мы договорились снова встретиться на этом самом месте. Я остался с Тимом — коротко стриженым брюнетом, который вроде бы председательствовал в студии «Молодой фотограф». Мне было все равно, откуда он, главное, что мы заодно. Поэтому, выбравшись, мы вместе направились на третий этаж в поисках ребят. — Не нравится мне эта тишина… — настороженно проговорил Тим. — Да уж… — кивнул я и стал для надежности ступать тише. — Слишком тихо. Словно подозрительное затишье перед бурей. — Стой! Слышишь? — Тим остановился и удивленно воззрился в сторону восточного крыла школы. По воздуху прокатился мощный грохот ударов. Такое ощущение, что откуда-то рвется наружу ужасное чудище, которое заперли для безопасности. И, видимо, заперли крепко. Мы переглянулись. Сглотнув, я кивнул Тиму, и мы отправились прямиком туда, переглядываясь между собой и по сторонам. Наконец мы дошли до источника звука, коим являлся женский туалет. Я потянул за ручку. Заперто. Удары с той стороны двери усилились, она тут же начала немного прогибаться. — Кто там? — проговорил Тим и толкнул дверь, будто говоря тому, кто внутри, чтобы он успокоился. — Эй! — всколыхнулся я. — Отзовись же, наконец! Мы же тебя выпустить хотим! — Оз? — раздался тихий голос, надломленный и хриплый. — Эхо? — я с сомнением протянул имя застенчивой подруги. — Тебя заперли? Как ты? — Сверху есть щеколда. — Ага… — я потянул за указанный предмет, который и удерживал девушку в таком положении. Дверь резко распахнулась, вышла Эхо. Но вот только не совсем она. Я никогда в это не верил, попросту не было случая, чтобы действительно вдуматься в подобное. Но Шерон, как самая близкая ее подруга, утверждала, что у нее частичное раздвоение личности. И сейчас перед нами стояла Шум. Встретив дикий, неописуемый, загнанный взгляд некогда мирной и спокойной девушки, я содрогнулся. Растрепанные короткие волосы, стиснутые в яростном оскале зубы и пылающее безумием лицо. Шум — создающая проблемы причина отзвука неудач Эхо. Безумная, жестокая и безжалостная. Можно сказать, ее альтер-эго. Шум, или, как говорят по-другому, Цвай. Я точно не знаю, что было с Эхо, но вроде как, если мне не изменяет память… Ее семью жестоко убили. С того момента она замкнулась в себе, хотя прежде была веселой и походила на белоснежного игривого котенка. Но… противоречивые эмоции породили Цвай… Нет, я не считал ее ненормальной — и другие не считали. Она не наблюдается у психолога, и с психикой у нее все хорошо. Просто этот случай слишком повлиял на ее характер, она замкнулась в себе, словно в холодной сырой темнице. Она старается держать в себе все эмоции, сдерживаться, как только возможно. Но иногда ее хрупкая сущность дает трещину — и тогда сквозь нее просачивается некий монстр, дремавший под гнетом горя. — Эхо? — я осторожно глянул на нее со стороны. На ее лице расцвела безумная усмешка, переросшая в издевательский смешок. — Цвай… Шумит, дерется и кричит, И всех плохих накажет вмиг, Шумит она, зубками скрипя, И жаждет скорее она Муками насладиться сполна — Как хочет и желает, да! Темные глаза засветились недобрым огнем, и она поспешила пройти мимо нас. Но я преградил ей путь, понимая, что нужно привести ее в чувство. — Цвай не терпит, когда ее бьют! — она яростно оттолкнула меня и, тут же воззрившись в противоположную от нас сторону, безумно усмехнулась и устремилась туда. — Эхо! Стой! — я тут же ринулся за ней, осознавая масштаб проблемы, если ее не утихомирить. — Отвали! — она пихнула меня в сторону; сморщившись от такого резкого удара, я отпрянул к стене. — Эхо! — до меня добежал Тим, и мы, переглянувшись, снова бросились за ней. — Остановись! Эхо! Впереди нас бежала безумная и безжалостная девушка. Сделав поворот, она остановилась у кладовки, достала оттуда швабру. — Эхо! Она перевела взгляд на нас. Я обернулся и увидел, что к нам направляются те самые преследователи, от которых мы недавно спасались. Не успел я издать и звука, как был схвачен, стиснут в яростных «объятиях», получил уйму синяков и ссадин, со стороны старшеклассников послышалось грубое гоготание. — Эхо, беги! — Я укусил за ладонь одного из моих истязателей и взглянул на нее, но встретил лишь полный огня взгляд. — Сейчас я Шум! — она стиснула в руках швабру и как можно шире замахнулась на верзил. Прошло от силы минут пять, как Эхо смогла положить всех на лопатки. Вскоре перед ней по разным углам ютились некогда грозные старшеклассники. В ее глазах пылала чистая ненависть, они так и говорили: «Убью!», но все, слава богу, обошлось лучшим образом: Эхо просто решила устроить допрос. — Кто это все устроил? — поинтересовалась она, яростно сжимая в кулаке воротник того, кто недавно угрожал ей. — Я из тебя сейчас всю дурь выбью! — Уо...— прохрипел голос побитого. — Уолкер... просто предложили, и все согласились. — Альберт? — Элизабет... — сплюнув, вскипел я, и тут же почувствовал, как разум застилает вспышка ярости. — Ну что ж! — резко засмеявшись, Эхо схватила то, чем отметелила своих жертв, и мы все втроем устремились за ней. Мне было плевать на остальных, я с яростью вдруг устремился вперед, будто уже зная дорогу. В голове роились самые разные мысли. Я желал лишь одного: посмотреть в глаза этой двуличной лицемерке и, наконец, положить конец ее выпендрежу. Я бежал, не обращая внимания на повороты и крики спутников. Бежал так долго и быстро, как только было в моих силах. Внезапно я почувствовал резкую, звенящую боль в висках. Тело не послушалось меня самого и ослабло, стоило мне сделать хоть шаг. Вскоре я понял, что лежу на холодном полу коридора, а с головы чуть-чуть капает кровь. Единственное, что заставило меня окончательно очнуться — это мерзкий и до боли знакомый голос над ухом: — Куда же ты так торопился? Неужели ко мне? Глупый Безариус… — Стерва… — еле-еле срывается с моих губ, прежде чем я проваливаюсь во тьму. *** — Ну же, Оз. Почему ты меня отвергаешь? Я до боли сжал кулаки, представляя, что сейчас нахожусь вовсе не здесь. Было чувство, будто моя душа горит в огне и колыхается в буре новых, мерзких ощущений. И та девушка, что сейчас в прямом смысле заточила меня здесь, могла в любой момент познать мой гнев. Я ненавидел ее. А после одного случая еще и презирал. «Какого случая?» — спросили бы, наверное, многие, кто слушал бы меня сейчас. Загадочное происшествие недельной давности... *** Мы с Алисой во время той недолгой суматохи, что затянулась из-за ее дня рождения, гуляли в парке. Все как обычно: мы болтали, потом долго валяли дурака, а после мирно пошли в сторону домика Изгоев. Я был очень счастлив — эта прогулка напоминала свидание, которое длилось каждый раз одинаково, но привычно и уютно. Мысль, что мы с ней одни, и никто нам не мешает, отдавалась теплом в сердце. К тому же тем вечером случилось то, из-за чего я долго не мог прийти в себя. Алиса подошла ко мне, встала на носочки и поцеловала меня в щеку, после чего прильнула к груди. Моменты, когда мы можем быть не просто друзьями, легонько касаться той самой преграды, что нас ограждает... Тихим голосом она прошептала: — Я думаю, что когда-нибудь заведу такого парня, как ты. Но только после того, как ты найдешь себе девушку, подобную мне. У меня перехватило дыхание от таких слов, и я, радостно улыбнувшись, тут же прижал ее к себе еще крепче, а она лишь захихикала. Мы шли, взявшись за руки. Подумать только — такой жест, как просто держать ее ладонь в своей, заставлял сердце гулко стучать и переворачиваться. Я был счастлив. — Ладно, пока... — наши доселе переплетенные руки разжались, мы помахали друг другу, а потом она удалилась за порог. Я же вздохнул и пошел к себе. И там меня ждал не очень приятный сюрприз. Возле моего крыльца стояла девушка в толстовке и капюшоне. Я окинул ее недоумевающим взглядом и заметил, что она, видимо, ждет давно: волосы растрепаны, а толстовка мокрая — вечер выдался влажным. Едва завидев меня, она выпрямилась и подошла ко мне. Я не видел ее лица из-за капюшона, так что не сразу понял, кто передо мной. — Привет, — слетело с ее губ, и я, нахмурившись, тут же отступил на шаг. — Что тебе нужно? — Совсем ничего... — Тогда уходи... — я прошел мимо нее, но она схватила меня за рукав куртки и сразу отпустила, словно испугавшись чего-то. — Я... — неуверенный голос надломился от волнения. — Я люблю тебя! На минуту воцарилась тишина. Я был растерян и как-то сконфужен. — Ты ведь знаешь, что это не взаимно. — Почему? Что есть у нее, чего нет у меня?? — В тебе нет сострадания, искренности и, возможно, сердца. Да и мне больше нравятся брюнетки, — нервно и развязно усмехнулся я, пытаясь хоть как-то себя успокоить. — Что за ересь? Ты предпочтешь ведьму... — Никогда не смей. При мне. Называть ее. Ведьмой. — Я крепко сжал ее запястье, которым она попыталась меня удержать. Она несколько пошатнулась, отошла чуть дальше. — Почему? Почему ты не любишь меня? — Честно говоря, я слишком польщен и стеснен. Но, как бы то ни было, я прошу простить меня за это. Я не люблю тебя. Я люблю другую. Она внезапно мерзко усмехнулась: — Ясно. Что ж, я сделаю что угодно, но ты будешь моим... — Заткнись! — я резко насупился. Потом схватил ее за руку и выпроводил со своего двора на тротуар. — Я не желаю видеть тебя. Я тебя в жизни не полюблю... Убирайся! *** — Ада! — я нашла ее в полуобморочном состоянии, забившейся в угол и беспрерывно рыдающей. Я залезла через окно, которое выходило на крыльцо школы, поскольку дверь была заперта на ключ. Быстро отыскав потертую ткань, я накрыла ей тех самых кукол, которые внушали страх даже мне — я их просто обожала в детстве, но выражения этих лиц вызывают мимолетный ужас. Потом я вздохнула, встала во весь рост и медленно подошла к Аде. Она крепко стиснула меня, но я даже не пыталась вырваться — я понимала, что ей очень страшно и плохо. Горячие слезы подруги капали на мою кожу, а я успокаивающе гладила ее по спине и плечам: — Все нормально, я их закрыла. Просто не смотри в ту сторону, хорошо? — Угу… — послышалось от нее. Потом мы встали и вместе вышли наружу. — А где Оз? — Где-то в школе. Я пошла вместо него, так как ты ведь сама знаешь своего брата — он бы наделал много шума, а сейчас это рискованно. — А что случилось? — Долго объяснять… — вздохнула я. — Проще говоря, на всех «лохов» и «ботаников» открылась охота. Все старшеклассники и всяческие пофигисты так развлекаются. Учителям решили не говорить, тем более, это уже дело принципа. Мне надо кое с кем поквитаться. Мы выбрались в коридор, где нас поджидал Питер. Переглянувшись, решили, что теперь необходимо идти к месту встречи. Я покрепче стиснула в руках спасительную швабру, коих здесь валялось навалом после уборки, и мы двинулись дальше. Атмосфера накалялась. Было очень тихо, но мы все упорно молчали, осознавая, что так сможем, по крайней мере, услышать приближение врага и сбежать до встречи с ним — или же услышать кого-то, кто попал впросак. Прошла минута, и внезапно по коридору прошелся мощный отзвук удара, а позже — какие-то расплывчатые крики. Мы насторожились и решили проверить, что это может быть. Крики и удары продолжались, пока к ним не прибавился топот ног по всему коридору. Позже послышалось гоготание и снова звук, больше похожий на борьбу. После все резко стихло. В конце коридора вновь послышались голоса, а после быстрый бег. Мы притаились за дверьми, ведущими в коридор, и тут же изумленно выдохнули — это оказался Оз. Он бежал впереди всех и так быстро, что мы даже не догадались сначала окликнуть его. Он скрылся за поворотом, и стоило нам выйти, как нам навстречу выбежали Эхо и Тим. Вот только Эхо была какая-то взъерошенная и дикая, что сразу заставило меня внутренне сжаться. — Где Оз? — Только что побежал туда. Так быстро… — Ада посмотрела в сторону того коридора, где, казалось, секунду назад скрылся Оз. — Что случилось? У вас потрепанный вид. — Мне пришлось преподать некоторым урок… — усмехнувшись, протянула Эхо с безумным огнем в глазах. И тут меня ясно осенило! Это Шум… зря, ребятки, вы это сделали, теперь вам точно не поздоровится. Правда, выглядела она более-менее спокойно и, судя по всему, скоро она снова будет Эхо. — Мне кажется, лучше найти Оза… — чуть робко, словно боясь чего-то, предложил Питер, и мы все утвердительно кивнули, согласившись. После мы двинулись туда, где только что скрылся Оз. Перед нами открылся один-единственный поворот, а после него — развилка. Мы разделились: Эхо и Тим пошли направо, а мы втроем — налево. Было немного страшновато разделяться, но выбора у нас не было. Мы шли уже около десяти минут, когда из-за поворота неожиданно послышались чьи-то голоса. Мы притихли, притаившись за углом. Послышался звук удара, словно кого-то швырнули об стену. С минуту мы все стояли, ошалело глядя на Патлатого, вытирающего с губы кровь — его успели изрядно потрепать. Глаза его пылали, губы выровнялись в тонкую полоску. — Валите отсюда… — угрюмо буркнул он, заметив нас, затем встал и снова устремился туда, откуда его недавно вытолкнули. — Гил… — Патлатый!! — взорвалась я и тут же устремилась вслед за ним, чуть не столкнувшись с одним из парней высокого роста, явно отхватившего в драке с Вороном. — Крольчиха, не лезь, куда не просят! — Заткнись! — оскалилась я и со всей силы пихнула одного из наших соперников. — У Уолкер ко мне должок! — Теренс! — гаркнул один из трех парней, которые успели окружить нас. — Что мы тут с ними нянькаемся? Девчонка ему не поможет! Послышался звенящий звук ударов, и все трое упали навзничь, повалившись как попало. Позади них оказались Ада и Тим, держащие в руках железные ведра. Лежащие на полу принялись мычать и что-то бормотать. — Гил! — Ада схватила брюнета за руку. — Надо идти! Где Шерон? — Я лишь их задерживал… — Значит, надо искать и ее… — мы побежали вперед. Внутри у меня все полыхало. Казалось, что мой разум готов взорваться. Я не понимала, что происходит. Можно было смириться с издевательствами и дедовщиной, но с тем, что нас в прямом смысле хотят избить и как будто втоптать в грязь... Это ведь уже насилие. Бессмысленное и жестокое насилие. Я боялась худшего. Было страшно. Но ноги упрямо продолжали нести меня вперед, и я, закусив губу, стремилась только подгонять себя такими мыслями. Хотелось, чтобы этот кошмар поскорее кончился. — Осторожно! — Патлатый резко потянул меня за руку, и передо мной тут же пролетела труба. Из-за угла высунулись головы еще каких-то парней. Внутри у меня все сжалось. Я испугалась. Мной овладел неописуемый ужас. Их было всего двое, но в руках у них были труба и бита. Это уже переходило всякие границы. Казалось, что внутри у меня все скрутилось в одну тугую пружину, и под этим давлением все нервы внутри напряглись до невозможности. — Да что же это такое? Не похоже на обычную дедовщину… или же издевательство над «лохами» и неудачниками… — пробормотал Гил. — Вы хоть сами осознаете, что творите? — А нам это даже нравится! — с мерзкой усмешкой объявил один из нападающих и покосился на меня. — Все-таки не всегда нам удается так всласть потешиться над вами. — Ублюдки! — кулак Гила тут же устремился ему лицо. — Стой, — я схватила его за руку. — Оно того не стоит. Им нужна я. Я права? — Ну, раз ты сама… — Тупой Кролик! Собралась геройствовать?? — У меня личные счеты с зачинщиком всего этого! Представь, что она — босс в этой игре… — я медленно отошла в сторону от них обоих, пока друзья ошеломленно наблюдали за мной. Мне оставалось лишь грустно усмехнуться. Я знала, что делаю. Бросив доселе сжатую в руках швабру, я опустила голову, словно заключенный. — Патлатый… — на минутку обернулась. — Найди Шерон и Оза. Если пойдете за мной… удушу собственными руками! — Алиса… — Ничего, Ада. Я иду, чтобы отстоять свой путь! У меня счеты с этой тварью! Веди! — прикрикнула я на двоих парней, и те, чуть вздрогнув, все-таки схватили меня под локти и пошли по коридору, пока я еле сдерживала подступившие слезы злости и отчаяния. Мое сердце пылало решительностью и страхом. Я чувствовала, как каждая клеточка тела насыщается этой неизвестной силой. Крепче сжав руки в кулаки, я готовилась к тому, как буду выяснять отношения с моим извечным врагом. Уолкер, сегодня мы с тобой в последний раз на равных! Сегодня одна из нас раз и навсегда окажется на ступень ниже другой. И это будет самым страшным поражением в моей жизни — или самым огромным триумфом. Я с гордостью принимаю твой вызов. Это моя судьба. Такова моя натура — бороться за свой кусочек счастья и отстаивать его, как только можно. И я никогда в жизни не откажусь от этого бремени. Ведь не будь его, кто же я тогда? Никто! *** — Ненормальная! — вскрикнул я, очнувшись в клетке. В клетке, предназначенной для голубей, что стало ясно по запаху и перьям, рассыпанным по полу. — Совсем сдурела? Ты хоть понимаешь, что творишь? Понимаешь, чем это все обернулось в итоге? — Я говорила, что пойду на все ради тебя… — словно и не слыша меня, с улыбкой бросила Уолкер. — Удобно быть сестрой влиятельного брата и дочерью богатого отца. Это дает мне право на многое… — Стерва! — с омерзением проскрежетал я сквозь зубы, всматриваясь в безумный взгляд темных глаз. — Перестань тешить себя этим! Она вздрогнула и тут же звонко и ломко рассмеялась. — Тешить? Я лишь хочу, чтобы мы были вместе... — Я всегда думал, что мужчины должны отстаивать дам, а не наоборот. Хотя что я несу? Я тут даже дам не вижу. Освободи меня! — Пока нет… — протянула она с мерзкой ухмылкой. — Дождемся главного гостя. Если хочешь правды… это все из-за нее… Твоей драгоценной… — Заткнись! — А что? Правда глаза режет? Я ведь вижу… вижу, как ты вечно смотришь на нее, то и дело во взгляде у тебя тоска и грусть… она тебя не любит? Или же притворяется? — Я не собираюсь выяснять это с тобой! Это тебя не касается! И даже если так! Я никогда ее не брошу! Тебе в жизни не понять этого! Никогда тебе не испытать того, что пережила она. В тебе не может быть такой большой души и такого чистого сердца… — Большой души?.. Ха-ха-ха! — резко рассмеялась она, и я уже ясно видел, что последний разум этой девушки давно заслонили слепое желание и эгоизм. — Гнилая душонка… смерть следует за ней по пятам… ведьма… проклятая… Ее душа большая, ее сердце может быть чистым? Не верю!! Со стороны двери послышались голоса и топот ног. Потом возня, а после дверь в кабинет с грохотом открылась. В проеме, часто дыша и согнувшись почти пополам, стояла Алиса. Я несколько оторопело уставился на нее, пока она, слегка пошатываясь, встала прямо и стерла кровь с губы. — Слабые у тебя охранники… — она сплюнула кровь и оскалилась. — Что, тварь? Думала, я не приду? Позволь, я тебе кое-что объясню… — она медленно начала приближаться к врагу, в то время как во взгляде Уолкер мелькнуло отчаяние и… страх? — Никто. Не смеет. Трогать. Мою собственность! Уолкер!! Взгляд Алисы пылал яростью, руки были в синяках, колени покрыты маленькими ранками, кровь уже запеклась. Руки стиснуты в кулаки, изо рта вырывалось глухое гневное рычание. Никогда в жизни мне не доводилось видеть столько ненависти. — Оз? — ее взгляд скользнул по мне, а после снова впился в сжавшуюся блондинку. — Тебя заперли там, словно рабыню. Похоже, в этот раз придется отступить от всемирного канона — освободить парня из рук горгоны. — Я сам не понял, как тут оказался… — я попытался улыбнуться, но получилось криво, из-за чего Алиса только сильнее нахмурилась. — Уолкер, заканчивай этот концерт. Мы все забудем, если просто прекратишь это. — Говори за себя… Оз, — Алиса приблизилась к нам, и Элизабет вся напряглась. Напрасно она пыталась сохранить фальшивое хладнокровие — страх так и плескался у нее в глазах. Ее взгляд все время метался к двери. — Твои подружки тебе не помогут. Они заняты беседой с моими друзьями. Винсент давно мечтал попрактиковаться в роли визажиста… его мечта сбылась. Я тут же мысленно не позавидовал тем девчонкам. Очень печально. Возможно, они были хорошими людьми, но теперь они в руках у Винсента. — Ну? — С-стой! — Уолкер попятилась к окну. — Я-я… лишь… — Об этом надо было думать раньше… — Нет! — она внезапно ринулась к двери, оттолкнув Алису к шкафу. — Тварь, — бросила Алиса сквозь зубы и тут же, подойдя ко мне, открыла двери злосчастной клетки. — Выходи, девица-красавица. Твой рыцарь пришел тебя спасти. — О, мой герой~ — смешно протянул я, улыбаясь уже более осознанно и спокойно. С уходом Уолкер стало в разы теплее и, похоже, то же самое чувствовала и Алиса: взгляд ее прояснился, на губах заиграла робкая улыбка. — Ты не остановишься, пока не найдешь ее? — Ты ведь знаешь, что рано или поздно это случится. И это случится уже скоро. Сейчас я не собиралась драться с ней. Это произойдет снаружи, на глазах у всех. — Алиса… — Хватит мне сидеть в тени этой мерзопакостной твари! — она сжала кулаки и резко вонзилась взглядом мне в глаза. Меня будто прошибло от натиска силы, что блестела у нее в глазах, я просто затрепетал при виде ее напористой усмешки. Меня словно наполнили теплом, и будто тысячи языков пламени прошлись по каждой частичке тела. — Придешь, если что, мне на подмогу? — она протянула мне кулак, и я, улыбнувшись, стукнул по нему в ответ: — А ты как думаешь? Конечно! Она хлопнула меня по плечу и тут же устремилась вперед, к двери. Я вздохнул свободнее. Потом нагнал ее, и мы спустились вниз. Там нас ждали друзья: Шерон, несколько потрепанная, Гилберт с синяком на скуле, Винсент, Эхо и Ада. Я был рад видеть всех. В душе будто поселилось что-то грандиозное и великое, словно ты можешь сделать все, что угодно. Во мне клокотал страх, но он мешался с решительностью. Коленки дрожали, но в груди стучала храбрость. — Ну что? — изогнул бровь Гилберт, усмехнувшись. — Покажем всем выпендрежникам их место? — Давно пора! — гаркнула Алиса, резко вырвавшись вперед, и пинком открыла ворота, ведущие во двор школы. В глаза ударил яркий свет. Я зажмурился, а когда через несколько секунд снова открыл глаза, то увидел, что творилось на территории школы. На всей открытой площадке было отчетливо видно лишь одно: притеснение других. Внезапно Шерон сунула два пальца в рот, и тут же раздался громкий свист — на всю площадку. Я напрягся и тут же словно воспрял, наполнившись каким-то неописуемым восторгом. Во мне поднялась буря. — Эй! Хватит это терпеть! — раздался громкий голос Алисы во внезапно наступившей тишине. — Вы! Те, кого сейчас втаптывают в грязь — подобные нам! Вы и дальше собираетесь бояться их? Или же… Алиса стремительно подошла к одному из «высокопоставленных». — ..как следует дадите им по роже?? — кулак тут же устремился ему в скулу, и обидчик слабых с грохотом повалился на землю, освобождая из-под «стражи» парня, над которым измывался. — Да кто вы такие?? — приглушенно простонал парень, которого Алиса послала в чистый нокаут. — Кто мы? — резко раздался голос Шерон, крепко сжимавшей в руках метлу, доселе лежавшую на земле. — «Изгои»!! — одновременно раздалось с нашей стороны. — Мы те, кто был отвергнут обществом! Но теперь пришло ваше время расплачиваться за это! С минуту стояла тишина. А потом со стороны всех зачинщиков этой дедовщины послышался громогласный издевательский смех. Мы даже не дрогнули. Каждый из нас сейчас сказал это не им. А тем, кто в данный момент находился под их гнетом. В воздухе послышалось звяканье железа, и, переведя взгляд в сторону, мы увидели, как одна из девчонок вылила на двухметрового верзилу ведро с краской. Все застыли в изумлении, а девушка, заскрежетав зубами, пугливо попятилась — и ее тут же схватила за руку одна из девчонок, явно принадлежащих к числу угнетателей. Ее рука стремилась ударить девушку, как вдруг небожительницу схватила Алиса и оттянула в сторону: — Попробуй только пальцем тронуть… — угрожающе зашипела она, и тут же послышался другой крик. Со всех сторон началось именно то, чего мы хотели — все начали давать отпор, так что позже и мы вступили не просто в драку с несогласными, а в бой. Самый настоящий бой. На лице у меня красовалась боевая раскраска, сотворенная из малярной краски синего цвета, а на губах играла зверская и безумная усмешка. В этот миг я чувствовал взрыв в душе! Я дрался по-настоящему! Скрипя зубами от боли, когда отхватывал в ответ, и чувствуя неясный трепет удовлетворения, когда сам кидался вперед и от души попадал кулаком в чье-нибудь лицо. Алиса тоже дралась от души и даже более изощренно, чем я: кусалась, царапалась, когда ее хватали. И дралась она со всеми. И с девушками, и с парнями, грубо их отпихивая, что-то выкрикивая им в лицо. Поле битвы превратилось в сплошную череду летящих ведер с краской, мусора, всего, что попадалось под руку. В оборот шло что угодно, и вскоре площадка напоминала собой настоящее сражение двух великих держав. — Уолкер! — процедила Алиса сквозь зубы, завидев ее в толпе. Девушка тут же устремилась к заклятому врагу. Все остальные прекратили бой. На минуту воцарилась тишина, и только шаги двух давних соперниц эхом раздавались в воздухе. Все понимали, что сейчас состоится самая важная драка. Бой, который решит, кому достанется победа. Я сжал руки в кулаки и от волнения стал кусать губы: даже если она проиграет, я не брошу ее, и даже против всех кинусь к ней. Но сейчас… это ее бой… Алиса! Я верю, что ты сможешь! *** — Почему? Как? — мы обе валялись на земле, жадно глотая воздух. Она — от того, что проиграла, а я… я просто слишком устала. Тихо. Все было тихо. Все были в немом изумлении. Это была честная драка, и я вправду победила ее. Честно говоря, я боялась. Боялась, что проиграю, что все мои речи окажутся лишь пафосной болтовней, но я… я ведь внутренне не сомневалась в том, что выиграю. Я даже не дрогнула. — Откуда у тебя такая сила? — Дело не в этом… — сплюнув кровь и вытерев ее с подбородка, оскалилась я, приподнявшись. — Ты просто не жила моей жизнью. Я частенько переживала и нечто худшее — каждый день. — Я всегда была бесполезна… — слетело с ее губ. — Я была ненужным ребенком, которого бросили родители и брат. А ты… ты всегда жила в пучине одиночества, но в итоге имеешь все это… Мне на минутку стало даже жаль ее. Она ведь просто испорченная и явно не обделенная вниманием девчонка уже не маленького возраста. Но прошлое не изменишь. Будь она хоть трижды на самом деле невинна, это не изменит ее грехов и проступков. Пусть она научится отвечать за себя и за свои дела. — Потому что у меня был человек, которого я люблю по сей день… — я встала на ноги, немного покачиваясь, мысленно вспоминая сестру. Лейси. Я помню, как ты храбрилась, когда так же подралась в школе с какой-то выскочкой, и как долго пряталась у меня в комнате от глаз родителей — ведь те могли отругать тебя за подобное. У тебя был такой искренний, блестящий взгляд. И я… тоже искренне горжусь сама собой… — Пусть это будет урок вам всем… — я обвела многозначительным взглядом всех, кто участвовал в затеях Уолкер, и те заметно вздрогнули. — Никогда не смейте подымать руку на невинных! Иначе невинные отплатят вам тем же! Я прошла вперед, похрамывая и слегка жмурясь от саднящей боли в спине. Навстречу мне бросился Оз, и как только он приблизился, я ободряюще улыбнулась, даже засмеялась. Он вздохнул, позволил мне слегка опереться на него, и мы потихоньку двинулись дальше. Славный был бой. Я устала… хочется немного отдохнуть… ох, чувствую, такой шум поднимется, когда учителя увидят, что мы все сотворили со школой. Неважно… я слишком устала, чтобы думать об этом… *** ..Очнулась я в медпункте на плече Оза. Все тело покрывала зеленка, на руках и ногах красовались бинты. Посмотрев по сторонам, я улыбнулась родным лицам друзей. Возле окна стоял Патлатый и покуривал, выпуская едкий дым в форточку, рядом — Винс, на лавочке — Эхо. Как я вижу, она пришла в себя, и все было нормально. Шерон привела себя в порядок, на ней уже другой костюм. Ада сидела с другой стороны от меня, а возле входа в медпункт, нервно и шумно хрустя леденцом, стоял Зарксис — судя по всему, ему изрядно влетело из-за нас. — Ты как, Алиса? — спросила Шерон, переведя на меня взгляд. — Не сильно болит? — Все нормально. Всего лишь синяки и ссадины. — Ну ты и задала там жару, Крольчиха… — напористо усмехнулся Ворон. — Просто в клочья Уолкер разорвала. Мне кажется, не подерись ты еще накануне, так вообще бы инвалидом ее сделала. — Да, и еще… — с некоторой загадочностью улыбнулась Шерон. — Я бы на твоем месте сейчас посмотрела бы в окно. Я недоумевающе нахмурилась, но возражать не стала. Любопытство не побороть. Я подошла к окну, чуть хромая, и, раскрыв его, увидела, как все проигравшие убирают, а остальные отдыхают в тени или молча помогают учителям, выполняя самую легкую работу по разбору документов и рукописей. И еще… — Изгои форева! — внезапно крикнул Патлатый, да так, что я чуть не подавилась всем, чем можно. — Форева! — неожиданно отозвались все внизу, громко и восторженно. — Сейчас как дам! Форева, блин! — раздался голос строгой учительницы, и мы тут же с диким смехом закрыли окно. — Мисс Алиса стала кумиром для всех после этого происшествия, — хруст расколотой пополам конфеты, нервный загнанный взгляд со стороны альбиноса. — Столько всего начудили, что меня вызывали на ковер к директору. — Братец Заркс! — весело насупилась Шерон, подойдя к учителю и отобрав у него леденец. — Моя бабушка не так уж страшна. — Зато ее попечитель еще как~ — истерически смеясь, изрек красноглазый. — Господин Барма чуть голову мне не откусил… — Но другие вдруг устремились за нами. — Устремились? — я отошла от окна и села обратно на лавку. — В смысле? — Похоже, наши ряды пополнятся. За Изгоями последовали другие, и после твоего ухода на улице поднялся такой гомон! «Баскервиль — зверь!», «молодец!», «так их!». Ха-ха-ха! Это было очень восторженно… — Шерон прислонилась спиной к стене. — Похоже, теперь мы никакие и не изгои вовсе. — Но как знать, — внезапно изрек Винсент, все это время задумчиво теребивший в руках маленькую плюшевую игрушку, которую он, видимо, вскоре выпотрошит. — Разве не это мы с самого начала планировали? Мы ведь просто были небольшой группой людей, бросивших вызов всем и вся… — Я даже рад, что такое пополнение сразу же подоспело. Это весело. Разве нет? — Гил прав! — ободряюще улыбнулся Оз, так и не смывший с лица краску. — Кстати говоря, Ада так и не вступила к нам… — Да я и не настаиваю… — тихо улыбнулась его сестра. Мы разговаривали еще около минуты, а потом все спустились вниз. На нас тут же воззрилось бессчетное множество пар глаз. Какие-то взгляды были полны уважения и даже трепета, другие пронизывали неприязнью. Но виновники заслужили свое наказание, так что… — Предлагаю пойти ко мне домой и отпраздновать! — громко заявил Оз, и все согласно кивнули, прибавив шагу. — Эй! Нас внезапно окликнули несколько ребят, и, когда я обернулась, меня так и прошибло: те ребята, которые когда-то избивали меня в углу, когда Оз заступился за меня, это они тогда… — Мы просим у тебя прощения! — внезапно вскрикнула одна девчонка. — П-прости нас за все! Мы были очень не правы! Прости, прошу тебя! Я несколько изумленно захлопала глазами, но через минуту лишь улыбнулась. Я вообще поверить не могла, что какая-то там драка так сильно повлияет на ход событий. — Забыли! — засмеялась я и, развернувшись, схватила Оза за руку и последовала дальше, слыша, как те четверо как-то облегченно выдохнули, а после… — Изгои форева! — выкрикнул кто-то из толпы фразу, которая, видимо, здесь уже прижилась, что заставило нас всех дружно рассмеяться. Переглянувшись, мы дали деру со двора, пока на нас не посыпались другие слова — и не только благодарности. Было и так ясно, что не все тут нас жалуют. Но сердце благодатно стучало в груди, передавая в тело все новые импульсы счастья — даже несмотря на ноющую боль от синяков и ссадин. Да, я улыбалась сквозь эту незначительную боль. Так спокойно и тихо на душе. Очень хорошо. *** Дядя Оза впал в многозначительный немой шок, завидев нас. Ну еще бы. Потрепанные, с синяками по всему телу, с запекшейся кровью в некоторых местах. Я бы тоже так себя чувствовала, если бы отпустила ребенка всего лишь на школьную практику, а получила бы такой исход. Но когда мы кротко все объяснили ему, он смирился с произошедшим, и позже мы все сидели у Оза дома, попивая чай и поедая мороженое. Да, именно в таком порядке, что странно. Я была просто не в состоянии рационально думать о чем-то. Было так… так… Странно, но в то же время очень здорово! — Это была лучшая практика в моей жизни! — изрек радостный Оз, умывая в воде свое разукрашенное лицо. Мы с ним сидели на веранде, пока остальные что-то мудрили в доме над угощением. Оз закрыл кран, предназначенный для поливки газона, и, встав, выпрямился, разминая конечности. — Оз. Скажи. Тебе кто-нибудь нравится? Он внезапно замер. Я сама задала такой вопрос, но все-таки мне было важно получить на него ответ. Мне надоело это непонятное молчание. — Ну… — на его лице образовался легкий румянец. — Да, но я не скажу, кто. — Зануда. — А тебе? — Да. Но я тоже не скажу, пока не скажешь ты. Оз обернулся ко мне и сел за столик, сцепив руки в замок и положив на них голову. Наши взгляды встретились. Я нервно постукивала пальцами по столу, пока внезапно на него со стуком не поставили тарелку, полную мороженого. — Чего такие хмурые? У нас праздник! — коварно проговорил Винс, нагло садясь между нами. — У-у-у… я помешал вам? — Что?? Вовсе нет! — мы сказали это одновременно и одновременно покраснели, а позже рассмеялись. Когда же это, наконец, закончится? Ах, все равно. Главное, что все позади. Я победила супер-мега-босса, который заправлял в школе, и все сбросили с себя оковы издевательств и бесконечных тупых шуток. Теперь все в школе были равны. Сердце застучало сильнее, и я, дабы остудить свой пыл, с радостью принялась за мороженое. *** Домой я вернулась затемно. Едва завидев ванну, сразу же кинулась в ее объятия. Тело отзывалось ответной дрожью на успокаивающую горячую жидкость, и я с уже приподнятым настроением привела себя в порядок, попутно осматривая новоприобретенные ссадины. Ничего. Это ерунда по сравнению с другими порезами и ушибами. Даже мазью смазывать не буду. Я спустилась вниз и внезапно обнаружила, что дома нет Ричарда. Куда мог подеваться этот человек, я не знала. Да и не особо хотелось. Звук открывающейся двери сразу оповестил меня о том, что кто-то пришел. Я метнула взгляд к двери и изумленно замерла на месте. Он был в парадном костюме и, странно улыбаясь кривой усмешкой, провожал в дом какую-то женщину. Внутри меня все напряглось и вскипело. Я чувствовала, как необъятный жар внутри меня накаляет все нервные окончания. — Кого ты привел? — я остановилась на лестнице, глядя в лицо этого человека, чьи голубые глаза странно сузились. — Ты та самая Алиса? — немного погодя изрекла женщина, и по мне тут же пробежал враждебный холодок — голос так и походил на шипение ядовитой змеи. — Мне о тебе рассказывали. — А ты вообще кто? — нагло и холодно отчеканила я. — Твоя новая мама, дорогуша… ну, или… — Заткнись! — сразу же взревела я, придя в бешенство. Ах, новая мама, значит?? Внутри будто преисподняя разверзлась. Я до боли в костяшках сжала кулаки. — Ты клялся моей матери, что никогда в жизни в этот дом не зайдет чужой человек. Ты что, думаешь, что я, молча в тряпочку, приму это? Отведи эту привокзальную стерву туда, где ты ее подобрал. Пока я жива, в этом доме и ноги ее не будет! Со злости я опрокинула увесистый шкаф, полный бесполезной посуды. Звук бьющегося фарфора еще долго стоял у меня в ушах. Но и глаза той женщины еще долго не давали мне покоя. — Из кожи вон вылезу, но тебя здесь не будет! — решительно бросила я и умчалась наверх, слушая свое учащенное сердцебиение. Мной овладела ярость. Я готова была рвать и метать, орать до потери голоса. Этот дом… это мой дом. Моей семьи. Не позволю. Не позволю ей здесь оставаться и помыкать мной! Передавлю ее шею собственными руками!! Чертова мачеха! Я собственноручно прогоню тебя отсюда! Тебе не жить здесь…. ЭТО ГЛАВА БЫЛА ОХРИНЕНА ТРУДНОЙ ДЛЯ МЕНЯ И БЕТЫ ПОЭТОМУ ПРОСТИТЕ ЗА ЗАДЕРЖКУ. И все-таки... я жду от вас приятных впечатлений и надеюсь мы все-таки вас не разочаровали! Надеюсь всем понятно что я не опускаю лапки и продолжаю творить!! Конец света обошел стороной теперь меня ни что не остановит разве что школа... о да-а-а-а... это шко-о-о-ола... Ну не беда! Ради преданных читателей и ради самой себя естественно я продолжу писать-писать-писать!! Не забывайте что впереди еще 3 акт! Пока что я разбавляю все во 2 несколькими няшными сценами и неким смехом в 3 ожидайте много... много всего... К тому же будут омаки к 1-2 акту! Готовьтесь и я сделаю все это! Теперь же я сяду за Шепот Цикад (те кто не знает это мой очередной Оз/Алиса). Постараюсь выдать главу бете к концу каникул и возможно в первой недели учебы новой четверти ожидайте ) В общем удачи всем нам!