Счастье рядом

Церковный хор поет во славу господню, о том, что люди должны верить во Всевышнего. Статуя ангела с завязанными глазами и ребенком на руках обставлена свечами. Под громкий звук органа поет множество голосов, и пение их под куполом этой церкви напоминает голоса ангелов. Они пели молитвы на древнем забытом языке, а мелодия, звучащая в храме, завораживала и заставляла поддаться дымке, застилающей глаза. Громкие аккорды и такие же громкие возгласы в честь господа позволяли забыться и отдаться спокойствию, заполнявшему это место. Справа от статуи ангела возвышалась статуя человека, держащего в руках икону. Внезапно из-под ее подножия выглянула пара золотистых глаз. А еще через секунду из дыры в половице высунулись любопытные усы незваного гостя. Золотистые глаза мелькнули в темноте, прежде чем пропасть под одной из лавок. Прекрасные голоса, поющие в унисон, завораживали даже этого таинственного жителя церкви. — Опять ты! — кто-то схватил гостя за шкирку. Глаза с вертикальной полоской опасно сузились, черно-белый комочек жалобно мяукнул. — Наконец-то я поймал тебя… Человек несет бедного кота за ворота церкви, но не успевает пересечь порог, как икона, пошатнувшись, падает со статуи. По всем собравшимся прокатился крик паники и испуга. — Стой! — слышится возглас на всю залу, и эхо сотрясает купол священного места. Человек, не выпуская кота из рук, в недоумении замер на пороге церкви. Священник подходит к грязному и испуганному котенку, смотрит в его испуганные звериные глаза, светящиеся в полумраке. Потом, улыбнувшись, берет кота из рук человека. Кот жалобно мяукнул. Священник, все так же улыбаясь, посадил котенка на место упавшей иконы и окрестил деревянным крестом, висящим у него на шее. Зверек не сопротивлялся, лишь удивленно хлопал глазками и помахивал хвостиком с белым кончиком. — С этого дня… — священник повесил на грудь котенка, на которой был виден окрас в форме креста, деревянный маленький крестик. — Ты нарекаешься хранителем и стражем этой церкви! Твое имя отныне будет Георг в честь того, перед кем ты появился!.. Седые усы расплылись в улыбке, большая и теплая ладонь старика погладила котенка по голове. Зверек замурлыкал. С того дня икона больше не падала. Все прихожане полюбили котенка. Если он сам ласкался к кому-нибудь, все знали, что этому человеку обязательно повезет. Во время пения кот замирал и внимательно слушал молитвы, словно понимал их. Дыру под статуей Святого Георгия не смели заделывать, потому что туда кот уходил, когда в церковь приходил грешник. Однажды случилось так, что в церковь пришел человек, машина которого сбила ребенка. Кот, только завидев его, сразу оцарапал ему лицо, а когда человек искренне помолился, кот подошел к нему и стал зализывать ему рану. Шли годы, и маленький котенок превратился в гордого и важного кота, охранявшего покой церкви с большой ответственностью. Для него эта церковь стала домом, а статуя, на которой Георг любил сидеть, всегда была убрана, и кот никого не подпускал к ней. Часто он ловил мышей, которые грызли иконы. Птичек кот не трогал. В церковь прилетали только певчие птицы и всегда собирались на чердаке. Конечно, Георг любил поиграть с ними, но он никогда не делал им больно. Люди начали приходить не просто в церковь, а именно к нему. Они приносили ему вкусные подарки в виде кошачьей мяты или валерьяны. Каково же было их удивление, когда кот даже не прикасался к этим подаркам. А священник смеялся и говорил, смешно шевеля усами: «Совсем как монах. Даже незаслуженные подарки не принимает и дурманы земные». Но однажды случилось несчастье, которому никто не мог помочь. Церковь сносили, на ее месте должны были построить больницу. Все священнослужители покинули храм. Про кота они тоже не забыли. Но каждый день ровно в шесть утра, как только вставало солнце, кот, просыпаясь, стремился обратно к церкви. Однажды он сбежал, и его обнаружили на том самом месте, где он всегда встречал прихожан. Но людям оставалось только печально вздыхать и всякий раз забирать его назад. Прошло два года, на месте церкви построили больницу. Кот начал каждый день приходить туда. Он приходил именно в ту палату, на месте которой когда-то находилась статуя Святого Георгия, и все те, кто ложился в ту палату, выздоравливали. *** — Вот такая история! — объявил с улыбкой доктор Джонс, поглядывая на двух людей в палате. Золотоволосый парень улыбнулся, потрепав черно-белого кота, спящего на коленях у девушки. Девушка в ответ лишь фыркнула. — Надо же… — умилился Оз, гладя зверька по мягкой шерстке, на что тот замурлыкал. — Что ж, будем надеяться, что ты принесешь мне удачу! *** Золотистые глаза проклятия или дара? Крест, высеченный на груди… Он был как знак, как метка божья. Теперь его же очередь выбирать себе хозяина. Ты спасешь меня? Или же врагом мне станешь? Глава III. Дар черного кота и хранителя церкви. Я не посмею тебя бросить, ведь ты нужна мне. Не покидай меня, ангел с глазами цвета фиалок. *** Сегодняшний день и вечер были пронизаны самым прекрасным для меня чувством. Я никогда не проводил так время. После того, как я предложил Алисе дружбу, и она согласилась, я не знал чувства радостней. Я не знал, что делаю, просто обнял ее. Я покраснел до ушей, как только это осознал, но, когда почувствовал, что Алиса обняла меня в ответ, у меня появилось странное ощущение того, что в душе поселилось что-то теплое. *** — Ну, ты выбрала? — я нетерпеливо ерзал на стуле. После того, как мы официально стали друзьями, я предложил ей выбрать любое блюдо, какое она захочет. Просто мне очень хотелось сделать ей приятно. А что может быть приятней вкусной еды? Когда я сказал ей о своем предложении, я услышал, что живот у нее заурчал, а губы сжались в тонкую полоску. Хриплым голосом она смешно проговорила: «еда». Я очень хорошо посмеялся. И очень хорошо потом получил от нее. Найдя в пакете ту самую кулинарную книгу, что взял с собой, я немедленно передал ее ей. Она, взглянув на содержание, сразу перелистала до мясных блюд. Тут она стала медленно читать каждый рецепт, каждый состав блюда. — Вот! — она указала на картинку, где были изображены мясные деликатесы, политые вкусным соусом и гарниром. — Грудинка утки под шафраном и острым соусом… В ее голосе звучало блаженство. До меня сразу дошло, что она обожает мясо. И то, как она жадно несколько раз перечитывала состав блюда, все больше говорило мне, что она хочет именно это блюдо. — Что ж, хорошо! — я весело рассмеялся. — Я обязательно сделаю для тебя это блюдо. — Ты что, сам будешь его готовить? — спросила она, и я в мыслях выругался. Ну почему она не показывает глаз? Что за бред?? Я через силу кивнул и про себя отметил, что после нашего разговора Алиса стала более разговорчива. Но она оставалась все такой же холодной и словно неприступной. Но я не отчаивался. Все со временем. Все же мы только-только начали находить общий язык. Я уже знал, что сделаю все, чтобы Алиса была счастлива. Я знал, что под этой ледяной маской прячется хрупкая душа, которая тоже способна плакать — как девочка, как маленький ребенок. Кот на коленях Алисы зашевелился и разлепил свои золотистые глаза. Блаженно потянувшись, он начал умываться. Алиса воззрилась на него, потом враждебно спихнула с кровати. Тот, зарычав, стал не менее враждебно смотреть на нее. На минуту я представил себе, как Алиса и этот кот дерутся за власть. Это вызвало у меня смешок, но я постарался скрыть его кашлем. Кот, презрительно махнув хвостом, гордо перепрыгнул на подоконник. Алиса фыркнула в ответ и возмущенно отвернулась. Мне было приятно наблюдать Алису такой беспечной. Алису, которая за что-то просто обиделась на кота и не желает с ним дальше иметь дела. Такая милая и смешная. Я был готов вечность наблюдать за такой Алисой. Мы с ней разговаривали о самых разных вещах. Несмотря на то, что Алиса ни с кем не общалась, она была очень умной и училась только на хорошие оценки. Когда я рассказал ей, что наблюдал за ней все это время, она даже бровью не повела. Лишь сказала, что знала об этом. Мне сразу стало неловко, но внезапно мое внимание привлекло что-то блестящее. То, что висело у нее на шее. Это оказалось маленькая монетка, очень старая, на такую уже ничего нельзя купить. Когда я спросил у нее, что это за монетка, она торопливо спрятала вещицу под рубашку. — Талисман… — ответила она, повесив голову. — Это не от тех детей, которых ты навещала? Она лишь кивнула, так и не подняв головы. Я подумал, что чем-то обидел ее, спросил что-то не то. Мне вдруг стало неуютно. Да, конечно, мы только начинали общаться, но я так хотел, чтобы между нами не было секретов, хотя и понимал, что для этого нужно подождать некоторое время. Чтобы хоть как-то развеять гнетущую тишину, повисшую между нами, я, взяв шоколад из пакета, начал его разворачивать. — Сейчас я съем твою шоколадку… — весело пригрозил я, и уловка подействовала. Она, надув губы, вырвала у меня сладкое лакомство, незамедлительно сунула его в рот, словно соску. Как только она пару секунд пожевала батончик, ее брови поползли вверх. А потом с ее губ слетело довольное: «м-мм». Видимо, ей понравилось, чему я был очень рад. Через минуту, доев лакомство, она повернула голову в мою сторону и, ткнув в меня указательным пальцем, сказала: — Теперь ты — мой слуга! — палец уткнулся мне в грудь. — Я теперь — твоя госпожа, и попробуй только меня ослушаться! Я почувствовал, как моя левая бровь стала дергаться вместе с глазом. Слуга? О чем она? Я не нанимался к ней в служанки. — Если ты хочешь быть моим другом — значит, будешь моим слугой! — гордо объявила она, задрав нос. Я видел на ее лице самодовольную ухмылку. Скрестив руки на груди, она ждала, что я отвечу. Но как можно было расстраивать это создание? Поэтому я, не придумав более ничего, подыграл ей. Встав со стула, я опустился на одно колено и, приложив одну руку к сердцу, другую подал ей и сказал: — Как пожелаете, моя госпожа… — на моем лице расплылась улыбка, и я счастливо засмеялся. Она удивленно приподняла брови, но тут же хмыкнула. — Тогда как моему слуге я приказываю тебе: иди и завари чай нам обоим! — ее дерзкая ухмылка была для меня надеждой. Ведь, если теперь она так усмехается, может быть, вскоре она искренне улыбнется. *** Время, проведенное в больнице, показалось мне одним мгновением. Каждый час для нас превращался в настоящее приключение. От пропажи «вкусного пирога» до расследования: «откуда взялись крошки, когда нас тут не было?». Было забавно, и Алиса частенько усмехалась своим удачам и победам во всех играх. Однако, в конце концов, она снова возвратилась к тому самому вопросу, который неоднократно задавала. И на этот раз мне пришлось на него ответить. — Почему ты защитил меня? — Я сделал это, потому что не люблю, когда люди вешают на кого-то ярлыки. Не люблю, когда издеваются над кем-то только потому, что этот кто-то — другой. Я ненавижу таких людей… — проговорил я глухо. Мои ладони непроизвольно сжались в кулаки, и я опустил голову. Алиса молчала. — Оз, ты уверен, что хочешь иметь такого друга, как я? — Да ~ — пропел я, смешно хлопая глазами. — Дурак! — она хлопнула меня подушкой, пока я смеялся, видя ухмылку на ее лице. *** Сегодня Алису выписывали из больницы. Пусть она не улыбалась — я все равно видел, что она счастлива выбраться отсюда. Было приятно видеть ее такой беспечно-задумчивой, с изредка мелькающей на лице усмешкой. Только завидев меня сегодня, она сразу набросилась на меня с расспросами, почему я посмел так долго не приходить. Опускаю моменты, как она называла меня Никчемным Служкой. На этот раз я приехал на велосипеде, который стоял у меня в гараже без дела. Пусть я и потратил несколько часов на то, чтобы привести его в порядок, все же оно того стоило. Алиса, выйдя из больницы, не спеша подошла ко мне, косясь на мой велик. — Садись, я хочу тебе кое-что показать… — я указал на багажник, и она, кивнув, уселась. На спине у нее висел ее ранец, оставшийся таким же грязным после того дня. Я встряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. Я уже поклялся самому себе, что Алиса будет счастлива, ведь она уже стала самым настоящим лучиком в моей жизни. Она села на багажник, и я, нажав на педали, поехал. Всю дорогу мы молчали, но эта тишина была приятной. Один из тех видов тишины, когда не нужно слов. Я повез ее в одно место, которое мне в этом городе особенно нравилось. Ехать до него нужно было долго, но мы добрались достаточно быстро. Это был огромный холм, с которого можно было видеть весь город как на ладони. Рядом находился большой железный мост, соединяющий Сабрие и наш город. — Я знаю это место… — проговорила Алиса, слезая с велосипеда. — Мы часто приходили сюда всей семьей… когда-то давным-давно… Мне на минуту стало грустно. Но я все равно решил показать Алисе то, что хотел. Я взял ее за руку и потащил в открытое поле. Было начало марта, и погода стояла своеобразная. Я и Алиса были в куртках, но я снял свою, оставшись только в свитере. Я провел ее под мостом, направляясь в сторону перелеска. Мы вошли туда, прошли несколько метров, и тут нам открылся вид на реку. По ней то и дело проплывали комья снега и льда. Так красиво! Солнце, достигнув зенита, отсвечивало на сосульках, покрывавших ветки деревьев. Цвета играли во всем своем великолепии. Было так красиво, что даже не ясно, в своем ли мире мы находились. Алиса тоже не отрывала взора от всего этого великолепия. Мои ожидания оправдались — ей здесь понравилось. Потом она повернула голову в мою сторону, выдыхая облачко пара изо рта. — А что у тебя за спиной? — она указала на большой тубус, который я взял с собой. — А! Это телескоп! — улыбнулся я. — Я хочу дождаться вечера и посмотреть на звезды. Зрелище просто потрясающее. Отсюда хорошо видны звезды, когда наступает ночь… — Ты хочешь остаться здесь до темноты? — ее тон стал немного обеспокоенным. — Это проблема? — я почесал затылок, внимательно глядя на нее. Она лишь помотала головой, и мы оба стали ждать. Долго, конечно, ждать не пришлось — темнело все еще рано, и к восьми небо уже почернело. Покинув реку, мы направились на холм, откуда открывался чудесный вид, и я, устанавливая телескоп, заметил, что Алиса смотрит куда-то вдаль, находясь далековато от меня. Краем уха я слышал слова какой-то песни. Вслушиваясь, я понял, что это та самая песня, которую она играла на гитаре и пела. — Ты красиво поешь… — сказал я как бы невзначай, не отрываясь от настройки телескопа. Она сразу умолкла, и ее лицо смешно покраснело, чему она тут же надулась, ворча под нос: — Глупый слуга! Не твое дело, что и как я пою… — она гордо задрала нос, но я отчетливо видел, что на лице у нее играет смешок. Я и сам засмеялся и, когда телескоп был готов, сразу позвал ее посмотреть. Она, фыркнув, подошла и заглянула в трубу. — Красиво… — проговорила она, но это прозвучало без энтузиазма, скорее заинтересованно. — Это Юпитер, да? — Ага… — я почесал затылок. Потом, перестроив, дал другие координаты. — А это знаешь? — Яркий, больше, чем солнце… — проговорила она. — Альдебаран? — Ты так хорошо знаешь астрономию? — я удивился, глядя, как она сама настраивает мой телескоп, причем с удивительной точностью. Мне даже стало немного завидно, но, видя ее заинтересованность, я улыбнулся. — Все же мне больше по душе не так смотреть на звезды, — проговорила она, отрываясь от телескопа. Усмехнулась и, схватив меня за руку, потащила на другую часть холма, где сохранилась сухая трава. Она легла на молодую, только-только зазеленевшую траву, и молча стала наблюдать за небом. Я лег рядом и поразился увиденному. Небо было таким ярко-синим! Можно было и без той трубы, называемой телескопом, увидеть всю красоту ночного неба. Я удивился самому себе. Я — астроном, который никогда не отказывался понаблюдать за звездами, не мог видеть такой красоты. — Знаешь… — я услышал ее тихий, робкий голос, разрывающий тишину. — Я каждый раз приходила сюда с семьей. Мы тоже вот так все собирались здесь и смотрели на небо. Было очень красиво и очень хорошо… — Алиса… — я сел на траве, глядя на нее сверху вниз. Хотел было спросить, что случилось, но внезапно осекся. Вспомнились слова того врача из больницы. Тогда я задал совершенно другой вопрос, но этот тоже меня озадачивал уже какое-то время. — Алиса, почему ты скрываешь свои глаза? Она резко приподнялась. Ее ладонь медленно провела по месту, где находились глаза. — Мои глаза… — проговорила она туманно. — Знаешь, я никому их не показываю… но, раз уж мы теперь друзья, то… — она, сев на колени, повернулась ко мне лицом, все так же скрывая свой взгляд волосами. — Ты можешь посмотреть, если хочешь… Я с радостью, почти с нетерпением поддался и дотронулся до ее челки, но внезапно замер. Я ведь так и не понял, почему она скрывала их. Но, вздохнув свободней, я медленно убрал в сторону ее челку, обнажая лоб и прикрытые глаза. И, как только она открыла их, я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. Никогда я не видел таких цветов! Нет… Я никогда не видел таких глаз… — Вау… — непроизвольно вырвалось у меня, как только я в них посмотрел. В глазах у нее пробежало удивление и, казалось, их цвет поменялся, в то время как брови непроизвольно поползли вверх. — Алиса, твои глаза очень красивые… Я никогда не видел подобных цветов! Темно-фиалковый, в свете луны переходящий в лавандовый, как только на них падает тень… Ее лицо покрылось румянцем, а сама она удивленно захлопала глазами. Мое сердце невольно подпрыгнуло, а я сам вдруг сильно смутился. Странно. Никогда такого не было. Но я проигнорировал это, не в силах оторвать взгляда от этих бездонных очей. Они были прекрасны. — Твои глаза удивительны… — проговорил я, поправляя ее челку так, чтобы только несколько прядей падало на лоб, не загораживая глаз. — Ты намного красивей, когда не скрываешь своих глаз, Алиса… почему ты их прячешь? Ведь они такие красивые… Она отвела взгляд, поднесла ладонь к лицу на уровне глаз. Они вдруг стали пустыми и в них ярко отпечаталась боль. По одному ее состоянию было понятно — она погрузилась в воспоминания. — Алиса? — Раньше меня ненавидели из-за глаз, и часто я получала только за то, что я смотрела на кого-то не так, как обычно… — заговорила она, смотря на вышедшую из небес луну. — Все говорили, что я их сглазила. Они считали мои глаза проклятием. Поэтому я отрастила челку, чтобы никто их не видел… драк стало меньше, и постепенно я свыклась с этим… — Алиса, это ведь неправильно! — опешил я, торопливо взял ее за плечи, повернул к себе. В ее взгляде было удивление. — Знаешь, я был бы очень счастлив, если бы ты больше их не скрывала. Твои глаза меня не пугают, и я хочу всегда их видеть. Так ты кажешься еще лучше… *** Его слова до сих пор звучат в моей голове. Когда он попросил показать глаза, я напряглась. Я боялась, что он скажет то же, что и остальные. Но, видя, с каким любопытством и нетерпением он смотрит на меня, я все же позволила ему это сделать. Все-таки я уже давно корила себя за то, что каждый раз говорю ему грубости и никак не могу сделать что-нибудь теплое — то, что он заслужил за свое отношение ко мне. Поэтому я позволила ему взглянуть на мои глаза. Слова, которые он говорил, все еще вынуждают мое сердце радостно и счастливо стучать. Мне было так приятно слышать это от кого-то. Слова, заставляющие меня покраснеть от смущения, заставляющие мое сердце биться, как сумасшедшее. Трепет охватил все мое существо, когда он, улыбнувшись, поправил мои волосы так, что глаза не скрывались более. Как он, нежно и мило краснея, сказал: «Я был бы очень счастлив, если бы ты больше их не скрывала», «Твои глаза меня не пугают, и я хочу всегда их видеть». Мне было так комфортно и приятно рядом с ним. На душе так спокойно, а в груди, казалось, собралось что-то теплое. В ответ я улыбнулась. Я улыбнулась! Подумать только! Впервые со дня гибели Лейси я по-настоящему живо и искренне улыбаюсь. Я чувствую, как мои щеки горят, выказывая мое смущение, но сейчас мне все равно. Рядом со мной — человек, который растопил мой лед первой же своей улыбкой. Да. Снежная королева отбросила свой хлад, точно так же и я отбросила это одиночество, которое снедало меня саму уже пять лет. Я видела, как он тоже улыбнулся в ответ. В его глазах я видела радость, блеск всей жизни. — Алиса… — мое имя… почему оно звучит так кротко и нежно, не так, как у остальных? — Я и ты! Мы теперь друзья навеки! Связавшись со мной, не отвяжешься, так что… — он поднял локоть, сгибая руку. Я не понимала этого жеста, и он, засмеявшись, взял мою руку и согнул так же. — Теперь легонько стукни. Пусть это будет знак, что мы с тобой друзья… Я толкнула его руку и он, прикрыв глаза, широко улыбнулся и счастливо засмеялся. Уже на его велосипеде я, обняв его за талию, прижалась к нему, до конца не понимая своих действий. Но он, похоже, не возражал. Тем более что он ведь сам сказал: держись крепче. Наша поездка закончилась бессмысленной болтовней, и я от слова к слову все больше улыбалась — уже просто так. Я избавилась от этого груза. Я могла улыбаться, и на душе было очень спокойно и радостно. Я чувствовала, как в теле становится легко, а все проблемы забылись, как только я доверилась Озу. Теперь я долго буду ему благодарна. — Что ж, мы приехали… — я слезла с его багажника, задержалась возле калитки. — Да, кстати… не забудь завтра про мясо! Да, я обещала самой себе, что буду помягче. Но, черт возьми! Я все еще не могла. Не могла просто полностью ему открыться. Но я обещаю, что рано или поздно я сделаю это! Он, улыбнувшись, кивнул мне и, катя велик перед собой, двинулся к себе. Я, вздохнув, легонько отворила дверь. Мои ноги ужасно болели, на них все еще остались синяки после тех побоев. Но смирившись с этими неприятностями, я повесила свое пальто. Внезапно я услышала сзади тяжелые шаги и, резко обернувшись, тут же получила звонкую пощечину. Спиной я почувствовала глухую и твердую гладь стены. В лицо мне ударил запах перегара и алкоголя. Крепкая и цепкая рука схватила меня за локоть, и я увидела перед собой рассерженное лицо Ричарда. В его глазах мерцала ярость, застеленная дымкой безумия и алкогольного опьянения. — Ты куда ходила, маленькая тварь?? — моя голова закружилась от вони, которая била из его рта. С трудом вырвавшись, я быстро побежала вверх по лестнице, слыша, как он пытается догнать меня. Страх охватил меня, ноги вдруг стали ватными, сердце бешено заколотилось, а тело бросило в холодный пот. Добежав до двери, я заперла ее на ключ, который заранее торчал в замке. Часто дыша и прикрывая рот ладонью, я еле сдерживала слезы страха. Потом, обняв себя за плечи, безвольно сползла по холодной стене, наблюдая за тем, как дверь иногда вздрагивает от его ударов кулаком. Слыша, как он выкрикивает ругательства и грозится снести дверь. За эти пять лет он стал еще более злым. Еще более непредсказуемым. У меня не было сил ответить ему, но мне почти всегда удавалось убежать от него, запереться в комнате. Он был всегда пьян или, по крайней мере, поддат, что часто играло мне на руку. За алкоголем он ничего не замечал. Встав с пола, я прислушалась. Его не было слышно. Видимо, он уже ушел. Я вздохнула свободней, но рыдания сдавили мне горло подступающим комком. Я набрала побольше воздуха и все же успокоилась. Меня ужасно клонило в сон. И поэтому, едва дойдя до кровати, я блаженно предалась теплому пространству из одеял и подушек. Глаза щипало, они неумолимо наливались свинцом. Голова гудела не только от пощечины, но и от усталости. Я, даже не раздеваясь, заснула в одежде. *** Я бежала изо всех сил на остановку. Теперь я опаздывала. Но автобус уже уехал. От злости я топнула ногой и разочарованно вздохнула, как вдруг, услышав звонок, обернулась. Это был Оз на велосипеде. Я хмыкнула, легко усмехнувшись. — Что же ты так долго, слуга? — взмахнув волосами, я села на багажник. Ветер был холодный, но погода уже устоялась. Снег почти растаял. Немудрено — ведь была уже середина апреля. С того момента, как я и Оз стали друзьями, многое изменилось: в школе стали сторонится нас обоих, часто устраивали нам пакости, даже хотели нас с Озом разлучить. Но мы были готовы к подобному и всегда помогали друг другу. Даже когда нас хотели бить, мы отчаянно цеплялись друг за друга и делили все горести пополам. За месяц мы с Озом начали ладить. Он часто заставлял меня улыбаться и смешил меня. Мне было очень хорошо с ним. А когда я прислушалась к его словам о глазах и перестала их скрывать, он весь день после этого ходил очень довольный. После школы мы часто приходили на тот холм полюбоваться пейзажем. Еще мы нередко заходили в один ресторан, где обедали вдвоем. Оз выполнил свое обещание и угостил меня тем блюдом, которое я выбрала. Он оказался очень умелым поваром! Он сказал, что обязательно научит меня! В свою очередь, Оз узнал, что я умею играть на музыкальных инструментах. Я с удовольствием играла ему на пианино, но не пела. Стеснялась еще. Хотя он много раз уговаривал меня, я отказывалась. В общении у нас выработалась некая связь. Мы понимали, когда говорить, а когда молчать. Мы знали, что и когда каждый из нас хочет. Когда я была вместе с Озом, я чувствовала, что живу. Так или иначе, я часто вспоминала Лейси и Джека. И мне все чаще казалось, что мы очень похожи. И судьбами, и даже тем, как мы относились друг к другу. *** Сегодня я впервые жизни поняла, какой я была дурой. Вместо того чтобы пытаться бороться с невзгодами и печалями, радовать человека, который впервые стал мне другом, я… Я чуть не совершила такую серьезную ошибку. Теперь я буду вечно себя ненавидеть за это! В моей жизни навсегда останется след о том, как я… НЕТ! Я не хочу об этом даже думать! *** Телефон в сумке неожиданно зазвенел. Взяв его, я прочитала сообщение: «Жду тебя в кафе. Оз.» Ясно, опять закажет сукияки. Мои любимые. Что ж, так или иначе, я, собрав вещи, решила поторопиться, но неожиданно почувствовала, как кто-то прижал меня к стене. На меня воззрились темные яростные глаза. — Это ты с Озом шляешься? Проклятая ведьма! — прошипела обладательница этих яростных глаз. Как я ненавидела эту стерву. Элизабет Уолкер. Главная красавица и авторитет среди девчонок. Короче говоря, самая знаменитая «Мисс Совершенство». — Шляешься ты, со своими кошелками из блеска и пудры, а Оз — мой друг, — я выплюнула эти слова ей в лицо и оттолкнула ее. На ее лице отпечаталась злость, смешанная с уязвленной гордостью. Я знала, что эта длинноногая блондиночка меня даже пальцем не тронет. Забоится ноготочек сломать. Но она поступила иначе: — Ты думаешь, Оз — твой друг? — засмеялась она, и я почувствовала, как мои ладони по инерции сжались в кулаки. — Да он в жизни не захочет с тобой общаться! — Точно-точно! — сказал уже мужской голос другого ученика. — Наверное, он скоро умрет… — Да… — подхватила она. — Точно, ведь все, кто с ней имели дело, умирали… Только жалко Оза… — Эй, Баскервиль! Запомни: ты всегда будешь одинока, и только жалость будет удерживать кого-то возле тебя. А в итоге смерть заберет и того, с кем ты общаешься… Твой удел — всегда убивать, гнусная ведьма! Я чувствовала, как к горлу подступил комок. Схватив свои учебники, я убежала, а в спину мне все так же посылали проклятия. Я чувствовала иглы ненависти, вонзающиеся в мое сердце. С того момента, как мы с Озом начали общаться, они все время лезли ко мне. Если раньше они просто меня избегали, то сейчас старались сильней досадить мне, когда рядом не было Оза. Я не могла думать ни о чем другом, кроме тех слов, которые крутились в голове. Опять смерть… Я думала, что уже забыла ее. Нет! Не причиняй мне боль снова! Я не хочу! Не хочу терять кого-то! Это была правда! Опять то, что так каждый ранит мне сердце… нет… больше я не позволю причинить боль кому-то, кто мне дорог… Тогда мной овладели страх и отчаяние. Я до сих пор жалею, что хотела сделать это… Руки до сих пор дрожат при упоминании о том дне. Рыдания сдавливают горло, когда я вспоминаю его глаза. Но в то же время в моей душе тогда расцвело неизвестное доселе чувство. И все же я виню себя и не могу простить себя за то, что чуть не натворила. Я ведь могла совершить такую ошибку… Итак, я медленно пошла на тот самый мост, под которым меня нашел Джек. Забралась на самый верх. Глядела вниз, а ветер трепал мои волосы. Если бы тогда я осознавала, что делаю, то ни за что так не поступила бы! Ранец давно потерялся где-то по дороге, а сама я находилась словно в ступоре. Но было поздно, я уже ступила на перила… *** Я нетерпеливо постукивал пальцами о поверхность стола. Было уже четверть часа, а она все не приходила. Может, она задержалась? Снова гляжу на часы, вспоминаю, что это на нее не похоже. Она ведь такая пунктуальная! Даже если опаздывает, всегда предупреждает, не считая школы. Снова смотрю на часы, волнение растет. В душу закрались неясное беспокойство и тревога. Настолько сильное чувство, что хотелось взвыть. Она никогда не задерживалась так долго. Нервно проведя ладонью по волосам, я пытаюсь успокоиться — не помогает. Не выдерживаю, хватаю телефон и звоню ей. В трубке — одни лишь протяжные гудки. Я со всей силы прижал телефон к уху, и каждый такой гудок, казалось, отмерял мой пульс. Ладони вспотели, голова кружилась, я ничего не слышал, кроме этих протяжных гудков. Внезапно я почувствовал что-то пушистое у себя под носом. Это оказался черный кот. Точнее, не просто кот. Это был Георг. Его золотистые глаза взирали на меня с каким-то неясным укором. — Что ты здесь делаешь? — я погладил его по гладкой шерсти на спине. Он выгнулся дугой навстречу моей ладони и замурлыкал. — Я не могу с тобой играть, я должен ждать Алису… При упоминании ее имени его глаза сощурились, а потом он ринулся из кафе. Я не понимал его поведения, но какое-то шестое чувство говорило мне, что я должен идти за ним. Я колебался и отвергал эту мысль всевозможными доводами, но, когда я заметил, что кот остановился возле входа и мяукнул скорее мне, чем просто так, мои ноги сами подорвались. Кот шел ускоренным шагом, изредка переходя на бег, я шел следом, не отдавая отчета своим действиям. В голове крутились слова, которые были сказаны про этого кота. «Что за глупость?» — подумали бы другие, да я и сам не понимал, что меня заставляло идти за ним. Да, это может показаться странным, но я верил этому коту. Когда я говорил ему, что не хочу за ним идти и собирался уйти, он рычал и шипел — так я окончательно убедился, что этот кот знает, что делает. Кот привел меня к тому мосту, возле которого мы с Алисой часто собирались. Дождь шел, не переставая, превратившись в ливень. На улице было холодно и слякотно. Но я шел. Шел, уже еле передвигая ноги, за этим котом. Внезапно мне под ноги попался какой-то предмет. Я почувствовал, как сердце ухнуло глубоко вниз. Было ощущение, что у меня пробило легкое. Ранец Алисы. Кот прибавил темпу, и наконец, прытко прыгая по перилам моста, задержался метрах в пяти от Алисы, которая стояла почти на самом краю. Он враждебно зашипел на меня, указывая на нее, но я и так бежал. Я бежал так быстро, как только мог. Я не мог… не мог поверить в это… — АЛИСА!! — мой голос разрезал эту предсмертную тишину. Она, вздрогнув, обернулась, в ее глазах я увидел слезы. — Алиса, прошу, не надо, не делай этого! Она в отчаянии прикусила губу, в глазах мелькнула боль. Мое сердце болезненно стучало о ребра. Я чувствовал, что если сейчас она сделает это, я сам сорвусь следом за ней. Я не смогу без нее. Ведь она… Она — мое солнце. Если с ней что-то случится, я не переживу… — Оз… Не надо… — глаза у нее были покрасневшими, полными слез, а голос надрывался от рыданий. — Алиса, нет! — я сделал шаг к ней. — Я не верю, что ты способна на это! Алиса, которую я встретил, сильная и будет бороться. Она не сдастся… — Алиса, которую ты знал, всегда лишь притворялась такой! — крикнула она со злостью и болью. — Оз, все, кто общается со мной, страдают и умирают! Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь! Я замер. Мои руки тряслись, а горло сдавили слезы обиды. Черт! Я готов был разреветься! Дождь усилился, превратившись в ливень. — Мне все равно, что ты там себе напридумала, но я не могу позволить тебе умереть! — Я почувствовал, как по моей щеке стекла слеза, и, зажмурившись, стер ее кулаком. Легче не стало, но я продолжал: — Ни сейчас, никогда… Слышишь, Алиса? Я не брошу тебя!! Налетел шквал ветра такой огромной силы, что я невольно покачнулся. Алиса тоже, и я, словно в замедленной съемке, видел, как в ее глазах отпечатался ужас, а зрачки внезапно сузились. Немой крик застрял в моем горле, я инстинктивно подался к ней и, зацепившись одной рукой за перила, другой схватил ее руку. Было скользко, и ее рука то и дело грозилась выскользнуть из моей, но я держал из последних сил. В глазах Алисы я видел ужас, но еще больше в них отражалось боли. — Алиса, я никогда тебя не брошу!! — я громко кричал, одновременно вытаскивая ее. Она тянулась ногами, цеплялась за перила моста. — Слышишь?? Что бы ни случилось! Я всегда буду с тобой! Мне никто не нужен, кроме тебя! Так что, пожалуйста, останься со мной, Алиса! Она встала в то же положение, в котором я ее нашел, только теперь держалась за мою руку. В ее глазах я видел слезы. Я тоже плакал, но это уже были слезы счастья. Я так сильно испугался. Я испугался, что стало бы, если бы я не успел. Ее глаза были полны слез, но те не торопились литься. Она покраснела, и я увидел на ее лице смесь негодования с чувством боли. — Почему ты так долго не появлялся? Бесполезный слуга! — она кинулась на меня, и я уже радостно и трепетно прижимал ее к себе. Такая теплая. Мое сердце пропустило несколько быстрых ударов. Я лежал на этом старом мосту, а на моей груди лежала она, прижавшись ко мне. Она плакала громко и протяжно, всхлипывая, почти крича. Так плачут маленькие дети, когда уходят родители или когда что-то очень дорогое для них разбивается, ломается. Ее горячие слезы опаляли мою кожу. Я улыбался измученной улыбкой, а в глазах стояли не пролитые слезы страха. Но нет, все обошлось. Она была здесь, со мной. Мое сердце билось, как сумасшедшее. Все мое существо заполнило что-то теплое. Было так легко. В голове царила полная неразбериха. Перед глазами стояли только глаза Алисы. Ее улыбка. В ушах звучал ее шелковый смех. Он действительно был прекрасен, когда не был полон злости или ворчливости. Я вдыхал аромат ее волос. От всех девочек, которых я встречал, пахло дорогими духами. Мне никогда они не нравились. Они лишь закладывали нос. Но от Алисы… Алиса пахла так красиво, словно живо. Мне нравился ее естественный запах. Запах свежести после весенней грозы, смешанный с запахом земли и горного источника. Она была словно прекрасная нимфа. Та самая нимфа, что оберегает леса и озера. Я гладил ее по спине, по подрагивающим плечам. Она несколько поутихла, но то и дело крупная дрожь сотрясала ее тело. Внезапно я, повернув голову в сторону, увидел, что на меня взирают золотые глаза Георга. Я совершенно забыл про него. Я прижал кота к себе и крепко обнял его, даже поцеловал. Мне было страшно подумать, что бы случилось, если бы не этот кот. — Спасибо, Георг… спасибо… — повторял я, гладя его, пока он мурлыкал, принимая мои ласки. Потом, посмотрев на Алису, он странно склонил голову и, развернувшись, двинулся обратно, в ту сторону, откуда мы с ним пришли. — Алиса… — я легонько тронул ее за плечи. Внезапно я почувствовал, что ее дыхание сровнялось, а всхлипы прекратились. Я осторожно посмотрел ей в лицо и понял, что она спит. Я тихонько и счастливо рассмеялся. Уснула. Я даже рад. Где-то я слышал, что если человек засыпает на руках другого, это значит, что он доверяет ему. Поэтому я, встав, взял ее к себе на плечи, поддерживая под колени. Ее руки легонько обхватили мою шею, и я, подцепив по дороге ее ранец, двинулся в сторону дома. *** Домой я ее так и не доставил, поскольку мне никто не открыл, а ключ Алисы, видимо, потерялся. Поэтому я решил, что отведу ее к себе. Как только я зашел домой, на меня тут же набросились. Я еле смог всех утихомирить и рассказать дяде о ситуации, а тот лишь улыбнулся, понимающе кивнув. Я отнес Алису к себе в комнату, поскольку остальные были заняты. Тем более что у Ады в гостях оказались одноклассницы. Положив девушку на кровать, я, с горем пополам и ужасно краснея, снял с нее намокший свитер. Дальше я уже не смог — задача оказалась непосильной для моих мальчишеских нервов. Смущаясь, я попросил Аду помочь. Вздохнув, она согласилась и сняла с Алисы всю одежду, о чем я мог догадаться только по разбросанным вещам, потому как сам стоял за дверью. Вернувшись к себе, я увидел спящую девочку в длинной ночнушке. Ее волосы разметались по подушке, дыхание размеренно наполняло тишину комнаты. Накрыв ее одеялом, я коснулся ее руки и тут же странно покраснел. Стремительно выбежав из комнаты, я схватился за сердце. Оно никак не сбавляло свой темп. Еще с того самого момента на мосту. Мне было сложно признаться самому себе, но правда оставалась правдой… Именно тогда, когда она расплакалась у меня на груди, я понял, что… влюбился… *** Тем временем, сидя на подоконнике какого-то дома, черный кот с белым крестом на груди хитро прищурился. Золотые глаза сверкнули в наступающих сумерках, а белый кончик хвоста ловко скрылся под половицей старого дома. *** Ее улыбка стоит перед глазами. Ее глаза застилают мне разум. Ее голос играет у меня на сердце, А запах заставляет забыться. Я нашел тебя, мой ангел — Мой ангел с глазами цвета фиалок.