Счастье рядом

По воздуху разносится заливистый детский плач, смешанный с надрывным воплем и криком. Слышится возня — сразу понятно, что где-то затевается драка. Но внезапно все утихает, не успев начаться. Слышатся торопливые шаги и прерывистое, сбивчивое дыхание, грозящее перерасти в настоящие рыдания. Девочка в синем потрепанном платье, с ссадинами на руках и с разбитой губой, убегает, куда глаза глядят, закрывая руками лицо, которое вот-вот станет мокрым от слез. Лежащий на дороге камень сыграл с девочкой злую шутку, послав ее в свободное падение, как только она споткнулась об него. Грязный асфальт сделал свое дело, испачкав хорошенькое синее платьице с рисунком из бабочек, порвав рукавчики, добавив новые царапины. Руки испачкались в грязи, лицо давно красно от слез, а горло хрипит от давнего долгого плача. Но девочка, борясь с болью, встает и пытается убежать подальше от страданий, которые, словно холодные иглы, врезаются в спину и сердце издевательствами и оскорблениями. Холодный забор и угол школьного здания становятся ее прибежищем, где она прячется, предавшись горю и обиде. В маленьком сердце клокочут печаль и грусть, и все эти эмоции словно отзываются порезами на сердце, врезаясь туда по самую рукоять невидимого ножа, пронзившего его. Хочется кричать от чувства безысходности, безнадеги. В голове черноволосой девочки всплывают обидные слова детей: «Чернавка!», «Ведьма!», «Колдунья!». Но ведь девочка не была ни одной из тех, кого пытались подсунуть ей под описание. Она — просто девочка по имени Алиса, которую, к сожалению, избегали остальные. — Эй, почему ты плачешь? — спрашивает осторожно, но, казалось, как можно ободряюще девичий голосок, и Алиса, погруженная в тоску, резко вздрагивает. Перед ней девочка, ее ровесница из нового класса, в который она два года назад перевелась. Длинные светлые волосы заплетены в красивую косу, которая словно струится по спине девочки. На голове бантик красного цвета, а глаза цвета пурпура пропитаны жалостью и желанием помочь. — Я… я… — задыхаясь и всхлипывая, пытается говорить девочка, что выходит прискорбно. — У меня отобрали мою куклу!.. Она моя любимая! А они не отдают! Брови девочки сводятся вместе, на лице проступают серьезность и сосредоточенность. — Кто ее отобрал? — как-то каменно и тихо спрашивает появившаяся рядом беловолосая девочка. — Это наверняка мальчишки! — вспылила девочка с бантиком на голове. Девочка с белыми волосами подходит к ним, и Алиса видит ее всю: синее платье, белые гольфы, черные туфельки, украшенные пуговками. Волосы белого цвета, коротко стриженые, доходящие до плеч. Глаза мутные, темно-серого цвета, в которых мелькает только холодность и какое-то безразличие. — Это гадкие мальчишки! — поставив руки в бока, вспылила светловолосая с бантиком на голове. — Это они тебя обидели? Алиса лишь всхлипнула и обняла руками свои разбитые коленки, уткнув туда лицо, намереваясь снова расплакаться, но неожиданно почувствовала на плечах две хрупкие ладони. Подняв удивленно глаза, она увидела, что это те самые две девчушки. — Почему вы не убегаете, как остальные? Все меня ненавидят… Девочки удивленно переглянулись. — Мы знаем, каково это… когда тебя избегают… — с грустной полуулыбкой проговорила светловолосая. — Нас тоже сторонились, когда мы были маленькими, — тихо подтвердила ее подруга. — Но не время раскисать! Идем! Нам нужно вернуть то, что у тебя отобрали! — обе девочки резво схватили брюнетку под руки и побежали в сторону школьных ворот. Алиса только раз видела их. Эти двое были неразлучны. Они все время ходили вместе, и Алиса, наблюдая за ними, немного завидовала. Друзей ведь у нее не было, а когда она видела, как эти две девочки все время друг с другом о чем-то разговаривают, или обедают, или играют в какие-то игры, у нее внутри все сжималось. С тех пор, как она перевелась в этот новый класс, все на нее ополчились. Но сначала это было просто игнорирование, а потом девочку стали донимать — придумывать обидные слова и просто гнать как чужую. Девочка часто плакала, чем только подогревала обидчиков на новые шалости и издевки. А сегодня днем отобрали любимую и дорогую сердцу вещь — куклу. Куколка была подарена сразу после кончины матери ее старшей сестрой — Лейси. Она сама связала эту куклу, и Алиса много времени ходила возле недоделанной работы, уже заранее придумывая, как она будет играть с ней. А сестра лишь улыбалась и, дергая ее за нос, говорила: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Когда же куколке делали наряд, Алиса, то и дело прячась где-то возле стола, наблюдала, как Лейси орудует иголкой и ниткой, сшивая ровные куски материи. Глаза девочки наполнялись любопытством, а сердце радостно стучало, когда сестра разрешала посмотреть на работу. И вот, когда ее закончили, и счастливая Алиса принесла ее поиграть в школу, куклу тут же отобрали забияки. Деревянная дверь класса приотворилась, и в нее вбежали три девочки. Одна из них, едва появившись, окинула возмущенным взглядом всех присутствующих. Кроме двух девчонок возле окна, в классе оказалась троица мальчишек. Усмехнувшись, девчушка с бантиком смело подошла к ним: — Эй, а ну немедленно признавайтесь! Вы отобрали куклу? — Чего? — спросили хором одноклассники. — Зачем нам кукла? Мы ведь мальчики! — Врешь! Ты отобрал у меня мою куклу! — воскликнула Алиса, сжав кулаки. — Отдавай немедленно! — Дура! Ты ведьма проклятая! — ощетинился рыжеволосый мальчик, к которому Алиса обращалась. — Ага! Значит, брал все-таки! — сверкнула глазами девочка. — Отдавай! — Нет у меня ее! — насупился тот в ответ. — Это все она придумала! — Ладно ~ — пропела светловолосая, коварно улыбнувшись. — Эхо… -А? — опомнилась сероглазая. — Выясни, пожалуйста, куда делась наша пропажа… Эхо отпустила руку Алисы и стала подходить к тому мальчику, что отобрал игрушку, в то время как Алиса с неким удивлением смотрела на происходящее. Эхо подошла к мальчику и замерла, глядя тому в глаза. — Что ты мне сделаешь? Вы ведь девчонки… — мальчик умолк, как только его потянули за короткие волосы. — Ай! А-а-а-ай! Отпусти! — Отдай, пожалуйста, куклу, — проговорила Эхо тихо, потянув его волосы в разные стороны. Мальчик попытался вырваться, за что его рука сразу оказалась заломленной за спину крепким захватом. — С Эхо лучше не шутить! — победоносно покосилась на мальчишку светловолосая. — Лучше отдай сразу. — А-а-а-й! — взвизгнул мальчик. — Я ее выбросил… у-у-у-а-а-а… Она… на площадке, под дубом валяется… — Мне его отпустить, Шерон? — спросила Эхо. — Ладно! — смирилась Шерон, и Эхо ослабила захват, повинуясь подруге. Алиса, удивленно хлопая глазами, вцепилась в протянутую руку, и в следующее мгновение три девчонки уже неслись по коридорам школы прямиком к воротам, ведущим на детскую площадку. Там возле дуба, отдаленного от остальных деревьев, валялась куколка с черными локонами. Она была вся грязная и испачканная, но даже это не могло омрачить радость ее владелицы. Алиса вцепилась в куклу и радостно прижала к себе, на ее лице блистал счастливый румянец. В груди было какое-то теплое чувство — облегчение, которое в смешанных тонах отдавало красками самых замечательных чувств и эмоций. — Вау ~ — словно пропела Шерон, рассматривая куколку. — Она такая красивая! Алиса улыбнулась и прижала куколку к груди, где мерно и радостно постукивало сердечко. *** Три девчушки под дождем, застрявшие из-за непогоды под крышей одного из домов. Дождь, казалось, нахлынул так внезапно, но на самом деле небо сегодня было весь день затянуто тучами. И вот благодатные слезы природы хлынули потоками на тихий городок. Три девчушки, стоящие под крышей дома… — Алиса! — ужаснулась девочка по имени Шерон, театрально приложив ладонь к губам. — Боже мой… что они сделали с тобой! Так не пойдет! Алиса не успела среагировать, как была схвачена ручками одноклассницы, у которой в ладонях мелькнул гребешок, добытый из глубин сумки. Несколько минут возмущений и несусветных выкриков — и Алиса уже спокойно смирилась со своей участью. Волосы в руках ее новой подруги стали чем-то волшебным, на что Алиса удивленно обратила внимание. С ее волосами могли совладать только Лейси и Джек. — А это у тебя откуда? — тихо спросила Эхо, глядя на царапины с запекшейся кровью, перемешанной с грязью. — Упала? — Угу, — кивнула черноволосая, и Эхо, моргнув серыми глазами, взяла руку девочки и стала рыться в своей сумке так же, как и Шерон, в итоге вытащив оттуда зеленку и вату. — Потерпи чуть-чуть… — предупредила та бесстрастно и прикоснулась ватой к перепачканной ранке. Девочка ойкнула, но, закусив нижнюю губу, терпела, в то время как над волосами колдовали маленькие ловкие ручки Шерон, заплетая косы и мягко расчесывая волосы гребешком. — Кстати, ты не переживай насчет остальных… — завязывая ленточку, говорит Шерон. — Мы с Эхо тоже для всех как будто чужие и плохие. Но ведь это не так. Ты можешь дружить с нами. Мы будем только рады этому! Алиса изумленно подняла на них глаза и увидела искренние улыбки двух девочек. Конечно, на Эхо улыбка смотрелась не то чтобы непривычно — просто как-то не к лицу ей улыбка, но дело было не в этом. Они улыбались ей. Сердце Алисы наполнилось теплом от их ласкового слова, и она, не раздумывая, согласилась. — Ну вот, теперь нас трое! — радостно воскликнула Рейнсворт, возведя указательный палец вверх. — И вместе мы не пропадем! — Алиса, держи крепче, — проговорила Эхо, поправляя ватку возле плеча на ранке. — Нет, все же мальчишки глупые и гадкие! — воскликнула Шерон, поставив руки в бока. — А раньше вокруг были только благородные рыцари и джентльмены, а девочки были дамами и леди. — Не все мальчики такие уж плохие… — неожиданно проговорила Эхо, странно отведя взгляд. — Ты так говоришь только потому, что тебе нравится Винсент! — усмехнулась Шерон, увидев легкий румянец на щеках подруги, которая, казалось, только сейчас потеряла хладнокровие. — Неправда, — слабо воспротивилась Эхо, чем только вызвала у себя еще больший румянец. — Вообще не понимаю, что ты в нем нашла… — махнула рукой ее подруга. — А что такого в том, что тебе нравится мальчик? — спросила Алиса, протерев сухой ваткой куколку. Шерон внезапно залилась краской и, резко встав, начала восторженно описывать времена средневековья, когда за честь дам сражались на дуэлях и рыцарских турнирах. Когда были прекрасные принцессы и принцы на белых конях, поэтому вскоре Эхо и Алиса впали в вопросительное расположение духа, не зная, что и думать насчет разгулявшейся подруги. Но Алиса, хихикая, только блаженно улыбалась. Недавно она плакала, зажатая в углу здания школы. Одна. Сейчас она среди двух девочек, которые разделяют ее общество, и счастливо смеется, когда Шерон внезапно умолкает, становясь пунцовой от смущения. — Нет, ну все же Винсент какой-то странный, — наконец подводит итог Шерон, поправив спавший бантик. — А что в нем такого? — спрашивает Алиса, с любопытством глядя на двух подруг. — Винсент все время волочится за своим братом с золотыми ножницами в руках. Еще он ими распарывает плюшевые игрушки! — делая страшные жесты и щуря глаза, проговорила Шерон. — И глаза у него разного цвета! А вот Гил нормальный. — Это его брат? — Ага. Он спокойный и даже милый мальчик… — Шерон смотрит на Эхо, и та сразу же краснеет, отводя взгляд. — Но Эхо предпочитает Винсента… — А ты втюрилась в выпускника! — обиженно проговорила Эхо, ткнув пальцем в Шерон, которая предательски покраснела. Алиса посмеялась над этим разговором. С того самого момента три девочки стали неразлучны. Часто играли и болтали о всяких мелочах, долго могли проводить время вместе, просто играя. Другие одноклассники завидовали их играм и тому, что три какие-то странные девочки настолько неразлучны, поэтому часто пакостили им и, бывало, все обиды и частые шалости валили на них, и никто за них не заступался, потому как весь класс был против них. Часто подруг оставляли после уроков, но троица все равно была неразлучна, и с каждой проблемой их дружба становилась только крепче… — Бей ведьму! — град насмешек и ударов посыпался, словно из ведра. Очередная драка из-за того, что девочка решила воспротивиться тому, чтобы обрезать волосы. Ее схватили за голову и стали дергать за волосы, а кто-то начал смеяться и насмехаться над Алисой. Издевательство перешло все границы, когда одна из девочек схватила золотые ножницы: — Чернавка! Мы обрежем твои волосы, будешь хоть на человека похожа! Внезапный удар — и золотые ножницы выхвачены из рук девочки мальчиком с разноцветными глазами. Завидев его, остальные в страхе разбежались, выкрикивая: «Ребенок Несчастий!». Мальчик с глазами разного цвета подошел к Алисе и отрезал скотч, которым они связали ее руки. — Ты Винсент? — спросила девочка испуганно, потому что сама боялась его, но старалась это скрывать. — Винсент! — в поле зрения показался черноволосый мальчуган. — Не подходи к ней! — Почему? — спросил брат с ножницами в руках. — Они хотели отрезать ей волосы… — Ты тоже, да? Ненавидишь моего брата!! — яростно загородив блондина, выкрикнул мальчуган. — Неправда! — насупилась Алиса, задетая за живое. — Я вовсе его не ненавижу! А вот ты начинаешь меня бесить! — Что?? — возмущенно отозвался брюнет, и между обоими вспыхнул огонь войны. — Да ты! Тупой Кролик!! — А ты Патлатый! — отозвалась Алиса, топнув яростно ногой. — Водоросль-переросток! И вообще, почему это я кролик? — Потому что ты помешана на них! Везде только и видно, что рисунки и игрушки-кролики! Они — твои собратья! Атмосфера накалялась, и между двумя детьми уже мелькали яростные молнии войны и хаоса, в то время как Винсент стоял с ножницами в руках и переводил удивленный взгляд с брата на Алису. — Ой, Гил! Винсент! Алиса! — воскликнул знакомый девичий голосок Шерон. — Вы познакомились! — Тупой Кролик! — Водорослевая Башка! — Похоже, они ладят ~ — пропела Шерон, наблюдая за их милой перепалкой. Но потом, подбежав к Винсу и Гилу, она подхватила их под руки, в то время как Алиса была схвачена Эхо. Собственно, вот так выбравшись из здания школы, они медленно пошли по домам. Птички пели, солнышко светило, по дороге шли пятеро детей, одни из которых мило ругались, а другие только смеялись и шутили над ними. — Алиса, кстати… — Шерон внезапно остановилась, посмотрев на подругу. — С тобой все в порядке? — Угу, — кивнула та. — Винсент мне помог… — Я… я… — залепетал тот, махая руками. — Это Гил! — Неправда! — насупился братец, и по дороге шли уже ругающиеся братья. Внезапно в Алису кто-то швырнул камень и та, замычав от боли, схватилась за затылок. Вокруг девочки тут же столпились остальные. Пощупав затылок, Алиса обнаружила следы крови и, обернувшись, увидела разгневанную толпу одноклассников. Один из них сжимал в руке новый камень. — Вы что делаете? — яростно выкрикнула Шерон, поставив руки в бока и сжав кулаки. — Вы что, хорошего о себе мнения? — презрительно отозвались из толпы. — Думаете, что если все вместе ходить стали, так теперь и другими станете? Один из мальчишек подошел ближе и ударил Алису, которая стояла поодаль после удара камнем, по лицу. Алиса повалилась на землю, а нападавший замахнулся еще раз, но внезапно его руку перехватили. — Странные, да? — проговорил Гил, схвативший руку, стремящуюся ударить девочку. — По-моему, лучше быть странным, чем одним из вас! — Только троньте Алису! Мы все заступимся за нее! Потому что если тронете одного из нас, то получите от всех сразу! — Эй, Винсент! — проговорили Шерон и Гил, и блондин, усмехнувшись, достал из сумки плюшевого зайца, которого тут же раскроил, жутко улыбаясь, что вызвало отступление у всей «армии» разгневанных одноклассников. — Бегите! — засмеялись все. — Вам не победить, пока мы вместе! Мы странные и не такие, как все! И мы гордимся этим! — Пока мы вместе… — начала Шерон, поставив руку перед собой. — Мы справимся… — подключилась Эхо, положив свою руку на руку Шерон. — Со всеми проблемами… — продолжил Гил, и они с Винсентом тоже положили руки в центр. — Потому что мы… — все взгляды пали на Алису, и та, замявшись, подошла и тоже положила руку в центр под громкое: — Друзья!! *** Нас было двое — ты да я, Но вот нас стало больше. Словно целая семья — Потерянные люди, пришедшие из прошлого. Они все так же сердцу милы — Вновь обретенные друзья… Акт II. Глава I. Слезы радости, сияющие на глазах. Плечо, о которое можно опереться и ты знаешь, что он не предаст. Старое озеро на опушке леса. *** «Ну… С чего все началось — и, собственно, эта история? Но, наверное, что спросили бы другие: «Чья история?». Это история моей молодости… Сейчас, сидя на старом дряхлом стуле, я не спеша перечитываю свою историю… Тонкие пальцы моей ладони аккуратно проводят по ровному и немного строгому почерку, кое-где обрывистому, словно подскакивающему, а кое-где чем-то пропитанному, будто капнуло что-то мокрое. Ах да… это слезы, которые я иногда проливала, записывая все в эту тетрадку… Какая она по счету? Ох, уже и не вспомнить… Сколько эмоций было выплеснуто на эти листки бумаги, и сколько раз я хотела бросить эту затею, но сейчас даже рада, что не остановилась. Моя жизнь и воспоминания, немного выцветшие на листках… Кое-где приятно перечитывать, а кое-где слезы наворачиваются и скатываются по уже взрослому лицу. Тяжко и легко одновременно… Но вот снова перелистываю страницу и погружаюсь в чтение своей ушедшей молодости… своей жизни, какой она была на самом деле, закрепленная переплетом старой тетради….» *** Недавно расцвела черемуха. А это значит — жди скорых холодов на несколько дней. Это немного расстроило меня, ведь я так хотела провести солнечные деньки весны на свежем воздухе, но с природой не поспоришь. Что поделать, я суеверна и точно уже знаю, что пойдет дождь. Ох, мой любимый дождь! «Люблю грозу в начале мая!» — строчки из какого-то стихотворения так накрепко застряли в голове, и все мысли уносились к веренице застывших на небе промозглых серых туч, набежавших так не вовремя, но ожидаемо… Что ж, первое, с чего я начну — пересказ. С чего бы, собственно, начать? Ну, хорошо… Я — Алиса Баскервиль. Мне на сегодняшний момент 16 лет. У меня фиалковые глаза и черные длинные волосы. Я очень люблю мясо и — как бы странно это ни звучало — музыку. Но это, собственно, мое краткое описание о себе, а вот про мою жизнь… Плаксивая история о прошлом, наполненном слезами и горестями, которые снедали мою душу, словно высасывая из меня всю жизнь. Так было, пока не появился один человек. Он изменил мою жизнь и представление о себе и окружающем меня мире… Его звали — Оз… Обычный мальчик, приехавший из столицы, был новеньким в школе, где я училась и не имела друзей — из-за того, что никто не хотел принимать меня, считая чужой. Он был словно солнышко и, только появившись в школе, сразу почему-то поставил себе задачу подружиться со мной. Я не понимала его. Тогда я была очень холодной, и ни один день не проходил без трудностей, но я как будто не замечала самого мира. Оз… Он тот, кто протянул мне руку помощи в трудный момент. Он был первым человеком, с кем я улыбнулась за пять лет страданий и одиночества в этом жестоком мире. В мире без иллюзий и притворств. Оз — мой ангел-хранитель… Оз — мой лучший друг… А мой самый большой грех в том, что… Я была влюблена в своего лучшего друга. *** Мало того, что он опоздал — так еще и проспал автобус, а теперь я должна мерзнуть на этой остановке, ожидая, когда он соберется. Но вот дверь его дома приоткрылась, и он, потирая глаза, спросонья выходит, смотря себе под ноги, спотыкаясь чуть ли не на каждой кочке. Да уж… За год он вовсе не изменился. Каким был, таким и остался. Может, только на год старше стал, но не более. Но все же… он такой дурашка… — Прости, Алиса, я забыл завести будильник… — вяло оправдывался он, уткнувшись лицом в мое плечо, засыпая на ходу и что-то еще бормоча. Я почувствовала на лице румянец. Со мной за год такое стало происходить, когда он просто ко мне прикасался или смотрел на меня с какими-то нежными эмоциями во взгляде. Ох, ну не трись об меня лицом! Не надо, не смотри на меня так! Не трави! — Ну, хватит! Просыпайся уже! — я ударила его кулаком по голове, дабы отрезвить его и саму себя, что, собственно, помогало мне расслабиться. Он потер глаза и замычал от боли, глядя на меня своим незакрытым глазом изумрудного цвета. Боже, эти глаза… два зеленых омута, в которых я каждый раз тону… Алиса! Возьми себя в руки! Сколько можно? Вот уже год прошел… а ты только сильнее привязалась к нему! Кончай уже это занятие! — Но, Алиса… — он потер глаза, улыбаясь как раз в той манере, которую я так люблю. — Мы ведь вчера всю ночь смотрели ужастики, и я не мог уснуть… да и ты, собственно… — Ладно! Я поняла! — я заткнула его рот ладонью, ужасно покраснев. Да вчера мы смотрели ужастики, и я, как последняя трусиха, каждый раз юркала под одеяло или подушку, или вовсе чуть ли не запрыгивала на Оза, а он только улыбался и легонько обнимал меня за плечи. Все бы отдала, чтобы еще раз у него в руках оказаться!! Даже согласна еще раз увидеть ужасную рожу клыкастого клоуна с красными горящими глазами, но при этом быть в объятиях Оза… — Э-э-э… Алиса, мы можем опоздать… — Оз зевнул во весь рот, посматривая на часы у себя на руке, потом взял меня за руку и мы поспешили в автобус, так как на велосипеде пробило колесо. Наше с ним место было на заднем ряду справа. Я сидела у окна, и так мы ехали, иногда перебрасываясь отдельными фразами или тихонько ведя беседу. Собственно, вторым мы и занимались: — Я слышал, что в этом месяце к нам в школу переводятся четыре новых ученика. Две девочки и два мальчика… — начал Оз, немного прикрыв глаза. Вот ведь соня! Но слова, сказанные им… Новые ученики. Интересно, а к нам в класс кто-нибудь переведется? — Безариус… — прозвучал приторно-сладкий голосок Элизабет Уолкер. Та самая стерва, которая, можно сказать, подтолкнула меня к тому ужасному случаю на мосту, что чуть не оборвал мою жизнь. Как я ее ненавижу! Эта тварь уже в который раз пытается открыто соблазнить его. Не знаю, что с Озом, но он то ли не замечает ее намерений, то ли не хочет обижать ее. Мягкотелый чертов добряк! Оз же только приоткрыл заспанные глаза и, воззрившись на эту блондиночку, положил голову ко мне на плечо, сопя себе под нос. Я ухмыльнулась, глядя в окно (поскольку я смотрела в окно, я видела все в отражении). Она надула губки и, фыркнув, отвернулась к своему месту. Вот так, гадюка, не смей даже прикасаться к нему! Оз — мой! Не позволю кому-то отбивать его и соблазнять у меня на глазах! Хотя… если Оз того пожелает, я не стану возражать. Все же… мы ведь с ним… просто друзья… *** В классе стоял необыкновенный переполох. Похоже, новость о прибытии новых учеников вызвала такое живое обсуждение, что никто не обратил на нас с Озом внимания, что нас очень удивило. За прошедший год нас стали сильно доставать, и мы были козлами отпущения всего класса: теми, на кого спихивали все проделки и, собственно, каждый раз подставляли. Хорошо хоть Клоун никогда не верил проказам, которые на нас вешали. Клоун — наш классный руководитель. Почему Клоун? Да потому что ведет он себя, как клоун! Улыбается все время, хихикает, и все время с этой тряпочной куклой Эмили на плече ходит. Раньше нам говорили, что это контузия, поскольку он участвовал в гражданской войне, но чем больше я узнавала этого человека, тем больше понимала, что это банальная игра. Тоже мне, клоун кровавого цирка. Но, несмотря на то, что я была очень остра на язык (особенно в его сторону), он ни разу не снизил мне оценку и не провел со мной какую-нибудь воспитательную беседу. В то время как остальные строили умниц перед ним. Раздражало! Оз же побаивался его и все время съеживался, когда Клоун спрашивал у него домашнее задание (которое этот лентяй не любил делать!) или вызывал к доске. Неудивительно! Его голос был таким противным. Не то чтобы каким-то скрипучим или тяжелого тембра, а как раз наоборот. Какого-то сладко-мазохистского, до такой степени, что у меня самой внутри все сжималось от такого голоса. Мы с Озом часто не могли понять, почему он так себя ведет. Но его голос мог быть нормальным, очень даже приятным, хоть мне и не хочется это признавать. Я часто слышала его голос, когда он обращался к другим учителям, но это уж смотря к кому: к директору — наигранно, с долей иронии, с приставками «ваше высочество/величество/лохмашество/герцогство» и еще множеством других, а также с колкими смешками и комментариями. К своему, можно сказать, «подчиненному» — учителю Лиаму, он обращался довольно просто и с ноткой вечного смеха, с такими фразами, как: «Лиам, как тебе не стыдно не делать за меня мою работу?», ну и все в этом духе. Мне даже иногда жалко этого «мальчика на побегушках». Блин, отвлеклась от темы! О чем я? Ах да! В общем, когда мы с Озом зашли в класс, там стоял такой гам и гул, каких раньше не было. Нам с Озом это было только на руку, и мы, тихонько сев за последнюю парту возле окна, просто наблюдали за этим гамом. Конечно, то, что приходят новенькие ученики, очень интересно, но все равно как-то странно было видеть вот такую реакцию. И только спустя несколько минут нам удалось выяснить причину шумихи. Мальчишки из нашего класса обсуждали новеньких учениц, которые, по их россказням, настоящие красотки. Пфф… И все? Ладно, допустим, парни. А у девочек, собственно, обсуждалось то же самое, только с участием новеньких двух парней, которые еще и братья. Один симпатичней другого. Неудивительно, что они всполошились: ведь, когда в свое время в классе появился Оз, меня начали сверлить такими ненавидящими глазами! Терпеть не могу! Оз вдруг стал для всех предметом вечного воздыхания, а я им казалась палкой в колесах, не дающей этому «каравану безумства» даже тронуться с места. У меня вообще каждый раз руки чесались расцарапать этим выдрам глаза! Уже не раз были восклицания в мой адрес на тему: «Вы что, встречаетесь??». «Да, встречаемся, дура расфуфыренная!» — хотелось крикнуть мне в адрес той, кто тявкнул мне это. Я сидела, как на иголках, в то время как Оз будто ничего не замечал… А ведь я даже пыталась намекнуть ему, что он мне небезразличен! Безуспешно. И взгляды бросала нежные, и за руку брала внезапно под партой, и прислонялась иногда к нему нежно, будто хочу прильнуть, иногда в шею ему уткнусь и что-нибудь шепчу. Он только краснел и смеялся, отвечая на вопросы, которые я задавала. Дурак. Я ж тебя люблю, а ты… — Чего они так расшумелись? Спать не дают… — вздохнул Оз, зевнув и прикрыв рот ладонью. — Ой, посмотрите на него! — съязвила я. — Оззику не дали поспать его кошмары! — Да-а-а… — измученным и плаксивым голосом протянул он в смешной манере. — А они галдят, как не знаю кто! — Да уж, с тобой я согласна. Шумят из-за какого-то пустяка… — я отвела взгляд в окно: сегодня была хорошая погода, правда, немного холодно. Редкие лучи солнца проникали сквозь облачную завесу. — Подумаешь, новые ученики… — А может, попробуем познакомиться с ними? — Посмотри на эту толпу и возьми свои слова обратно. Оз усмехнулся, глядя на собравшихся в кучку хихикающих девушек нашего класса. У всех румянец на лицах и все что-то радостно щебечут, делясь впечатлениями. — Да уж… — протянул он и уткнулся мне в плечо, улыбаясь, что заставило меня густо покраснеть. — Ты-то меня ни на кого не променяешь, как они?.. — Глупый слуга… — проговорила я, надув губы, с румянцем на щеках, который я безуспешно пыталась согнать. В такие моменты, когда он рядом… Так близко, и его дыхание опаляет кожу на шее и плече, и я чувствую, как в животе все скручивает, а сердце стучит, как заведенное. Оз… что же ты со мной делаешь?.. Таю… так приятно, когда он рядом… Внезапный грохот — и все в классе содрогнулись, даже Оз резко выпрямился на стуле, распахнув глаза. Оказалось, в класс зашел наш директор — Руфус Барма. Его взгляд был пропитан строгостью и холодным спокойствием. В руках он вертел свой железный веер. Блин, че за школа? Один с куклой на плече, другой с железным веером ходит, объясняя, что это для успокоения нервов, и все время теребит его. — Я притворюсь, что все, что я увидел, было иллюзией, а когда я выйду и зайду снова, класс будет в порядке в отсутствие учителя, — проговорил он со сталью в голосе, удаляясь за дверь. После того, как хлопнула дверь, все ученики тут же начали занимать свои места и приводить учебники и тетради в порядок. Все в нашей школе боялись директора. Я нет. Мне было как-то наплевать на него. Я училась хорошо и была в основном тише воды, ниже травы, поэтому Барма на меня зуб не точил и какого-то особого отношения у него ко мне не было. Мы с Озом лишь лениво наблюдали за тем, как перед глазами мельтешат одноклассники. Наконец входная дверь открылась снова, и директор прошел к учительскому столу, затем облокотился об него, рассматривая каждого ученика, словно проверяя на стойкость. Затем он взмахнул рукой, указывая ладонью в сторону двери: — Приветствуйте новых учеников! — в класс вошли две девочки, и, едва взглянув на них, я обомлела и потеряла дар речи. — Шерон и Эхо Рейнсворт. Прошу любить и жаловать, — сказал директор и вышел из класса, в то время как я находилась в самых необычных чувствах. *** — Я поверить не могу, что это вы! — Шерон стиснула меня в объятиях, даже немного приподняв над землей. — Нет, ну не бывает таких совпадений! Это словно сама судьба так подстроила! Я лишь обняла Шерон в ответ. Не могла поверить, что они вернулись. Я, совсем как дуреха, чувствовала, что вот-вот разревусь. Как же долго… как много прошло времени с тех пор, как я в последний раз видела их. Я так скучала по ним! А вот и Эхо — все такая же молчаливая и скромная. Ну нет, родная, и ты иди сюда! Обнимаю их обеих, а они только заливисто смеются. Так хорошо… — Оз! И ты тоже! — Шерон внезапно вырвалась и, подлетев к Озу, повисла у него на шее. — Я так скучала! — Оз, вы что, знакомы? — я скрестила руки на груди, ожидая ответа. — Я как раз это и хотел тебе сказать, Алиса! — улыбнулся он, почесывая затылок. — Нет, ну не может быть так! — радостно и восхищенно воскликнула Шерон, прижав руки к груди. — Это судьба! Раньше мы все дружили с Алисой, а когда переехали, то сдружились с Озом, а теперь мы все вернулись! — Все? — переспросила я. — То есть… — Да, Гил и Винсент тоже здесь… — проговорила Эхо, стоявшая рядом со мной, и сказанное ею сразу повергло меня в еще большее удивление. Найтреи тоже здесь? Весело! Однозначно весело! А Оз как-то странно стал смотреть на Шерон. Че он на нее уставился? Так, стоп, Алиса, тормози! Это Шерон. Она — твоя подруга и просто, как выясняется, подруга Оза. — Ше… Шерон… Гил тоже здесь? — как-то взволнованно проговорил Оз, глядя на нее. Странно. Что это с ним? Его глаза вдруг стали странно сверкать, а в их глубине я видела неясный огонь. Шерон же, улыбнувшись, кивнула. Мне кажется, или… Гил что-то значит для Оза? Только так я могу объяснить загадочную перемену его настроения. — Но, Оз, не торопись пока, все успеем… — Шерон схватила меня и Оза под руки. — Ведь мы сейчас вместе! А насчет Гила и Винсента не стоит переживать, мы их встретим немного позже… Мы с Озом переглянулись и, улыбнувшись, кивнули. В конце концов, рядом со мной сейчас были некогда потерянные друзья, которые уезжали от меня со слезами на глазах, и, стоя вот так, я делаю серьезную ошибку. Поддаваясь внезапному импульсу, прижимаю их обеих к себе, пока Оз только и делает, что изумленно смотрит. Все равно! Я их обеих столько лет не видела! Фиг я вас отпущу теперь! А как только встретим Найтреев, я как следует ударю Патлатого и назову его «водорослью-переростком»! И все это будет обязательно! Ведь друзья вернулись! *** — Почему бы тебе не выйти к ним? А, Зарксис? — старушка, сидя в инвалидном кресле, склонила голову набок. На ее старом, морщинистом лице играла добрая улыбка, а чуть прикрытые глаза были наполнены лишь радостными эмоциями и неким смешком, смешанным с лукавством. Губы растянуты в ухмылке, а тонкие, морщинистые руки, сложенные в замок, поддерживают голову, которая на них водружена. Ее прищур становится еще более лукавым, а стоящий возле окна белокурый мужчина лишь усмехается, прикрыв красный глаз, выглядывающий из-под общей массы волос, закрывающих пол-лица. Усмешка на губах альбиноса становится шире, когда он видит, что происходит в школьном дворе. — Я думаю, что буду лишним в нынешней идиллии… — протягивает Зарксис, весело и иронично усмехаясь. — Ты считаешь себя лишним, Брейк? Мужчина молча кивает, взмахнув тростью и стукнув ею об пол кабинета, застеленный красным ковром. Как же иначе можно считать? Несколько лет прошло с тех пор, как они расстались. Брейк видел. Видел мольбу и отчаяние во взглядах этой ребятни, которая со слезами прощалась со своей подругой — Алисой. Зарксис был выпускником в то время, оканчивал школу и часто пересекался с забавными детьми, с которыми ему нравилось общаться. У них были детские, и от этого искренние чувства ко всему, от чего было легко и тяжко одновременно, ведь… эти дети познали на себе, что такое одиночество и всепоглощающий позор, эта шкура словно вросла на них, как влитая. Каждый раз, отбрасывая предрассудки, они боролись за себя и за свою дружбу, которую они отчаянно защищали — даже упав лицом в грязь, они вставали и боролись. Упрямые и глупые, но такие счастливые, они всегда побеждали невзгоды, несмотря на частое невезение. И вот в школьном дворе собрались друзья, ныне разлученные на несколько лет, собрались воедино. Как интересно получилось. А ведь Безариус и Баскервиль — словно крепкие звенья, сплетенные друг с другом и образующие Цепь. Эта Цепь — дружба. Дружба, связывающая людей прочными узами, которые невозможно порвать, и если среди этих звеньев есть слабое, то его обязательно загородят другие, поставив в самую середину. Но кто в данной цепи окажется самым сильным звеном, а кто — самым слабым, решать, увы, не им, а самой судьбе и колесе Фортуны. — Но все же, Зарксис... — умиленно тянет женщина, — Шерон ведь так хотела встретиться с «братцем Зарксисом». Опять не исполнишь желание моей внучки? Брейк лишь грустно ухмыльнулся и, порывшись в кармане белой рубашки, вынул леденец и незамедлительно надкусил его, громко хрустя карамелью. Через несколько мгновений, заполненных треском лакомства, которое пало жертвой сладкоежки, Зарксис облокотился о свою трость. — Что вы, директор Рейнсворт… — усмехаясь, проговорил мужчина. — Я — покорный слуга вашей дочери… Но на хорошие оценки из-за этого она пусть не надеется, уж не сочтите за грубость, в первую очередь я все же преподаватель. Моя работа — учить ребят, а не дружить с ними. — А ведь раньше ты с ними вместе веселился… — вздохнула новоиспеченная директор. — Ох, Зарксис, Зарксис… Все же… Не оставляй их в трудную минуту. Иногда всем нужна помощь, а того глядишь, и вспомнишь прошлые времена. — Да, директор ~ — сладко пропел альбинос, сверкнув красным глазом. — Непременно. Не забуду, будьте уверены. — Идите уже на урок, Зарксис, — укоризненно, холодно-приказывающим тоном говорит Барма, до этого молчавший. — То, что я теперь заместитель, не делает меня ниже тебя. Ты — все еще мой подчиненный. Так что прошу, проследуйте на урок, Зарксис Брейк. — О да ~ Как прикажете, ваше лохмашество! — насмешливо поклонившись, пропел красноглазый, одновременно залезая в шкаф. — Разрешите откланяться! Дверцы шкафчика закрылись, и на этой ноте, собственно, разговор был окончен, в то время как Барма, вызвав к себе Лиама, поручил ему подготовить новые отчеты. *** По воздуху пронесся громкий звонок, означающий начало урока, и все, включая нас, устремились к зданию. После всего сказанного и обсужденного мы были счастливы. И вот, дружно подбегая к классу, мы уже успели с кем-то столкнуться и посмеяться как следует над врезавшимся в нас человеком. Да уж… хорошая шишка останется у него в память о нас. Преодолев препятствие в виде толпы других учеников, мы успели попасть в класс до того, как туда явился Клоун. Странно как-то все равно. Вчера знать не знали о возможности снова увидеть Шерон и Эхо, я уже молчу о Найтреях, которых мне еще предстоит повстречать, а сегодня мы все вместе спешим на урок, дабы не получить нагоняй. Как в старые времена — только тогда мы были еще малявками. Все же как я рада, что старые знакомые вернулись! Эхо и Шерон сели вместе впереди нас и, собственно, весь урок мы проболтали, то и дело ловя на себе косые взгляды учеников. Пфф… да кому вы нужны? У меня на сердце теперь была такая радость, что ее ничем нельзя было сломить. А когда я выяснила, что все же Эхо и Шерон так и не изменились, я стала еще счастливее. Все-таки во мне сидел какой-то страх того, что у них поменялся характер. Нет. Эхо осталась Эхо, а Шерон осталась Шерон. Как оказалось, все то время, что они пробыли в Сабрие, они общались с Озом. В общем, как выяснилось, он хорошо вписался в их круг общения, а теперь, когда вот так получилось, все складывалось несказанно хорошо! Слыша наш дружный тихий смех, все косились на нас, а некоторые пытались жаловаться Зарксису, в ответ на что тот, сверкнув глазом, странно взирал на ябеду. Как я поняла, Клоун, видимо, сегодня был на нашей стороне, что показалось мне очень странным, но не суть. Мое внимание сейчас было сосредоточено на одной конкретной блондиночке, так несусветно пожирающей взглядом Оза. Гадюка! — Эй, ты чего? — я почувствовала на руке теплую ладонь. Я отвела глаза и встретилась со встревоженным взглядом Оза. Ну да ладно, не достойна эта Уолкер того, чтобы я обращала на нее внимание. Блин, Оз все еще держит меня за руку! — А вы неплохо смотритесь вместе! — лукаво подмигнула Шерон, повернувшись к нам. Мы с Озом вспыхнули, как новогодние ели, и быстро отняли руки друг от друга. Мои щеки горели, дыхание перехватило, а внезапно появившаяся сухость во рту заставила язык онеметь. Блин, странное сочетание чувств и ощущений, и очень колкое. Еще и Шерон коварно хихикает, прикрыв рот ладонью, в то время как мы с Озом стали смотреть в разные стороны. Блин, Шерон! На фиг было рушить такой момент?! Тут еще и раздался не вовремя прозвеневший звонок. Следующим уроком была физкультура. Терпеть не могу! Стоять в шеренге, пока тренер-гад нас строит и говорит, что мы будем сегодня сдавать и делать. Ненавижу! — Сегодня просто поиграем в волейбол. Ох, ну классно! Волейбол я люблю! Ну все, сейчас я размажу всех по стенке! — Алиса! Может, не стоит, как в прошлый раз? — с надеждой во взгляде пытался меня остановить Оз. Нет, Оззи! Тетя Алиса все решила! — Я размажу Уолкер по стенке! — я хватаю мяч и со смачным стуком бью его об пол. Все построились. Эхо, Шерон, Оз и я были в одной команде, а в другой — Уолкер с одним парнем из класса и остальными девчонками. Но тебя это не спасет, блондиночка ты расфуфыренная!! Мяч взметнулся вверх, и вместе со свистком ударил прямо в их поле. Слабо. Алиса, соберись, надо так ударить, чтобы эта курица крашеная побегала хорошенько! Так, моя подача. Бью мяч об пол, по залу разносятся его удары. Нетерпеливо кручу его и сжимаю в ладонях, словно проверяя, накачан или нет. Свисток. Удар! Тварь! Попала в аут… — Смена позиций! — указывая рукой, сказал наш тренер, и все перегруппировались. Проклятье! Оз прямо под сеткой! Он ведь совершенно неумелый игрок! Ладно, Алиса, не дрейфь! Все пройдет гладко! Ха! Уолкер подает. Можно расслабиться, она в жизни не пробьет моей защиты. Ну конечно, как я и думала. Вот дура предсказуемая, в меня целится, и я, отбивая, зарабатываю еще одно очко. Блин! Почти рядом с ней попала! Что же мяч к ее башке так не магнитится?! Собственно, партию мы выиграли всухую — 15:5. Но я была зла. Мне так хотелось ударить что-нибудь, чтобы эта крыса прекратила глазеть на Оза! Ну вот, я покраснела от собственных мыслей и злости. Мне надо прекращать так часто думать о нем. Но это не так уж и легко. Он всегда рядом… такой добрый, веселый, красивый… классный… Что?? Так, все! Алиса, приходи в себя! Не хватало еще мечтать о нем. Хотя кто, собственно, может запретить мечтать?.. Оз… он берет меня за руку и целует ее. Губами проводит выше… и вот его губы уже на плече… он отодвигает бретельку моего наряда и проходится горячими губами по шее, шепча на ухо: «Люблю, люблю, люблю…». Его ладони под одеждой, на животе, и они поднимаются все выше и выше… — Алиса? — А-а-а?? — очнулась я, посмотрев на усмехающееся лицо Шерон. Вмиг мое лицо стало пунцовым, и я устыдилась собственного воображения. Блин, Шерон! В который раз ты рушишь приятные моменты моего подсознания? — Ты вдруг такая беспечная… — улыбнулась она, поправив прядь своих волос. Мы втроем сидели в раздевалке и отдыхали от напряженной игры. Точнее, они отдыхали, а мне хотелось с ними провести время, как раньше. Но всю идиллию приятных воспоминаний нарушил чуть ли не режущий мне слух голос: — Баскервиль! Ты что из себя вообразила? — я щас убью эту Уолкер. Не зли меня, тварь. Придушу! — Заткнись лучше. Не зли меня понапрасну, — я сверкнула глазами, даже не удосужившись встать, в то время как она нависла надо мной, поставив руки на бедра в позе: «Да ты вообще кто такая?». От удивления она округлила глаза, и в ее взгляде полыхнул огонь злости. Ну давай, стерва, позлись, я тебе сейчас быстро лицо «приукрашу», если еще хоть что-нибудь вякнешь. — Неохота мне руки марать об тебя… — Мисс Совершенство поджала хвостик? — съязвила я, и она, быстро нагнувшись ко мне, уперлась лбом в мой лоб. Я усмехнулась и даже взгляда не отвела, в то время как она закипала от злости. Остальные перешептывались за нашими спинами. Я скрестила руки на груди, давно зная, что победа за мной. Эта Барби не тронет меня. Она меня боится одна трогать, а ее свиты рядом нет, так что сейчас она у меня на поводке. — Что такое, Уолкер? Испугалась? — взметнув бровь вверх, спросила я, и она, хмуря брови, отошла от меня, возмущенно цокая каблуками (а в зале в кедах гуляла!). Вот так-то, кукла! Знай свое место, ты не пуп земли здесь! Когда-нибудь я правда придушу тебя! Но, не желая больше отвлекаться на нее, я встала, и мы с Шерон и Эхо ушли. Все равно до звонка оставалось пять минут, а сидеть там, в окружении косых взглядов, не очень приятно, да и надоело уже. Выйдя тихонько за дверь раздевалки, мы заглянули мельком в мальчишескую, где обычно Оз тоже уходил самым первым. Как только мы приблизились к помещению, из него вынырнула блондинистая голова Оза. Потом, улыбнувшись, он вышел целиком, и мы все вместе последовали в коридор. А там нас ждала очень удивительная картина. Толпа зевак собралась возле двоих высоких парней. Лиц их я не могла разглядеть, но заметила, что они оба одеты в черные одежды. Ну или, проще говоря, черные брюки и рубашки на пуговицах, расстегнутые у самого горла. Толпа обступала их и восторженно что-то шептала в их адрес. Внезапно вся толпа расступилась, и мы увидели, как перед ними появилась гроза всей школы — Альберт. Альберт — рыжий парень с ужасно непослушными волосами и гневным характером. Нынешний авторитет в школе. Он был крепок в теле, но не такой, что аж шкаф ходячий, а просто с хорошей мускулатурой. Откуда я все это знаю? Да просто это брат Уолкер. Альберт Уолкер. Он был одет почти как те парни, которых я так упорно не могла рассмотреть, только Альберт, как позер какой-то, носил что-то вроде плаща со шляпой. Это бесило! Устраивает каждый день маскарад! — Неужели вернулись? — раздался его голос, и Шерон, стоявшая рядом со мной, нахмурила брови. Вообще все мы, да и я сама, напряглись, ожидая дальнейших действий и одновременно боясь того, что могло произойти. — Давно вас не было… Что, может, опять выясним отношения? А? — Альберт снял с себя плащ и отшвырнул его в сторону. Показушник фигов! А шляпу оставил. Нет, ну не придурок ли? Внезапно в толпе послышалась возня, потом щелчок зажигалки, будто кто-то собирается закурить. Позже по коридору распространился запах сигареты. — Слушай, ты только сотрясаешь воздух… — протянул мужской баритон мягкого оттенка. — Будь добр. Отвали. Альберт вскипел. Он стал весь красный от гнева, в то время как Шерон рядом со мной хихикала, прикрывая рот ладонью. Эхо же только слабо улыбнулась, но улыбка быстро сползла. — Вот ведь показушник… — смеялась Шерон, что вызвало у меня некоторое удивление. — Посмотри-ка, братец ~ — пропел голос немного звонче говорившего раньше. — Похоже, мы его разозлили. — Вы кого из себя строите? — схватив курящего парня за воротник, вытащив из толпы и подняв над полом, прорычал Альберт. Показушником оказался брюнет с золотистого цвета глазами и сережкой на левом ухе в виде золотой заклепки. Он показался мне подозрительно знакомым. Сигарету, которую он закурил, он так и не выпустил изо рта, а лишь выдохнул Альберту в лицо едкий дым. Альберт, рыкнув, захотел ударить брюнета, но тот внезапно вырвался из захвата и сразу отвесил ему смачного пинка. Все были в шоке от происшедшего. Хотя неудивительно — ведь Альберта никто в жизни даже пальцем не тронул. — Я же сказал — отвали, — посмотрев на поверженного сверху вниз, проговорил брюнет, и тут возле него появился длинноволосый блондин. Как только оба повернулись в мою сторону, меня словно прошибло. У блондина были глаза разного цвета! Так это Найтреи?? Так это Гил только что так отметелил грозу нашей школы? Шок. Шок. Полнейший шок. Я почувствовала, как внутри все сжалось от чувства какой-то зависти. Блин, Патлатый, так вымахал! А я как была малявкой, так и осталась. Шерон радостно улыбалась, помахав им, а Оз, едва только завидев Гила, сразу кинулся к нему с криками: «Ги-и-л-бе-е-ерт!». Блин! Получается, что и в самом деле Оз и Патлатый были близки. Наверное, они лучшие друзья. Но, отбросив все эти мысли, я гордо прошла к ним и ударила локтем в бок Найтрея: — Водоросль-переросток! — эх, как хорошо! Давно скучала по этому! — Почему так долго вас не было?? — Тупой Кролик! — процедил тот сквозь зубы, но вскоре его гримаса переросла в поганенькую усмешку, а его ладонь внезапно навела шухер у меня на голове. — Проклятье! Да я скучал по этим фразам! — Не льсти себе… — усмехнулась я, скрестив руки на груди и взирая на него. Блин, как вырос-то! Все равно. Теперь здесь все, кого я знала прежде. С кем рассталась когда-то на пять лет. По кому скучала ночами, и все время с жадностью читала SMS, присланные ими, длиной чуть ли не в пять страниц текста. Сердце радостно стучало в груди, играя просто барабанную дробь. Но внезапно меня в сторонку оттянула Шерон. Я недоумевающе воззрилась на нее, пока она с легкой и немного грустной улыбкой доставала что-то из сумки. — Я хотела сразу отдать, но немного позабыла… — роясь в сумке, проговорила Шерон, и вскоре вытащила то, чего я никак не могла ожидать. — Это же… — чуть дрожащим тоном сказала я, ибо я уже себя не контролировала. — Я… я ведь отдала ее вам с Эхо, когда… — Да… — кивнула Шерон, грустно улыбнувшись. Та самая вещь, которую я со слезами на глазах отдала им, чтобы они помнили обо мне — куколка Лейси. Та самая, что валялась под дубом в тот момент, когда мы подружились. Все с теми же черными кудрями и синим бантиком, украшающим прическу. Белое нарядное платьице с рюшами. — Вы ее сохранили… — Конечно! Ведь это был твой подарок нам на прощание! Я подошла к Шерон и порывисто прижала ее к себе. Они сохранили эту куклу! Я думала, она давно валяется где-нибудь на помойке или сломалась, брошенная где-то ненароком. Но нет… Они сохранили ее. Мой подарок. Бесполезная куколка с пластиковым личиком, в нарядном платьице, связанная моей умершей сестрой. Я просто не могла ничего сказать, и поэтому лишь обняла подругу. На глаза наворачивались слезы радости. Все-таки я не могла передать словами, что бушевало в душе. Подошедшая Эхо тоже оказалась стиснутой в моих объятиях. Девушки ответно прижались ко мне. Я была как никогда счастлива! И было все равно, что Патлатый отпускал фразы вроде «крольчиха нюни распустила». Да! Распустила! Потому что я счастлива, до слез в глазах! — Похоже, теперь мы все в сборе? — спросила Шерон, когда мы разъединили объятие. — Команда «Изгои» вернулась! Ох… «Изгои»… Я помню, как после того, как с нами подрался весь класс, мы приняли решение создать что-то вроде «сопротивления», а зваться мы стали просто и со смыслом — «Изгои». Мы были словно не от мира сего, и все нас сторонились, а мы в ответ запугивали их, и от нас стали держаться подальше. Так команда «Изгои» провела целый год, неразлучный и не схожий ни с каким другим годом, полный всего: радости и горя, ненависти и любви, страха и смелости. У нас даже был друг-выпускник. Он тоже, можно сказать, был изгоем, и когда мы были маленькие, мы предложили ему быть с нами. Он с улыбкой ответил, что обязательно присоединится. Не поверите, но это был Клоун! Тот самый Клоун, который теперь является нашим учителем. Интересно, возможно, он и сейчас помнит об этом? Возможно ли, что Зарксис из-за этого никогда не верил тем, кто ябедничал на нас с Озом раньше? Наверное. Команда «Изгои» теперь в деле! *** Внезапная боль в затылке заставила меня повалиться на пол, где тут же мою голову кто-то припечатал ботинком. Потом меня потянули за волосы, и я воззрилась на того, кто это делал. И тут же в сердце зарычал гнев. Это Уолкер вцепилась в мои волосы и тянула их вверх, накручивая на руку. Водосточная крыса! Умеет же она время выбирать. Именно тогда, когда рядом никого нет, а вокруг лишь ветер посвистывает, гоняя по двору опавшие цветки черемухи. — Ты что, тварь, думала, я так просто тебе это все прощу? — надавливая сильней каблуком мне на спину, говорила она. Жгучая боль сковала позвоночник, когда она это сделала. Ну нет, стерва, не дождешься даже писка от меня! Резко перевернувшись, я потянула ее за ногу и повалила на землю. Она с глухим стуком повалилась, но тут же вскочила и уже хотела было налететь на меня, как меня ударил кто-то другой сзади. Я укусила со всей силы руку какой-то ее подруги, которая держала меня со спины, и хорошенько заехала ей кулаком в живот. Захват ослаб, и я, обернувшись, увидела еще двух ее верных подруг. Я даже не буду говорить имен — это вовсе не обязательно. Резкая боль в виске, в который попала галька, подобранная с земли. Прикрыв глаз и проведя ладонью по лицу, я почувствовала, как по нему стекает что-то теплое. Кровь. — А ты мастак работать со спины… — дерзко улыбаюсь я. — Что, на большее ручки не поднялись? Еще один камень, который угодил в руку. Тварь! Теперь будет синяк от этой дуры. Они стали приближаться, а мне ничего не оставалось, кроме как отходить к стене, которую в итоге я почувствовала спиной. Я сжала зубы в тихом скрежете, яростно ощетинившись на них. — Ну, твари! Вы только и можете, что группой нападать! — В любви, как на войне, все средства хороши, — проговорила Уолкер, усмехаясь. Чего? В любви? О чем она? Неужели?.. вот стерва чертова! — Ты что, небось, уже и души не чаешь в своем Озе? — скептически и оценивающе проговорила одна из ее подруг. — С чего это проклятой ведьме должно доставаться такое сокровище, как Оз? Ты, наверное, уже сладенько обустроилась. Еще мгновение — и мои руки схватили ее за шиворот, в то время как глаза впились в ее. Я чувствовала, как в душе и на сердце клокочет и вскипает ярость. Ненависть. Нет чистого названия чувства, которое возникло у меня тогда. Я крепко сжала зубы и, ощетинившись, шумно дышала, почти рычала, словно дикий зверь. Остальные лишь отошли от меня и нее подальше. Хороши подруги у нее, что я могу еще сказать. — Если ты еще раз что-нибудь скажешь в этом роде, то… — То что? — с дерзкой ухмылкой спросила Уолкер, косясь на перепуганную подругу в моих цепких руках. Я недобро усмехнулась и, отпустив ее подругу, быстро подбежала к ней и зарядила ей такую крепкую пощечину, что она повалилась на землю. Ее глаза распахнулись от изумления, а сама она тряслась в немом страхе. — Думала, я буду как раньше — прятаться где-нибудь в углу за школой и плакать? — я наклонилась к ней и, схватив ее за волосы, прошептала на ухо: — тебе в жизни не понять, Уолкер, что такое страдание. Я же проходила через это каждый день… Если ты хоть прикоснешься к Озу своими загребущими руками, я твою маленькую шейку переломаю собственными руками… Меня внезапно повалили и начали пинать в живот и голову. Я глухо застонала от ударов и, прикрыв голову, позорно терпела боль. Сжав зубы, я пыталась сдерживать крики боли и стоны. Никто бы мне не помог. Шерон и Эхо ушли обедать, как и все остальные, я же забыла учебники на этом пресловутом школьном дворе. Внезапно послышался топот ног, а затем испуганное и громкое: «Алиса!!». Послышался звук удара и сдавленное мычание. В который раз меня спасают на этом дворе в самый последний момент… меня поднимает за плечи Шерон, которая робко дотрагивается до ушибленных мест. Я улыбнулась обнадеживающе и, повернувшись, увидела, как Эхо держит в захвате Уолкер, которая бросается оскорблениями и пытается вырваться. — Новенькие, не ввязывайтесь! — смело сказала одна из тех, кто не был еще мной тронут. — Это наше дело! Пошли вон, если не хотите проблем на свои головы! — Проблем? — коварно сощурив глаза, усмехнулась Шерон. — Ты думаешь, что если я хочу прослыть пай-девочкой, то я не стану принимать в этом участие? Тем более, когда калечат мою подругу! — Да ты не посмеешь меня даже пальцем тронуть, — нагло сказала та, и я впервые заметила в Шерон столько решимости. Неудивительно — ведь я их не видела около пяти лет, всякое могло поменяться. Эхо, державшая Уолкер в захвате, внезапно отпустила ее и встала в боевую стойку, сосредоточенно взирая на соперниц. — Эхо вас одним ударом уложит, — усмехнулась Шерон, державшая меня под плечи. — Не зря у нее разряд по боевым искусствам! — Да хоть армейская подготовка!! — яростно ощетинилась Уолкер, хотела было с камнем побежать на Эхо, что сразу заставило меня податься вперед, как ее руку внезапно схватил Гил. Вынув изо рта сигарету, он бросил ее на землю и затушил ботинком, не отпуская руки Уолкер. Она вмиг напряглась, в ее глазах заголосил испуг. Другую девчонку держал Винсент, с бесстрастным видом проводя по лицу той, которая была слишком болтливой, золотыми ножницами. — Шерон? С Крольчихой все в порядке? — спрашивает Патлатый, косясь на меня, и я, опережая ответ Шерон, просто киваю. — Хорошо. Ну а вы… Он отпустил руку этой блондиночки, и та, сжав ее, стыдливо опустила взгляд, грозясь разреветься. Гил подошел к нам с Шерон и накинул на меня свою рубашку, усмехаясь. Я лишь фыркнула. Тоже мне, крутой. — Видимо, мы как раз вовремя, а, Крольчиха? — Заткнись! — огрызаюсь я и, хватаясь за бок от боли, опираюсь о Шерон. — То, что ты вырос, не делает тебя крутым! Как был Водорослью, так и остался! Но ты и вправду вовремя! Со всей силы хлопаем рукой об руку. Блин, больно бьет! Вырос, конь! — Винсент, отпускай их! — сказал он брату, и тот, разочарованно вздохнув, убрал ножницы. — Алиса!! — донесся до меня голос Оза, а в следующий момент он, подбежав ко мне, тут же прижал меня к себе. Блин, Оз! Прямо там, где меня били… На фиг все! Оз меня опять обнимает, а там пусть хоть кости сломанные будут! Он так близко ко мне, поэтому мне все равно! Он зарывается носом в мои волосы, говоря, что он идиот, потому что не пошел со мной сразу, а я лишь фыркаю и говорю, что он все равно там был бы лишним, и с грустью понимаю всю иронию сказанного мною. Краем глаза замечаю, что все странно смотрят на нас и смущенно отводят взгляд. Все равно! Рядом со мной человек, которого я люблю! И я все равно буду радоваться каждой минуте рядом с ним, даже если моя любовь к нему будет безответна! *** Мы все собрались на лесной опушке, взирая на старое озеро возле нее. Поверить не могу… они и его помнят! Это озеро хранило все наши секреты. Я иду рядом с Озом, который так и не отпустил моей руки, говоря, что он виноват в случившемся, я же лишь усмехаюсь и иду себе дальше, чуть сжимая его ладонь. Проклятье! Я даже немного рада тому, что меня опять избили. Ноги мокнут в прибрежной топи, и я снимаю ботинки, продолжив идти босиком. Оз поступает так же, а позже и все остальные, шедшие позади нас. Не помню, под каким предлогом мы последовали сюда, но… Черт возьми! Я рада как никогда, что все вернулись! Солнце почти заходит за горизонт, отсвечивая алую рябь на водной глади. Вереница облаков, словно покрывало, укрывает уже засыпающее солнце. Сразу вспоминаю свою любимую колыбельную… — Солнце, мне кажется, ты устало светить… Солнце, мне кажется, ты просто устало… Ляг скорей в облака, отдохни, Я поправлю тебе одеяло… — Солнце, забудь обо всем, Я отменю все метеосводки. Хочешь, я буду беречь твой сон — Самый сладкий, самый короткий… — подпела мне идущая впереди Шерон. — Сон… — тихо закончили все хором. Мы наконец-то прошли на соседний берег, и тут я с радостью поняла, куда мы прибыли. Высокий дуб, чья крона словно парила над поверхностью воды, склонился над зеркальной гладью. На его стволе находился старый и потрепанный домик. Он был трехэтажным, в ширину и высоту покрывал весь ствол. Мы все, завидев домик, радостно ринулись к нему. Подойдя ближе, я сразу же залезла босиком на его старые стропила и, оказавшись на мостике нашего «смотрового пункта», вытащила оттуда старый кусок потертой ткани белого цвета (точнее, раньше это был белый цвет) и, обернувшись, расправила его навстречу порыву ветра. Вмиг в воздухе показалась эмблема нашей команды «Изгои», нарисованная красным цветом на куске ткани. Мы все радостно закричали. Я нашла наш ржавый флагшток, нацепила на него флаг и с трудом подняла его вверх. На ветру стал развеваться наш флаг, наша гордость. — Кхем! — кашлянула я, отойдя от флагштока, нашла в куче хлама командирскую шляпу, которая раньше принадлежала Патлатому, затем напялила ее на себя и встала в стойку «смирно». — Среди нас зачислен юнит! Все, дружно улыбнувшись, подогнали Оза, и он, улыбаясь и смеясь, залез на мостик нашей «крепости». Я поправила шляпу в манере Наполеона и, скрестив пальцы на руках, встала перед ним, твердо смотря на него. — Итак! Ты, Оз Безариус, отныне принадлежишь ордену «Изгои»! — Ура! Ура! — провозгласили все с радостным смехом и улыбками. — Теперь ты один из нас! — я вдела в прическу Оза перышко, что висело на цепочке — там их было еще много, мы собрали все эти перышки в детстве. — А теперь, по обычаю «Изгоев»… Прогуляйся по доске! Я подтолкнула Оза в сторону доски, которая вела к обрыву в озеро. Оз немного даже испугался, в то время как остальные посвистывали и хлопали, крича: «Давай!», «Через это все проходили!». Усмехнувшись, я загнала Оза на самый край, и он, умоляюще подняв руки, хотел было что-то сказать, как я толкнула его в грудь, и он с оглушительным всплеском упал в воду. По воздуху прокатился дружный и счастливый смех. Оз вылез весь мокрый и в водорослях, и едва только он ступил на берег, как его подняли на руки, крича: «С посвящением!». И он даже не подумал злиться. — Итак! — я, встав в позу завоевателя и сверкнув глазами, гордо провозгласила: — команда «Изгои» снова на плаву! Так что держитесь! С этого момента в наших рядах появляется «Мартовский Кролик»! Добро пожаловать в команду Безумной Страны Чудес под названием «Изгои»! *** В той воде я вижу отражение не свое, А чье-то, мне чужое. Домик на верхушке могучего дуба - В нем свет горит непрерывно. Так же и дружба таится в сердцах - Тихо прячется в закоулках дремучего леса Безумная Страна Чудес. Имя ей — Изгои мира сего…