Ах, Иосиф, я, кажется, залетел...

На следующий день Адольф вновь собрал всех у себя в кабинете. — Сегодня я собрал всех вас, потому что у меня есть объявление, — с этими словами он посмотрел на Кальтенбруннера. — Эрнст, ты отлично проявил себя, работая в Австрии, поэтому я хочу, чтобы ты вернулся обратно. К тому же на днях приедет Муссолини в сопровождении Отто, и я надеюсь, что ты обеспечишь им должный приём. Ответом было молчание — все смотрели на Эрнста, который, стиснув зубы, стоял перед фюрером и был явно не готов услышать сказанное. — Да, мой фюрер, — справившись с эмоциями, хрипло ответил Кальтенбруннер. Было очевидно, что возвращаться обратно в Австрию ему совершенно не хочется. — В таком случае ты можешь собираться, машина уже готова и ждёт внизу, остальных попрошу остаться, — Адольф обвёл взглядом присутствующих. Эрнст, развернувшись, вышел из кабинета. — Когда приедет Бенито, я поеду в Австрию его встретить. Вместо меня останутся Рудольф и Герман. Услышав это, Геббельс едва заметно дёрнулся — он был уверен, что фюрер оставит вместо себя его. — На этом у меня всё, можете расходиться, — Адольф обвёл всех взглядом, намеренно не смотря на Йозефа. Словно того и не было вовсе. Дождавшись, когда все выйдут из кабинета и закроют за собой дверь, Гитлер сел за стол и потянулся к телефону. Набрав знакомый номер, он стал ждать ответа. Ответили ему не сразу, фюрер уже хотел было положить трубку, как на том конце раздалось: — Сталин слушает. Гитлеру голос генсека сразу же не понравился — тот был явно уставшим. — Это я, — произнёс в трубку Адольф. — И я хочу, чтобы ты приехал с детьми ко мне. Теперь твоя очередь меня навещать. В трубке воцарилось молчание. Гитлер терпеливо ждал, не говоря ни слова и давая Сталину время подумать, прежде чем дать ответ. — Хорошо, мы приедем, — наконец, ответил тот. — Жди нас через два дня. — Хорошо. Адольф положил трубку, довольно улыбаясь от того, что Иосифа не пришлось уговаривать. Зная его упрямый характер, это могло бы затянуться надолго. Теперь было нужно подготовить всё к приезду. Решив, что будет лучше, если он лично поедет в Бергхоф и всё проконтролирует, Гитлер вновь потянулся к телефону, чтобы вызвать шофёра.

***

После разговора с Адольфом, Иосиф положил телефонную трубку и какое-то время просто смотрел в окно. Он и правда сильно устал за последнее время. Уехать и забыть про всё хотя бы на время, казалось хорошей идеей. Только теперь было нужно решить, кого оставить вместо себя. Впрочем, Вячеслав с Климентом явно будут хорошим вариантом. Эти двое были из числа тех немногих, кому Сталин действительно мог доверять. Но для начала следовало привести все текущие дела в порядок. Зная исполнительность Вячеслава, можно было, конечно, надеяться, что всё будет не так уж плохо по его возвращении, но вот что касается Клима… Нет, наворотят эти двое дел, будь здоров, к гадалке не ходи. Но кроме них оставить некого. Оставишь других — будет ещё хуже. Иосиф, тяжело вздохнув, потянулся к трубке и, откинувшись в кресле, затянулся. Уехать и забыть про всё хотя бы на какое-то время, хотелось ужасно. — Да пошли вы все к чёрту, уж как-нибудь не развалите страну в моё отсутствие, — буркнув, решил Иосиф и взялся за телефонную трубку. — Вячеслав, зайди ко мне, дело есть. И Клима с собой прихвати. Не прошло и пяти минут, как в кабинет зашли вышеназванные. — Садитесь, не стойте, — Иосиф кивнул в сторону двух кресел, стоящих недалеко от стола. Молотов с Ворошиловым послушно сели, приготовившись слушать вождя. — Я на пару недель уеду в Германию, а вас, пока меня не будет, оставлю за главных. На этих словах Вячеслав заметно занервничал, а Климент же, наоборот, приосанился — в карих глазах заплясали чертята. Иосиф, едва заметно ухмыляясь, наблюдал за реакцией на сказанное. Встав, он медленно обошёл партийных товарищей и, встав за их спинами, чуть наклонившись, произнёс: — Надеюсь, вы оба хорошо понимаете, какую ответственность я на вас возлагаю. И что по приезде спрошу со всей строгостью. На этих словах Молотов заметно дёрнулся, а Климент лишь кивнул и, обернувшись, произнёс: — Конечно, понимаем, Иосиф Виссарионович! Вы не переживайте, мы их тут всех в ежовых рукавицах держать будем! Ухмылка вождя стала шире. Тёмные глаза нехорошо блеснули. — Надо же, помнишь ещё дела Николая Ивановича? Никак повторить решил?.. — вкрадчиво поинтересовался он. В кабинете воцарилась тишина. — Я имел в виду вовсе не это, Иосиф Виссарионович. Я хотел сказать, что, пока вас не будет, мы поддержим порядок и что вы можете на нас положиться, — с этими словами Климент заметно стушевался и затих, поняв, что сказал лишнего. — Очень на это надеюсь, Клим, очень, — Иосиф положил тому на плечо руку, слегка сжав и явно намекая на то, что его лично будут ждать отнюдь не ежовые рукавицы, а петля на шее, в случае неоправданного доверия. — В общем, у вас есть два дня, пока я ещё здесь, чтобы подумать, как и что вы будете без меня делать… И да, думайте, как следует, товарищи, уж не опозорьте меня, будьте так добры… — с этими словами Иосиф разжал пальцы и, похлопав Ворошилова по плечу, вернулся за свой стол. — Мы подумаем, Иосиф Виссарионович, обязательно подумаем, — произнёс Вячеслав, вставая с кресла. Клим последовал его примеру, и оба вышли из кабинета — разрабатывать дальнейший план действий. Оказаться в лагерных застенках в случае провала не хотелось никому. Едва за ними закрылась дверь, как усмешка с лица Иосифа тут же испарилась. Со вздохом отложив в сторону трубку, он принялся разбирать оставшиеся документы — прежде чем эти двое начнут его замещать, следовало всё подготовить — глядишь, меньше разгребать по возвращении придётся…

***

Генрих в нерешительности замер перед дверями рейхсканцелярии. С одной стороны, он был рад тому, что вернулся обратно. А с другой, где-то внутри прятался смутный страх того, что фюрер не просто так вновь произвёл рокировку. И что стоит ему только переступить порог, как его тут же встретят и уведут, как увели Бормана. Глубоко вздохнув, Генрих взялся за дверную ручку и, толкнув тяжёлую створку, шагнул внутрь. Как ни странно, но по пути к своему кабинету он никого не встретил — все явно были заняты своими делами — коридоры были пусты. Поняв, что никто не собирается его хватать, Генрих заметно расслабился и неспешным шагом пошёл наверх. …Где встретил Геббельса, который так же неторопливо шёл по коридору и чему-то довольно улыбался. Разумеется, ровно до тех пор, пока не увидел остановившегося у лестницы Гиммлера. — Надо же, какая встреча. А я уже и не думал вновь тебя увидеть, — расплылся в мерзкой улыбочке Йозеф, окидывая Генриха насмешливым взглядом. — Признаться, я тоже не могу сказать, что рад тебя видеть, — рейхсфюрер прищурился, поджав тонкие губы. Они замолчали, вперив друг в друга взгляды, полные ненависти и презрения. Неизвестно, сколько бы они так простояли, если бы позади не раздались торопливые шаги и голос Гесса не произнёс: — Генрих! С возвращением! Мы уж было думали, Эрнст тут навек поселился. Ну и надоел он тут всем, даже сам фюрер не выдержал. Видел бы ты, какое у него было лицо, когда Эрнст решил уйти с совещания… — на этих словах Рудольф издал короткий смешок. — Пойдём, расскажешь, как там жилось в Австрии, обменяемся новостями, мы с Германом как раз перекусить сели, — с этими словами он, положив руку Генриху на плечо, повёл того в сторону своего кабинета. Гиммлер, на прощание окинув Геббельса мрачным взглядом, пошёл следом за Гессом. «Что ж, хоть кто-то здесь рад меня видеть», — лёгким утешением пронеслось в мыслях рейхсфюрера. Кажется, всё было не так уж и плохо.