Ах, Иосиф, я, кажется, залетел...

Утро Генриха выдалось нерадостным. Несмотря на то, что за окном светило солнце и день обещал быть тёплым и ярким, почти летним, одного этого было мало для хорошего настроения рейхсфюрера. Едва только открыв глаза и увидев белоснежный потолок, он тут же вспомнил, где находится и с какой целью приехал. И что в соседнем номере спит Геббельс, а чуть дальше — Кальтенбруннер и Скорцени, и что сегодня в полдень они все вместе должны явиться в аэропорт, чтобы встретить там Муссолини. Больше всего хотелось куда-нибудь исчезнуть и оставить дуче на этих троих, но не выполнить приказ фюрера, тем более в его нынешнем шатком положении, было просто невозможно. Впрочем, всё же было кое-что, ради чего он готов был встать раньше всех. Уж от чего, а от этого крохотного, но такого приятного удовольствия было бы просто преступно отказываться. Помедлив пару мгновений, Генрих встал с кровати и пошёл в небольшую ванную, находившуюся прямо в номере.

***

В отличие от Генриха, Йозеф спал безмятежным и спокойным сном. Его не тревожили мысли о Муссолини и его приезде. Сны его были лёгкими и приятными, в противовес снам рейхсфюрера — тяжёлым и мрачным. Вечер он провёл в приятном обществе пары симпатичных дам, которых встретил в баре и, придя в номер, сразу же рухнул в постель, совершенно забыв закрыть дверь на засов. Впрочем, он о нём даже и не вспомнил — да и зачем — отель ведомственный, под охраной, все свои. Поэтому он совершенно не ожидал того, что утром в номер ворвётся Генрих с громким воплем: — Вставай немедленно! Спросонья Йозефу почудилось, что в его покои ворвался фюрер, поэтому он, резко сев, сонным прищуром окинул взглядом фигуру в чёрном, маячившую у кровати, и произнёс: — Да, мой фюрер, я уже встаю. Затем, он, путаясь в одеяле, встал и быстрым шагом направился в сторону ванной, совершенно не придав значения тому, как зловеще блеснуло пенсне у «фюрера». И лишь только в ванной, после того как рейхсминистр плеснул на лицо холодной воды, в голове у него окончательно прояснилось. — Какого… — пулей вылетев из ванной, он гневно уставился на прикрытую дверь: Гиммлера, разумеется, и след простыл. На висящих на стене над дверью часах бесстрастная стрелка застыла на восьми часах утра. До встречи с Муссолини в аэропорту оставалось ровно четыре часа. Выругавшись, Геббельс вновь скрылся в ванной. Довольный Генрих тем временем спокойно прошёл в столовую — позавтракать перед выездом. Там, за столиком в углу, уже сидели Отто с Эрнстом. Ещё вечером он приказал им съездить с утра в аэропорт и убедиться в том, что подготовка к встрече итальянского вождя ведётся подобающим образом. Оставался один нерешённый вопрос — что с ним, собственно говоря, делать. Фюрер, когда звонил им с Геббельсом сообщить об их «крайне важной командировке», и словом не обмолвился о том, куда вести Муссолини. Упомянул лишь, что тот не особо любит живопись, и, сказав, что он надеется, что они его не опозорят, повесил трубку. Причём последняя фраза была сказана таким тоном, что сразу становилось понятно — малейшая оплошность, и им всем будет несдобровать. — Ну что, у вас есть какие-нибудь идеи насчёт того, куда нам вести дуче? — покончив с завтраком и отставив тарелку в сторону, поинтересовался Генрих, посмотрев на Отто и Эрнста. — Есть шанс, что без фюрера он уедет обратно, — отозвался Скорцени. — Всегда, когда я их сопровождал, они везде ходили вместе, с кем-то другим дуче мало общался. Не думаю, что ему будет интересно наше общество. — Это хорошо, что шанс есть, плохо, что он довольно призрачный, — Генрих задумчиво посмотрел в большое окно, открывающее вид на задний двор, побарабанив по столу пальцами. — По правде говоря, у меня самого нет ни единой идеи на его счёт. — Может, у Йозефа будут предложения? — предположил Кальтенбруннер, заметив появившегося в дверях кафе Геббельса, и взмахнул рукой, чтобы обозначить их местоположение. Геббельс с недовольным видом, явно нехотя, подошёл к столику и, кинув убийственный взгляд на Гиммлера, сел на свободное место. — Что-то ты какой-то кислый, плохо спал? — с невинным видом поинтересовался у него Генрих. — Чтоб тебе так спалось, — прошипел Йозеф и раздражённым жестом подозвал официанта. — Мы тут пытаемся решить, что нам делать с Муссолини. Есть какие-то идеи? — Генрих посмотрел на Йозефа. — Не имею ни малейшего представления, фюрер только упомянул о его нелюбви к живописи, когда звонил, и больше ничего не сказал. — Это я помню, — Гиммлер вздохнул. — Ладно, что-нибудь да придумаем. В аэропорт они приехали за полчаса, на случай, если Муссолини вдруг прилетит чуть раньше. Скорцени с Кальтенбруннером о чём-то негромко разговаривали, сидя в зале ожидания, в то время как Геббельс с Гиммлером, отсев друг от друга подальше, со скучающим видом осматривали аэропорт. Наконец, впереди показались двое — сам дуче и сопровождающий его мужчина в военной форме Италии. Отто с Эрнстом тут же замолчали и встали, приветствуя итальянского вождя. Генрих с Йозефом последовали их примеру. — Приветствую вас, — Генрих выступил чуть вперёд, протягивая Бенито руку. — Прошу простить, но фюрер не смог приехать, неожиданно слёг с температурой и просит его извинить. Мы будем рады сопровождать вас везде, где вам захочется побывать. Пару мгновений Муссолини молчал, хмурым взглядом оглядывая встречающую его «делегацию», после чего ответил: — Откровенно говоря, я рассчитывал на встречу с Адольфом, но раз так вышло… Чем он заболел, говорите? — Простыл, — быстро ответил Йозеф. — В таком случае ведите меня в магазин, я хочу собрать ему небольшой гостинец, а после я буду вынужден откланяться — я ждал Адольфа, а не вас. — Как скажете, конечно, — согласился Генрих, мысленно подпрыгивая от радости — развлекать дуче ему чертовски не хотелось. Судя по выражению лица Йозефа — в своей радости он был отнюдь не одинок. Выйдя из аэропорта, все направились к машинам. Дуче поехал на своей, тогда как Генрих и остальные ехали впереди, показывая дорогу к нужному магазину. Остановившись у магазина, все вышли из машин и направились внутрь. Дуче, похоже, всерьёз переживал за фюрера — Отто с Эрнстом, чертыхаясь сквозь зубы, носили в машину полные пакеты, тогда как Йозеф с Генрихом, делая вид, что изучают товар, внимательно изучали натёртые до блеска витрины. — Передайте это фюреру от меня, пусть поправляется — Муссолини пожал Генриху руку, смотря на то, как последний пакет относят в машину. — Непременно передадим, — кивнул рейхсфюрер. Дуче сел в машину. Все четверо молча проводили ту взглядом, а затем посмотрели на гору пакетов, лежащую в машине. Чего там только не было: фрукты, имбирь, настойки из трав, варенье из всевозможных ягод… — Не знал, что у них настолько крепкая дружба, — с едва заметными нотками ревности в голосе заметил Геббельс. — Завидно, что о тебе никто так не переживает? — сощурился Генрих, ехидно смотря на Йозефа. Ответом было недовольное фырканье и хлопанье дверью автомобиля — Геббельс, не желая вступать в диалог с Гиммлером, скрылся в машине. — Что ж, полагаю, теперь нам нужно отвезти это всё фюреру, — заметил Отто. — Разумеется, отвезём, куда денемся, — Генрих тяжело вздохнул и открыл дверцу машины со стороны водителя. — Поехали. Кальтенбруннер со Скорцени скрылись на заднем сидении автомобиля, после чего тот сразу тронулся с места.