И пришел день...

Глава 2 Северус Снейп сидел в своих комнатах в Хогвартсе, служивших ему домом уже пятый год и, в который раз, перечитывал письмо, полученное несколько часов назад. “Дорогой друг! В последнее время произошло много событий, которые мне хотелось бы с тобой обсудить. В свете этих происшествий, у меня совершенно закончилось успокоительное зелье. Я не могу допустить, чтобы мои сын и жена пили варево, сваренное безграмотным шарлатаном, поэтому, я очень прошу тебя посетить поместье в ближайшее время. Тебя будут ждать твой любимый коньяк и ингредиенты для зелья. P.S. Пожалуйста, не говори о моём письме своему работодателю. Л.М.” Люциус темнил. В письме было очень много недомолвок, намёков, а в свете возвращения Лорда, о чём свидетельствовала метка, складывалось впечатление, что Малфой уже в курсе последних новостей и хочет поделиться с ним информацией. Снейпу очень хотелось рассказать Дамблдору о письме. “Старик занервничал после того, как я показал ему почерневшую метку, — думал он, — и сразу же вспомнил о моей значимости для Ордена. Пять лет он не обращал на меня внимания, словно я был пустым местом и постоянно намекал на то, как он много для меня сделал. Но теперь всё изменится, теперь — я ему нужен. И он у меня попляшет, если хочет, чтобы я делился с ним информацией. А Люциус станет прекрасным источником этой информации. Уверен, Лорд после возвращения сразу навестил его и теперь мой старый “друг” хочет посплетничать со мной о своём Повелителе, и несчастной жизни пресветлого лорда Малфоя”. Было ранее утро субботы. Сегодня у Северуса не было занятий, так что он мог совместить приятное с полезным. В Малфой-меноре были самые лучшие еда и спиртное, из тех, что доводилось попробовать Мастеру зелий. Фыркнув, Снейп оставил записку директору на случай, если ему придётся задержаться в Малфой-меноре и прошёл по каминной сети в холл старинного поместья. Его встретил домовик, сообщив прибывшему, что хозяин ждёт господина Снейпа в своём кабинете. Предвкушая встречу, зельевар вспоминал о том, что Люциус никогда не скупился для “старого друга” и при каждом визите он умудрялся разжиться ценным ингредиентом, или фолиантом из библиотеки. И не все из старинных книг были привязаны магией, так что со временем, у него скопилась приличная библиотека редких изданий. Хозяин поместья сидел за столом, обложенный со всех сторон бумагами и, невзирая на утренний час, грел в руке бокал с вином. Это лишний раз подтвердило догадку зельевара о том, что Лорд уже успел навестить блондина. — Здравствуй, Люциус, — поприветствовал старого приятеля Северус, по-хозяйски располагаясь в удобном кресле и приказывая эльфу принести ему коньяк. Впрочем, эльфы уже давно выучили вкусы этого неприятного человека. Блондин оторвал взгляд от очередной бумажки и рассеянно посмотрел на гостя. Похоже, он только сейчас заметил, что больше не один в комнате. — Здравствуй, Северус, рад тебя видеть, — и, отложив пергамент в стопку ему подобных, Люциус отпил из бокала, немного расслабляясь. — Зачем позвал, если не секрет? — зельевару хотелось, чтобы его поуговаривали и похвалили, а заодно сами же и выложили интересующую его информацию. — С тобой хочет встретиться один человек, — серьёзно ответил мужчина. К такому повороту событий шпион был не готов. Он не забыл, что из Азкабана он вышел по поручительству Дамблдора. Во всех газетах сообщалось о заступничестве главы Ордена Феникса и о роли самого Снейпа. Мужчина начал лихорадочно продумывать пути к отступлению и с ужасом понял, что над поместьем антиаппарационный барьер, можно было догадаться, что камины тоже заблокированы. Проверять догадку сейчас — значит лишить себя последнего шанса на спасение, а нападать на хозяина поместья в его собственном доме — чистой воды самоубийство. Мысли лихорадочно завертелись в голове, просчитывая пути отхода. Люциус с удивлением наблюдал за старым другом, он уважал и ценил этого человека и искренне считал его одним из немногих своих друзей. Его расстроил приказ Дагды, так как он считал, что нет необходимости в полной блокаде поместья и что Северус, точно так же как и он сам, будет рад встретить Повелителя и присоединиться к нему. Но сейчас, наблюдая за побледневшим мужчиной, который, потеряв самоконтроль, кидал изучающие взгляды то на хозяина поместья, то на камин, Люциус почувствовал, как у него холодеет в душе. В глазах Северуса плясали страх и решимость убить любого, защищая собственную шкуру. Слизеринцы очень редко дарят свою дружбу другому человеку, но сделав это, они готовы до конца сражаться за друга и делиться с ним последним. У Люциуса было всё, о чём только мог мечтать безродный сирота и он с радостью делился тем, что имел, совершенно не замечая, что его используют. Возможно, одинокому аристократу просто хотелось верить, что у него есть настоящий друг. Это было больно, но всё же в душе горела надежда, что ему просто почудилось, что сработала старая слизеринская паранойя и что друг у него есть... Северус, наконец, взял себя в руки и заговорил: — Как я понимаю, Лорд вернулся и теперь вызывает меня. Но, почему он не воспользовался меткой? — Это ты спросишь у него. Я получил чёткие указания, что должен сделать, — холодно ответил аристократ. — А ведь ты меня продал, “друг”, — последнее слово шпион выплюнул, будто проклятье. — Думай, как хочешь, — и всё же это было очень больно... — Веди, — гордо вскинув голову, приказал зельевар. Люциус поднялся из-за стола и повёл бывшего друга (а что это так, уже не было сомнений) в комнаты Дагды. Он не стал ничего объяснять Северусу, увидев его реакцию. Повелитель сказал, что обо всём позаботится и, похоже, он знал гораздо больше самого хозяина поместья. Они спускались уже минут двадцать, один за другим Северус придумывал планы спасения, но всё сводилось к одному — если его не убьют сразу, то он должен будет убедить Тёмного Лорда в том, что верен ему. Это был единственный шанс пережить сегодняшний день. Похоже, он слишком расслабился, решил, что Люциус не посмеет сдать его Лорду. Этот слюнтяй всегда говорил о дружбе и не раз защищал зельевара, поэтому сегодняшняя ситуация стала для него полной неожиданностью. С каждым шагом настроение Северуса скатывалось всё ниже и ниже, а в душу липкими щупальцами вползал страх. Они подходили к той части подземелий, в которой у Малфоев находились знаменитые казематы. В одну из пыточных даже сам хозяин поместья не любил заходить: так много чёрной магии и боли впитали стены этой комнаты. Но, похоже, что сегодня Северусу сильно не везло. Блондин уверенным шагом направлялся именно к этой двери. Подойдя к ней, Люциус вежливо постучался и, получив ответ, который Северус не расслышал, распахнул дверь и пригласил Снейпа войти. Пройдя мимо блондина, зельевар оказался в очень странном помещении. Оно было скорее спальней и кабинетом, чем ожидаемой камерой пыток. Стены и пол украшали пушистые восточные ковры с ярким, но не крикливым рисунком, в углу находилась огромная кровать, а рядом с ней расположился письменный стол и три мягких стула с подлокотниками. На одном из этих стульев сидел мальчик лет десяти, с гладкими смоляными волосами и яркими зелёными глазами. Одет ребёнок был по маггловской моде в чёрные брюки и зелёный свитер, что никак не вязалось с тем, что ожидал увидеть мужчина. Пока он разглядывал обстановку и мальчика, дверь за его спиной закрылась, заставив шпиона вздрогнуть. Сейчас он совершенно не знал, чего ему ожидать. Больше всего ему не нравился ребёнок, который разглядывал его с интересом энтомолога, словно решая, на какое место в коллекции поместить его голову. — Проходи, Северус, присаживайся, — прозвучало настойчивое приглашение пацаненка. — С кем имею честь? — настороженно спросил зельевар. — Хозяин поместья позабыл нас представить. — Он не забыл, это я приказал ему ничего тебе не говорить. Мне нужно было увидеть тебя как можно скорее, чтобы оценить степень угрозы, которую ты представляешь Роду Малфой. Холодный уверенный голос и выражение глаз, которого никак не могло быть у ребёнка, не давали мужчине сразу наброситься на нахального сопляка, тем более, что Люциус подчинялся приказам этого недоноска. Северус еле сдерживал ярость, которая бурлила в нём, но опыт и природная осторожность заставляли продолжать игру. Мальчишка явно не имел никакого отношения к бывшему Хозяину, Лорд бы себе никогда не позволил вырядиться в маггловские тряпки, так что можно было расслабиться, хотя и не до конца, пока не станет известна личность мальчишки, к которому его послал Люциус. — Простите за грубость, Вы знаете кто я, но мне не известно, кто Вы. Элементарные правила вежливости требуют, чтобы собеседники были представлены друг другу. Так как мой друг не потрудился нас представить... Позвольте мне начать — Северус Снейп, Мастер зелий и преподаватель школы колдовства Хогвартс. С кем имею честь? — ещё раз попытался узнать имя собеседника Северус. — Я не думаю, что моё имя тебе что-то скажет. Эта загадка слишком сложна для тебя,— мальчишка говорил с таким выражением на лице, словно был здесь и не здесь. — С одной стороны, я - твой Хозяин, — метка на руке мужчины взорвалась такой ослепительной болью, что тот не выдержал и упал на колени, — с другой — я не Волдеморт. С одной стороны, я знаменитость, — мальчик откинул чёлку и Северус с удивлением увидел знаменитый шрам-молнию на лбу, — с другой — я не Гарри Поттер. С одной стороны - я молод, а с другой — мне множество лет. Кто я, Северус? Мальчик внимательно и не по-детски смотрел прямо в глаза мужчине, который всё ещё стоял на коленях. — Не знаю, — отдышавшись и взяв себя в руки, ответил шпион. Этот незнакомец однозначно не мог быть Поттером, тот у своих родственничков и лет ему не больше, чем Драко. Да и не похож парень на Поттера. С другой стороны, это может быть игра Лорда, тут и связь, и сила, и подчинение Люциуса вписываются в картину, но непонятными остаются две вещи: почему он ещё не сходит с ума от боли под пытками Лорда и маггловская одежда, которую всегда презирал его Хозяин. Но, пока это была самая жизнеспособная версия. — А вот я многое про тебя знаю и то, что я знаю, мне очень не нравится, — сказал некто, откидываясь на спинку стула. — Ты слабый и гнилой человек, который собственную гордыню ставит превыше всего. И так как Люциус Малфой стал моим вассалом, я обязан защищать его Род, а ты сейчас — самая большая угроза для крови и чести Малфоев. Эти слова были неожиданностью. Каким образом Люциус стал тем, кем назвал его мальчишка, ведь это невозможно?! Все эти аристократишки, которые считали себя лучше его, Северуса Снейпа, мечтали об этом, ради этого они стали рабами полукровки. Северус этого никогда не мог понять, его самого привлекла в ряды Пожирателей безграничная власть и ощущение собственной уникальности. Здесь он мог блеснуть своими знаниями, за что Лорд оплатил его ученичество у лучших Мастеров Европы, здесь он мог возвыситься над теми, кто был родовитей и богаче его, здесь он мог выплеснуть всю свою ярость и жестокость, и при этом никто не называл его чудовищем. И только осознание того, что он стал причиной смерти девушки, которую полюбил, ненадолго пробудило в нём совесть, но и это принесло свои плоды. Как шпион Дамблдора, он смог избежать наказания за свои деяния, а теперь мальчишка с легкостью говорит о вещах, о которых мечтал внутренний круг и сам Лорд, но которые так и остались мечтой. — Мне предстоит решить: в каком виде оставить тебе жизнь и оставлять ли её вообще, — равнодушный голос ребёнка вернул Северуса к реальности. Это было даже страшнее угроз Лорда потому, что в этих глазах не было угрозы, да и вообще никаких эмоций не было, только расчёт. И это пугало больше всего. — Что ты можешь сказать в своё оправдание, Северус? — Я не знаю, что Вы хотите услышать, — начал свою игру зельевар. — Для начала скажи: какой прок от тебя Роду Малфоев? Это был точно не Тёмный Лорд — тому было начхать на Люциуса и Нарциссу, хотя, говорят, что он дружил с Абрахасом, но это наверняка сплетня, которую распускали сами Малфои. Ну какие друзья у Волдеморта? Но от этого ситуация не становилась проще, а метка снова наливалась болью. Пройдёт совсем немного времени и Северус не сможет её терпеть. Требовалось срочно придумать ответ. — Я крёстный отец Драко, — выпалил мужчина первое, что пришло в голову. — И что ты сделал для своего крестника? — продолжил допрос мальчишка. — Я дарил ему игрушки, — боль подошла к критическому порогу, в глазах начинало мутится. — И это всё? — холодно поинтересовался сопляк. Северус не выдержал и бросился на мальчишку. Он ненавидел детей и не мог вынести издевательства над собой от этого недоноска. В его глазах потемнело... __________________ Когда Люциус проснулся, было ещё темно. Как это ни странно, он великолепно выспался, в теле бурлила энергия и требовала немедленных действий. Так хорошо он не чувствовал себя никогда, ну, может, в юности, когда подошла пора вступления в наследие и тело увеличивало магический потенциал. На этой мысли он сразу вспомнил о событиях вчерашнего дня. Дагда! Накинув халат, мужчина бросился в подземелья. Путь был неблизкий и, пробегая длинные коридоры и крутые лестницы, аристократ уже прикинул, что будет проще установить — лифт или магический портал, и пришёл к выводу, что лифт станет интересным нововведением в поместье. Добежав до нужного коридора, он притормозил и продолжил путь шагом, медленно приближаясь к проклятым покоям. Дойдя почти до самой двери и не ощутив никакого негативного фона, он произнёс сканирующее заклинание и чуть не ослеп. Мало того, что заклятье сработало в несколько раз мощнее, чем привык Люциус, так ещё и комната Повелителя просто светилась от магии, но вот только чёрной там не было и в помине. Повторив заклятье ещё два раза и получив точно такой же результат, мужчина собрался с духом и постучал. Из-за двери послышалось сонное разрешение войти. Войдя в комнату, аристократ опешил. С постели на него смотрел незнакомый взъерошенный мальчик лет десяти. — Что? Я так сильно изменился? — спросил ребёнок знакомым голосом и, подскочив с кровати, побежал в ванную. Штанишки и курточка пижамы, которые помнил по вчерашнему дню Люциус, обтягивали выросшее тело мальчика. — Дагда?! — не поверил своим глазам аристократ. — Очень интересно! — послышался голос из ванной. Не удержавшись, блондин подошёл к открытым дверям. Сквозь них было видно ребёнка, крутящегося перед зеркалом, курточка валялась на полу, а штанишки так сильно обтягивали ноги, что казалось, ещё чуть-чуть, и ткань лопнет по швам. Мальчик посмотрел с негодованием на предметы одежды, которые его раздражали, и они тут же увеличились в размерах. — Чудный у вас мир, Люциус! Сила мысли всегда была основой любой магии, но здесь она просто творит чудеса, — сказало это изумительное создание, счастливо улыбаясь. Мальчик изменился, теперь в нём было сложно узнать отпрыска Рода Поттеров, волосы стали более тонкими и окружили лицо шелковистой волной, кость стала шире и массивнее, отчего он казался намного крупнее, чем прежде. Болезненная худоба исчезла, тело стало по-детски слегка полноватым, и только зелёные глаза горели всё тем же огнём. — Как это возможно? — удивление мужчины было чистым и неподдельным. — Это один из эффектов воздействия на тело магии души. Тело — отражение души и так как моя душа была не похожа на душу Гарри Поттера, то тело начало меняться, чтобы соответствовать мне. В моём мире это заняло бы несколько лет, но у вас мир более тонкий, можно сказать, податливый, и магия позволяет осуществлять изменения почти мгновенно. Из-за этого я и боялся, что не выдержу мутации, но вы предоставили мне столько энергии, что всё прошло быстро и безболезненно. Кстати, как вам нравится то, в каком состоянии теперь ваше имущество? — весело спросил мальчишка и указал рукой на ванную комнату. Люциус с удивлением посмотрел на предметы сантехники и ощутил сильный заряд целительной магии, которая наполняла помещение. Засмотревшись, он вышел в спальню и, не удержавшись, применил сканирующие чары. Вся комната сияла защитной и исцеляющей магией, но таких заклятий хозяин поместья не знал. Казалось, что у помещения появились свой собственный характер и интеллект, и теперь оно будет заботится о своём хозяине само. — Если хотите, то можно слегка оживить и поместье, ненужной магии в нём скопилось огромное количество, так что, думаю, процесс пройдет легко, — выйдя из ванной и накинув на плечи увеличившуюся пижамную курточку, предложил Дагда голосом змея-искусителя. — Что для этого надо? — как можно спокойнее поинтересовался хозяин поместья. — Ваше согласие, доступ к краеугольному камню и полнолуние, — прищурившись, перечислил мальчик. — Ну, и напоследок Ваша любовь к дому, желание считаться с ним, как с членом семьи, и заботиться о нём. Люциус в детстве читал в сказках о живых замках, которые были у легендарных героев, но вот только в жизни он так и не встретил ни одного. Даже восхваляемый всеми Хогвартс, не оправдал его ожиданий. А сейчас его Повелитель предлагал ему осуществить ещё одну мечту детства. Мужчина не собирался отказываться от такого щедрого предложения, тем более, что до полнолуния оставалось четыре дня. — Я с радостью буду заботиться о доме и в полнолуние провожу Вас к сердцу поместья, — решительно сказал блондин и лукаво улыбнулся, — и, к сведению, оно через четыре дня. Мальчик звонко рассмеялся, даже его голос стал сильнее и немного ниже, по-сравнению со вчерашним днем. — Дагда, а Вы будете ещё меняться? — этот вопрос занимал Люциуса с того момента, как он понял, что это его Господин, а не кто-то незнакомый. — Думаю, я буду просто быстрее расти и развиваться, хотя, если будет очень сильный всплеск магии, то могу снова повзрослеть на несколько лет, — задумчиво ответил ребенок и слегка поёжился. В комнате было прохладно для такой легкой одежды. Люциус уже собрался позвать домовика, но заметил, что его Повелитель закрыл глаза и сосредоточился. Ему стало интересно, чем это закончится. Через секунду мальчик оказался одет в чёрные брюки и зелёный свитер из кашемира, на ногах красовались туфли спортивного стиля из мягкой коричневой кожи. Одежда была нарочито маггловской, но очень ему шла. — Люциус, скажите, а Ваш друг уже ответил на приглашение? — заинтересованно спросил повелитель. — А почему Вас так заинтересовал Северус? — Он слишком тесно с Вами связан и может представлять угрозу как для Вас, так и для меня, — серьёзно ответил ребёнок. — Он мой друг ещё со школьных лет, я не думаю, что он может быть опасен, — с сомнением ответил аристократ. — Люциус, Вы слизеринец и умный человек, поэтому я не буду вам врать. Я обладаю некоторой неподтвержденной информацией и хочу её проверить, но если она окажется правдивой, то вашему другу придётся очень постараться, чтобы сохранить свою жизнь, — увидев протест на лице мужчины, Дагда быстро добавил. — Обещаю не делать ничего непоправимого, не поговорив с вами, но я настаиваю на приватной беседе с вашим знакомым. Я не могу подвергать опасности Род, который я взял под защиту, так что, как только он появится на территории поместья, полностью блокируйте дом. Он не должен покинуть это здание без разрешения. И вот теперь, через полчаса после прибытия Северуса, Люциус вновь спускался в подземелья — его только что вызвал Дагда. Идти не хотелось, потому, что в то время, пока Повелитель беседовал с зельеваром, Малфой вспоминал различные моменты в отношениях со своим другом. Ему было больно смотреть на прожитые годы глазами слизеринца и политика, но это было необходимо. Дагда прав, он ввязался в опасную игру и если его предадут сейчас, то он не сможет спасти жену и сына, потому, что их всех уничтожат. Выводы из проведённого анализа были неутешительными: похоже, его банально использовали. Опасность обмана заставляла юного аристократа тщательно подбирать круг знакомых и не подпускать никого близко к сердцу, но этот мальчик пробрался в него, как змея. Северус был таким необычным, ярким и уязвимым, что Люциусу захотелось пригреть маленького дикаря. Снейп притягивал его, как магнит и сейчас, через столько лет, было очень неприятно признавать, что он сам придумал дружбу, о которой мечтал. Единственное, чего не хотел аристократ, так это смерти бывшего друга. Как бы ни было ему больно и обидно, но этот человек — член его семьи и он несёт за него ответственность. Так что, стряхнув с себя паутину накатывающей депрессии, Люциус ускорил шаг, преисполнившись решимости спасти жизнь Снейпа. Войдя в комнату Дагды, аристократ замер: на толстом персидском ковре, раскинувшись чёрной тенью, лежал зельевар. Сердце сжало тисками от одной мысли, что этот неприятный и эгоистичный человек больше не заговорит с ним. — Успокойся, Люциус, — послышался голос Повелителя. Ребёнок сидел за столом и что-то вертел в руках. С опаской хозяин поместья узнал в этом предмете кожаный ошейник с металлическими кольцами по окружности. В его бытность Пожирателем он видел такие вещи, эти ошейники надевали на людей, а не на животных. Его Повелитель постоянно напоминал мужчине, что только использует детское тело, но сам он далеко не ребёнок. — Не переживай, — подал голос мальчик, — присаживайся. Нам нужно поговорить и разговор будет не из приятных. Мужчина настороженно сел на стул, стоящий напротив Дагды. — Люциус, тебе дорог этот человек? — спросил ребёнок и серьёзно посмотрел прямо в глаза мужчине. — Да, мой Господин, — не задумываясь, ответил блондин. — А чем он тебе дорог? — послышался второй вопрос. — Он мой друг. — Ты сам понимаешь, что это неправда, но я должен тебе кое-что пояснить. В нашем мире тех, кто может прочитать мысли другого человека, называли телепатами, их было крайне мало, фактически - единицы. Но было много тех, кто мог читать информационный и эмоциональный фон вокруг человека, таких называли эмпатами. Для эмпата нет необходимости лезть в голову, ломать щиты, потому, что эмоции и мысли окружают человека как кокон, и если эмпат способен этот кокон увидеть и почувствовать, то может прекрасно оценить человека и получить нужную информацию. Конечно, для получения таких точных данных, как даты, формулы и имена, этот метод плохо подходит, но его плюс в том, что от него не существует защиты, — по мере того как Дагда говорил, Люциус бледнел всё больше и больше. — Эмпат со стопроцентной точностью может сказать: врут ему или нет, и каков человек, находящийся перед ним, на самом деле. Я, например, знаю причину такого твоего отношения к Северусу, но ты сам этого не понимаешь. Мне нужно, чтобы ты сам это понял и только тогда принял одно из моих предложений. Для осознанного выбора тебе сейчас не хватает знаний и я могу устранить этот пробел, если ты доверишься мне и позволишь показать тебе твои чувства. Ты готов позволить мне помочь тебе? Люциус задумался. С одной стороны, ему хотелось доверять Дагде, с другой — это было очень рискованно и страшно. Разум говорил, что терять ему уже нечего, он впустил это чудовище в свой дом, дал ему власть над собой и своей семьёй, и вообще Повелитель мог его ни о чём не спрашивать, а просто приказать, но слабая человеческая душонка кричала от страха, столкнувшись с чем-то, что мужчина был не способен понять и проконтролировать. Переборов себя, Люциус ответил: — Да, я хочу понять себя. — Тогда прикажи домовику принести сыворотку правды, — приказал Дагда, удобнее устраиваясь на своём стуле. Поколебавшись несколько секунд, блондин призвал домовика и в скорости вертел в руках маленький флакон с прозрачной, слегка отдающей перламутром жидкостью. На столе появился стакан с водой и Дагда взглядом пригласил хозяина дома самому налить себе зелье, которого так боялись в магическом мире. Решив не оттягивать неминуемое, Люциус накапал лошадиную дозу зелья и залпом осушил стакан. Пацан подождал минуту и начал допрос: — Как ты себя чувствуешь? — Мне страшно, — пытаясь бороться с сывороткой, выдавил мужчина. — Почему? — Правда приносит боль и делает человека уязвимым. — Посмотри на мужчину на ковре. Что ты к нему чувствуешь? — Мне его жалко. — А как бы ты его описал? — Страстный, ранимый, сильный, красивый, умный, надёжный... — А что ты ощущаешь, если представляешь себе, как держишь его в объятиях и целуешь обнажённую кожу? — прервал его Дагда. Люциус покраснел, как рак и начал хватать ртом воздух. — Возбуждение, страсть, нежность, желание защитить... — выдавил из себя хозяин поместья. — А теперь представь на месте Северуса Нарциссу. Что ты чувствуешь? Серые глаза распахнулись на поллица. — Нежность, благодарность, желание защитить, печаль, раздражение... — мужчина замолчал, сам с удивлением слушая, что говорит. — Что тебя в ней раздражает? — заинтересовался мальчик. Люциус ещё больше покраснел. Отвечать на такие личные вопросы ребёнку было неудобно, но сыворотка заставляла говорить: — Она слишком холодная и сдержанная, в ней так мало искренности и любви. Мне хочется, чтобы она была больше Блек, как в доме, так и в постели, — при последних словах аристократ закрыл себе рот руками. — Какой же у вас интересный мирок, Люциус. Просветите меня, как у вас относятся к однополым парам и союзам с количеством партнеров больше двух? — хитро прищурившись, спросил мальчик. Блондин побледнел, потом покраснел, его попытки промолчать забавляли Дагду от души. — Извращенцев, которые позорят предков мужеложеством, изгоняют из Рода и общества, а многожёнцев проклинают бесплодием. — Экие у вас строгости. Ну, запретить однополые пары — это я понимаю: попытка хоть как-то поддержать численность населения. Но зачем же так с многожёнством? Ведь вы не христиане, это не грех. — Не знаю, так принято, — растерянно проговорил блондин. — Вот и будем решать этот вопрос по факту. Я предлагаю тебе три варианта разрешения проблемы с Северусом. Самый простой — отпустить, стерев память и исключив его из защиты поместья. Для Драко я подберу других крёстных, которые будут ценить оказанную им честь. Второй вариант похож на первый, так как приведёт к тем же последствиям для Снейпа, — парень кивнул на лежащее тело, — я просто убью его, всё равно он не жилец. — Не надо! — выпалил Люциус, потом взял себя в руки и спросил. — Почему стирание памяти приведёт к его смерти? — Всё просто, с его нынешним гонором и надменностью, он не удержится и ввяжется в войну со мной, и уж тогда я его жалеть не буду, и мне плевать, по чьей указке он ко мне полезет. На самом деле, он считает себя умнее и Волдеморта, и Дамблдора, колобок недобитый! — в сердцах сказал Дагда, глянув на зельевара. — Но Вы сказали, что есть третий вариант? — с надеждой спросил Малфой. — Да, но он тебе очень не понравится, — зло улыбнулся мальчик. На симпатичном пухленьком личике это выглядело ненормально. — Тебе придётся решить, нужен он тебе или нет. Если он интересует тебя как потенциальный партнёр и возможный супруг, то сегодня мы должны будем поговорить аналогичным образом с твоей супругой, — услышав это, Люциус чуть не лишился чувств, а Дагда еле сдержал смех. — Да, Люциус, за всё надо платить, Род не терпит измен и браков, в которых люди не ищут диалога и не стараются максимально сблизиться. Муж и жена — это единое целое. Если Нарцисса разрешит тебе ухаживать за Северусом, то я возьмусь за весьма неблагодарный труд по перевоспитанию этого осла. Слава богу, он ещё совсем мальчишка и его можно перековать, но и тут не так всё просто. Ты поклянёшься мне жизнью твоего сына, что не будешь вмешиваться. Я знаю: тебе будет очень больно смотреть на то, что я буду делать с твоим знакомым, но это должно быть сделано, только так ему можно помочь. Существуют другие, более гуманные методы, но они требуют десятилетий, которых у меня нет. Итак, каков твой выбор? Мальчик отпил из бокала, стоящего на столе — по виду это был очередной сок — и вопросительно посмотрел на Люциуса. — Мне тяжело решить. Если я соглашусь, я могу потерять и жену, и Северуса. Нарцисса вполне способна превратить нашу жизнь в кошмар, тем более, что он никогда не сможет принять моих чувств, а если и примет, то от нас отвернётся всё общество. Быть извращенцем у нас гораздо хуже, чем быть Пожирателем. Но если я откажусь и потеряю его, то не смогу себе простить, — мужчина был в отчаянии. — Люциус, успокойся, — ледяным тоном приказал хозяин. На аристократа это подействовало как пощёчина. — Простите, Повелитель! — выпалил мужчина и, моментально слетев со стула, грохнулся на колени. — И к чему этот спектакль? — спросил Дагда. Глаза ребёнка стали похожи на зелёные льдинки. — Повелитель, простите моё недостойное поведение! — взмолился блондин. — И чем, по-твоему, меня могло оскорбить твоё поведение? — настороженно поинтересовался мальчик. — Вы — хранитель магии Рода. Наверняка Вам противно слышать о моей низменной страсти, я прошу простить меня и не наказывать за мои грехи жену и сына, — не смея поднять взгляд, пояснил мужчина. — Если твои чувства к предателю всего лишь “низменная страсть” — убей его и освободись от неё, — прошипел не хуже Волдеморта Дагда. Люциус вскинул голову, смотря на ребёнка взглядом, полным отчаяния. Увидев холодное презрение в глазах Повелителя, аристократ истолковал его по-своему, опустив голову и побледнев, он потянулся за волшебной палочкой. Встав на ноги, и двигаясь словно деревянная кукла, он подошёл к мужчине, которого считал своим другом в течение семи последних лет, а до того ещё семь лет следил за его учёбой в школе. Люциус пытался убедить себя, что перед ним враг, вспоминал все те случаи, когда этот полукровка использовал его, как денежный мешок и инструмент для поднятия престижа в обществе. Мужчина пытался заставить себя думать, что делает это ради семьи, тем более, что ради неё он уже не раз убивал и перешагивал через собственные интересы и принципы. Нацелив палочку на бывшего друга, он уже начал произносить два слова, которые наверняка оборвут жизнь молодого мужчины, но, глянув на бледное, некрасивое лицо, на чёрные волосы, разметавшиеся по ковру, Люциус с отчаяньем осознал, что не сможет этого сделать. Он слабый человек, который погубил свою семью. Малфой упал на колени рядом с Северусом и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакал. Из состояния беспросветного отчаяния его вывело ощущение детской ладошки у себя на плече. Подняв голову, он увидел своего Повелителя, стоящего рядом и с нежностью смотрящего на мужчину, который выглядел совершенно обессиленным и больным. — Ты ещё раз подтвердил правильность моего выбора, — голос мальчика был наполнен нежностью, так с Люциусом говорила только мама, когда ему удавалось заставить женщину гордиться собственным сыном. — Если бы ты его убил, то уже через час меня бы не было в твоём доме и ты бы забыл, что видел меня. Мне не нужен человек, который может убить свою любовь ради долга. Такие люди не имеют ценности для Богов. Боги странные... Они любят задавать людям сложные, кажущиеся невыполнимыми задачки, но и награда обычно высока. Если ты решишься пойти вместе со мной, то вся твоя жизнь и жизнь людей, которые тебе дороги, превратится в постоянное испытание. Иногда задачки будут лёгкими, иногда они будут казаться невыполнимыми, но я скажу тебе это сейчас и повторю столько раз, сколько потребуется: “В жизни человека не бывает испытаний, которые были бы ему не под силу. Бывают малодушные люди, которые отступают и сдаются, но если бы они продолжили выкладываться по полной, то у них бы всё получилось”. Если ты решишь, что готов рисковать всем, что имеешь, ради того, чтобы стать лучше и сильнее, для того, чтобы этот мир стал светлее и добрее, то я помогу тебе и твоей семье. Но плата будет высока. Я возьму в уплату все твои страхи и предрассудки, ты отдашь мне свои предубеждения и представления о Мире. Я сотру грань между Светом и Тьмой, Добром и Злом, и кину тебя в мир, в котором всё зависит только от тебя и твоего выбора. Готов ли ты пойти за мной? — голос Повелителя был нежным и чарующим, как будто он описывал самую прекрасную картину во Вселенной, его глаза были прикрыты, а на губах играла улыбка. Люциус смотрел на странного ребёнка и только теперь начинал понимать, в какой же переплёт он попал. В его тридцать с небольшим лет, он ещё не перестал верить в чудеса и когда появился кто-то, кто с радостью распахнул ему двери в мир, полный чудес и оживших сказок, он ринулся в него, очертя голову. Теперь же он с ужасом осознал, что сам стал героем сказки и это ему предстоит бороться с драконами и злыми колдунами, исследовать легендарные руины, и строить волшебные города. Но вот только все эти подвиги смотрелись так вдохновляюще на страницах книжек, а в реальности... За всё нужно платить и подвиги называются подвигами не просто так, а потому, что раньше многие из людей пробовали это сделать, но погибли, так и не достигнув желаемого. В хроники и легенды попадают не за красивые глаза и не потому, что ты считаешь себя таким уникальным, а потому, что ты старался изо всех сил добиться невозможной цели, при этом зная наверняка, что плоды твоих слёз и крови достанутся другим, а ты можешь их даже не увидеть. — Меня позвал этот умирающий мир и я не хочу подвести его, он ожидает от меня многого, и только это важно. Люди, которые пойдут за мной, обрекут себя на самую кровопролитную и беспощадную войну в истории вашего мира. И она будет страшнее во много раз из-за того, что в ней на моей стороне будут сражаться Боги и сам мир. Но жители этого мира настолько погрязли в грехе и лени, что не захотят меняться. Я не собираюсь никого менять силой, но я буду собирать вокруг себя тех, кто готов рискнуть встать на дорогу Богов, а это вызовет страх и ненависть. Против меня и моих людей ополчатся все. Я не могу позволить своим людям быть слабыми, а то, что творится у тебя в семье, это огромная проблема. Она заключается не в том, что ты любишь мужчину и не в том, что ты не доволен женой. Главная проблема — что ты не принимаешь решений, а значит, ты уязвим. Враг может соблазнить твою жену и она выступит против тебя, вдобавок — настроит против тебя сына. В твоё сердце может заползти тоска и отчаянье из-за того, что ты не можешь быть с человеком, которого любишь. Северус — это вообще отдельная история, стоит кому-то похвалить его чуть больше и он продаст и тебя, и меня. Я не могу этого допустить. Но если ты мне доверишься и согласишься рисковать, мы можем попытаться сделать мечту явью. И начать необходимо с самого простого — отношений между тобой и Нарциссой. Ты можешь мне сейчас не поверить, но я уверен, что если ты постараешься - она станет для тебя идеальной женой, о которой ты так долго мечтал. Так какое решение ты принимаешь? — спросил мальчик и отошёл. Аристократу было тяжело, всю жизнь он плыл по течению: отец - выбрал жену; отец - приказал стать Пожирателем; отец - оставил связи, которые он создавал в обществе десятилетиями и он же решил, чем будет заниматься сын. Только крёстного своему сыну Люциус выбрал сам — хотел показать Северусу, что тот дорог ему настолько, что аристократ считает мрачного парня членом своей семьи... И что в итоге?! Теперь же ему предлагают прыгнуть в воду, рискнуть всем, что дорого в жизни, ради призрачного будущего. В этот момент мужчине было жаль, что он не выпускник львиного факультета — это у тех при одной мысли о подвигах и приключениях сносит крышу, а он — слизеринец, привыкший в первую очередь просчитывать последствия и готовить пути отступления. Для него предложение Дагды было равноценно воплощению всех детских кошмаров и надежд одновременно. Но уже сейчас, ещё не встав с колен, аристократ прекрасно понимал, что не упустит такого шанса, что будет идти за этим страшным человеком так далеко и долго, насколько у него хватит сил. И в этот раз он понимал, что впереди не лёгкая прогулка, а боль, отчаянье, потери, но и великие дела, огромные свершения, и кружащие голову власть и сила. Ни один слезеринец не в силах отказаться от такого предложения. — Что мне надо сделать? — спросил Люциус, взяв себя в руки и поднявшись с колен. — В общем-то ничего, мне было нужно только твоё согласие. Добби! — позвал мальчик странного эльфа, от которого уже не раз пытались избавиться. — Что хозяин Дагда хочет, чтобы Добби сделал? — пропищало лопоухое существо, вежливо поклонившись. Малфой удивился перемене — этот эльф всегда был неуправляем и вёл себя слишком возбуждённо, но сейчас являлся образцом спокойствия и вежливости. — Не удивляйся, Люциус, просто этот малыш — такая же аномалия, как и я. У него слишком слабые узы подчинения, к тому же начали появляться признаки собственного сознания и эмоций. Он может стать началом новой расы магических существ, — пояснил мальчик, разглядывая домовика, преисполненного чувства собственного достоинства. — Он выбрал меня, как хозяина, и его психика стабилизировалась. — Добби счастлив служить хозяину Дагде, — поклонилось лопоухое существо, которое за то время, что его не видел хозяин поместья, изрядно прибавило в росте. — Добби, перенеси сюда госпожу Малфой. Затем принеси лёгких закусок, графин её любимого вина и бокалы для нас всех, а мне — жареных креветок с рисом. Выполняй. Да... День обещает быть длинным и тяжёлым, как бы Северус не простудился, валяясь на ковре. Люциус, перенесите его на кровать, он всё равно не очнётся, пока я этого не захочу, — с усталым видом продолжил раздавать приказы мальчишка . Мужчина перенёс зельевара на кровать и залюбовался мирной картиной спящего брюнета, от созерцания которой его отвлекло появление супруги. Леди Малфой никак не проявила своего удивления, будучи столь странно приглашённой на встречу в настолько необычное место, о существовании которого в поместье, она раньше не догадывалась. Увидев незнакомого мальчика и странную обстановку, она хотела уже было возмутится, но, заметив мужа, а затем и его друга, успокоилась. Поразмыслив, она предположила, кто её позвал. — Здравствуйте, леди Малфой. Простите за столь странное приглашение, особенно если учесть, что оно исходит от гостя вашего дома, но обстоятельства вынудили меня познакомится с Вами гораздо раньше, чем я рассчитывал. Позвольте представиться — Дагда, гость вашего мужа, — галантно поклонился мальчик, закончив речь. Нарцисса внимательно следила за каждым движением и словом незнакомца, о котором говорил муж. Всё в ней кричало о том, что она попала в очень опасное положение, а растеряно-растрёпанный вид мужа не предвещал ничего хорошего. Сейчас можно было ожидать всего, что угодно: от Авады в лоб, до освобождения от надоевшего брака, хотя в последнее - она верила с трудом. — Здравствуйте, Дагда. Я не была вам представлена, так что позвольте исправить эту ситуацию — Нарцисса Малфой, — решила поддержать игру женщина. — Леди Малфой, у нас с вашим мужем произошёл очень интересный разговор, продолжение которого без вас было бы не этичным и не логичным. Не желаете присоединиться? — предложило чудовище, прикидывающееся ребёнком. И Нарцисса не видела возможности избежать этого разговора. — Почему бы и нет. Но чем может помочь вам простая женщина? — полюбопытствовала Нарцисса, присаживаясь на один из стульев и беря в руки бокал. — Ну, что Вы! Я считаю, что такая умная и сильная женщина, как вы, может сыграть решающую роль в серьёзной партии, — любезно ответил малыш. Его слова и манера говорить полностью не вязались с внешним видом и, чтобы не путаться, Нарцисса нарисовала себе образ седобородого старца и представила, что он просто выпил оборотного зелья. Собеседник явно был серьёзным игроком и, в отличии от мужа, не собирался сбрасывать её со счётов. Это нервировало и пугало. Женщина почувствовала себя улиткой, которую лишили панциря. В мире, в котором она жила, на женщин смотрели свысока и отводили им роль украшения, матери для долгожданного наследника. Даже воспитание детей считалось слишком серьёзным занятием. Конечно, были исключения, когда они становились политиками, врачами, учителями, но для таких было почти невозможным выйти замуж, потому что их всё равно считали порченым товаром. Женщина выбирала или карьеру, или семью, и такой выбор был доступен далеко не многим. Всем было наплевать, что она прекрасный целитель и зельевар не хуже, чем этот носатый полукровка. Но женщина — Мастер Зелий?! Этого её отец стерпеть не мог и сразу же выдал замуж. А муженёк видел в ней только красивую куклу, роль которой она исправно играла для него. Единственным положительным моментом, который принёс брак, стал Драко. Но и его скоро у неё отберут. — Как такое возможно? Я ведь всего лишь женщина, — гнула своё леди Малфой. — Женщины испокон веков правили нашим миром, позволяя мужьям играть в их игры и считать себя теми, кто принимает решение. Но любая из них знает, что нет великого мужчины, за которым не стояла бы великая женщина. Именно женщины подводят своих мужчин к правильным решениям, а решения, которые те принимают сами, обычно ошибочны. Только от мудрости, терпения и любви женщин зависит, чего достигнут их мужья и сыновья, — совершенно серьёзно заявил Дагда. — Вы мне льстите. У меня нет той власти, что вы мне приписываете, — вежливо ответила Леди Малфой, но внутри неё всё было сковано страхом. Этот игрок не давал ей ни единого шанса для нужного хода. — Но вам бы хотелось, чтобы супруг прислушивался к вашим советам, считался с вашими пожеланиями и потребностями, — не спрашивал, а утверждал собеседник. — Именно для этого мы здесь сейчас и собрались. — Мой супруг хорошо обо мне заботится, — холодно и немного обиженно ответила блондинка. И хотя обида была сыграна, женщина не сомневалась, что её игру не заметят. Ведь раньше - никто не замечал. — Нарцисса! Вы не вещь и не питомец, которого приобрел Люциус, вы — его супруга! И, пожалуйста, не разыгрывайте передо мной великосветскую дурочку, у вас это плохо получается, — холодно отрезал Дагда. Аристократка зло сощурила глаза — раньше её никто не смел упрекнуть в плохой игре! Даже родители и учителя всегда покупались на её спектакли. Это бы вызов. Скинув маску, она зашипела: — Вы первый, кому так кажется! Раньше - никто не жаловался. — Раньше вы никому не были интересны. — А вам я интересна? — выплюнула женщина. — Да, — спокойно ответил собеседник. — Вы сильная женщина и очень сильный маг — так почему я должен игнорировать такой ресурс? Леди Малфой опешила. Все её сёстры мечтали о свободе: Андромеда сбежала и вышла за маггла, только чтобы убраться подальше от родителей и волшебного мира, Белла пошла к Тёмному Лорду и каким-то образом доказала свою пригодность для служения, что поставило её на одну ступень с мужем, а ей - не удалось. Она застряла в мире, который душил её и по капле выдавливал из неё жизнь, разум и чувства. Она уже отчаялась обрести свободу и любовь, а этот молокосос смеет играть с ней! — И что же вы сделали бы с таким “ресурсом”?! — прошипела взбешённая Леди. Мальчик уселся поудобнее и начал перечислять, загибая пальчики: — Сначала, я бы узнал ваше призвание как мага, потом бы постарался помочь вам и вашему мужу в налаживании отношений. Возможно, вы тоже отчасти виноваты в своём положении — Вы слишком заигрались. И, напоследок, предложил бы организовать дело, которое заставило бы вас выкладываться по полной. Мне кажется, у вас дар целителя, слишком много в ауре зелёного, да и синего хватает, так что вы гораздо умнее, чем стараетесь казаться. А то пожарище красного, что я вижу, говорит о нерастраченном сексуальном желании, — мальчик смотрел на женщину, склонив голову набок и рассматривая что-то вокруг неё. Нарцисса зарделась, как маков цвет и уже не знала, что она испытывает сильнее — злость или смущение. — Да как вы смеете! — закричала она, вскакивая с кресла и размахивая руками. — Я вам что — подзаборная девка, про личную жизнь которой могут говорить все, кому не лень?! Я леди! И никогда не давала повода в этом усомниться! — кричала она. Её идеальная причёска сбилась, щёки раскраснелись и сейчас она была похожа скорее на взбешённую вейлу, чем на леди. Ребёнок смотрел на неё, умилённо улыбаясь и когда женщина сделала паузу, чтобы набрать воздуха для новой тирады, он привлек её внимание: — Нарцисса, посмотри, — указал мальчик куда-то в сторону. Когда разъярённая женщина повернулась в указанном направлении, она столкнулась с невероятной картиной. Её ледяной супруг, который никогда не обращал на неё внимания больше, чем того требовали приличия, смотрел сейчас на неё глазами, полными страсти и восхищения. Он стоял, зачарованный живой красотой и темпераментом женщины, которая была его женой вот уже восемь лет. Люциус часто представлял, какую женщину он бы хотел назвать своей супругой и любимой, и всегда перед его внутренним взором вставал образ самостоятельной сильной женщины, способной принимать решения и отстаивать их. Он представлял пламенный темперамент своей возлюбленной, который превратит их жизнь в постоянную смесь борьбы и секса. Но это оставалось лишь мечтами, потому что рядом с ним была покорная холодная кукла, готовая выполнить любое его желание. Вот только жизни в ней не было ни капли. Но сейчас он смотрел на женщину из своих фантазий: сильную, умную, страстную и не мог понять, как просмотрел такое чудо. Каждое его чувство и эмоция отражались, на его, обычно, таком бесстрастном лице, и увиденное не давало возможности сказать, что это игра или злая шутка. Люциус осторожно, словно боясь спугнуть, подошёл к женщине и нежно погладил её по щеке: — Какая же ты красивая! — эмоции переполняли его, а сыворотка помогала облечь их в слова. — Я всю жизнь мечтал о такой, как ты, но даже и не подозревал, что жил рядом с мечтой. Я так хотел, чтобы моя жена стала мне другом, любовницей, спутницей жизни и безумно страдал рядом с чистокровной женой из приличной семьи. Где же ты пряталась от меня всё это время? — он говорил слегка бессвязно, а в его глазах горел лихорадочный огонь, который делал его похожим на безумца. — Что с ним?! — перепугано и слегка истерично спросила Нарцисса, глядя на Дагду. Парень был абсолютно спокоен, а на губах его играла довольная улыбка: — С ним всё в порядке, просто он сейчас находится под действием Веритасерума и не может лгать. Услышанное потрясло женщину, но она сразу же взяла себя в руки, в глазах её зажёгся огонёк расчёта и коварства. Дагда веселился от души. — Дорогой, скажи мне, где ключ от сокровищницы замка? — елейным голосом поинтересовалась она у мужа. Люциус напрягся, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова, но зелье оказалось сильнее жадности Малфоев: — В моём кабинете, за портретом деда, — нехотя ответил мужчина. — И зачем он тебе? — спросил недовольный блондин. — Он мне не нужен, но теперь я уверена, что твой хозяин говорил правду, — ответила женщина. Дагда рассмеялся от всей души, сползая на пол в приступе веселья. Эти люди были просто находкой, по крайней мере, скучать в ближайшее время ему точно не придётся! — И что тут такого смешного? — поинтересовался Люциус. Нарцисса пожала плечами, глядя на бьющегося в истерике мальчишку. — Дорогая, можно я налью тебе вина? — спросил супруг, подходя к столу. Женщина кивнула, всё ещё глядя на смеющегося мальчика и эта невнимательность ей дорого обошлась. Пережитые потрясения ослабили железный контроль опытной аристократки и она залпом осушила бокал с любимым Шардоне. Вместе с пузырьками газа в голову ударило не только спиртное, но и сыворотка правды, заботливо подлитая супругом. Мальчик понял всё сразу и зашёлся новым приступом смеха. — Дорогая, скажи, а что ты думаешь обо мне? — спросил Люциус точно тем же тоном, каким Нарцисса не так давно спрашивала его о ключе. Дагда уже не мог смеяться и только похрюкивал, уткнувшись в ковёр. — Холодный надменный сноб, но вроде не дурак, — на автомате ответила леди Малфой и только тогда поняла, что произошло. В её глазах вспыхнуло фамильное безумие Блеков и с криком “Ах ты!..” она начала гонять Люциуса по небольшому помещению. Оценив возможность быть затоптанным, Дагда быстро вспрыгнул на кровать и, усевшись рядом с бессознательным Снейпом, начал наблюдать за разворачивающейся баталией. Зрелище было феерическое! Похоже, Нарцисса оказалась удивительно одарённой актрисой и большой экран понёс огромную потерю, лишившись её таланта, поскольку она умудрилась спрятать ото всех невероятный темперамент, и приличный запас ругательств за маской вежливой и холодной леди. К данному моменту, до неприличия счастливый Люциус уже схлопотал синяк, украсивший его скулу и несколько режущих проклятий, которые изрядно порвали одежду, и немного поцарапали самого красавца. Ко всеобщему счастью, в тот момент, когда Добби забирал леди Малфой, у неё не было при себе палочки, так что колдовала она руками и, похоже, сама этого не замечала. Данное обстоятельство избавило присутствующих от необходимости прятаться от Авад, а в том, что нежная аристократка несколько раз пыталась произнести это Непростительное, не было никаких сомнений. Личная жизнь лорда Малфоя обещала быть бурной и яркой. Бег с препятствиями и попытки уничтожить личные комнаты Дагды продолжались минут десять, после чего Люциус перехватил инициативу и, повалив супругу на ковёр, начал страстно срывать с неё одежду, покрывая брыкающуюся женщину поцелуями. Дагда не возражал против сексуальной сцены, тем более, что артисты были весьма красивы, но, рассудив, что потом ему это дорого обойдётся, скрепя сердце, привлек к себе внимание увлёкшихся супругов: — Простите! Я, конечно, не против, но, возможно, вам будет удобнее заниматься созданием братика для Драко в своих комнатах? — осторожно поинтересовался невольный зритель, состроив абсолютно невинную мордашку. В тот же миг, на него уставились две пары глаз, полных решимости уничтожить помешавшего им наглеца, но, осознав, что устроили эту сцену перед посторонним, да ещё и ребёнком, Малфои покраснели и начали спешно приводить себя в порядок. На этот раз Дагда героическими усилиями сдержал рвущийся наружу хохот, так как справедливо решил, что от двух Авад одновременно он может и не уклониться, а в том, что уязвлённые аристократы в этот момент смогут наколдовать их без всяких палочек, он даже не сомневался. Так что, дождавшись, пока супруги придут немного в себя и усядутся в кресла, он сразу принялся за дело: — Нарцисса, представьте себе, что ваш муж вас безмерно любит, но у него появился любовник, мужчина. — Ему что, меня мало? — воинственно спросила женщина. — Нет, просто он любит и вас, и его. Это вопрос чувств, а не секса. — А тот второй — это Северус? — настороженно спросила женщина, глядя на побледневшего мужа. — Да, — ответил вместо Дагды блондин. — Я так и знала! — воскликнула женщина. — Всё никак не могла понять, чего это ты приваживаешь этого полукровку? — не унималась она. — Не оскорбляй его, — холодно приказал муж. — Если бы он был хотя бы достоин тебя, то я бы поняла. Но он же - полное ничтожество, и хотя у него есть своё очарование, пользоваться им он совершенно не умеет, — фыркнула блондинка. Дагда расхохотался, а Малфои, не понимая юмора ситуации, уставились на него. — То есть, против любовника, как такового, Вы ничего не имеете — главное, чтобы он был достоин Люциуса? — всё ещё посмеиваясь, уточнил мальчик. Нарцисса задумалась, и было видно, что она прислушивается к своим ощущениям. — Нет, но он должен будет стать частью семьи и понравиться мне тоже, хотя бы как друг. Только так я вижу решение этой проблемы. Я не позволю, чтобы моя семья была опозорена в обществе, и мой сын рос с клеймом изгоя из-за глупости родителей, — ответила женщина. Казалось, этот ответ удивил её саму. — Люциус, у тебя святая жена и, я надеюсь, ты это понимаешь, — совершенно серьёзно заявил Дагда. — Да, теперь я это знаю, — глядя на женщину совершенно влюблёнными глазами, ответил отец семейства. Нарцисса мило покраснела, и было заметно невооруженным глазом, что Драко теперь недолго будет оставаться единственным ребёнком в семье, потому что как только они с мужем останутся наедине, то сразу же займутся исправлением этого прискорбного упущения. Посмотрев на супругов, Дагда предложил им превратить свадебные браслеты в оригинальные артефакты. Зная скрытную природу слизеринцев и то, как трудно им говорить правду, а особенно признаваться в своих сокровенных желаниях, сюзерен предложил наделить браслеты свойствами, схожими с действием сыворотки правды. Это должно было помочь супругам наладить диалог и научиться быть честными друг с другом. Единственным ограничением был тот факт, что действовать таким образом браслеты будут только тогда, когда супруги останутся наедине. Недоверчивые слизеринцы задали массу вопросов о возможных последствиях использования артефакта, но в конце-концов - согласились. Нарциссе было рассказано о переезде на север, и о том, что там намечается создание поселения для тех, кто захочет последовать за Дагдой. И так как людей будет немало, то леди Малфой предложили заняться созданием больницы и лаборатории зелий при ней. Парень предупредил, что как зельевар, Северус будет недоступен очень долгое время. Эти новости вогнали женщину в близкое к шоковому состояние. Выпив успокоительного, она начала лихорадочно обдумывать план действий и мужчины поняли, что надолго потеряли её, как собеседника. Сыворотка к тому времени уже закончила действовать и Люциус предложил подняться в столовую для обеда. Нарциссу, правда, пришлось вести за руку, так как для неё ничего, кроме проекта, в данный момент не существовало, и она плохо ориентировалась в пространстве. За столом продолжилось обсуждение судьбы Северуса. Люциус попросил Повелителя заняться зельеваром, поклявшись, что не будет вмешиваться в происходящее. Дагда смотрел на Малфоев и вспоминал, какими они были в его комнате, понимая, что эти молодые люди были лишены детства и теперь ему придётся возмещать нанесённый ущерб. Ситуация с Северусом и Волдемортом была подобна этой: дети без детства и любви. У большинства людей в этом мире схожие проблемы, а те, у кого детство было - лишены приличного воспитания, в качестве примера чему вспоминалось семейство Уизли. Но сейчас это была не его проблема, у него на руках около сотни аристократов и их семейств. Это наследие Волдеморта уже привязано к нему намертво, и первое, что придётся сделать, это вернуть им то, что у них забрали. Естественно, ни один ребёнок из семей, на которые он имеет влияние, не пойдёт в Хогвартс. Они все будут числиться на домашнем обучении, а их воспитанием и образованием нужно будет заниматься с особым усердием.