И пришел день...

Глава 4 Утро понедельника оказалось несчастливым. Сначала Альбус обнаружил пропажу своего зельевара. Северус и раньше мог отлучиться на выходные, директор ему это позволял, но опоздать на собственный урок, да ещё и у Гриффиндора... Такого, за прошедшие пять лет, не случалось ни разу. “Но всё же, дело молодое, может, к обеду мальчик и объявится,” — думал Дамблдор, попивая любимый тыквенный сок и разворачивая утренний выпуск “Пророка”. На передовице красовался какой-то молодой аврор с крысой в руках. Альбус хмыкнул, ожидая прочесть очередную бредовую статью, которыми в последнее время пестрело когда-то уважаемое издание. Но прочитав заголовок, он выплюнул сок, который успел было набрать в рот. Опыт — великое дело: директор школы с годами привык выплёвывать всё, что успел взять в рот, при шокирующих новостях, это не раз спасало жизнь главе Визенгамота. На первой странице красовалась огромная надпись “Пойман настоящий виновник смерти Поттеров!” А дальше, на трех страницах, в красках восхваляли Сириуса Блэка и того самого аврора с фотографии, который, оказывается, раскрыл самую великую ошибку правосудия последнего столетия. А его, уважаемого человека, поливали грязью, как некомпетентного простофилю — как минимум, и злодея — как максимум, потому, как именно он засадил в Азкабан отпрыска благородного рода, не проведя всех необходимых процедур. Кто ж мог знать, что не он убил всех тех магглов? А всё так удачно складывалось... Питер не сознался, что стал виновником того происшествия, свалив всё на Сириуса. Теперь, придется строить из себя легковерного идиота, поверившего в признание раскаявшегося убийцы и не ставшего проверять его с сывороткой правды. В Большом Зале стоял шум: малолетние придурки, коих считали будущим магического мира, возмущались ошибкой правосудия. Слизеринцы — гордо молчали, свято уверенные в том, что во всём виноват директор, равенкловцы — спорили, сколько статей и уложений было нарушено при проведении процесса, хаффлпаффцы — жалели невинного человека и только его гриффиндорцы были уверены, что всё это заговор против непогрешимого директора. Именно за их преданность рекомый директор и любил этих детей. Впрочем, в том, что это заговор, был уверен и сам директор. Ещё его удивило, что Уизли, ставшие героями статьи, так к нему и не обратились: это было плохим предзнаменованием. Он начинал терять авторитет. В том, что всё произошедшее — заговор, директор окончательно убедился уже через полчаса, когда в его кабинет ввалилось почти всё рыжее семейство, наперебой рассказывая, в какой они были опасности, что их спас аврор Флинт, и как они обязаны лорду Блэку, не поверившего в вину собственного наследника и попросившего молодого блюстителя порядка проверить факты, связанные с делом. Оказалось, что тот самый аврор покинул их дом буквально час назад, унося с собой опасного Пожирателя, жившего с ними бок о бок в течение пяти лет! Вставал вопрос — каким образом “Пророк” получил столько информации в такие сжатые сроки? Альбус вздохнул с облегчением, когда шумное семейство покинуло его кабинет. Иногда он жалел, что приблизил к себе этих нищих, но они просто идеально подходили для его целей. А то, что у них так много сыновей, наделенных солидными магическими способностями, делало их просто незаменимыми даже помимо его планов. В последнее время магов, способных сотворить хоть сколько-нибудь приличные чары, становилось всё меньше и меньше. Даже выпускники Хогвартса слабели год от года. Приходилось всё время убирать из программы предметы, требующие сильного магического потенциала. Радовало только одно: у деток из чистокровных родов эта проблема была такой же острой, как и у всех прочих. За последние двадцать лет из стен школы выпустилось всего десятка два магов, заслуживающих внимания, и больше половины из них переманил к себе Том. Остальные — были верны делу Света. Жаль, что в восьмидесятом пришлось пожертвовать Поттерами и Блэком, но, по мнению Дамблдора, оно того стоило. Если бы тогда Тома не смогли остановить, сегодня он был бы уже у власти, и страна захлебнулась бы в крови. Любые жертвы казались оправданными перед перспективой преподавания в ЕГО школе Темных Искусств. Но теперь было необходимо выяснить, кто играет против него. Участие в этом Ориона делает ситуацию запутанной: откуда он узнал о Питере, ведь никто, кроме самого директора и дружков мальчика, не знал о его крысиной форме. В том доме он должен был находиться в полной безопасности. И хотя мальчик был слаб и предал друзей, но сделал он это для Высшего Блага. Он и Северус будут ему ещё нужны, когда вернется Том. А если Риддл убьёт Северуса, то Питер сможет всё так же приносить информацию на благо Светлой стороны. Тем более, что нужно будет помочь Тому вернуться в нужное время для того, чтобы все планы осуществились идеально. К сожалению, зельевар слишком своеволен, чтобы доверить ему такое важное задание, для этого Питер подходит лучше всего. Он должен будет провести ритуал воскрешения, но так, как это нужно для победы Света, а не для Тома. К сожалению, для того, чтобы ритуал прошел безупречно, нужно дождаться четырнадцатилетия Гарри — в этом случае зелье возрождения примет замененный ингредиент, и вместо харизматичного Темного Лорда из котла подымется чудовище. У Альбуса в тайнике уже были собраны все необходимые составляющие. А кость ящера мелового периода, которой он собирается заменить кость этого маггла Реддла, стала поистине судьбоносной находкой. Как много планов было составлено за последние годы, как много сделано приготовлений... И вот теперь, всё может пойти прахом потому, что кто-то вмешался в его гениальные замыслы. Нет, задача Альбуса, как Великого Светлого Мага и защитника всех людей — не допустить срыва задуманного. Сегодня же нужно собрать Орден Феникса и направить их на поиски врага. Целью этого заговора, наверняка, является Гарри. Враг хочет забрать у него надежду Света и воспитать мальчика в темной семье. И нет никаких сомнений в том, что этот чистокровный придурок Сириус побежит обратно к папочке, после того, как тот спас его. Альбус никогда не верил выходцам из темных семей. Даже не смотря на то, что мальчик учился в Гриффиндоре, впитанная с молоком матери инфекция тьмы никуда не делась, и сделала его подвластным искушениям и соблазнам. Он является крестным Гарри, поэтому, Блэки предъявят на мальчика права. Пока Сириус сидел в Азкабане — это было невозможно, но теперь, они снова стали уважаемыми членами общества, незамеченными в порочащих связях, а их сынок — жертвой судебной ошибки и мучеником. Сейчас он не сможет отказать Блэкам в опекунстве над Мальчиком-Который-Выжил. Нужно срочно забрать Гарри у Дурслей и провести ритуал усыновления: тогда они не доберутся до него. Это, конечно, осложнит планы, но, воспитанный Уизли, он посвятит свою жизнь делу Света, а это главное. Помимо всего прочего надо немедленно найти Северуса: зелье преданности нужно давать свежим, поэтому Альбус и не держит его запасов. Зачем запасы, когда есть Мастер Зелий? Дамблдор улыбнулся: враги его, впрочем, как всегда недооценили, так что теперь есть немного времени, чтобы всё сделать так, как выгодно ему. Да и мальчику будет гораздо лучше жить в большой и дружной магической семье, в которой он будет одним из многих детей. После детства у родственников он должен быть застенчивым и пугливым, и это не даст ему подчинить себе рыжих простаков. Ежели он попадет к Блэкам, то однозначно станет ещё одним темным магом, а это — приведёт к гибели всего, что было дорого Альбусу. Придя к выводам, которые его устраивали, директор отослал вызов членам Ордена с приказом явиться в Хогвартс за час до обеда. Его кабинет, конечно, слишком мал для стольких людей, но доступа к поместью Поттеров, как это было во время прошлой войны, у него не было. Это было досадной неприятностью, которую надо будет исправить, как только мальчика примут в семью Уизли. Хорошо, что Битэн Поттер лишил права быть главой Рода только Джеймса, посчитав его слишком незрелым для этого. Этот идиот лишил сына возможности распоряжаться большей частью наследства и поместьем, поэтому, после его смерти и пришлось оставить такой удобный плацдарм. Но теперь у него будет Гарри, и кровь Поттеров откроет доступ и к деньгам, и к штабу. Альбус не испытывал угрызений совести по поводу того, что оставляет многих своих последователей без гроша, а иногда и на улице: ведь он тратил эти деньги на благое дело. На счетах самого директора были крохи, которые позволят ему не умереть с голоду, когда он сделает всё, что в его силах, для победы Света. Но война — это всегда дорого и не все понимают, что на благородное дело нужно жертвовать последним. И Альбус, как духовный наставник, обязан помочь им принять правильное решение, даже против их желания. К тому же, забирая у мальчика деньги и поместье, он приблизит победу над Волан-де-Мортом, а значит, сделает возможным счастливое будущее для детей Гарри. Кстати, нужно подобрать ему хорошую, плодовитую невесту, чтобы, даже если мальчик погибнет молодым, в мире остались потомки героя. Он должен познать все аспекты любви: старик считал, что короткая, но яркая жизнь, может быть великолепной заменой долгой и скучной, которую проживают чистокровные маги. Окончательно успокоившись и приказав домовику принести чая и сладостей, глава Ордена Феникса начал ждать первых прибывающих. Было яснее ясного — многие не выдержат и появятся гораздо раньше назначенного срока, чтобы показать своё негодование и возмущение судьбой товарища. Сегодня можно будет опробовать те аргументы, что он будет приводить самому Сириусу — может ещё и получится вернуть мальчика к Свету. *** Для Дагды утро прошло не в пример приятнее: встав и приняв холодный душ, он решил выполнить дело, которое откладывал уже пару дней. Ему было нужно написать письмо Сабрине Лавгуд — именно так звали маму Луны. О её родителях в обществе ходили разные слухи, но достоверной информации ни у кого не было, хотя все сходились в том, что она — чистокровная. Училась женщина в Шармбатоне и приехала в Англию уже как миссис Лавгуд. На неё смотрели свысока, потому, что она не придерживалась традиций чистокровных и жила так, как хотела: занималась исследованиями в области чар, ездила в экспедиции и не понимала, когда ей говорили, что она обязана сидеть дома и не позорить мужа. Дочку она всегда брала с собой, поэтому, к ним ещё не обращались с предложением брачного контракта: никто не хотел иметь строптивую и своенравную невестку. Исходя из имеющейся информации, Дагда решил заманить на остров любопытное семейство, предложив Сабрине исследования чар в пограничных областях. Понятие об этих видах магии было настолько размытым, что ему даже не пришлось врать. Ещё одним рычагом давления оказалось бедственное финансовое положение семьи, в результате которого, им стало трудно оплачивать содержание дома и материалы для экспериментов. Ксенофилиус слишком любил свою жену, чтобы отказаться от щедрого предложения, которое позволит его любимой Сабрине продолжить свои изыскания. Ещё один шаг был сделан. Зная о намеченных на сегодня событиях, Дагда решил остаться у себя в комнатах вместе с Северусом. И это оказалось весьма своевременным, так как на обед без приглашения приперся Дамблдор, разыскивая своего зельевара и пытаясь разнюхать что-нибудь у Люциуса. Старый поборник добра и справедливости заметил, что в поместье стало меньше черной магии, но не придал этому факту значения, решив, что авроры просто конфисковали почти все темномагические артефакты, которыми так дорожил этот прогнивший до основания род. Так и не выяснив ничего важного, недовольный старик убрался восвояси — через пару часов должно было начаться заседание Визенгамота, посвященное Блэку, а к этому нелегкому испытанию Альбусу требовалось подготовиться. На сегодня планов больше не было и Дагда пошел искать Люциуса, чтобы взять у него предмет, будораживший воображение мальчика. Мужчина нашелся у себя в кабинете, где прятался от своей супруги. В их новых отношениях было очень много плюсов, но нашлись и минусы: артефакты, подаренные повелителем, превращали их в двух неугомонных подростков в пик гормонального взрыва. Это делало жизнь веселой и красочной, но тогда, когда нужно сделать столько дел сразу, гиперактивность и вспыльчивость жены становилось трудно пережить. Люциус уже задумывался смирить гордыню и обратиться к Ориону за опытом общения с женщинами из рода Блэк. Воспоминание об уважительных взглядах, которые бросала леди Блэк на своего супруга, наполняли сердце молодого мужчины надеждой на то, что и им удастся найти золотую середину, наладив нормальное общение, при этом не теряя самих себя за масками. Когда в комнату постучали, он даже напрягся, но, увидев, что это Повелитель, расслабился и улыбнулся мальчику. — Проходите. Вам что-то надо? — Да. Я хотел попросить тетрадку, которую отдал тебе на хранение Волан-де-Морт — я нашел ей применение. Сначала Люциус насторожился, но потом, решив, что ничего не теряет, полез в тайник, который не смогли бы найти авроры, даже если пожаловали всем составом: он выглядел, как простой магловский сейф и прятался за портретом основателя рода. Когда-то Малфои заплатили сумасшедшие деньги, чтобы гоблины сделали этот тайник по образцу своих хранилищ. В результате, его невозможно было найти магически, а на магловские способы обыска авроры никогда не шли. Достав оттуда тетрадь в черном, кожаном переплете, он осторожно передал её своему Повелителю. Магия, исходившая от тетради, была странной и до жути неприятной, от неё шло ощущение неправильности. Это вызывало у мальчика тошнотные позывы. “Если все крестражи так же искажены, то не удивительно, что после возрождения у Лорда будут нелады с головой, “ — подумал малыш, нехотя забирая тетрадку: идея уже не казалась столь гениальной. Придя в комнату и положив новую игрушку на кровать, Дагда принялся рассматривать её так, словно она собиралась его укусить. Заметив странное поведение хозяина, Северус решился задать вопрос: — Хозяин, что это такое? Потеря права носить рубашку научила мага осторожности, и если быть совсем честным - он до ужаса боялся снова сделать что-то не то. Ведь тогда он лишится последней детали гардероба. В этом, отчасти, виноват он сам: привыкнув одевать под мантию брюки (спасибо школе мародеров), он перестал носить нижнее бельё. В связи с этим, потеря брюк обернется полной катастрофой. Это стало причиной повышенной вежливости и внимательности молодого человека. Дагда следил за своим рабом с настороженным вниманием, понимая, что до взрыва осталось совсем чуть-чуть и упустить этот момент никак нельзя. Ситуация с дневником могла стать спусковым механизмом для этого события, ведь Волан-де-Морт был ещё одним хозяином, которого предал мужчина. — Да вот рассматриваю крестраж твоего бывшего хозяина, — ответил мальчик, не отводя взгляда от дневника, но периферийным зрением наблюдая за своей проблемной собственностью. — А что такое крестраж? — уже более заинтересовано, продолжил задавать вопросы Северус. — Это кусочек души человека, запертый в сосуд. Хотя, если быть точным, это слепок сознания и личности человека на момент сотворения объекта. Если его правильно активировать — можно воскресить умершего мага, которому принадлежит артефакт, — лекторским тоном сообщил мальчик. По мере того, как до мужчины доходило сказанное, он начинал понимать, что задумало это чудовище. Этот монстр хочет вернуть в мир самого страшного мага этого столетия и Северус решил, что просто обязан ему помешать. — Так что сейчас я буду занят, не мешай мне, пожалуйста, — попросил Дагда и раскрыв дневник, достал из кармана карандаш. Он спёр это чудо технического прогресса в кабинете Люциуса. Писать чернилами - он не умел, ему и шариковой ручки хватало, к тому же, в последние годы своей жизни, писал он, в основном, при помощи клавиатуры, что никак не улучшало почерк. В свете вышесказанного, ребенку было жутко интересно сработает ли дневник или придется марать его каракулями. Помолившись мысленно богам и высунув кончик языка от старания, как иногда делают малыши, Дагда со шкодливым видом начал карябать в тетрадке первые слова. “Привет. “ “Здравствуй” — появился вежливый ответ. Ребенок был счастлив. Отпала необходимость пачкать руки чернилами, к тому же, на кровати привычнее писать чем за столом, а с перьевой ручкой, такая возможность отпадала. “Всё таки маги, придурки отсталые, всё ещё носятся со своими традициями, за которыми уже не стоит ни грамма магии, они б ещё стилусом писали,” - фыркнул мальчик и продолжил писать. “Тебя зовут Том?” “Да, а ты от куда знаешь?”— настороженность с той стороны увеличилась. “Земля слухами полнится,” — последовал уклончивый ответ. “Так я стал известен?” — гордо спросил собеседник. “Том, гордыня тебя погубит. Ты бы лучше поинтересовался у кого оказался твой крестраж, и какие у меня намерения. А ты сразу стал выяснять оставил ли ты след в жизни. Могу тебя утешить — наследил ты изрядно.” Какое то время страница оставалась чистой, будущий Темный Лорд погрузился в раздумья. Приходящие ответы оставляли у читающего ощущение эмоций собеседника, так что складывалась иллюзия разговора. Долгого отсутствия ответа не выдержал Дагда и продолжил писать: “А какой козёл надоумил тебя так себя изуродовать?” Ответ появился сразу же. “В смысле?” “Ну ты же разбил опыт, полученный в этом воплощении, на куски и напрятал этих сокровищ по округе. В результате, твоя последняя личность должна быть эмоционально недоразвитой и застрять в развитии на периоде создания первого артефакта. Только тело, да интеллект и развиваются. Фу-у-у — мерзость какая,” - брезгливо написал мальчик. “Я тебя не понимаю,” — последовал растерянный ответ. “А тебе лет-то сколько?” — задал интересующий вопрос Дагда. “Пятнадцать”, — осторожно ответил Том. “Стоп. Ты когда это создал?” “В июне 43 года, мне было семнадцать”, — гордо ответил мальчик. “Совершенно нечем гордиться. Тело и память у тебя на момент смерти, хотя бы?” “Да.” — Значит тут запечатан твой жизненный опыт за два года. Ндя-я... И сколько же лет жизни этот балбес сам у себя украл? — вслух размышлял Дагда. “Том. Давай я накачаю тебя жизненной энергией, а ты выйдешь из дневника., а то мне так с тобой говорить надоело.” “У тебя ничего не получится. Даже великому магу потребуется минимум месяц, чтобы я мог уплотниться до призрака.” “А мы посмотрим.” — Дай мне нож, — приказал Северусу Дагда. Мужчина, с опаской поглядывая на хозяина, взял со стола кривой обоюдоострый кинжал, который выклянчил этот мальчишка у Люциуса и передал ему. Ребенок порезал себе запястье, но не там где были основные вены и сухожилия, а с краю, где находятся крупные капилляры, и начал лить кровь на дневник. Северуса передернуло: только для самых черных и ужасных обрядов требовалась кровь человека. Наблюдая за тем, как его теперешний хозяин орошает кровью опасную тетрадку, зельевар подумал, что его прежний хозяин сможет легко найти общий язык с теперешним. В этом случае - гибель будет грозить не только какому-то там абстрактному “всему миру”, но и вполне конкретному Северусу Снейпу! Дальнейшие действия были подчинены этой истине, которую молодой мужчина принял для себя, как непреложный факт. Так что, как только Дагда уронил кинжал на покрывало, раб схватил его и вонзил в шею господина. Ему хотелось перерезать горло монстру, чтобы уж наверняка, но... Мир почему-то закружился перед глазами несчастного, в глазах потемнело, а потом Северус сильно ударился спиной и головой. Странно, но сознания его не покинуло и он об этом пожалел почти сразу же: чудище, с кинжалом воткнутым сверху вниз в горло, и явно перебившим артерию — улыбнулось окровавленным ртом, посмотрев прямо в глаза Северусу. И самым страшным было то, что в этих глазах не было ни боли, ни обиды — там плескалось веселье. Наклонившись над дневником, Дагда вынул из раны засевший по рукоять кусок железа и направил фонтанирующую струю крови на тетрадку, которая с жадностью стала её поглощать. А потом послышались слова произносимые сиплым голосом: — Жертвую свою кровь, жизненную силу и магию, собрату моему и пусть Боги искупят его грехи и разрешат прибывание в этом мире в призрачной форме, — сказав это, он свалился на кровать. Северус замер, надеясь, что его хозяин умрет от потери крови, так и не вспомнив о своем рабе. Но сегодня был не его день. Тело наполнилось болью, которая стала нарастать, оно будто горело в огне, но не могло сгореть, сознание начало ускользать и тогда он почувствовал, что ему в рот льется что-то густое, соленое, с металлическим привкусом. Сделав глоток Северус узнал вкус крови, и тут же боль отступила. Над ним стоял его хозяин, бледный, весь покрытый своей собственной кровью и поил его из своего запястья, как молодого вампира. Северус выплюнул ту кровь, что была во рту, но к этому моменту он уже проглотил достаточно много, для того, чтобы чувствовать ртутную тяжесть запретной жидкости в животе. Подняв ошалелые глаза на Дагду, он увидел напротив бледное, печальное лицо мальчика, горло которого было уже в полном порядке. — Глупый, какой же ты ещё маленький и глупый. Я не могу умереть, пока меня не захочет отпустить этот мир. А твоё желание, в этом случае, не рассматривается. Хотя сегодня ты стал руками Богов. Запомни, что ты чувствовал в тот момент, когда брал нож и постарайся отделить свои страхи и желания от их повелений. Это станет твоим первым уроком, как моего ученика, — прошелестел печальный голос. Такими глазами на Северуса смотрела мама, когда он делал что-то глупое или жестокое. И после одного такого случая, она тоже сказала, что берёт его в ученики. Это благодаря ей он достиг чего-то на самом деле стоящего — стал мастером зелий в двадцать лет, что до тех пор считалось невозможным. Для него, быть учеником — было чем-то священным, к чему не могли прикасаться грязные руки, это стало одной из причин, почему он сам их не брал, и презирал детей, которым дали шанс познать великую науку, а они, вместо этого, думают только об играх и проказах. В затуманенном сознании мужчины путались образы и он уже не понимал кто протягивает ему руку, малолетнее чудовище или его мать. — Будешь ли ты моим учеником, Северус Снейп? — прозвучала ритуальная фраза. Голос был такой тихий и печальный, что в помутившемся сознании он слился с голосом матери, услышанным Северусом в восемь лет, когда она предлагала заключить контракт, разорвать который смогла только смерть, и он протянул руку, взяв окровавленную ладонь, и глядя в печальные, и такие родные глаза, которые почему-то стали зелеными, ответил — “Да.” — Тогда перенеси меня на кровать и приготовь побольше гранатового сока, пусть стакан будет наполнен всё время. Прикажи домовикам привести постель в порядок. Наказание и разговор о твоем новом статусе переносится на потом. Я проснусь и поговорим, — приказал мальчик и потерял сознание. Только в этот момент до Северуса дошло, что он натворил: он дал клятву на крови, что будет учеником этого монстра. Он когда-то нашел старинную рукопись, в которой говорилось, что такую клятву не способна разорвать даже смерть: теперь он обречен быть с Дагдой, до тех пор, пока тот не передаст ему все свои знания. Первой мыслью было добить мальчишку, но теперь - он ученик и ничего не сможет сделать своему учителю, даже без ошейника. В этот момент тело перестало его слушаться, и принялось выполнять приказы, но в этот раз всё было не так, как прежде: с первой секунды, как он утратил контроль, сразу-же вернулась боль. Её пока ещё можно было терпеть, но вскорости она достигнет уровня Круцио брошенного сильным магом и тогда он не сможет перехватить контроль обратно, так как боль затуманит разум окончательно. Отбросив сомнения и внутреннее сопротивление, Северус захотел вернуть себе власть над телом, но ничего не вышло. Начиная паниковать, он стал обдумывать слова хозяина и предназначении ошейника, когда боль достигла порога, за которым разум начнет отказывать своему хозяину, он понял. Нужно было просто сильно захотеть выполнить отданный приказ. Из последних сил он пожелал помочь Дагде... и боль отступила. Выдохнув от облегчения, мужчина понял, что уже отнес ребенка на кровать и уложил его на грязное покрывало. Вызвав домовика, он приказал принести графин сока и очистить кровать и одежду хозяина. Палочки он лишился сразу же после того, как напал на хозяина в первый раз. Сейчас, сидя у изголовья кровати мальчика, он с ужасом осознал, что его затея провалилась, и, следовательно, наказания за содеянное - не избежать. Но тут пришла совершенно сумасшедшая идея, “Ведь теперь я ученик этого монстра, а значит, если у меня хватит сил на то, чтобы пережить обучение, то я смогу стать таким же, как и он”. С грохотом захлопнулась дверь, что вела в его прошлую жизнь, но открылась новая - в пугающий, неизвестный мир, в котором у него уже есть влиятельный покровитель. Теперь осталось дело за малым: пережить наказание и обучение. А единственное, что удавалось мужчине лучше чем зелья, это наука выживания. Теперь он не будет поступать так глупо и пытаться навредить хозяину, он приложит все усилия, чтобы обрести его благосклонность. Можно забыть и о Дамблдоре, и о Волан-де-Морте: теперь эти двое не его проблемы. Только сейчас Северус понял, что является собственностью очень сильного и опасного человека, и если он сможет стать ему нужным, и доказать свою полезность, то его жизнь может измениться к лучшему. “Хотя до этого ещё придется дожить, причём в прямом смысле,” - скривившись, подумал молодой человек и напоил, проснувшегося на минутку мальчика, соком. Дагда проспал до вечера. А придя в себя, оказался полным сил и очень голодным. Увидев всё ещё сидящего у изголовья мужчину, он заглянул в антрацитовые глаза и Северусу показалось, что его закружило в зеленом водовороте, потом к зеленому добавился голубой, а потом - искры желтого. Когда кружение красок прекратилось, мужчина обнаружил себя в неизвестном для него месте. Он стоял под ласковым солнцем, в золотой степи. Из-под ног и прямо в небо уходила ковыльная степь, легкие наполнились дурманящим запахом разнотравья, и хоть солнце опустилось очень низко, но наступление вечера ещё не чувствовалось. Посмотрев на себя, он увидел, что одет в привычную ему мантию, а ощупав горло - понял, что всё ещё носит ненавистный ошейник. — Иди сюда. Здесь очень красиво, — позвал незнакомый голос откуда-то слева. Сделав шаг Северус заметил что он босой, но шелковистая трава не колет ноги, а ласкает их своей нежностью и упругостью, а каждый шаг поднимает в воздух новую порцию аромата целебных трав. Поняв, что ему пока ничего не грозит мужчина пошел к месту, откуда он вроде как слышал голос. Пройдя несколько метров, он оказался на краю склона. Открывшийся вид пояснял почему ещё не темнеет, хотя солнце уже скоро коснется золотой степи и сольётся с ней. Оказалось, что они находятся на вершине горы, но она такая плоская и большая, что кажется, будто ты в степи. Далеко внизу бежали маггловские дороги, пересекая зеленый пейзаж, окруженный со всех сторон небом. Северус понял, что это не небо окружает землю, а море, но оно такое голубое, что сливается в единое целое, и нет никакой возможности понять где заканчивается одно и начинается другое. На склоне сидел мужчина лет сорока, он смотрел на солнце и море, теплый ветер ещё недавно наполненный зноем, а теперь нежно ласкающий кожу, играл седыми волосами. Белая льняная рубашка, полностью расстегнутая, открывала золотисто-коричневую кожу, привыкшую к жаркому солнцу, светло-голубые брюки были закатаны почти до колен, открывая сильные ноги, привыкшие к долгим переходам. У незнакомца была широкая кость, делающая фигуру массивной, но тонкая талия и поджарый живот придавали ей ощущение силы и гибкости. Полностью расслабленный, он сидел на траве, откинув голову немного назад и опираясь о склон руками, щурился как кот на солнце. Северус замер. Но вот мужчина повернул голову и посмотрел на него глазами, похожими на степь, они были зелеными и желтыми одновременно, как будто, в зеленой траве спрятались осенние желтые листья. Улыбнувшись открытой — детской улыбкой, он спросил: — Тебе нравиться? — Да. А где мы? — молодой мужчина уже понял, что перед ним Дагда, но место, в которое он попал, оставалось загадкой. — С одной стороны — это моё сознание, с другой — это Чатыр-Даг. Это место из моего родного мира, я очень часто сидел здесь, и оно стало моим местом покоя, тут мне всегда хорошо. Вон там внизу, — мужчина показал загорелой рукой в синюю даль, — Черное море. А вон тот городок прямо у моря — Ялта. — Я что-то слышал о Черном море, оно где-то недалеко от Болгарии? — спросил выбитый из колеи мужчина. Он был неплохо знаком и с окклюменцией, и легилименцией, но никогда не встречал у мага такого внутреннего мира. Волшебники старались защитить сознание и поэтому окружали его стенами и ловушками, из-за этого в сознании окклюмента было за частую мрачно и пусто, а у обычного человека - оно наполнено хаосом ускользающих мыслей не имеет устойчивых структур: только искры воспоминаний плавают в этом беспорядке. В отличие от них, сознание Дагды было открытым, за его основу был взят реальный пейзаж, что делало его ещё более уязвимым, но, похоже, этого странного человека не беспокоили такие мелочи. — Да. Но я жил в другой стране. Присаживайся. — предложил мужчина и погрузился в воспоминания. Но они не появились перед Северусом, как было бы в любом другом случае. — Кто вы? — не выдержав, задал Северус вопрос, который мучил его с того момента, как он увидел странного ребенка. Немного опасаясь, он сел на траву рядом с Дагдой. — Это сложный вопрос, на который нет простого ответа. Когда-то, в моём мире, жил тот, кого я могу назвать другом. Когда ученик задал ему такой же вопрос, он ответил ему, что он — все демоны и боги, — мужчина хихикнул, словно нашкодивший ребенок, продолжая смотреть в даль. — Он ещё этому несчастному и показал это, чтобы больше не задавал глупых вопросов, если захочешь я и тебе покажу. Но суть в том, что он ответил чистую правду. В последний раз я был простым магглом, который прожил бурную и интересную жизнь. Наши судьбы чем-то похожи. В молодости я был очень слаб, меня травили и унижали, и я решил, что стану сильным. Годы тренировок сделали своё дело: к восемнадцати годам я стал прекрасным бойцом. В то время, в моей стране началась смута, власть очень ослабела и на несколько лет реальная власть перешла к бандитам. Вот в тот период я и смог испытать на деле, то чему научился. Я стал частью одной из банд и жил жизнью наполненной смертью и болью, но эта жизнь была яркой и бурлящей, я не жалею о ней. Очень многих этот выбор уничтожил, кто-то не смог смириться с тяжестью своих прегрешений, кто-то погряз в них и больше не видел другой жизни, а я, пройдя путём предательства и потерь, возжелал еще большей силы... В нашем мире магии не было, но были живые Боги, которые следили за людьми и предлагали им возможность стать лучше и сильнее. Я услышал сделанное мне предложение и заплатил цену за него, таким образом став Учеником. Но людям очень тяжело услышать Богов в мире без магии, хотя и возможно. Поэтому, мой Бог послал мне Учителя, который научил меня всему, что было нужно знать, а когда решил, что готов, передал другому учителю, тому, который учит нас день за днем — самой жизни. Так я и стал тем, кого ты встретил, - это было рассказано легко и с грустной улыбкой на губах, словно рассказчик скучает по тем годам, о которых ведет повествование. — Но это было только в последний раз. А до этого были тысячи других воплощений, и они были очень разными. Один раз меня даже объявили святым, хотя уже в следующей жизни - я был портовой шлюхой: воздержание до добра не доводит, — хихикнул Дагда. Северус ещё больше запутался. Он не мог понять этого человека. Всё в нём смущало: с одной стороны - он не скрывает, что убивал, грешил и не раскаивается в этом, с другой - он говорит о Богах и о том, что они услышали его и даже взяли в ученики. Как это возможно? Ведь Боги должны карать грешников, а не приближать к себе. Любопытство молодого мага заставило его искать разгадку тайны под именем “Дагда”. Если был способ для грешника стать учеником Богов, то он хотел его узнать. Он тоже хотел стать сильнее и больше не жалеть о всех совершенных им ошибках. — Кстати, теперь ты стал на тот же путь, которым прошел я и мне выпала честь помочь тебе пройти его до конца. Хотя... у просветления нет конца: это бесконечная дорога, — радостно сообщил Дагда. — Как это? — не сообразил маг, погруженный в собственные мысли. — Всё просто. Ты согласился стать моим учеником, а я могу научить мага только тому, что знаю сам, ведь в вашей магии я полный профан. Я проведу тебя дорогой Богов, — радостно улыбнувшись, сообщил мужчина. Теперь, Северус понял, что детское тело не совсем маска для этого странного создания, даже тут, у себя в сознании, в своём старом теле, он вел себя непосредственно, как ребёнок. В одну минуту он говорит о великих перспективах и ужасных наказаниях, а в другую - дурачится и смеётся, будто ему пять лет. У зельевара шла кругом голова и рушилась картина мира. Он привык к тому, что великие маги, внушают страх и уважение, и хотя Дамблдор пытался играть в бородатого ребёнка, это была всего лишь игра, в отличие от него - Дагда и был ребенком. Только игры у него были отнюдь не детскими. — Что мне придется делать? — осторожно поинтересовался маг. — Сначала ты должен будешь понять, что попал в очень сложную ситуацию — ты пытался меня убить, — улыбнулся Дагда и, сорвав травинку, начал её обкусывать. — За это сама магия требует, чтобы ты был наказан в соответствии с преступлением. Теперь, если ты совершишь что-то, что тебе запретили - магия вынудит тебя прийти ко мне и доложить о том, что ты натворил, а я должен буду решить, как тебя наказать. Но и награды теперь выбираю тоже я: любой твой бескорыстный поступок, продиктованный личным желанием, будет заставлять ошейник светиться и когда я это увижу, то, прикоснувшись к нему, всё узнаю и смогу выбрать соответствующую награду. Ты понимаешь, что сегодня смог заслужить очень серьёзное наказание? Северус напрягся: — Да. Что вы со мной сделаете? — Ты хотел отобрать у меня тело — я сделаю то же самое, — радостно сообщил мужчина. — Вы меня убьёте? — со страхом уточнил зельевар. Он не был готов к такому повороту событий, решив, что раз Дагда взял его в ученики — то не будет лишать его жизни. — Я мог бы. Всё равно ты вернешься ко мне после перерождения, Боги приведут тебя. Но я поступлю иначе. Я заберу у тебя тело, а не жизнь. Просто ты лишишься права распоряжаться им, ты станешь рабом, в полном значении этого слова. Тебе предстоит научиться жить с осознанием, что ты живёшь в теле, которое тебе не принадлежит, — хихикнул мужчина — В моём мире было две модели рабства: римская и скандинавская. С римской моделью ты знаком, по ней живут ваши домовики. При ней раб — это просто предмет, и его развитие или благополучие ничего не значат. А вот скандинавская модель была создана для таких случаев, как у нас. Если кто-то в Роду не мог распоряжаться своей жизнью правильно и не мог отвечать за других, его низводили до уровня неразумного ребенка, и он становился собственностью своего более удачливого родича. Если он был транжирой — его отдавали успешному торговцу, если трусом — воину, если лодырем — работяге. Он мог вернуть себе свободу только доказав, что теперь он отвечает за свою жизнь сам и научился у своего хозяина всему, что нужно для того, чтобы не позорить Род. Ты же обретешь свободу тогда, когда поймешь: в чем разница между рабом и учеником, и осознаешь в чём заключается истинная свобода, а не то, что ты сейчас под этим подразумеваешь. Когда мы вернемся в материальный мир, то твой ошейник почернеет и станет контролировать твои действия. В твоей собственности остается только имя, но если ты натворишь что-то ещё - лишишься и его. И не сомневайся: я буду делать с телом, которое принадлежит теперь мне, всё, что мне заблагорассудится. — Я соглашусь со всем, что вы решите, — опустив голову, сказал мужчина. Если бы на Северусе не было ошейника, Дагда решил бы, что тот врет, но ошейник наличествовал и магия не позволила бы сказать носящему его неправду, а стало быть, пока хозяин спал, раб пришел к определенным выводам. “Ну что же, так гораздо легче, только сначала нужно понять - к каким именно выводам он пришел,” - подумал Дагда и, ехидно поинтересовался, прищурившись, словно кот: — Северус-с-с, с чего такая покорность? — Я хочу жить и хочу стать таким, как вы, — решительно ответил маг. — Ты же не видел и малой части моих возможностей, да и учиться этому не семь лет. С чего такое рвение? — продолжил “допрос” хозяин. — Вы - чудовище, по сравнению с которым, и Волан-де-Морт, и Дамблдор проигрывают, для вас элементарно то, что для них - высшая магия. Я хочу быть на стороне победителя, я хочу быть победителем, — решительно продолжил мужчина. — И ради этого я готов на всё. — Не готов, — откинувшись в траву и глядя в небо, констатировал мужчина, — но, возможно, когда-нибудь - до этого дозреешь. Всё, чему я буду тебя учить, будет непривычным и чуждым. Часто ты будешь думать, что я просто издеваюсь над тобой, но могу тебя уверить — мне не будет доставлять радость то, что я буду с тобой делать. Но вот результат радовать меня, возможно, будет. Ты сможешь пройти этот путь только при одном условии... — вскинув голову хозяин, решительно и с надеждой посмотрел в черные глаза. Ветер сдул седые пряди с лица и стало заметно, что он не на много старше самого зельевара или Люциуса. Возможно, ему чуть больше сорока. — При каком? — жадно спросил мужчина. — Если ты примешь для себя, как непреложную истину, два факта. Первый: во-всех моих действиях и словах есть определенный, и совершенно однозначный, смысл. Второй: всё, что я буду с тобой делать — будет продиктовано желанием сделать тебя сильнее. Если ты примешь это, то сможешь закончить обучение в этой жизни, если нет... Мы встретимся в следующей. Но, в любом случае — ты его закончишь. Северус задумался. Это было страшно, но, с другой стороны: что он терял? Он уже являлся рабом, и его хозяин может сделать с ним всё, что угодно, эта мысль была пугающей, но он не привык убегать от правды. — Я запомню эти правила, — пообещал он. — Запомнить мало, в них нужно поверить. Но это сможет произойти только со временем, — снова упав в траву и улыбнувшись, сказал Дагда. — Я тебе немного завидую. Ты вступил на удивительный путь и, хотя, ты не понимаешь куда он тебя приведёт, но на нём тебя ждет множество чудес и открытий. Какие-то из них будут страшными, какие-то чарующими, но, со временем, ты полюбишь их все. Это будет похоже на проживание в одной комнате с боггартом без возможности защититься от него. Твои страхи и желания станут такими яркими, что обретут свою жизнь и только справившись с ними - ты сможешь идти дальше. Это будет ломать тебя каждый день, но так ты станешь сильнее. Первое, чем мы займемся — твоей главной проблемой, без решения которой не может быть речи не о каком обучении, — Дагда сел и посмотрел в глаза Северусу. — А это - гордыня. Если бы это была гордость, то я уважал бы тебя за неё, но это - гордыня. Ты знаешь в чём между ними разница? — Нет, — последовал заинтересованный ответ. — Гордятся тем, чего заслужили тяжелым трудом. Ты можешь гордиться своим мастерством в зельях. Предмет гордости невозможно отобрать. Подумай — я запретил тебе прикасаться ко всему связанному с зельями, но перестал ли ты быть мастером? — Нет, — уверенно ответил мужчина. — И ты не так переживал об этом, как о том, что не вернешься в Хогвартс, хотя там тебе нечем было гордиться. В том, что ты стал профессором и деканом не было твоей заслуги: просто Дамблдор держал ценный инструмент у себя под рукой. Свои обязанности ты выполнял честно, но так как ты не педагог - то из рук вон плохо. В этом не было твоей вины, ты просто не готов к такой работе, но уже многие волшебники никогда не смогут полюбить зельеварение из-за того, что им преподавал именно ты. Ты гордился ролью шпиона, в которую так и не успел вжиться во время войны, но скажи — чем именно ты гордился? — Я смог выжить и не попасть в Азкабан, — выпалил не задумываясь молодой мужчина, полностью захваченный анализом реплик, произносимых хозяином и попыткой найти еще какой-нибудь смысл, кроме того, который слышал явным образом. — Правильно. Это достойно гордости для слизеринца, и сейчас тебе предстоит повторить твоё достижение. Но вот тогда ты был простым юным Пожирателем, каких было множество, и на тебя не особо обращали внимание, сейчас всё моё внимание будет сосредоточено на тебе, потому, что других рабов у меня не намечается. И спрос с тебя будет намного больше, чем когда ты служил Волан-де-Морту. Твою деятельность с “любителем добра и справедливости”, я могу отнести к негативному опыту, потому, что работая на него, ты не становился сильнее или лучше, наоборот - он потакал твоей гордыне и высокомерию. Ты перестал обращать внимание на тех людей, которые делали для тебя что-то бескорыстно, но очень ценил тех, кто рассказывал тебе какой ты замечательный и умный. Это сделало тебя слабым и уязвимым. У тебя появилось слишком много вещей и представлений о себе, которые ты готов отстаивать ценой своей жизни. Для слизеринца - это не позволительно. Ты не можешь владеть тем, что ты не в состоянии защитить, или от чего не готов отказаться в любой момент. Ты был слаб и, как любой слизеринец, должен был объединить усилия с более сильным хищником. И такой нашелся, и добровольно предложил свою помощь, но ценил ли ты тех, кто оказывал тебе её не раз? — Я варил зелья, я стал крестным Драко! — попытался оправдаться мужчина. — Но делал ли ты всё, что в твоих силах? Уважал ли ты их? — Нет, — выдавил из себя бывший пожиратель. — Ты пришел к Люциусу в мантии, которую одевал на уроки, хотя у тебя есть подаренная им специально для таких случаев. Зная его, думаю, что даже не одна. Этим ты показал свое неуважение ему и то, что все его усилия считаешь не заслуживающим элементарного внимания. А то, что ты посчитал великую честь оказанную тебе одолжением со своей стороны - меня возмущает, — горько констатировал Дагда и зельевар понял, что окончательно запутался в логике хозяина. — Ты не оценил огромного доверия и чести, которые тебе оказали — тебя сделали крестным отцом Драко, этим самым введя в семью и доверив самое ценное, что есть у любого родителя и аристократа. Ты помнишь уложение о крестных родителях? — Нет, — удивленно ответил мужчина. — Только не говори мне, что даже не поинтересовался тем, что такое крестные родители в чистокровных родах! — посмотрел на Северуса, как на не выучившего домашнюю работу первокурсника Дагда. — Я выучил всё, что от меня требуется для ритуала и какие на меня возлагаются обязанности... пока живы родители, — нехотя, и с удивлением, ответил раб. Он уже и сам забыл, что тогда, в далеком восьмидесятом, посчитал незначительной информацию, которая занимала больше двух третей огромного фолианта с “Уложением...”. Его безумно раздражало постоянное упоминание о чести быть крестным родителем благородного рода. Ну какая тут честь? Простая формальность и многие семьи уже давно не используют эту традицию — что он и высказал хозяину. — Эх горе ты моё луковое! Почему же ты всегда спешишь?! — с вселенской печалью в голосе спросил Дагда. На этот вопрос ответа не последовало, похоже, даже подсознание мужчины не могло ничего сказать по этому поводу. — Ты всегда делаешь поспешные выводы не обладая всей информацией. Сначала к Волан-де-Морту побежал, придумав себе те цели, за которые он боролся: ведь тебе наплевать на чистокровные традиции, магию, или выживание Родов. Что ты у него искал?— грустно спросил мужчина. Он не понимал до конца логики своего ученика, а то, что уже осознал - печалило его безмерно. — Власть, месть, свободу, семью! — выпалил раб. — Ну что. Нашел? — жестко поинтересовался хозяин. — Нет... — смущенно ответил мужчина, радуясь тому, что в этот момент на него не смотрят. — А ведь Темный Лорд вас не обманывал. Вы могли получить всё это, если бы были достойны, — Дагда тяжело вздохнул и продолжил, наблюдая за облаками. — А потом ты рванул к Дамблдору. Ты действительно решил, что он будет спасать твою подругу детства? Тем более, после того, как ты сам подставил ее под Аваду Темного Лорда? — Да, — не задумываясь ответил зельевар. — ПО-ЧЕ-МУ?!!! — простонал хозяин. — Он же светлый маг, глава Визенгамота, директор школы. Он обязан защищать людей, — убежденно ответил мужчина. — Ты ещё скажи, что он — хороший человек, — безнадежно махнул рукой Дагда. — Да. Ведь он спас меня от Азкабана. — Господи! Вроде большой, вроде темный маг, вроде выпускник Слизерина, а наивности... как в хаффлпафке пятнадцати лет! — осознавая тяжесть предстоящей работы, простонал мужчина. — Подставил он тебя и твою любовь неземную. Передал прямиком в ручки его Темнейшества, а ты ему ещё и благодарен был. — Врешь! — вырвалось у Северуса и он закрыл руками рот. — Не бойся. За хамство наказание будет не страшным, — отмахнулся Дагда. — А насчет сказанного - у меня доказательства есть. — Какие?! — с горящими глазами потребовал бывший шпион. — Начнем с того, что его человек сообщил Волан-де-Морту адрес Поттеров. — Блэк не был его человеком, эта псина всегда была сама по себе! — Вот тут ты не прав. Хранителем тайны был Питер Петигрю. Сейчас он живой и здоровый в Азкабане, а вовсе не в могиле, как считалось до недавнего времени. Все время, с момента своей мнимой смерти, он преспокойно жил в семье Уизли. Блэк - сейчас у своих родителей, полностью оправданный зализывет раны. А, так, чтобы ты знал: проводил ритуал Дамблдор. Ещё один факт для размышления: Блэк является крестным отцом Гарри Поттера, а если бы ты прочитал уложение полностью, то знал бы, почему его посадили в Азкабан, отправив мальчика к Дурслям, где он благополучно и умер, — сказав это, мужчина встал. — Возвращаемся. У Северуса померкло в глазах, а когда он снова смог видеть, то он всё ещё сидел возле кровати и смотрел на пустую подушку. Дагда сидел за столом, накрытым на две персоны и уплетал сытный обед. Увидев, что Северус очнулся, он жестом пригласил его к столу. — Пришел в себя? — озаботился ребенок. — Да. А как я могу узнать, что это - правда? — не смог удержаться мужчина. — На, — протянул мальчик утренний выпуск “Пророка”. Газета рассказывала ту же историю, только с большим пафосом и немного не с теми акцентами. — Тут ничего не сказано о смерти мальчишки Поттера. От чего он умер, если это так? — дочитав газету, продолжил расспросы зельевар. — Нда-а-а... Выдержки у тебя не на грамм, — констатировал мальчик, допивая сок.— Доказательства прямо сейчас и получим. В подземельях сидят его родственнички и как они его убили, даже мне интересно. Так что, поедим и отправимся к ним. Сделаем несколько копий их воспоминаний: они очень пригодятся. — То есть, вы знаете, что он умер, но не знаете... как? — уточнил Северус. — Ну, насчет его смерти я полностью уверен, — мальчик откинул мягкую челку, и зельевар со страхом заметил тонкий шрам в виде молнии, описание которого, знали в каждой магической семье. — Я занял уже пустое тело. Душа малыша покинула его за секунду до того, как появился я. — Но ведь вы гораздо старше? — Это благодаря магии. Тело мальчика пытается подстроиться под мою душу, вот и растёт гораздо быстрее, особенно при магических выбросах. А эта комната насыщена магией до предела, — радостно сообщил ребёнок. — Это еще одно доказательство тому, что пророчество — фальшивка, которую подсунули одному торопыге, чтобы он передал его своему хозяину. Впрочем, и тут ты не услышал всего целиком, умудрившись привлечь к себе внимание раньше, чем рассчитывал “великий светлый маг”. — Не понимаю. Если это всё правда, то я ничего не понимаю! — теперь уже Северус застонал от расстройства: он не знал чему верить, его мир осыпался, напоминая карточный домик, а добро и зло - смешались в странном хороводе. На душе Дагды потеплело (не одному ему от этой ситуации не сладко). Злорадно улыбнувшись, малыш вызвал домовика и приказал принести “Полное Уложение прав и обязанностей крестных родителей в благородных родах”. Вот такое длинное название прилагалось к толстенной книге, листов на триста-триста пятьдесят. — На. Внимательно прочитаешь вечером и напишешь реферат футов на пять о правах и обязанностях магического опекуна. Это и будет твоё наказание за неуважение ко мне, — передал рабу фолиант Дагда. — А это тут причём! — вскинулся мужчина. — Крестный это и есть — магический опекун в случае смерти родителей, бестолочь, — ласково сообщил мальчик опешившему мужчине. — В следующий раз, прежде, чем что-то делать, собирай как можно больше информации о том, во что ввязываешься. Это - приказ. А пока, покажи мне мою собственность. Северус уставился на Дагду. — Что смотришь? Раздевайся. Должен же я понять, что со всем этим делать, — приказным тоном велел хозяин. Северус сначала покраснел, а потом посерел. Только сейчас до него дошло, что терять кроме штанов ему больше нечего и перспектива расхаживать по поместью с голой задницей, появляясь в таком виде перед женщинами, становится очень реальной. Даже Темный Лорд соблюдал приличия, поэтому изнасилования и оргии были не приняты среди Пожирателей. Положение казалось ужасным, но мужчина вдруг понял чутьём слизеринца и пожирателя, что новый хозяин его проверяет. Собравшись с силами, он снял штаны, аккуратно сложил последнее прибежище пристойности и достоинства, и выпрямился во весь рост перед своим владельцем, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикрыться. Мальчик обошел его по кругу, при этом ни чуть не смущаясь рассматривать. Осмотрев свою собственность со всех сторон он скривился: — Засиделся ты в своих подземельях, хотя... работать есть с чем. Думаю, через годик у тебя будет совсем другой внешний вид: мне неприятно владеть чем-то столь не эстетичным. Сперва лишим тебя лишних волос, потом займемся цветом кожи, а потом и мышцами. Какое зелье здесь используют для удаления лишней шерсти? — деловито входил в роль Дагда. — Никакое, хозяин, — смотря в пол, ответил раб. Если быть честным: хозяину понравилось то, что он видел: поджарая фигура, покрытая черными завитками густых волос, могла очаровать своей хрупкостью и утонченностью, но Люциусу придется привыкнуть к изменениям, которые затронут предмет его страсти. Дагда уже предвкушал, какое удовольствие получит от чаепития со своим подчиненным, когда им будет прислуживать Северус. Но вопрос с эпиляцией был актуален: тонкое тело раба просто заросло шерстью и, хотя, это считается признаком страстности и мужественности, но в таком варианте - это просто не красиво. — А как от них избавляются? — Никак, это не принято, — подняв удивленные глаза, ответил мужчина. — Тогда придумай его. Я даже разрешу тебе его сварить, — заявил малец, — но прятать моё тело ты не будешь. С сегодняшнего дня, из одежды, я разрешаю одевать только набедренную повязку, максимум до середины бедра, — посмотрев на раба взглядом пакостника, мальчик подошел и прикоснулся к ошейнику. Северус сразу почувствовал теплую волну, прокатившуюся по телу, а его символ рабства разросся и стал похож на круг укрывающий плечи и грудь до сосков. По черной поверхности змеились яркие рисунки, а тепло, достигнув заледенелых ног, проникло в кости и осталось вокруг тела теплым одеялом. — Посмотри на себя в зеркало, — приказал гордый собой мальчишка, — после эпиляции, ты станешь точной копией египетских фресок. Выполнив приказ, Северус увидел, что ошейник и впрямь стал похож на ожерелье, распространенное в долине Нила пару-тройку тысячелетий назад, а на бедрах появилась набедренная повязка из плотной черной ткани, отливающей золотом. Весь этот наряд держался на массивном черном кожаном поясе, сантиметров десять в ширину, украшенном золотыми бляхами в виде солнц и имеющих несколько креплений для разных предметов. Как ни странно было это признавать, но наряд был красив и Северус был вынужден согласиться с хозяином: его повышенная лохматость, которой он гордился, портила всю картину. Завершали образ сандалии в греческом стиле, но, почему-то, тут они смотрелись очень органично. — Тебе придется привыкнуть ходить везде в таком виде. Твой ошейник будет поддерживать комфортную температуру: я не хочу чтобы моя собственность болела. Но это — одежда, в которой ты будешь служить мне и отправляться по поручениям, а спать и ходить по комнатам, когда ты ничем не занят, ты будешь нагишом. Одежда не является для тебя необходимостью, так как тепло обеспечит тебе магия, а тешить твою гордость и самолюбие - я не собираюсь. — А вы не будете стесняться находиться в одной комнате с голым мужчиной? — поинтересовался раб. — Молодец. Это редкий случай, когда ты проявил слизеринские качества и за это заслуживаешь маленькую награду: на сутки я разрешаю тебе доступ в библиотеку. Но могу тебя разочаровать: я сам ношу одежду только для комфорта окружающих. В этой жизни нам ничего не принадлежит, даже наши тела, поэтому держаться за что-то - глупо. Со временем, ты это поймешь. И без этого урока тебе будет очень трудно двигаться дальше, — мальчик прикоснулся к широченному ошейнику и рисунок сложился в надпись “Собственность Дагды”, при этом не потеряв эстетичности. — Чаще смотри в зеркало и думай над моими словами, и, возможно, тебе не придется пройти тот океан боли, который прошел я, чтобы понять эту простую истину. Когда ты её усвоишь — станешь поистине свободен, — печально, но с улыбкой, сказал мальчик. Северус посмотрел на своего хозяина и вдруг поймал себя на том, что хочет понять того, с кем связала его судьба. — Всё. Хватит с тебя переживаний на сегодня. Бери палочку и пойдем к Дурслям. Твоё сокровище в верхнем ящике стола, потом туда и положишь, — приказал хозяин, выходя из комнаты. Прихватив палочку, Северус поспешил за Дагдой. Короткая одежда и отсутствие нижнего белья под ней, вызывали жуткий дискомфорт и смущение. Молодой мужчина пытался представить себе, что он на маскараде, а это - его костюм. Но с самовнушением получалось плохо. Раб даже не заметил, как они подошли к дверям камеры. За ними оказалась просторная теплая комната, в которой на топчанах лежало три тела. Два явно страдающих ожирением, принадлежали мужчинам — старший был ровесником Северуса, а младший — Драко. В третьем теле, принадлежащем худой женщине, Северус с удивлением узнал Петунию, сестру Лили. — Познакомься с семейством Дурсль, покопайся у них в головах и найди информацию о жизни их племянника. Особенно удели внимание причине смерти Гарри Поттера. Они в таком состоянии, что для легилимента - это простейшее задание, — приказал мальчик. Северус погрузился в воспоминания магглов. Он проходил от одного члена семьи к другому и всё больше мрачнел. Детство самого Северуса не отличалось радужными красками и обилием любви, но, у него была мама, заботившаяся и защищавшая его, а у маленького спасителя всея магического мира, не было никого, кто сказал бы ему ласковое слово. Больше всего мужчину поразили не избиения ребенка, а то пренебрежение, с которым к нему относились и то, как его эксплуатировали эти люди. За несколько дней, до того, как их похитили, мальчик начал жаловаться на слабость и головные боли, но никто на это не обратил внимание, даже когда он потерял сознание в коридоре. Его просто запихнули в чулан и… забыли. Они так и не узнали, что ребенок, за которого они отвечали - умер. Скопировав множество воспоминаний, подтверждающих жестокое обращение с малышом, Северус опустил волшебную палочку. Особенно его поразило воспоминание о том, как эти люди нашли холодным ноябрьским утром у себя на пороге корзинку с больным младенцем, простоявшую там, судя по всему, всю ночь. К корзине прилагалась записка от Дамблдора, в которой говорилось о том, что их племянник остался сиротой и теперь их долг - воспитать его. При этом, желательно не сильно балуя. Чета Дурсль разразилась проклятьями в адрес всего магического мира и старика в частности. Тогда они засунули корзинку с плачущим ребенком в чулан под лестницей и забыли о нем на несколько дней. К их разочарованию - он выжил. Но в этот раз - судьба улыбнулась мальчику и он покинул этот жестокий мир. — Ну, и от же чего он умер? — заинтересовано спросил Дагда. — Он чем-то заболел и жаловался на слабость и головные боли, а эти уроды заперли его в чулане и забыли! — эмоционально ответил Северус. — Понятно. Пошли-ка обратно. У тебя задание, а мне ещё с Томом отношения налаживать, — махнул рукою малыш и вышел из камеры. Северус тщательно закрыл дверь и последовал за своим хозяином.