И пришел день...

Глава 6. Люциус не знал, что думать. С одной стороны, он уже присягнул Дагде и пути назад не было, но с другой, описанная перспектива полностью противоречила тому, что он представлял. Если повелитель не шутит, а похоже, что он был абсолютно серьёзен когда говорил о переменах, то у них впереди огромные проблемы, по сравнению с которыми, гонения, после падения Темного Лорда, покажутся празднованиями по случаю присуждения ордена Мерлина первой степени. Теперь стал понятен интерес к удаленному острову, а древняя сила, пришедшая вместе с повелителем, уже не казалась настолько соблазнительной. Но, как и прежде, он не собирался отступать от выбранного пути, уже не способный отказаться от того ощущения, которое поселилось в сердце, после появления в их доме маленького мальчика, когда-то носившего имя Гарри Поттер. Только сейчас Люциус осознал, что это предчувствие тех самых грядущих перемен будоражит его кровь и не дает отступить. Он отбросил сомнения, закравшиеся в душу: его повелителю нравилось пугать и рассказывать всякие ужасы, наверное, так и надо — слабаки жаждущие только силы Дагды, испугаются и отступят, не желая ломать свою жизнь, но блондин уже сделал свой выбор и собирался участвовать во всех авантюрах этого странного создания. — Если для этого мне не придется бегать голышом вокруг собственного дома — боюсь простудиться, — улыбнувшись, парировал мужчина. Мальчик хмыкнул и, смерив его взглядом, задумчиво произнес: — Ну, ну. Посмотрим, насколько хватит твоей храбрости. Бегать не нужно, лучше проведи меня к камню, — попросил Дагда и движением руки предложил хозяину показывать путь. Спускаться пришлось очень долго, последние этажи напоминали древние катакомбы и заставляли подозревать, что возраст поместья намного больше, чем говорит хозяин. Возможно, на этом месте когда-то стоял замок, а уж потом предки Люциуса выстроили на его развалинах своё прекрасное жилище, но не обошли вниманием и те ходы, что остались от древнего строения. Теперь они выглядели вполне ухоженными, но контрастировали даже с теми подземными этажами, в которых жил Дагда: грубо вырезанные из гранита, который так редко встречался в этих местах и так ценился в эпоху замков. По мере того, как они спускались, мальчик начинал чувствовать увеличивающееся волнение и поднимающуюся из глубин души волну восторга: там, внизу, его ждало что-то родное и оно жаждало этой встречи не меньше, чем он сам. Последняя дверь, отделяющая людей от магического сердца поместья, была сделана не так давно и сильно выделялась своей непохожестью на стены, местами поросшими мхом. Выкованная целиком из железа, с вмонтированными в неё усиливающими камнями и покрытая мельчайшей рунической вязью, сама эта дверь должна была стоить целое состояние. Подойдя к этому чуду кузнечного дела, Люциус любовно огладил вороненую сталь, на которой не появилось ни одного пятнышка ржавчины за все эти годы и, уколов палец о герб Малфоев, окропил его кровью. Она открылась бесшумно, пропуская хозяина и его гостя в святая-святых. Войдя в круглый зал, украшенный резьбой в кельтских мотивах, Дагда сразу понял, что он ещё не на месте. Посередине комнаты стоял большой круглый агат черного цвета с красными и желтыми прожилками, его поверхность настолько была изрезана руническими рисунками, что казалось, будто она просто не отшлифована. Некоторые руны были большими и глубоко врезались в тело камня, а другие — были настолько крошечными, что не зная, что искать — не нашел бы вовсе. Но самое ценное, то, что звало Дагду во время всего спуска, было за магическим валуном. Как будто он закрывал проход, ведущий к настоящему сокровищу. — Люциус, что под этим камнем?— не отрывая жадного взгляда от магического якоря, спросил повелитель. — Ничего, — озадачено ответил хозяин поместья. — Это — самое дно, ниже ничего нет. — Есть, и оно зовёт меня, — обходя камень по кругу, сообщил Дагда. Закончив обход, он сел на корточки и положил обе руки на святыню Малфоев, потянувшись к тому, кто его звал. Мальчику казалось, что он прикасатся к кусочку своей души, запечатанной на долгие столетия этим камнем. — Люциус, его необходимо поднять, если я волью в него свою энергию — он не выдержит и расколется, а это — уничтожит защиту поместья... Я не хочу так рисковать. Но мне просто необходимо узнать кто внизу, — не отрывая взгляда от камня, отдавал приказы малыш. — Повелитель, но если я его подниму, то поместье может пострадать, — всполошился блондин. — Мне всё равно. Или ты его подымешь сам, и шанс на его повреждение будет минимальным, или это сделаю я, и тогда у тебя станет на одно поместье меньше, — отрезал Дагда. Люциус взмок за считанные секунды: он не ожидал, что ему придется рисковать своим домом и семьёй уже сегодня, а всё так хорошо начиналось. Смирившись с неизбежным, он вынул волшебную палочку, которую не использовал в последние дни, и начал подымать святыню своего Рода, которой он раньше боялся даже коснутся. Камень с трудом оторвался от гранитных плит пола, открывая узкий проход, уходящий ещё глубже. От неожиданности, блондин чуть не уронил свою ношу, но, собравшись в последний момент, плавно отлевитировал его чуть левее прохода, в темноте которого уже исчез Дагда. Вниз вела узкая каменная лестница без перил, круто уходящая в бездонную тьму, но мальчик не мог медлить, его тянуло туда, где его ожидали. Вдалеке слышались крики Люциуса, просившего подождать его, а потом сверху полился свет, чуть не ослепив мальца. Привыкнув к яркому освещению, он смог разглядеть, что лестница вела в огромный зал, по размерам не уступающий бальному залу поместья, а возможно, и превосходивший его, одно было точно — высотой потолка он превосходил его многократно. Лучи, испускаемые волшебной палочкой мужчины, освещали священный круг, находящийся в центре огромного помещения, а каждый шаг, приближающий Дагду к цели, вызывал мерную дрожь стен, словно оживало сердце сказочного великана. Спуск продолжался не меньше пяти минут, за это время Люциус уже не раз проклял себя за то, что соблазнился предложением повелителя, мало того, что он чуть дважды не рухнул с этой проклятой лестницы, так ему ещё и придется вступить в тот ужасный круг, маячивший вдали, а в том, что Дагда туда полезет — сомнений не возникало. Он клялся себе страшными клятвами, что если в этот раз всё закончится благополучно, то завяжет с авантюрами и скажет повелителю, что слишком слаб для его благодеяний. С такими неутешительными мыслями блондин достиг дна этой адской пропасти, как уже стал мысленно её называть, и увидел Дагду, стоящего прямо в середине ритуального круга. — Люциус, ты мне нужен. Если я сделаю всё сам, то могу перетянуть на себя защиту поместья, а мне это даром не нужно, — разглядывая рисунок у себя под ногами, пробурчал паренёк. А посмотреть было на что: под ногами, выжженная в граните, красовалась какая-то загогулина. Люциус никогда раньше не видел ничего подобного, и вдобавок, какой бы магией не воспользовались, чтобы создать этот рисунок, сейчас о ней уже позабыли, не существовало методов выжечь в граните рисунок диаметром три метра и глубиной сантиметров десять, с шириной линий не меньше двадцати сантиметров. Все линии были идеально гладкими, что и вызывало удивление аристократа. Как будто её просто нарисовали. Перспектива потери контроля над поместьем стала для мужчины важнее всяких там загадок древности, и он решительно спросил: — Что мне делать? — Входи в круг, становись ко мне спиной, разрезай оба запястья и пусть кровь стекает по желобкам в камне и, кстати, помоги мне, у меня нет ножа, — озабочено сказал мальчишка. Когда мужчина зашел в круг, древняя магия ожила и на стенах помещения стали появляться багровые надписи, освещая зал сумрачным светом. Маг понял: он не покинет круг, пока ритуал не закончиться, и шанс на то, что он будет к тому моменту жив, смехотворно мал. Разрезав запястья Дагде и себе, он стал терпеливо ждать. А в этот момент, по помещению поплыли слова, произносимые детским голосом, но от которых веяло потусторонней силой: — Брат мой, запечатанный здесь, сбрось оковы и приди на зов нашей крови. Кровь и дух взывают к тебе. Пробудись и прими наши дары. Да прибудет твоё благословение и защита над этим местом и этой кровью. Взываю к древнейшему, чья дорога в ночи, пусть обретёт он плоть и кровь, да откроются двери запечатанные, да восстановятся узы разорванные. Произносимые слова произвели в сознании Люциуса странный эффект: он ощущал себя так, словно что-то забыл, а теперь вспоминает. Сердце сладко заныло, ожидая встречи с кем-то родным, и из уст сами собой полились слова, продолжая затихшую фразу: — Именем Рода моего и кровью своей подтверждаю клятвы данные, и договора заключенные, пусть мой дом вновь станет твоим, пусть моя семья вновь станет твоей, пусть пока жив мой Род, будет власть твоя сильна, а защита — крепка. Да будет так. Люциус со страхом слушал слова, что произносил, но в сердце было убеждение: всё сделано правильно. Тело уже слабело от потери крови и волшебник чувствовал, что не сможет сам подняться наверх, понимая при этом — домовики могут и не войти в этот зал, столько на нем защит. И в тот миг, когда в душу стало заползать отчаянье, он увидел всадника в белой броне, восседавшего на горемке на фоне ночного неба. Его платиновые волосы развевал ветер. Этот образ был величественен, как лик Божества, вот только благости от него не чувствовалось. От него веяло спокойствием и опасностью, а ещё, казалось, что он читает самые потаенные мысли и желания. Придя к какому-то выводу, мужчина улыбнулся и сразу на душе потеплело. — Жертва — принята. Договор — подтверждён! — пророкотало в зле. — Асмодей! Придурок! Залечи раны своему хозяину! — раздался детский голос, над ухом у теряющего сознание блондина. *** Очнулся Люциус в своей кровати. Рядом с ней стояло два стула: на одном сидел Дагда и весело болтал с мужчиной, занимающим второе детище ренессанса. Собеседник мальчика выглядел как стройный аристократ лет тридцати в маггловском французском фраке и белых перчатках. Угольно-черные волосы были изящно острижены и не покрывали шею, но прикрывали лоб и глаза, которые выдавали его не человеческое происхождение, светясь темно-вишневым светом. От него веяло сдержанной силой, спокойствием и довольством. — Ой. Смотри. Люциус пришел в себя, — радостно выдал блондина ребенок. — Господин. Как вы себя чувствуете? — вежливо и заботливо поинтересовался незнакомец. — Ты кто? — спросил первое, что пришло в голову хозяин комнаты. — Я ваш дворецкий и управляющий поместьем, — галантно раскланялся вставший мужчина.— В силу заключенного между мной и вашим родом договора, с этого дня я снова приступаю к выполнению своих прямых обязанностей. — Снова? — тупо переспросил блондин, поднимаясь с кровати. В теле не ощущалось недавно перенесенной потери крови. — Да. Род Малфоев издревле был демонологами и имел ряд договоров с Князьями Ада, в том числе, и со мной. Но пятьсот лет назад им пришлось запечатать все основные святилища, дабы сохранить минимальную связь с нами и пережить времена Закрытых Врат с наименьшими потерями. Как я вижу, наше решение было правильным. Вы очень похожи на своего предка Люциуса, который последним приносил жертвы Древним. Хозяин поместья тяжело опустился на кровать. С телом было всё в полном порядке, а вот голова — отказывалась принимать новую информацию. — Асмодей, не грузи. Видишь — ему совсем плохо. И так мужик пережил многое, а тут ты со своими откровениями. Дай ему отдохнуть, — укоризненно проговорил Дагда. — Да, вы правы, Дагда. Прошу меня простить, хозяин, мы оставим вас, но если вам что-то понадобиться — можете просто позвать меня по имени. Я услышу и сразу явлюсь, — заверил Асмодей. — Ага, — автоматически ответил Люциус, оставаясь в одиночестве. Его жизнь снова сделала кульбит и сколько их ещё будет, пока он с Дагдой? *** А тем временем, Дагда потащил Асмодея к себе в комнаты. Мальчишка был очень рад новому знакомому, этот демон не знал его, но чувствовал родственную душу, а бесшабашное поведение малыша — искренне радовало одного из Древних. В отличии от своих светлых собратьев, архидемоны ценили юмор и простоту. Множество идиотов в прошлом погибало призывая одного из Темных Богов, а потом начиная разводить антимонии и трястись от страха. От мальчишки просто несло радостью и азартом, похоже, это мелкое чудо уже шагнуло за Грань между светом и тьмой. Такие души являются высочайшей ценностью любого мира, потому, что они воплощают в себе замысел Творца. Комната малыша была красивой и отвечала вкусам самого Асмодея, а перепуганный раб, старавшийся прикинуться элементом дизайна, в своём уголке, дополнял картину. Не обращая ни на кого внимание, Дагда подбежал к кровати и вынул из-под подушки дневник Тома, после чего забрался с ногами на кровать, пригласив жестом демона присесть на стул, стоявший рядом с ней. — Том! Том! Выходи. У меня тут интересный гость, а мне лень потом тебе всё пересказывать, — затараторил малец, сжимая тетрадку. — Тише-тише! — недовольно заворчал появившийся из артефакта призрак мужчины лет тридцати-сорока. Его ярко-красные глаза не оставляли сомнения в личности призрака. — Упс! Ошибочка получилась, — прикрыл ладошкой рот Дагда, но мордашка у него при этом была донельзя шкодливая. — Я-то думал, что основной личностью станет Том... на некоторое время. Волан-де-Морт подозрительно прищурился, разглядывая ребенка, а в дальнем углу тихо сполз по стеночке, потерявший сознание Северус. Картина оказалась столь умилительной, что древний демон не выдержал и рассмеялся. У него был искренний и открытый смех существа, которое ничего не боится и умеет радоваться каждому приятному моменту в жизни. Это привлекло внимание Волан-де-Морта к новой личности. Вдумчиво рассмотрев весельчака, Темный Лорд с удивлением посмотрел на Дагду: — Ты где демона взял? Я думал, что они не могут появляться в нашем мире? — Не можем. Я только проекция, так сказать, малая личность. У меня нет моей былой силы и всей полноты сознания основной личности. До тех пор, пока Врата не откроют вновь, я смогу существовать только как хранитель поместья, чудо уже то, что меня смогли пригласить сюда хотя бы в таком виде, — вежливо ответил Асмодей. — А как открою — свалишь? — прищурив глаз, поинтересовался малыш. — Ну, что вы! Я же заключил договор! Эта личность останется выполнять его условия и сможет принимать меня в полном объеме, в случае необходимости, — укоризненно пояснил демон. — Тут ты тоже заведуешь делами семьи и брака, а походу и карательной системой? — продолжил расспрос Дагда. — Мне кажется, на тебе ещё жадность и игроманы висели? — Ваш знакомый был так сильно загружен? — удивился Асмодей. — Здесь в моём ведоме месть, похоть, ревность и жадность ещё жажда власти, — вежливо улыбнулся Князь Ада. — Хотя, первые три греха можно объединить в отдел “семьи и брака”, как вы выразились. — И ты считаешь, что в моём мире твой собрат перерабатывал? Да политиков больше, чем игроманов! — экспрессивно заметил мальчик. — Согласен. Но для выполнения заключенного мной договора, моя квалификация — идеально подходит. — Она для всего подходит. Ты оттяпал половину смертных грехов, причем самую жирную. С твоей помощью Малфои станут самыми крутыми в Европе. Особенно, если учитывать их выносливость и зверскую устойчивость психики, то ты из них монстров сделаешь, — пробурчал малыш. — А вы учтите, что я не единственный с кем у них договор, — хитро улыбнулся изящный аристократ, смахивая с плеча невидимую соринку. — Э... А с кем ещё? — настороженно спросил Дагда. — По вашей версии, его зовут Белиал, — скромно сообщил демон, предварительно пошаривший в мозгах вызывавших его людей и от того не плохо осведомленный, как в делах Магической Англии, так и получивший доступ к знаниям Дагды. — Он случайно не под северным замком запечатан? — решил уточнить посерьёзневший ребенок. — Там. Там было основное святилище для северной Европы. — Хорошо хоть не Бегемот, но радость тоже не велика. Это же один из повелителей Хаоса, как этим лисам удалось его уболтать? — размышлял вслух Дагда. — Не знаю. Но у него с ними были вполне нормальные отношения, не такие тесные, как у меня, но тоже плодотворные, — продолжал делиться информацией управляющий. — Ага. Ты вот скажи мне, убогому: каким образом Малфои похожи на тебя, будто ты им отец родной? Это, как уточнение, насколько тесными были ваши отношения, — вышел из задумчивости Дагда. — Стоп. Он же брюнет, да ещё и красноглазый? — попытался ухватить нить разговора Волан-де-Морт. — Он скорее на моего брата похож. — Этот образ он спёр у меня из воспоминаний, Асмодей говорит, что он полностью соответствует его обязанностям и характеру. А когда он появился — выглядел, как близнец Люциуса, — ввел Волан-де-Морта в курс дела малыш. — Это особенность связавших свои души с нами. Рано или поздно, они становятся похожи на покровителя Рода, и у них появляются соответствующие способности, — пояснил невозмутимый демон. — А почему мне кажется, что ты вешаешь мне лапшу на уши? — подозрительно спросил Дагда. — Понятия не имею, — развел руками Асмодей. — Я полагаю, что тут не обошлось без тройственных союзов. Особенно, если учесть, что именно ты сотворил расу инкубов и их способности появились от тебя. — Любовь — непредсказуема, а я всегда испытывал слабость к блондинам, — ни на секунду не смутившись, ответил демон. — Бедный Люциус, заездишь ты его, — хитро улыбнувшись, картинно пожалел старшего Малфоя Дагда. — Он выносливый — выдержит, — категорично ответил Асмодей, — его супруга, я полагаю, разделит ношу мужа. В твоих воспоминаниях она очень темпераментна. Да и никто их насиловать не собирается, я питаюсь чувствами в первую очередь, а уж энергией — во-вторую.— отмахнулся невозмутимый демон. Тут уже не выдержал Волан-де-Морт. Смеялся он менее открыто, чем демон, но тоже от всей души. — Всё! Хватит! — отсмеявшись, прекратил балаган Темный Лорд. — Я видел воспоминания моего младшего я, но не мог и представить, что ты провернешь со мной тот же трюк! Давненько меня так не смешили. — А ты сам виноват. Подчиненных нужно воспитывать, а ты занимался только их магическим потенциалом, а на душевные качества тебе было начхать, — парировал Дагда. — Стоп. Я больше не попадусь. Сначала представимся, а потом разберёмся в ситуации. Меня зовут Лорд Волан-де-Морт, до того, как стать призраком, был Темным Лордом. Маг, родился на рубеже 26 и 27 годов, полукровка, наследник побочной ветви Слизеринов, глава Ордена Пожирателей Смерти, умер 31 октября 80 года, когда вернусь к жизни— не знаю. Полагаю, что это зависит от этого мальца. — Ладно, — скривившись, ответил малыш, — такую забаву испортил. В этом мире — меня зовут Дагда. Имя бывшее в употребление до этого, значения не имеет, пришелец из параллельной реальности Земли, в которой ни магов, ни волшебных существ — нет. Но сама магия присутствует, хотя и в совершенно другом виде. В своём мире я специализировался на магии души и Рода, основная ветвь специализации — демонология. Вот и обрадовался, как маленький узнав, что они у вас тоже есть, да ещё, безумно похожи на наших. Родился в 1974, ушел в ваш мир в конце 2012. В моём мире существует множество книг о вашем, так что у меня есть смутное представление о том, что здесь происходит и с кем я разговариваю. Занимаю бренную тушку Гарри Поттера. — Не понял и половины, — недовольно заявил Волан-де-Морт, — но, ты мне всё подробно расскажешь. В ответ на прозвучавшее требование Дагда показал язык грозному темному магу, вызвав очередной взрыв смеха у Асмодея. Успокоившись, демон представился: — Рад представиться столь необычной компании, меня зовут Асмодей. Моё истинное имя человеку произнести не получится, но это очень близкий аналог, местные маги давали мне аллегорические имена, или называли по моим качествам, так что, это имя мне нравится,— демон поклонился Дагде. — Оно на иврите и тоже имеет смысловое значение и, хотя, я использовал современное произношение — оно тебе действительно подходит, — уточнил ребенок. — Спасибо. Но, я продолжу. Я один из десяти Темных Божеств, разные народы называли нас по-разному и вас, уважаемый Дагда, ещё ожидают сюрпризы, — после этой реплики малыш скривился, ну не любил он сюрпризы, хотя, сам был постоянным их источником. — Как у божества и архидемона, у меня есть сфера деятельности, в которой я наиболее эффективен. Когда мир опустился в пучину порока, я взял на себя все грехи, вызывающие сильную привязанность. — Прости. Но наркоманы и алкоголики, это тоже твоя головная боль? — перебил нетерпеливый малыш. — Нет, это ведомство Аштарота, он у нас огненный, ему с этими придурками легче, а я — начинаю звереть, — печально ответил Асмодей, поправляя галстук, выделяющийся на фоне белоснежной рубашки. — Ага. А у тебя не придурки? Одни бабники и наивные идиоты, грезящие о легких деньгах, чего стоят, а уж подобные Фаджу, это вообще пипец полный. Я бы не выдержал и устроил тотальный геноцид, — эмоционально заявил Дагда. Складывалось впечатление, что тема была больной. — Ты ещё молод. Из них тоже может получиться что-то путное, — примирительно ответил демон. — Что именно? Зачем они вообще вам нужны? — решил внести ясность в вопрос Волан-де-Морт. — Это то, чем нам нравиться заниматься. Души попадают в сферу нашего внимания, когда в них пробуждается жажда. Не имеет значения, чего жаждет человек: мести за погибших родных, денег на операцию матери, получить женщину, которую он любит, или мира во всём мире... Когда желание превращается в потребность — он наш. Только освободившись от навязчивой идеи — он может снова вернуться на светлый путь. Мы приняли на себя обязательство — утолять жажду. Некоторые из наших подопечных заключают с нами контракт и мы берем их под пристальное наблюдение, подводя к тому моменту, когда они смогут отдать нам свою душу. Именно ради них мы выполняем свою работу, — просветил слушателей Асмодей. — А зачем вам души? Вы ими питаетесь? — спросил Волан-де-Морт. В нем проснулся ученый, который получил доступ к первоисточнику ценнейшей информации и собирался воспользоваться им по максимуму, наплевав на ту опасность, которую представляет сам источник. Сейчас он походил на малыша, дорвавшегося до банки с вареньем, оставленной без присмотра: “сначала — он наестся от пуза, а плохо ему будет — лишь потом”. Потом он подумает над тем, что он услышал и составит своё мнение, а сейчас — самое главное — узнать побольше. — Ну что вы?! Душа высшее проявление божественного и она абсолютна. Её состояние можно изменить только вернув её в первоисточник. Ни съесть, ни разбить, ни украсть душу невозможно, можно только объединить со своей, — категорично заявил демон. — Наша цель — помочь душам перешагнуть грань между светом и тьмой, достигнув, таким образом, совершенства. Демон откровенно лукавил, свято убежденный в том, что его обман никто не сможет уличить. Ведь в общем, он не врал: ядро души — божественную искру, поглотить нельзя, но вот все её накопления, сделанные за множество воплощений, были ценнейшей пищей и валютой, как в демонических, так и в божественных мирах. — Погодите, но ведь я же разбил, а дементоры питаются душами. Так что ваш рассказ не правдоподобен, — торжествующе заявил Темный Лорд. Не каждый день в жизни удаётся поймать на лжи архидемона. — А вы уверенны, что вы её разбили, или в том, что дементоры едят души? — ласково, как маленького ребёнка, спросил Асмодей Волан-де-Морт. — Да, — не очень уверенно, ответил темный маг. — А что такое, по-вашему, крестраж? И… что тогда со мной? — Ваш, так сказать, крестраж — якорь, привязавший душу к физическому плану бытия, нарушив естественный механизм развоплощения, сам из себя он представляет копию сознания на момент создания объекта с неприкосновенным запасом энергии, необходимым для воссоздания тела и уз, сковывающих высшие аспекты души, не давая им дальше развиваться. Примерзкая штука, один из немногих способов искалечить высшие аспекты души, до которых в остальных случаях — человеку добраться невозможно. Этот метод запрещен за свою глупость и жестокость. Каждый раз, повторяя процесс, вы всё больше и больше калечили душу. Она у вас теперь похожа на изможденного тяжелой болезнью вурдалака, за час до полнолуния — голодная, больная и злющая. Мне удивительно, как вы можете так адекватно с нами общаться, — с интересом энтомолога, рассматривал Темного Лорда демон. — Вот как... А я думал, что он копий наштамповал. Чувствовал искажение, но не мог понять в чем оно, — задумчиво протянул Дагда, — а ведет он себя нормально потому, что связь с душой слабенькая, тут, по большей части, только сознание. — Предположим... — вы правы, тогда... после возрождения... я снова стану неадекватным? — насторожился Волан-де-Морт. — Полагаю, что да. Связь с душой усилится и её безумие передастся сознанию, оно всегда слабее души. В последние годы своей жизни, вы знатно накуролесили, после памятного Самайна, мы ожидали вашего появления в адских мирах, и были сильно удивлены, когда этого не случилось. Волан-де-Морт задумался. Он не любил лгать самому себе и был вынужден признать, что глядя на последние десять лет своей жизни, может вспомнить множество раз когда поступал не рационально, но тогда эти действия казались совершенно нормальными. Одна история с пророчеством чего стоит. Эту проблему можно было решить множеством способов, а не тащится к Поттерам посреди ночи, да ещё и в одиночку. Хотя, возможно, демон просто пудрит ему мозги. Нужно будет найти доказательство его теории, или факты её опровергающие. — Асмодей, Люциус говорил о проклятии, которое ложится на тех, кто пытается вернуть абсолютную власть в этот мир. Может это его негативное влияние? — спросил Дагда. — Нету никакого проклятия, — отмахнулся демон, — просто власть это сильнейшее искушение, которое усиливает все пороки человека. Очень тяжело, идя к абсолютной власти, в мире, который этому сопротивляется, сохранить здоровую душу. Искушение — слишком велико. Достаточно малейшего порока и человек быстро превращается в монстра. Гораздо проще объяснить свою слабость и глупость проклятьем. Вы бы ещё про порчу и сглаз припомнили! Если бы проклятье существовало, то власть над домовиками уже изничтожила бы большинство жителей Альбиона, да и всех родителей, ведь они связаны с детьми узами абсолютной власти. Господина просто ввели в заблуждение. Кстати, дементоры были созданы Бегемотом именно для того, чтобы власть не попадала в руки к слабым людям. И души они точно не поглощают — не способны. В былые времена, прежде, чем правитель восходил на престол, он проходил последнее испытание — “поцелуй дементора”, лишь после этого — его допускали к коронации. Дементоры не способны поглотить душу, они поглощают негатив, страхи и проявляют скрытое. Во время поцелуя это происходит в один момент, и нервная система несовершенного человека, не выдержав накала страстей — перегорает, отсекая душу от оболочки. На земле остается только тело. Если душа чистая и сильная, то они предстают перед человеком, как божественно красивые создания, даже красота ангелов меркнет перед этим совершенством, но чем больше загрязнений и слабостей в душе, тем уродливее они кажутся, и тем сильнее негативные эмоции человек испытывает в их присутствии. Они зеркала, в которых отражается душа увидевших их. Но они очень требовательные зеркала, можно сказать — увеличительные. Встарь считалось, что человек, наделенный властью, не имеет права быть слабым или греховным, вот и жили они в симбиозе с дементорами, а все могли убедиться, что ими правит достойный человек, раз он не испытывает страха рядом с высшим Судиёй. У сильных душ, присутствие этих существ, вызывает ускорение интеграции всех аспектов личности и многократно приближает момент выхода за Грань, — просветил собеседников демон. — Нда-а-а... весёленькая картинка получается. Если дементоры проверяли душу человека, то, наверное, и другие проверяющие были? — серьёзно спросил Дагда. — Вы умный молодой человек, — похвалил малыша демон,— Да. Каждая из стихий создала своих детей. Огонь — инкубов и суккубов, вода — вампиров, земля — оборотней, а воздух — дементоров. Каждая из рас отвечала за свою сферу. Инкубы: утоляли жажду страсти и лечили жертв сексуального насилия, вампиры были незаменимы, если человек жаждет мести и желает научиться убивать, оборотни — учили гармонии с природой, красоте охоты, радости простой жизни и тому, что каждое существо лишь часть природы, а дементоры — следили за чистотой душ и помыслов, а также, были помощниками для тех, кто решил пересечь Грань и познать высшие истины. — Ага. Инкубы — социальная помощь, вампиры — полиция, оборотни — дети лесов и полей, а дементоры — проверка на вшивость. Разумно, разумно, — протянул, погруженный в свои мысли Дагда. — Что, уже думаете как применять будете? — заинтересовался Асмодей. — Я один отдуваться не собираюсь. В эту жопу заходили долго и сообща, а выводить я в одиночку должен?! Не дождетесь! Работать будут все и до кровавого пота. Но системку вы придумали классную. У светлых была такая же? — не унимался пацан. — Да. Ангелы — воздух, вейлы — огонь, эльфы — вода, гномы— земля, — сдал противников демон. — Эльфы... это какие? И кто такие гномы? — не понял Темный Лорд. — Гномы — раса, от которой произошли гоблины, а эльфы, в этом мире, одни — высшие. Как и гномы они создали карманный мир и счастливо там поживают, — сообщил Асмодей. — Выкурю. Нечего им там прохлаждаться. Пусть пашут. Если бы ещё найти способ их всех припрячь к работе, а то пока я каждого выловлю и уболтаю, конец света случится, а они и не заметят, — разорялся Дагда. — Вы не переживайте об этом сейчас, — охладил пыл мальчика демон, — когда придет время - всё решиться само собой. Пока вы делаете всё, как надо, заботьтесь о тех проблемах, которые стоят перед вами, если вы всё сделаете правильно, то мир сам вам поможет. — Не переживать, так не переживать. Волан-де-Морт, как ты считаешь: твои Пожиратели достойны внимания, или от них никакого проку? Мне на них силы тратить или пусть подыхают со всеми? — обратился малыш к погрузившемуся в свои в мысли Темному Лорду. — Большинство — достойно. Если честно, то они цвет нации. Как бы я не злился на них за то, что они меня подставили, должен признать, что они были верны мне даже тогда, когда я начал превращаться в психа — готовые платить за свой выбор полную цену и не выпрашивать пощады. Я редко встречал такие качества в людях, — отвлекся от размышлений мужчина. — Ты решил их привлечь к воплощению своих планов? — По большему счету, я воплощаю их мечту. Так пусть сами это и делают, под моим чутким руководством. Том, подумай над идеей восстановления души. Я уверен, что вместе с Асмодеем, мы сможем найти способ исправить нанесенный ущерб. Но, я опасаюсь, что за это может быть очень большая плата, — задумчиво и с надеждой посмотрел на Волан-де-Морта Дагда. — Тебе правда не безразлична моя судьба? — заинтересованно спросил мальчика мужчина. — Да. И мне кажется, что после того, как я поглотил твой крестраж между нашими душами установилась теснейшая связь, ты должен чувствовать, вру я тебе или нет, — серьёзно посмотрел в красные глаза малыш. — Да, такая связь бывает только у близнецов, ваши души очень тесно связаны и это ещё одна причина почему вам, уважаемый Волан-де-Морт, нужно побыстрее решить проблему своей души, — серьёзно предупредил Асмодей. — А если нет? — резко спросил Темный Лорд. Он чувствовал смертельную опасность, исходившую от демона. — Тогда её решим мы, потому, что ваша больная душа может исказить душу Дагды и этот мир лишиться последней надежды. Ни Боги, ни мы — не позволим этому случиться. Скорее всего, вашу душу отделят и вернут в первоисточник. После чего, вам придется начинать цепь воплощений заново, с нуля, — холодно отрезал Асмодей. Его аура налилась силой и в комнате стало тяжело дышать от количества магии, сконцентрированной в тесном пространстве. Теперь изящного брюнета уже невозможно было принять за человека, хотя он всё ещё пребывал в этой форме, и не пошевелил не одним мускулом, но его аура во много раз превысила самые буйные фантазии Волан-де-Морта. Как на зло вспомнилось, что сейчас Асмодей только тень, но, по разговорам, в скорости, он обретёт полную силу. Уже сейчас Темный Лорд не смог бы ничего противопоставить этому существу, даже если бы у него была сила, которой он владел перед смертью, а как дух — он был и вовсе бессилен. Вывод был не утешительный: или лишаться бессмертия, или окончательная смерть. Оба выбора не радовали. — Асмодей, прекрати его пугать, — устало попросил Дагда, и обратился к Волан-де-Морту. — У тебя ещё будет время. До твоего воплощения тебе ничего не грозит, я понимаю, что ты хочешь снова жить, но как только ты обретёшь тело — твоя душа активируется и тогда её нужно или исцелять, или отделять. Если бы я мог уединиться на несколько лет, то я смог бы сам исцелить твою душу, но у меня нет такой возможности. Так что — решать тебе. — Вы бы смогли исцелить его душу, только слив полностью со своей, но тогда он может потерять к ней доступ, что будет для него равносильно окончательной смерти, — разочаровал Дагду демон. — А разве у человека может быть две души? — удивился Волан-де-Морт, скрывая страх, который испытал, осознав перспективу. — Нет душа одна, но более сильная душа может поглотить более слабую. Или, если люди очень любили друг друга, то в следующей жизни они могут воплотиться в одном человеке, слив свои души в одну. А люди с диссоциативным расстройством личности, после смерти часто приходят в этот мир как близнецы. Это — сложно. Душа — это очень тонкая материя, но, так как я поглотил твой крестраж, я могу влиять на твою душу, как и ты на мою, вследствие чего, есть возможность слить их в одну. Мне этого не хочется, — малыш вскинул голову и с мольбой посмотрел в глаза Темного Лорда. — Я постараюсь, чтобы до этого не дошло, — пообещал Волан-де-Морт. Дагда тут же искренне улыбнулся: — Не забудь. Ты обещал, братишка. Мне без тебя здесь будет не так весело. После этого заявления, разрядившего обстановку, Темный Лорд не выдержал и, улыбнувшись, фыркнул. — Не дождешься. Я тебе ещё покажу кто здесь главный, мой младший брат. — Ну, вот и замечательно. На одну проблему меньше, — порадовался мальчик. — Асмодей, а души всех Малфоев принадлежат тебе? — Нет. Только тех, кто решит познать демонологию. — Думаю, Люциус выберет светлый Путь, уж больно любит порядок, хотя, я могу ошибаться. А вот из Драко может получиться прекрасный призыватель. Малыш — иньский, и имеет очень подвижную психику, если ему подобрать хорошего друга, то он с радостью будет обучаться, — строил планы Дагда. — Дагда остановись. Ты слишком увлекся игрой и забыл почему именно тебе доверили эту её часть, — голос звучал как будто отовсюду, он не был громким, но вибрировал в костях каждого, кто его слышал, словно звук набата. Все сидящие в комнате с удивлением увидели, что оказались в осеннем лесу. Волан-де-Морт настороженно рассматривал двух мужчин примерно одного возраста, стоящих перед ним и смотрящих друг на друга. Одетые почти одинаково, в черные рубашки и брюки, только разного покроя, они стояли босиком в густой траве, а вокруг, в полной тишине, падали большие золотые листья, покрывая всё пространство богатым ковром. Высокие, с подтянутыми телами бойцов, они походили на братьев. Сходство увеличивали белые волосы, только один был платиновым блондином, похожим на Люциуса, а второй — полностью седым. Той частью души, которой ещё мог ощущать, он сразу узнал в седом Дагду, а его блондинистый спутник — фонил темной аурой. Они стояли и напряженно вглядывались в друг друга, словно ища ответы на не заданные вопросы. В какой-то момент, вокруг Дагды вспыхнула яркая белая аура, переходящая в золото, которая, по легендам, в былые времена выдавала светлых богов. Аура усиливалась до тех пор, пока на неё не стало трудно смотреть и тогда Темный Лорд смог увидеть, что в центре этого сияния находиться черное солнце. Черный свет превращался в фиолетовый, а потом, по радуге цветов, в белый и всё это время в нем вспыхивали то платиновые, то золотые языки. Мужчина глубоко вздохнул... и расслабился. Сияние моментально исчезло. Стало заметено, как подслеповато щурится Северус, как ласково улыбается Асмодей и как Дагда отвечает ему улыбкой наполненной благодарностью. — Спасибо. Ты прав. Я увлекся. Задача оказалась такой захватывающей, а я таким восторженным, что стал действовать, как идиот. Вон Северуса вырядил, да и с братом дров чуть не наломал. Я же ничего не знаю об этом мире. Асмодей, расскажи. Как мы все сегодня здесь очутились, — сказал мужчина, усаживаясь на траву. В нос ударил запах осенних листьев и леса. Теплый ветерок пробежался по траве и исчез в полупрозрачной глубине осеннего леса. Над головой послышалось курлыканье журавлей, улетающих на зимовье. Темный Лорд обратил внимание, что чувствует себя как-то не привычно, словно его привязали к земле, оглядевшись, с удивлением обнаружил, что вполне материален, и одет в свою любимую зеленую мантию, с вышитыми по краю серебром змеями. Снейп, который оказался поблизости, в общем, тоже выглядел, как обычный человек, только во всём черном, но, кажется, этот цвет ему нравился и раньше. Волан-де-Морт с удивлением увидел, как его слуга, подходит к странной паре и садиться на траву рядом с Дагдой, как будто такие ситуации происходят с ним каждый день. Асмодей сел напротив и между ними возник небольшой костерок. Языки пламени плясали на валежнике, а кучка таких же веток — возвышалась горкой рядом. Демон несколько минут молчал, не отрывая взора от пламени, пожирающего умершее дерево и даря взамен тепло. Он заговорил так и не отведя взгляда от огня: — Не сожалей — сожаление убивает душу. Ты ещё так молод и стоишь в самом начале пути. Ты ещё можешь упасть и потерять все свои духовные накопления, так что не удивляйся, что стал мыслить как человек, и демон. Ведь твоя душа пришла из адских миров? — Да. — Ваш мир, потеряв магию, приобрел что-то намного большее... Возможность появиться таким как ты. В нашем мире дорога за грань открыта только людям. Мы можем сколько угодно стоять на ней, но так и не сможем пересечь. — Ты неправ, — спокойно ответил Дагда. — Почему ты так говоришь? — спросил демон. — Путь за грань — открыт всем. Иначе это нарушало бы гармонию, — пожал плечами Дагда. — Просто за все надо заплатить свою цену. — Но за все эти тысячелетия не один из нас так и не перешел за Грань. Мы видим, что там, но не можем дотянуться. — Я думаю, решая загадку этого мира, мы сможем найти тот путь, пройдя по которому, вы сможете обрести свободу. Ты же знаешь, что всё вокруг нас совершенно и служит нашему просветлению. — Возможно. Ладно. С чего же все началось? Думаю, как обычно. Когда наш мир формировался — он создал светлых и темных хранителей, они были разумом, направляющим процесс созидания. Светлые стали ядром порядка и творили формы, а мы стали очагом хаоса, и разрушали неудачные, или отжившие формы. В симбиозе мы создали этот мир. Пока эволюция касалась форм, всё было просто, но когда пришло время создавать души, возникли первые трудности. Светлые созидали разумные виды вкладывая в них Закон на генетическом уровне, давая им, вдобавок, почти бесконечную жизнь. Эти создания были прекрасны, чисты и гармоничны, самыми сильными из них стали эльфы и ангелы, но они не могли переступить грань, и объединить в себе свет и тьму. Тогда созидатели предложили нам вложить в новое творение часть своей силы. Так на свет появились люди. Вначале мы решили: что-то пошло не так, создание получилось слабым и умирало, даже не успев вырасти. Но вскорости мы стали замечать, что они очень подвержены влиянию и живя коллективом, способны развиваться намного быстрее. Люди оказались коллективными существами, наподобие муравьёв, поняв это, мы поменяли наши программы. Предложив старшим расам (как стали называть долгоживущих) учить и воспитывать молодых собратьев. Они согласились с удовольствием. Люди были смышлеными и забавными, и, в общем-то, не злобными. Они быстро учились, наблюдая за более мудрыми старшими. Так прошло тысячелетие. Люди были чисты и соблюдали все законы. Они научились трудолюбию у гномов, верности и страстности у вейл, творчеству и наукам у эльфов, а закону бытия у ангелов, но они, зная все правила, не понимали их. Тогда мы решили дать им возможность познать законы на опыте. Но невозможно осознать механизмы, стоящие за привычными законами, если не нарушил их. Тогда-то мы договорились уйти из мира, позволив старшим самим следить за людьми, иногда наведываясь в материальный мир. А чтобы мир не погряз в пороке, разрушители попросили помощи у светлых и вместе создали детей смерти — тех, кто будет выискивать порок в сердцах живущих и выводить его наружу. Их задачей стало соблазнять воплощенных и уводить их на Путь Тьмы. Созидатели считали, что наши дети смогут соблазнить только людей, так как их душа создана и тьмой, и светом, но произошло по-другому. Жена одного из эльфийских принцев, воспылала страстью к инкубу и ушла вместе с ним. Принц не смог смириться с потерей и обвинил демона в том, что тот украл его супругу. Его никто не стал слушать, зная, что дети смерти не имеют права забирать чистого душой, но эльф не смог принять произошедшее. Привязанность к жене и обида на детей тьмы привела к тому, что его душа затуманилась и он стал видеть уродливый лик дементоров. В те времена, они жили вместе со светлыми народами и свободно ходили среди людей. Это стало последней каплей. Он решил, что дети смерти обманывают всех и прячут свои лица под масками, только изображая подчинение закону. Когда же его снова не послушали, а лишь стали на него подозрительно коситься, он перестал говорить с собратьями о том, что видит и думает. К тому времени, люди расселились по всему миру и жили в гармонии с природой. Почти в каждой деревне был оборотень, который помогал понять лес и принять его законы. Именно лес научил человека, что смерть — всего лишь часть жизни. Инкубы и суккубы гасили страсти желаний, утоляя их и вызывая понимание, что даже самое изысканное плотское удовольствие — не заменит любви. Мир находился в равновесии, но зерно падения — уже зрело. Не смирившийся эльфийский принц, нашёл путь, позволивший мести свершиться: он осознал, что если его не слушают взрослые, то нужно вырастить молодых, которые будут думать так же, как он. Ему пришлось потратить несколько столетий, чтобы приобрести безупречную репутацию и тогда он предложил свои услуги по воспитанию юных наследников престола. Тщательно прививая ростки сомнений и страхов, он так замутил их души, что достиг желаемого, но прошло более ста лет, прежде, чем юные принцы увидели уродливый лик дементоров. Он посеял в их души страх, с этого началась история войн по спасению мира от тьмы. Дети смерти не были созданы для войн и тогда на свет появились вампиры. Они стали идеальными воинами, а то, что они создавали себе подобных из павших светлых, ещё больше усиливало их мощь. Потом, во время войн, оборотни также научились порождать себе подобных из врагов. Но при этом, они потеряли свою чистоту и превратились в таких, какими вы их знаете сейчас. Люди долго терпели беды, приносимые им войной, но они всегда быстро учились и поняли, что можно решать проблемы не пытаясь понять ближнего, а навязывая ему свои взгляды силой. Старшие не сразу поняли, что породили своими распрями монстра. Даже мы не ожидали того моря крови, которое пролилось после того, как люди поняли, что могут убивать. Но в скорости образ жизни, выработанный годами и желание покоя, взяли своё: люди вернулись к привычному укладу. Только теперь вампиры учили их детей искусству меча, охлаждая горячие головы и вдалбливая, с потом и кровью, дисциплину и уважение к жизни. Люди не скупились и платили вампирам кровью за науку. Союз людей и детей смерти породил отчуждение между ними и светлыми народами. Светлые боялись за души молодой расы и старались уберечь их от тлетворного влияния темных тварей, как тогда стали называть детей смерти. Но люди не отступились и, разочаровавшись, светлые ушли, оставив в этом мире только тех, кто не захотел уходить и полукровок. Вейлы и гоблины, что живут в этом мире — только полукровки, оставшиеся от могучих светлых рас. — Дети смерти и люди построили магические державы, которые просуществовали больше тысячи лет. Они жили в симбиозе, усиливая друг друга: дети смерти не могли размножаться, как всё живое, они порождали себе подобных из людей. В те времена, стать одним из них, считалось огромной честью. Но они тоже были не совершенны. Среди них встречались глупцы и гордецы, а самой большой слабостью оказалась человеческая составляющая. Молодые темные, были больше людьми, чем нашими детьми и им требовалось очень много времени, чтобы отказаться от человеческого мировоззрения и привязанности, а дети смерти — не имеют право на такие слабости. Постепенно, союз людей и темных рас слабел, а в какой-то момент — распался, и только дементоры всё так же сопровождали друидов и королей. В те времена, королей называли богоизбраными и это было действительно так. Потому, что проверяя себя поцелуем дементора, кандидаты на престол показывали себя нам и хранители, как света, так и тьмы, благословляли короля: это было тем редким случаем, когда мы появлялись среди людей. Но как всё в этом мире и это имело свой конец. Молодой наследник престола, с детства боящийся дементоров, имел достаточно времени и приложил все силы к тому, чтобы подготовить своих подданных к мысли, что дементоры предали их. А когда его отец-долгожитель умер, он разыграл спектакль, из которого следовало, что именно дементоры убили короля. У него была единственная цель: одобрение совета старейшин отмены древней традиции. Ему повезло, в тот момент, как по заказу, погибли все друиды, сражаясь с войсками Юлия Цезаря и некому было противостоять нечистому душой принцу. Его короновали, но в этот раз боги не пришли. В итоге — Британия оказалась захвачена Римом, а вся царская семья — казнена. С именем Юлия Цезаря связана и ещё одна трагедия, повлиявшая на наш мир и она была для нас полной неожиданностью. К тому моменту в мире стали появляться души, шагнувшие за Грань. Особенно порадовал всех принц Ситхартха, который смог оставить после себя множество учеников и самое главное — Учение о том, как уйти за грань. Одним из постигших великую истину стал Юлий Цезарь, нашедший своего наставника под палящим солнцем Египта. Вернувшись в Рим, он был так преисполнен желанием поделиться своим открытием с соотечественниками, что решил построить храм Египетским богам и пригласить наставника. К тому же, он был влюблен в любимую ученицу жреца — Клеопатру, по этой причине, он решил перевезти в Рим и её. Сенат перепугался резких перемен и нововведений, которые нес с собой молодой император и тогда они приняли роковое решение: убили Цезаря и начали охоту на перешедших Грань. В этой резне погибла Египетская школа, а в Риме — оказалось уничтоженным зарождающееся учение гностиков. После этого, боги почти полностью покинули плотный мир и только мы ещё часто появлялись среди людей, искушая слабые души. С каждым годом таких становилось все больше и больше. Зародилась первая чисто человеческая религия: Христианство. Она вдохнула новую жизнь в умирающую Римскую империю. Маги отделились от своих собратьев, потерявших магию и создали отдельные государства, но почин, положенный Римом — не канул в Лету. Маги боялись шагнувших за Грань, так как они оказались сильнее их и совершенно не поддавались контролю, по миру прокатилась эпидемия охоты на просветленных, как вы их называете. В этом огне погибло множество учений и религий. Маги всё больше и больше отворачивались от духовного мира, и забывали истины, которым их должны были учить Ушедшие. Так, они додумались закрыть врата для демонов и богов. Но последних они боялись больше и запечатывали врата от них сильнее. Без поддержки Богов все религии ослабели и Христианство смогло захватить весь мир. У него не было конкурентов и древние храмы или разрушали, или превращали в церкви и костелы. Сейчас магия вытекает из мира, она сохраняется только в семьях, имевших договор с Богами или Демонами, а так же в тех, в чьей крови есть хоть капля, оставленная старшими. Все остальные — уже лишены магии. Если так пойдет и дальше, то этот мир перейдет полностью на физический план бытия, потеряв остатки магии. Все живые существа будут уничтожены и начнут эволюцию в новом мире, в виде людей, без магии, эта же судьба постигнет все магические расы. После того, как отзвучали последние слова, над поляной повисло молчание. Ещё долго никто не смел его нарушить, демон и Дагда смотрели в огонь, и только подбрасывали в него дрова, думая каждый о своём. — Возможно, так и должно быть, — нарушил первым молчание Дагда. — В моём мире, скорее всего, произошло именно это: демоны и ангелы получили возможность эволюции. Но, я надеюсь, что это не единственный путь. Иначе, зачем меня сюда позвали? — Возможно, — протянул задумчивый Асмодей. Он задавил собственные инстинкты и остановил этого смертного от падения, только потому, что тот был нужен для открытия врат, но он не собирался делиться с ним всей информацией, эта душа и так слишком опасна, хотя, от этого её ценность только увеличивается. Но, до тех пор, пока врата закрыты, Асмодей собирался честно помогать Дагде. Северус и Волан-де-Морт, как заворожённые, не смели прервать этот разговор, хотя их распирали тысячи вопросов, рвущихся наружу. — Скорее всего, было всё намного сложнее, чем ты описал и светлые рассказали бы эту историю по-другому. Но... это уже не имеет значения. Не важно, кто начал падение: неокрепшая душа, не познавшая тьмы, не способна ценить радости света и закона... По этой причине дети так любят пугаться сами и пугать других: тьма их чарует и манит своей кажущейся безнаказанностью и свободой, — помешивая угли веткой, говорил Дагда. — Проблема в том, готов ли этот мир принять Учение снова? — А ты точно можешь научить, как стать таким, как ты? — не сдержался Северус. — Да, могу, — не поворачиваясь подтвердил седой мужчина. — Но для этого ученик должен не просто хотеть этого, он должен жаждать. Путь за Грань станет страстью — смыслом жизни. Я не дам гарантии, что он достигнет цели за эту жизнь, я могу только показать, как открыть дверь, но сделать это должен каждый сам. Я поделюсь своими знаниями, но не буду ничего делать за вас. Если у вас что-то не получается сделать сейчас — выйдет позже. Я пришел в этот мир и решил, что должен его спасти, — мужчина печально хмыкнул. — Это показало все мое несовершенство... Я забыл главную истину мироздания — оно уже совершенно и всегда приведет души к просветлению, мы властны только над временем, которое потратим на это. Но и это не имеет значения. Чем дольше мы проведем в круговороте перерождений, тем больше мы познаем оттенков Закона, и глубже погрузимся в вечность, хотя, это будет стоить множества жизней, проведенных в страдании, но — это малая цена за познание вечности. Возможно, помогая вам, я лишаю вас бесценного опыта, который вы сможете получить в то время, пока ваш мир будет меняться. Он не умрет, он просто переродиться вместе с вами, не пройдет и нескольких тысячелетий, как вы снова найдете Путь. Вы забудете, кем вы были и только во снах и мечтах будете вспоминать о магии и драконах, летящих над лесом, но ваши души станут намного сильнее и, однажды, ваш мир снова сможет вернуться на тот уровень, где возможен полет дракона, вой оборотня и песня сирены. Я посчитал, что знаю, как лучше, но кто я, чтобы решать за вас? Я могу только жить и делиться своими знаниями с теми, кто захочет их получить. — Ты передумал уезжать на Север? — заинтересованно спросил Асмодей. — Нет. Этот план — остается в силе. Но до отъезда, мне нужно будет многое узнать об этом мире и людях, с которыми мне предстоит встретиться. Я вел себя, как ребенок, начитавшийся сказок и решивший, что знает всё. Мне пора сделать моё домашнее задание, а потом понять: что хочет этот мир, а не я. Я открою Врата, а после этого, я предложу всем желающим свои знания и умения. Дальнейшее — будет зависеть от них. На поляне снова стало тихо. Лес жил своей жизнью: белки носились по деревьям, дятлы проверяли “не завелся ли в дереве вкусненький вредитель?”, мыши с писком стаскивали в норки дары осени, в надежде пережить долгие холода, а в кустах — притаилась лиса, поджидая длинноухий завтрак — жизнь шла своим чередом, а двое мужчин, прикоснувшись к тайнам бытия, пытались понять логику существ, от которых зависела их судьба. — Простите. А где мы? — осторожно спросил Волан-де-Морт. — В моём сознании, — ответил демон, поправляя шелковую черную рубашку и беря из воздуха хрустальный бокал с вином. — Сотвори и мне. Хоть у тебя в голове напьюсь! Не могу же я травить своё мелкое тельце, ещё заболеет чем, — с тоской попросил Дагда. — И нам, если можно, — осмелел Темный Лорд. В этот момент Северус посмотрел на него с такой благодарностью, что бывший хозяин пожалел неудачливого слизеринца. — Почему же нельзя? Можно. Хотя, вам господа, по возвращению, никто не мешает продолжить благородное занятие распития горячительных, — великодушно сообщил Асмодей, создавая для всех бокалы с разными напитками. Северус с радостью узнал любимый коньяк и, с удивленным восхищением, посмотрел на Князя Ада. — Я же демон, как ни как, знать чужие страсти и слабости — моя обязанность. — Асмодей, а что действительно вы делаете с душами, которые приняли вас такими, как вы есть, и полюбили? В моём мире, именно это скрывалось под словами “продать душу дьяволу”, — задал вопрос Дагда. Во время разговора, у него что-то крутилось на периферии сознания, не давая покоя. Он не мог представить мир, в котором кому-то закрыт Путь за Грань и не переставал анализировать те скудные данные, что у него были. — Мы опекаем их и они становятся потенциальными детьми смерти. Именно из них мы раньше выбирали достойных для обращения. — Не понял. В этом мире, так же, как и в моём, возможно слияние душ, так почему бы бессмертным не сливать свои души с душами, подписавшими с ними контракт и вместе со смертным симбиотом уйти за Грань? — искренне удивился Дагда. — В моём мире — это было причиной, почему все, кому не лень, гонялись за этими душами. Светлые — создавали религии, в надежде найти желающих отдать им души, а темные — подписывали контракты. Я именно так получил демоническую душу. Человек, которым я был в детстве, был слишком слаб — как физически, так и духовно: трус, которому было нечего терять, но он жаждал силы, и захотел её так страстно, что это желание — стало единственным. Тогда-то и произошло первое одержание. Но человек не испугался, а обрадовался, потом понял, что не хочет ни в тюрьму, ни на тот свет и начал активно заниматься усилением воли и силы духа, чтобы контролировать демона. Потом... было множество других обитателей темного мира, которых он сам пригласил разделить его душу. Они получали опыт и уходили осмысливать полученное, а он — становился сильнее и сильнее, пока не пришел день, когда он перестал отличать свою душу от души самого мира, тогда-то он и перешагнул Грань. Это и называется у нас: отдать душу. Светлые, как и темные, очень ценят каждого человека, готового подписать контракт, потому, что для них это шанс быстрой эволюции: через душу человека они познают противоположную сторону, к которой, при других обстоятельствах, у них закрыт доступ. Именно так демон может попасть на небеса, а ангел — спуститься в Ад. Правда, наши высшие силы нашли и другое применение душам, — скривился Дагда, — оказалось, что души достигшие Грани, но не переступившие её из любви к Богу, или из привязанности к какой-либо страсти, могут после смерти поглощаться душами высших существ, усиливая их многократно. И до тех пор, пока душа смертного не поймет, что она вредит сама себе — она будет подпитывать высшего, который запудрил ей мозги. Это сильно развратило светлые силы в нашем мире, появилось множество халявщиков, не дающих людям ничего и не желающих работать сами, внушая доверчивым идиотам возвышенный бред. У нас просто поветрие какое-то было на пророков и глашатаев “воли божьей”. Они считали себя богоизбранными и особенными, не понимая, что особенное у них — только эго. У нас даже началась охота на Идущих Путем Просветления и вели её не люди — как у вас, а Божки и прочая тонкоматериальная шушара, хотя, и темные лапу приложили, но в нашем мире им не было нужды скрываться: еды было и так вдосталь, а вот светлые, как с цепи сорвались, соблазняя Идущих идеями их избранности и особенности. В этой войне многие души упали на самое дно. Выжившие — перестали верить, как Свету, так и Тьме, они верили только себе и тем, кто помогал им по Пути. Мне совершенно безразлично: есть ли у моего друга рога и копыта, но если он не предал меня ни разу, я не собираюсь отказываться от него, достигнув своей цели. Поэтому, я так обрадовался увидев тебя. У меня не сложились отношения с большинством светлых, и только человек с ангельской душой, помог мне принять чуждую сторону бытия и понять её. Без этого путь за Грань закрыт, потому, что не принимая одну из сторон — ты не принимаешь себя. Но считать светлых или темных безгрешными — я больше не могу. Асмодей слушал пришельца из другого мира, затая дыхание. Выходит, он знал о том, что они могут питаться силой, накопленной душами, что до закрытия Врат делали это очень активно, но до сотрудничества в пересечении Грани — никто не додумался. Если это сработает, то ради великой цели можно связаться и с человеком. Дагда был прав: демоны тоже не безгрешны и приложили руку к тому беспорядку, что творился теперь. Они не мешали охоте на Ушедших, а многие поощряли, завидуя слабым смертным, которым даровано то, что недоступно могучим Хранителям. Закрытие Врат лишило, как Свет, так и Тьму, законной добычи, и хоть святоши говорят, что они оберегают души, подошедшие к Грани, но все Хранители знали маленькую грязную тайну высших сил. Она была тайной за семью печатями и касалась ушедших за Грань. Когда-то Светлые очень перепугались людей, преступивших законы, как Света так и Тьмы, и вышедших из-под их юрисдикции: они не знали, что с ними делать. Просветленных признали ошибкой системы, благо их оказалось очень мало и было принято решение уничтожать души, которые пересекут Грань, но это оказалось не по силам хранителям и тогда, они стали изолировать такие души на одном из тонких измерений, не позволяя им возвращаться снова в проявленный мир. Это стало Законом и теперь, когда они поняли ту ценность, что скрывалась в душах простых смертных, они ничего не могли сделать, ибо не могли сами нарушить закон, который приняли общим голосованием. К тому же, уже больше тысячи лет — никто не пересекал Грань. Появление этого смертного стало чудом. Как только его душа засияла в воплощенном мире, она привлекла внимание всех хранителей, но доступ закрывали Врата. Этот смертный сам хотел открыть их и это решит все их проблемы. Асмодей не собирался делиться информацией, полученной от этого смертного, с другими и постарается не подпустить ни кого из светлых к нему. И потом. Когда его запечатают, он соберется проверить возможно ли пересечь Грань демону, слив его душу со смертным. Этот блондин, который теперь возглавляет принадлежащий Асмодею род, как нельзя лучше подходит для такого эксперимента. Единственное, что тревожило — раньше в их мире не было смертных с душой демона. Но Асмодей был готов поклясться, что раньше видел ауру, подобную Дагде, вот только не помнил у кого. — Асмодей, ты помнишь в чем отличие темных и светлых? — не отрываясь от созерцания, задал вопрос Дагда. — О чем вы господин? — поменял манеру поведения демон. — Асмодей, я сам — отчасти демон и знаю, что темная душа и пальцем не пошевелит без личной выгоды. Наверное, всех своих детей вы создали симбиотами, — продолжил мужчина. — Не забывай, что я — такой же, как ты, — сказав это, он поднял холодные глаза на собеседника. И демон вспомнил где видел такую ауру. Черное солнце, это душа Самаэля-двуликого. Он был и ангелом, и почти демоном, при этом, держался особняком ото всех хрнителей, а они не признавали ангела смерти и мщения, владыку царства мертвых. Он был презираем светлыми за черную душу и за то, что жил в темных мирах, и его презирали темные, потому, что он не считал себя одним из них и не жил по законам Ада. Но только однажды Аштарот попробовал поставить на место зарвавшегося мальчишку и тогда Асмодей чуть не лишился брата. Этот недомерок, который был моложе всех хранителей, да и слабее, высвободил свою ауру и чуть не испепелил древнего хранителя. С тех пор, к седому мальчишке никто не лез и только презрительно уходили, если он появлялся в поле зрения. Кстати, этот недомерок — тоже седой. В душу древнего демона заползло давно позабытое чувство — страх. И хоть тогда Самаэль не понял, что чуть не убил древнего демона, но придет день и он поймёт, что за сила в нем кроется, а если ещё свяжется с этим смертным, то последствия могут быть непредсказуемыми. — Я понял, — серьёзно ответил демон и смертные оказались в комнате Дагды. После этого, мальчик встал и направился в библиотеку. А вслед за ним, проплыл по воздуху Волан-де-Морт, уловивший угрозу в последних фразах, но не способный понять — о чем шла речь. С этого дня жизнь в поместье потекла по совсем другому графику. Люциус (который на удивление стойко принял появление в его доме нового жильца) и Асмодей (пересказавший хозяину почти весь разговор, состоявшийся пока тот спал) по полдня просиживали в кабинете, разрабатывая новые методы защиты поместья, ставшие доступными, после появления нового управляющего. Асмодею пришлось признать, что он всего лишь хранитель и только от Дагды зависит, сможет ли он связаться с основной частью его души и силы. Сейчас — он “крутой искусственный интеллект”, как однажды назвал его нахальный малыш. Люциус оказался интересным смертным, способным мыслить нестандартно, но иногда — слишком наивным, его будет не трудно провести и уговорить сделать так, как нужно Асмодею. На крайний случай, есть Драко, которого можно вырастить сразу подготавливая к выполнению этой задачи. Но все планы по воплощению мечты пришлось заморозить, до тех пор, пока не будет решена проблема Дагды. Демон списывал на своё теперешнее слабое состояние то, что он банально побаивается мальчишку. А тот работал, как проклятый, будто наверстывая упущенное. Каждое его утро начиналось с пробежки, какой-то странной зарядки и часового сидения с закрытыми глазами, в процессе которого, он переставал ощущаться на уровне энергий. После этого — был сытный завтрак и до обеда паршивец запирался в библиотеке со своим призраком, частенько, к ним присоединялся и раб Дагды. Мальчишка заставил Люциуса достать копии судебных заседаний по делам Пожирателей, а так же всю доступную информацию на всех сотрудников министерства и Визенгомота, особо настаивая на наличии фотографий “фигурантов”. Когда Асмодей заносил в библиотеку обед и ужин, мальчик иногда пялился на эти колдографии, пытаясь что-то рассмотреть. А по вечерам, встречался с аристократами, которые заинтересовались новым протеже Малфоев, или теми, кто уже знал о том, что он их господин. Дни были насыщенными до предела, но ребенок находил время поиграть с наследником хозяев поместья или погулять по парку, в сопровождении своего раба и призрака. Он думал. Десятого декабря состоялось первое собрание Пожирателей Смерти, которых собрали в поместье. Перед этим, Дагда долго выспрашивал у Волан-де-Морт, как действует метка и вызвал их с таким расчетом, чтобы они не могли сопротивляться притяжению оной. После того, как все собрались, ребенок, не сказав не слова, убил Каркарова и лишь вслед за этим, в зале появился Волан-де-Морт, в своей призрачной форме. Времени лелеять гордость Темного Лорда не было, так что ему пришлось предстать в таком несолидном виде, но к его удивлению, это только сильнее увеличило уважение и страх его Пожиртелей, а адекватное поведение хозяина — сильно порадовало. После представления Пожирателям, Дагда не стал тянуть резину и приказал подготовиться покинуть свои поместья по первому приказу, и подготовить детей к мысли, что в следующем году — они не пойдут в Хогвартс. Следующее собрание назначили на 21 декабря, сказав, что место встречи они узнают по прибытии. Больше никакой информации сообщено не было и растерянные Пожиратели отправились восвояси, готовиться к встрече нового года, который, в этот раз, обещал быть очень интересным. Неумолимо приближалась дата переезда и вот уже домовики собирают вещи, готовя комнаты хозяев к консервации. На дворе стояло пятнадцатое декабря 1985 года, до открытия Врат — осталось шесть дней.