Железные крылья

Когда все синяки и ссадины зажили, а растянутые связки плеч перестали ныть, пришла обида. Леви ни за что не стала бы жаловаться своим напарникам, не хватало еще, чтобы они принялись мстить. Конечно, Джет и Дрой — друзья, но именно потому она как никто знает, чего они стоят в бою. Гажил Железный вынес их троих, даже не запыхавшись. И, как Леви теперь подозревала, только от лени пинать бесчувственных жертв, не стал продолжать расправу. Но обида от своей беспомощности и беззащитности все горчила во рту, как ядовитая ягода. Леви снова улыбалась друзьям, но в глазах затаился испуг ребенка, впервые в жизни почувствовавшего боль, которую никто не отведет. Боль. Беспомощность. Обида. Страх. Снова боль. Казалось, выхода нет. А потом пришел мастер.

***

Мастер Макаров подошел к молодой чародейке, наводившей охранные письмена на ворота гильдии. Работа позволяла сохранять суровое выражение лица, но оно так не шло Леви МакГарден! Мастер вздохнул и присел на камушек. — Сделай паузу, девочка! Мы и так отлично выкладываемся. Посиди-ка со стариком. — Как скажете, мастер! Приветливая улыбка, голосок, как серебряный колокольчик, а в глазах — боль и обида. Мастер сердито закусил седой ус и покосился на ученицу, подыскивая слова. Порылся за пазухой, вытащил флягу. — Мастер, вам ведь доктор не велит спиртное! — Да ну? — Вредно же… — Жить вообще вредно. Но весело же! Твое здоровье!.. Потом в руках Макарова невесть откуда появился гвоздь. — Как думаешь, Леви, этот гвоздь — кровожадная тварь? — Какая же он тварь? Он — инструмент, который направит рука человека. — Верно. Глупо считать инструмент тварью, но вот живую душу превращать в инструмент — это уже мерзость. Что ты думаешь об Убийцах Драконов? — Наш Нацу — очень хороший. Но есть ведь и другие… Голос Леви дрогнул и стих. Она опустила взгляд, не желая огорчить старика заблестевшими слезами на глазах. Мастер снова тяжко вздохнул и протянул девушке необъятный носовой платок. — Нацу — вершина драконьей педагогики. Он унаследовал от своего учителя не только силу, но и простую добрую душу. И он все еще растет. Хороший молодой драконенок. Я горжусь тем, что он состоит в нашей гильдии. Но этот железный дуболом… Леви всхлипнула и зарылась лицом в платок. — Мастер Жозе умудрился сделать из Убийцы Драконов бездумное орудие для убийства. Сильное, острое, и с неразвитой душой. Видела бы Металликана, что получилось из ее выкормыша, она бы свой хвост сожрала! Я вчера его встретил на окраине города… От такой новости Леви вскинула мокрые ресницы и с ужасом оглядела Макарова, словно ожидала увидеть на старике пару-тройку свежих ран. Но мастер был невредим, только продолжал закусывать вино усами. — Есть такие собаки, что очень люты на цепи. А стоит цепи оборваться — куда вся злость и сила пропали? Он тоже сейчас как тот пес, что бежит, сам не зная куда. Нет больше цепи, нет псаря Жозе, и жизнь его потеряла смысл. Раньше-то хоть какой, хоть уродливый, но смысл был, а теперь и того нет. Не Железный Дракон, не Убийца Драконов, а бездомный пес. Никому не нужный. И себе не нужный тоже. От таких ярких образов Леви жалобно всхлипнула. А помолчав немного, тихо сказала: — Мастер, а это ведь неправильно. Наверное, ему просто никто не объяснил, что он может летать. Летать, а не просто беситься на цепи и рвать противника. Быть может, из него еще вырастет что-то путное. Пусть даже не Дракон, но хоть человек!.. — Нет, Леви. Человека из Гажила Железного уже никто не воспитает. Но дракон, парящий на железных крыльях, это тоже очень красиво. Ты хочешь это увидеть? Маленькая чародейка внимательно взглянула в мудрое лицо Макарова, сжала кулачки и кивнула: — Да! Старик вмиг расплылся в лукавой улыбке и резво вскочил на ноги, отряхивая штаны. — Вот и отлично! Я пригласил этого шпанюка в «Хвост Феи», так что мы с тобой сможем наблюдать его хоть каждый день! Предупреди своих ребят, чтобы сразу в драку не бросались, ни к чему мне бессмысленные жертвы! Платок оставь себе!.. И мастер Макаров, веселый, как воздушный шарик, вприпрыжку удалился, размахивая флягой и мурлыча под нос бравурную песенку. Леви ошарашено смотрела ему вслед, комкала в руках мокрый платок и вслушивалась в свои чувства. Ее горькая свита из боли и страха куда-то запропастилась. Зато нерешительно скреблось в дверь и поскуливало бездомным щенком новое щемящее чувство. Жалость. Стоит лишь открыть дверь и пригреть это чувство, как ты уже не будешь беспомощной. А обида… Кто будет обижаться на бездушный гвоздь? И впервые за много дней Леви улыбнулась самой себе.