Темнота Молчанова

#72. The Fade - Так что с тобой, Саша? Ты чем-то недоволен? С чем-то не согласен? Расскажи мне. - Присядь, - посоветовал Молчанов. – Если ты действительно хочешь слышать, в чём я сильно сомневаюсь. - Конечно, хочу! Я же твоя мать, я хочу знать, о чём думает мой сын! «Как жаль, что материнский инстинкт так часто входит в неприкрытый конфликт со здравым смыслом… » - Ну, ладно, - Молчанов крутнулся на стуле и посмотрел маме в глаза. – Только я даже не знаю, что беспокоит меня больше – твоя подлость или твоё безразличие ко мне. Она опешила. «Конечно. Шок. Как иначе. Представляю, как больно ей это слышать, но что поделаешь..?» - Не понимаю тебя… - Ну, я попробую объяснить. Конечно, то, что ты сделала, в цивилизованном мире называется не «подлостью», а «тонким расчётом». До сих пор не понимаешь? Сначала ты обсудила это с дедушкой, а не со мной, хотя я всё это время был здесь, рядом с тобой, и больше всех от твоей затеи пострадаю именно я. Объяснить тебе, почему ты так поступила? Это было малодушие, вот что. Ты знала, что разумных доводов у тебя нет, что ты не сможешь доказать мне, что ты права, а того и гляди я сам смогу подорвать ту хрупкую героическую уверенность, которую ты смогла себе внушить. Поэтому ты сначала убедила дедушку, а сделать это несложно, и дальше вроде как заработала инвалидная демократия: вот они вы, вас двое, и вы «посоветовались и решили», а на деле ты просто знала, что я не стану спорить и уж тем более ругаться с дедушкой или при дедушке. И я не мог сказать ничего, кроме «Да». Как всё легко и здорово, верно? Ну, с этим пунктом всё ясно? - Да, я… - Значит, переходим к следующему. Это сама бредовая идея с этим переездом. Только тут я не буду ничего объяснять. Наверняка ты тысячу раз взвесила все «за» и «против». Так вот, «против» - весомее, а твоё «за», которое перевесило – это жажда приключений, для реализации которой как будто бы нужно куда-то ехать. Типа, после того, как вы с отцом разошлись, в твоей жизни почти не было просветов и веселья, а только работа и всё такое, и хочется изменить жизнь, и здесь всё осточертело. Это бред, всё, что тебе нужно – под рукой, только ты этого не видишь и не можешь этим воспользоваться. Неужели ты веришь в то, что «где-то» будет точно лучше, чем здесь? И ты уверена, что это стоит жертв? Мама не ответила. Она молчала ещё долго. Молчанов сверлил её глазами. - Знаешь, Саша… я же думала обо всём об этом. Только не думала, что ты всё это так воспримешь. Я… да, действительно, это сильно ударит по тебе и, возможно, это не совсем обдуманное решение. Прости меня, пожалуйста. Молчанов усмехнулся. - Просить прощения будешь через несколько лет, когда вся эта затея провалится с треском, окажется, что я был прав, и ты вернёшься сюда ни с чем. Мама резко встала. - Не знала… не знала, что у меня такой жестокий сын! Она ушла в слезах. «Правда, действительно, часто жестока. Люби я её чуть меньше, сказал бы, что поддерживаю её во всём и полностью и бла-бла-бла. А так… да, она рыдает в другой комнате, моя родная и единственная мать, и я в этом вроде как виноват… но мы же не недальновидные поверхностные дураки, верно? Теперь она будет думать лучше и больше, чем раньше. И в следующий раз двадцать раз задумается перед тем, как сделать что-то подобное. И это значит, что дальше будет лучше». #73. Интер- «We`ve come a long, long way together… » - песня в клипе была другой, но Молчанов был в костюме, а в наушниках был всё-таки «Fatboy Slim», и это было чрезвычайно важно, ибо «Right Here! Right Now!» - Саша приплясывал под дороге на открытие мемориала, посвященного жертвам трагедий. Инна перехватила его на подходе к школе. - А ты тут что делаешь? Середина дня субботы, нормальные люди наносят боевую раскраску в ожидании открытия клубов или играют в онлайновые игры! - Ненормальная. Пришла на тебя в костюме посмотреть. - Что ж… это стоит того. Как бы я не ненавидел костюмы, вынужден признать, что они мне идут. - Идут, - согласилась Инна. – А там уже куча телевизионщиков. - Это хорошо. Каналы ты, конечно, не запомнила? - Не… - Да и неважно, сейчас сам всё увижу. Он был всё таким же. Невысокий, широкоплечий, с тёмными волнистыми волосами и голубыми глазами. Почти такой же красивый, как раньше. Обнялись. - Ты тут. - Я не мог не приехать. - Я знал, поэтому я и здесь. - А я-то думал, зачем тебе это. - Поговорить хотел. Но вон директриса идёт, надо начинать. - Иди, покажи класс. И Молчанов показал. Он говорил вдохновенно, в меру восторженно, в меру драматично и совершенно серьёзно. Чёткая жестикуляция, чёткая дикция. Аплодировали долго, и директрису, которая почему-то рискнула выступать позже, уже никто не слушал. - Ну, ты даёшь, Ксандер! - Не то чтобы это было что-то особенное, но вышло и вправду неплохо. - Растёшь! - Расту, - кивнул Молчанов. - Так случилось что-то? - Ага. Вероятно, мы ещё долго не увидимся. - Что… почему? - Маму повысили… до магистра рыцарского ордена в Риге. - Вы переезжаете?! - Так точно. - И ты? - И я. - Но тебе-то зачем? - Задаюсь тем же вопросом. Но не буду же я тут жить один, а дедушка… - Понятно. Но…а что, если? - Да брось, - Саша скривился. – Ты же понимаешь, что это невозможно. - Да, ты прав. Но как они могли решить за тебя?! - Мне кажется, это кармическое колесо. Слишком много я решаю за других, и вот – привет. В его глазах всегда была правда, и поэтому они всегда были немного грустны. А сейчас он не знал, что сказать – думал долго. - Но ты же будешь сюда приезжать? И дашь мне свой адрес там, в Риге? «Дам, да только смысл..?» - Конечно. - Ладно, - он сжал Сашино плечо. – Давай, что ли, интервью у тебя возьму. - Мало я там чуши наговорил? – усмехнулся Молчанов. – Ну, давай, что ли… - Это был..? - Мой отец, - коротко ответил Саша. – Дмитрий Молчанов, почти гениальный журналист. Спасибо, что пришла. Пока. #74. Антилогика - Хреново, брат, - Дружин покачал головой. – Хреново. - Куда уж хреновее, - согласился Молчанов. – Поэтому предлагаю тост! Центр города, кафе. Попса из встроенных в стену колонок, на мониторах не совпадающее с музыкой видео. Солнце. - Тост! – согласился Инженер и поднял свой бокал с колой. - За то, чтобы всё хреновое в нашей жизни оборачивалось хорошим. - Так обычно и бывает, - заметил Риддик. - Так пусть продолжается, - подмигнул Молчанов. Чокнулись. Выпили. - Ты спрашивал у меня, нравится ли мне Инна. Ты уже знал? Была глубокая ночь. Все игры переиграны, мысли передуманы, песни переслушаны. Три-четыре часа или около того. Сон не планировался. - Да. Накануне. - А зачем тебе это было? - Я ей нравлюсь. Риддик кивнул. - И ей будет плохо, когда я уеду. Он кивнул снова. - И я хотел бы, чтобы ты её поддержал. Она сейчас… ты в курсе про её бывшего парня и всё такое? - Ну… типа. - Так вот, она сейчас в ситуации, когда терять точку опоры нельзя. Понимаешь? - Понимаю. - Да она ещё и девушка. Друзья переглянулись и рассмеялись. - Значит, ты хочешь, чтобы я..? - Девушки, видишь ли, всегда выбирают не тех, - усмехнулся Молчанов. – Но иногда судьба предоставляет нам шансы исправлять чужие и её собственные ошибки. - И довольно часто. - Но обычно это незаметно. - Просто люди не хотят этого видеть. Перед ними столько возможностей, прямо перед носом, а они не видят. Это… антилогика! - Они запутались. Смеялись снова. Светало. - Она полюбит тебя. - Кто знает, - покачал головой Риддик. - Я знаю. Во-первых, я просто прав, а, во-вторых, у неё просто не будет другого выбора. - Увидим. - Увидим. «Люблю непокорных. Люблю умных. Я оставляю Инну в хороших руках» #75. Black Rabbit, part 3 «Under the big bright yellow sun… under the big bright yellow sun… big bright yellow sun!.. big bright yellow sun!.. » - солнце было и большим, и ярким, и даже жёлтым, но было невыносимо далеко, за плотными шторами, и Молчанов не мог вспомнить, когда полумрак так пугал его в последний раз. Он что-то рассказывал Инне, что-то подчёркивал и перечёркивал карандашом, она что-то отвечала, - но всё это было каким-то неживым, кукольным, нарочитым. - Спасибо, я поняла, кажется. «Торопишься перейти к десерту? Нет, к главному блюду? Когда, милая, главное стало для тебя второстепенным? Но, боюсь, ты была слишком слаба для того, чтобы не попасться в эту ловушку… » В её руках уже не было бумаги и карандаша, она уже обнимала его – тянулась, льнула: тёплая, мягкая, с волосами, дразнящее пахнущими цитрусовыми. Саша молча принимал это, хоть тепло и казалось ядовитым. - Надеюсь, мои занятия дали тебе хоть что-то. - Не говори глупостей. Конечно, дали! «Вопрос только в том, запомнила ты важное или нужное тебе…» - Это хорошо, потому что сегодня было последнее занятие. - Конечно, летом все разъедутся, я понимаю. Это грустно, но… - Нет. Последнее не в этом году, а вообще. Она отстранилась, чтобы посмотреть Молчанову в глаза. - Но почему? Саша вздохнул. В глаза ей он, конечно, не смотрел. - Это я виновата? Что случилось, Саша? - Нет, ты не причём. Я уезжаю. - Куда? - В Ригу. - На ПМЖ? Молчанов скривился: он терпеть не мог это слово. Кивнул: - Надолго. Маме предлагают там высокий пост в компании. Здесь мы квартиру продавать не будем, но, похоже, как минимум до конца школы я буду жить там. - Неужели ты не можешь остаться здесь? - Нет. Дедушка живёт в другом городе, один я жить не смогу. - А твой папа? - Он пьёт, - коротко ответил Молчанов. - Так твои родители поэтому… Саша кивнул. «Прости, Инь, но всей правды тебе знать не обязательно. Хватит и простой её части… » - Я, конечно, постараюсь приезжать на каникулы, но это ничего не изменит: я выпадаю из вашей жизни. Интернет – это хорошо, но придётся вам свыкнуться с мыслью, что меня больше нет. - Ты говоришь так, как будто собираешься умереть. «Это было бы слишком просто. Нет, смерти я пока ещё не заслужил… » - Ну, почти так оно и будет, - улыбнулся Молчанов. Этого Инна уже не выдержала. Она сжимала его изо всех сил, и Саша понимал, что это потому, что она не хочет плакать. Другой метод показался Инне более действенным, и она поцеловала Молчанова. Это был тяжёлый, грустный поцелуй, но длилось это недолго: печаль сменялась другим чувством, и названия ему Молчанов не знал. В полумраке все ощущения были резче, и были они настолько неожиданно резки, что Саша сам не понимал, что именно он чувствует. Она резко поднялась с дивана – и уселась на Молчанова. Он выдохнул. Инна наклонилась, и поцелуй продолжился – того же цвета, с тем же вкусом, будто поставленный на паузу и резко снятый с неё, только теперь он звучал в голове громче, обволакивая, накрывая непроницаемой плёнкой, проникая в мозг, выключая издевательски медленно, по одному, все процессы, что проходили в голове. Его руки давно были ниже её талии; она стянула с него футболку. Прикосновения её тёплых рук вызывали дрожь, мышцы сокращались, она становилась ближе и ближе, уже не просто тёплая, но горячая, и волны это жара проходили сквозь тело Молчанова, производя, казалось, какие-то необратимые изменения. Она остановилась, чуть отклонилась назад. Молчанов открыл глаза. Она лукаво улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Затем ещё одну. «Ты взяла слишком длинную паузу. Спасибо тебе за это» - Стой. - Что..? - Не надо. - Но… почему? Ты… не хочешь? - Вопрос не в том, чего я хочу или не хочу, - улыбнулся Саша. Он окончательно пришёл в себя. - Но как это..? Почему не делать того, чего хочешь? Знаешь, нам совсем не обязательно, ну… заходить очень далеко… то есть до конца… я бы и сама испугалась, если честно, - Инна смутилась. – Но есть ведь и другие способы… ну… - Я понимаю. Она села рядом. - Так в чём же дело? - Я хотел бы, чтобы ты занималась чем-то таким с тем, с кем вы будете друг друга любить. Это будет… правильно. Инна молчала. Молчанов надел футболку. «Задержался я здесь. Где здесь? Да вообще здесь… » - Но… Саша… я люблю тебя, - она говорила это так просто, без надрыва, без нерва, что становилось страшно. Молчанов тихо вдохнул и выдохнул. - Но я-то тебя – нет, - с улыбкой ответил он. #76. Суицидальное диско tso Такие вот дела, сестра. fd Такие вот дела, брат. tso Ну, зато теперь я буду ближе к тебе. fd Ага, я узнавала. Но поезде часов десять-двенадцать. tso Значит, теперь мы обязательно увидимся :) fd Да и вообще, кто знает, может, тебя ждёт много всего хорошего? tso Думаю, мне просто придётся в это поверить, чтобы сохранить нервы xD fd Ты справишься. Ты же мой Брат. tso Спасибо, сестрёнка. Вокруг столько бессмысленного, глупого, в том числе и тогда, когда этого совсем не ждёшь… и мне кажется, что лучше со временем не станет. Так что нужно нам держаться вместе) fd Мне нравится такая логика. tso Ну ещё бы ^^ tso Есть ещё кое-что, что я обещал тебе сказать. wa И что же? tso Я обещал тебе рассказать, что вижу и куда иду. wa Помню. Неужели действительно собрался рассказать? tso Конечно. wa И..? tso Я пишу фантастический роман. wa И о чём же он? tso О том, что чем человек сильнее, тем он несчастнее, а бессмертный и всесильный – несчастнее всех. И самый одинокий. wa Люди одиноки потому, что боятся впускать в свою жизнь других людей. приближать их к себе, открывать им свою душу. Одиноки только те, кто хочет быть одинокими. tso Чёрта с два. Есть люди, которые видят, и есть те, кто слеп. Есть те, кто слышит и те, кто глух. Есть те, кто знает, и есть невежи. Есть те, кто идёт, и те. кто стоит на месте. Весь мир состоит из стен между людьми и максимум, что мы можем сделать – это не ненавидеть тех, кто по другую сторону этих стен. wa Ты, похоже, ещё не очень хорошо с этим справляешься. tso Напротив, я делаю успехи ;) Молчанов улыбнулся, крутнулся на стуле, включил случайное воспроизведение в плеере и прыгнул на диван. Темнота уральского вечера была матовой, живой, и смех Молчанова разрезал её на куски, когда запел Дельфин: Послушай, что я скажу: тебе не стоит жить! Послушай, что я скажу: ты разучился любить! Голубые тени вен порви быстрей, Послушай меня, себя убей!.. - Вновь я собираю, - с улыбкой ответил Молчанов. – Части темноты, Тем освобождаю Мысли пустоты. Нет, я не колдун И не инквизитор, Просто падший ангел, К вам пришёл с визитом. Части Тьмы в моих руках Тают, тают, тают: Появляются во мне – И не замечают: Злоба улетает, Нет в ней красоты, И вновь я собираю Части темноты…

11.01.13, Полевской