Темнота Молчанова

#1. Четвёртый этаж Татьяна смотрела поверх очков испытующе и, казалось, с жалостью. - Ты пишешь хорошие стихи, Саша. Правда хорошие. Но почему они у тебя такие мрачные? Поэт ответил пафосной усмешкой. «А больше мне сказать-то и нечего. Только пафосно вот так усмехаться, пытаясь убедить других в собственной многозначительности» Он взял со стола один из листков. «Мои стихи грустны, как никогда: От них впадают люди в тихий транс. Но светит впереди моя звезда: Пред ней рисую лёгкий реверанс. Я краской масляной на выжженной земле Опять пишу безвестности портрет, Моя душа парит опять во мгле И дарит облакам большой букет, И смотрит снизу вверх не на меня, И плачет, и опять не обо мне, Я падаю всё глубже: спрячь у дна! Спокойнее намного в глубине... Моя душа летит не у лучей, Что дико пляшут возле Бога... Я вижу множество невиданных путей - Но изо Тьмы во Тьму моя дорога... » - Ты пишешь хорошие стихи, - повторила Татьяна. – Но ты уверен..? - Само собой, нет, - улыбнулся Саша. – Не надо отправлять эти стихи на конкурс. Им там не место. - И не хочешь..? - Нет. Помните, что было в прошлый раз? «Конечно, помнит. И я помню. Не помню только, как смог дожить до вечера» Татьяна выглядела виноватой. «И тогда, и сейчас» - Татьяна Анатольевна, спасибо вам. Только вы и напоминаете мне о том, что то, что я делаю – неправильно. Голос дрогнул. - Правильно, - возразила Татьяна. - Но… «Но неправильно. Всё верно», - Саша уже запрыгнул в ботинки. - Помнишь, что на понедельник задано? - Конечно, - «Такие задания не забываются». – И я вас удивлю. - Буду ждать, - улыбнулась Татьяна. «И правда будет. Возможно, стоит помолиться каким-нибудь богам и поблагодарить их за такую классную» Перепрыгивая через две ступеньки, Саша спустился с четвёртого этажа и улыбнулся. День выдался ветреным и по-уральски серым. В наушниках засветился, переливаясь неоновыми вспышками, транс. «Кратчайший путь между двумя точками – прямая» #2. Звёзды и серое - Это ты? - Нет, не я. - Где был? - У Татьяны Анатольевны. - Что делали? - Чай пили. - Ну Сааашаа!.. - Она уговаривала меня стать старостой, - соврал поэт. - А ты..? - Александр Молчанов – лучший ученик школы…второго наказания я не вынесу. Вымыть руки, включить комп. Пока он загружается, открыть форточку и вдохнуть свежий воздух: под окном сквер, и в нём скоро начнётся весна. Небо неподвижно. Кажется, что натянули грязную плёнку, как на маленьких дачных парниках, и всё движение – там, выше, будто подо льдом, только наоборот, наверху. Небо пятнистое, но всё, что на нём есть – это оттенки серого, - скорее, даже не оттенки, а уровни: «серый бизнес-класса», «серый эконом-класса», «быдло-серый»; марки серого: «американский серый», который гордится тем, что он «американский», «японский серый», готовый угодить всем, «русский серый», который готов стать любым другим цветом, но не может, потому что судьба у него такая, тяжёлая. Молчанов, лучший ученик школы, вздрогнул и закрыл форточку. Браузер открыл страницу поисковика, один клик превратил её в страницу блога. Саша крутнулся на стуле и снова посмотрел в окно. «Уральский серый» - серый среди серых, прародитель всех серых цветов, квинтэссенция серого» В плейере засел плейлист с брейкбитом. Отзывы были только положительными. Саша поморщился и не стал отвечать. Он взял чистую тетрадь и ручку и улёгся на диван. - Что пишешь? - Сочинение. - На какую тему? - Типа… свободную. У меня есть несколько слов, которые я должен использовать в тексте… и всё. - И о чём будешь писать? - Не знаю, - снова соврал Саша. – Что-нибудь придумаю. Поставь чайник, пожалуйста. «Звёзды. Мы с Броккаем-Крель-Лукмуром-Ар-Та-Кирфикономом, которого я по старой дружбе называл Броком, сидели у него дома за журнальным столиком, пили хороший кофе, вели мирную беседу и при этом играли в шашхашридж – удивительную игру, придуманную Броком и невероятным образом сочетавшую в себе непохожие на первый взгляд правила шахмат, шашек и бриджа. Брок, как всегда, выигрывал. Несомненно, он мухлевал, потому что он мухлевал даже в крестики-нолики, но я не обижался – такая уж у него природа. Мы с лукриндом Броком познакомились пять лет назад в каком-то заброшенном городишке какой-то заброшенной планеты, название которой с трудом выговаривали даже её обитатели – лукринды, в самом забытом захолустье галактики. Тогда он был всего лишь карточным шулером, правда, гениальным, а я – неудавшимся учёным-изобретателем-испытателем. Я смастерил какую-то хитрую мухлёжную штуковину, Брок с её помощью заработал денег, затем он кинул меня, но я не обиделся, так как заработал на продаже этой штуковины ещё больше. Дальше так и продолжалось – я изобретал, он использовал, обманывал меня, но я зарабатывал ещё больше. Потом мы остепенились и занялись вполне законным бизнесом. Брок продолжал меня обманывать, я не обижался, и мы оставались друзьями. - Зачем вы живёте? – неожиданно спросил у меня Брок. - Как это – зачем? – тупо уставился на него я. - Зачем вы живёте? – пристально глядя мне в глаза, повторил Брок. Признаться, я смутился. Я часто задавал себе этот вопрос, но каждый раз хрупкую плотину смысла жизни сметал девятый вал более насущных вопросов. - Кто – мы? – спросил я, пытаясь выиграть время. Брок это понял. - Ты не знаешь, - констатировал он, - ты не знаешь смысла своей жизни. Своей жизни! - Знаю, - попытался защититься я, - совершить что-нибудь выдающееся, завести детей… - Не смеши меня, - махнул всеми руками мой старый друг, - ты не знаешь, зачем ты живёшь, зачем живёте ВЫ, люди… - А ты знаешь, зачем живёте вы, лукринды? – в свою очередь, пошёл я в наступление. Своим ответом Брок отправил меня в глубочайший нокаут. - Знаю, - решительно сказал он и взглянул на меня так, что от этого взгляда меня буквально отбросило в кресло. Всё виделось в этом взгляде: ярость огня, спокойствие воды, стремительность воздуха и непоколебимость земли; вселенскую мудрость увидел я в его глазах, и меня пробрал панический страх, вроде того, который охватывает маленького ребёнка, потерявшего маму; и еще грусть и жалость увидел я там, он искренне жалел меня, мой старый друг. Остаток его монолога я сидел, не шевелясь, - знаю, и хочу сказать об этом тебе. Мы, лукринды, издавна храним это в строжайшем секрете, но тебе, я думаю, я могу сказать. С незапамятных времён мы изучаем химию и физику, особенно процессы, связанные с термоядерными реакциями. Все учёные думают, что это либо прихоть, либо глупость. Но на самом деле это Великая цель. Мы хотим ЗАЖИГАТЬ ЗВЁЗДЫ. Мы скоро научимся делать это, мы уйдём в отдалённый космос и мы зажжём новые звёзды, мы создадим новую галактику! И мы увидим, как под тёплым, ласковым, прекрасно-гордым светом новых звёзд зародится жизнь!!! И он замолчал. А я задумался. И тут я спросил: - А что потом? - Уже поздно, тебе пора домой, - ответил старый лукринд Броккаем-Крель-Лукмуром-Ар-Та-Кирфиконом». - Чайник час назад вскипел, - сообщила мама. - А… да, спасибо. - Кстати, вы что дарите девочкам на 8 марта? - Думаю, ничего… не заслужили, - Молчанов улыбнулся и захлопнул тетрадь. #3. Точки - Ну, что скажете? – не сдержался Саша Татьяна изучала его сочинение – не на свободную тему, другое, - уже несколько минут. - Ты это нарочно. - Почти, - признался Молчанов. – Так как? - Очень хорошо, - педагог посмотрела ему в глаза. – Но я должна буду поставить за содержание «два». - Так ставьте, - пожал плечами Саша. «Зря я это. Она знает, что я знаю, что она не поставит мне двойку. Нельзя». Татьяна вздохнула. - Я прошу тебя переписать сочинение, - она сделала короткую паузу, явно собираясь с мыслями. – Так, чтобы его можно было прочесть классу. «Она…ей приходится подбирать слова, разговаривая со мной. Чтобы я не перевернул всё с ног на голову. Как будто я ядовитый. А…как будто нет?» - …Видишь ли, хоть ты и пишешь здорово, так…не сдашь ни одного экзамена. Это не то, что захотят увидеть в РайОНО в сочинении медалиста. - Я ещё не медалист. - Будешь. - Если не уйду в кулинарный после девятого, - отшутился Саша. Возразить Татьяне он не мог. - Так как я должен писать? – Молчанову и вправду было интересно. - На «отлично». «Я пишу лучше, Татьяна Анатольевна, и вы это знаете» - А кто у нас написал это сочинение на «отлично»? Дайте угадаю… _эта_? - Да, например, Лена. Катя. Ещё Инна хорошо написала, но у неё «четыре» за грамотность. - Могу я прочитать их? «…Чёрная точка над головой – Кто-то её называет звездой, Кто-то ей молится, кто-то поёт, Что лишь она его душу спасёт. Кто-то старается, кто-то кричит, Кто-то не ропщет, а кто-то бранит, Кто-то пытается что-то найти, Думает, с точкой ему по пути. Кто-то уже навсегда потерял, То, что когда-то так долго искал, Кто-то не умер, но стонет уже – Точку найду я в карандаше. Чёрная точка над головой – Кто-то её называет судьбой, Кто-то считает, что может понять, Что ему нужно пытаться искать. Кто-то цепляется, кто-то молчит, Кто-то не слышит, как сердце стучит, Кто-то стреляется, кто-то убит – И в голове его бешеный бит. Кто-то отверг, ну а кто-то принял, То, что не глядя волшебник создал, Кто-то разбил всю надежду в душе – Точку найду я в карандаше… » - Это отличные сочинения? – решил удостовериться Молчанов. - Да, - твёрдо ответила Татьяна и снова посмотрела ему в глаза. Саша отвёл взгляд и допил чай залпом. - Кажется…я понимаю. А староста у нас, знаете, - Молчанов улыбнулся. – Молодец, _старательная_. Хотя чего-то стоит из них всех только Инна. «Жаль только, что неадекватная истеричка» - Почему..? – ей было действительно интересно. - По-моему, только она верит тому, что сама пишет. - А другие? - Пишут на «отлично». Татьяна постучала стопкой сочинений по столу, выравнивая их. - В отличие от тебя. Молчанов рассмеялся. Татьяна улыбнулась. #4. Shadows in the crowd «Shadows walking in the crowd… We are lost and found… But love is gonna save us… парам-парам-парам…» Молчанов незаметно покачивал головой в такт музыке и писал стихи на последней странице тетради по биологии. «Интересно, можно ли трясти башкой незаметно, сидя на первой парте..? А, плевать… » Инженер пихнул Сашу в бок. Молчанов рассеянно осмотрелся. - Класс интересует ваше мнение о кровообращении пресмыкающихся, Александр, - строго сказала Алексеевна. «Класс интересуют слабоалкогольные коктейли, дискотеки и свидания, уважаемая» - Ничего так кровообращение, сгодится, - ответил Молчанов, медленно закрывая тетрадь. – Двухкамерное сердце у всех, кроме крокодилов и птиц, но до этого мы, вроде бы, ещё не дошли… - Садись, пять. «Я не вставал, дура. Испугалась, что я могу рассказать такое, чего даже ты не знаешь..?» Молчанов снова открыл тетрадь. «Я – это я, Не меньше и не больше, И связи мира тоньше, И шире жизнь моя» - Слушай, Инженер, что ты думаешь об Инне? Высокий и широкоплечий, с высоким лбом и в очках с титановой оправой, Шведов был Инженером до мозга костей. На прошлой перемене он рассказывал о том, как перепаивал детскую машинку, и он сидел с Молчановым за одной партой уже три года. - Какая-то она… стерва, - нашёл слово Шведов. – И недружелюбная, к тому же. «Скромные чёрные туфельки на умеренном каблуке, чёрные колготки, чёрная юбка чуть ниже колена, белая блузка, заколка или аккуратный хвост…куда уж недружелюбнее!.. Прямо Гермиона… только место местной Гермионы занято, и эта Гермиона дружелюбна…и, что хуже, это я» - Она вроде так ни с кем и не подружилась с тех пор, как к нам перешла? - Она вроде и не хочет. А чего ты вдруг спрашиваешь? - Она написала хорошее сочинение, - признался Молчанов. – Нам сейчас на литре об этом скажут. - А ты? - Почти такое же хорошее, как у Леночки, - Саша тихо рассмеялся. - Что это вы тут обо мне? – Бушуева сидела недалеко, и, кажется, что-то слышала. - Сочинение у тебя, говорю, хорошее, - улыбнулся Молчанов. – Даже «отличное». Молодец. Лена не нашлась, что ответить. - Все молодцы, двоек почти нет! Да и те, что есть, за грамотность, а не содержание. Как всегда, прочитаю отрывки из лучших сочинений. А одно, Сашино, я хочу прочесть целиком… - Не стоит, Татьяна Анатольевна. - Почему? «Не хочу создавать прецедент элитарности, разве не ясно?» - Стесняюсь, - сказал Молчанов. «После моего сочинения я буду чувствовать их идиотами, а они меня – ненормальным» Татьяна пожала плечами. - Тогда прочту второе сочинение из тех, что можно поместить в ежегодный школьный сборник. Лена Бушуева!.. #5. Chronicles of Unreal - Помнишь, ты спрашивал про Инну? - Ну? - Кажется, она подружилась с Лизой. - С Лизуном? Я разочарован. Ничтожество прилипло к отщепенке. Инженер покосился на друга. - Она, может, не так умна, но улыбчивая…и была не против, когда я её приобнял. Молчанов повернулся к другу и улыбнулся. - Да, она даже мне глазки строит. Но это не значит, что нам нельзя её немножко полапать. Риддик, ты что думаешь? - Сек, миссию допройду. Саша и Шведов сидели на квадратном, небесно-голубом диване дома у Риддика, в то время как хозяин квартиры играл в "Unreal". Соседи по парте переглянулись. - Уфф, - на экране появилась таблица с результатами уровня. – Так о чём вы там? - Инна и Лизун. - Лизун? – Данил сделал вид, что не понял. - Игнатьева. - А, она. А что она? - Подружилась с Инной. - А тебе-то что? «Я и сам не знаю, не задавай идиотских вопросов…» - Инна умная. Риддик поднял одну бровь. - Я бы сказал, стервозная. Шведов кивнул: - И я так считаю. - Это типа…защитная реакция такая. Мне так кажется. Я же тоже не сахар, но вы меня как-то терпите. - Ты хочешь подружиться с Инной? – удивился Инженер. - Я хочу узнать… - Или, может, не подружиться? – Шведов подмигнул Риддику, хлопнул Молчанова по плечу и рассмеялся. - Что конкретно ты хочешь узнать? – спросил Данил. «Встал в позу стратега, ага… впрочем, будем посмотреть… » - Я хочу узнать, на что она способна. - Но зачем тебе это? «Не могу же я признаться, что это… интуиция?!» - Мне кажется, я достал Бушуеву, а та замышляет недоброе. - А если ты не прав? – осведомился Риддик, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Молчанов внимательно посмотрел сначала на одного друга, затем на другого. - Сделаем так, чтобы замыслила. Данил откинулся на спинку кресла и улыбнулся.