Победитель

Шерлок много работал, действительно много. Не было времени на скуку, на изматывающее безделье, на вопросы и самокопания. Но не замечать очевидное тоже было невозможно. Приходилось признать: он подсел на игру с Джимом. На интеллектуальные кошки-мышки, на их бритвенную опасность и непредсказуемость. За четыре месяца несколько раз менялись города и страны, неизменными оставались только смс: «Выходи поиграть. Джим Мориарти». И собственная мгновенная реакция на эти сообщения – как будто ему вкатывали шприц адреналина, раз за разом. Такого не было ни с кем и никогда, никакие правительственные задания не могли с этим сравниться. Игра оказалась сильнее любого наркотика: попробовал – и всё, бросить нереально! От этой зависимости невозможно избавиться. Да и не хотелось избавляться, ведь обратной дороги не будет: противник, который сдался и вышел из игры, выходит из неё навсегда. Но иногда в голову лезли совсем уж странные мысли: например, что будет с Джимом, если Шерлок сейчас всё-таки бросит игру? Или как всё могло бы сложиться, играй они на одной стороне? Или… или почему за пределами игры Джим иногда ведет себя так, будто они приятели? «Я о тебе беспокоюсь», ну надо же. И именно поэтому, видимо, в следующий раз будет насиловать. Какая самоотверженность – на все готов, лишь бы сломить противника! Ещё посмотрим, кто кого… *** «Кто кого» - стало ясно довольно быстро. На решение загадки было восемь часов, уже через два часа Джим перезвонил и дал подсказку – действительно дельную. - Почему ты мне помогаешь? - поинтересовался Шерлок, припоминая, что подобный диалог у них уже был. На другом конце города вздохнули: - Волнуюсь. - За меня? - ни в какое волнение Джима Шерлок, разумеется, не верил. - Ну да. Ничего не могу с собой поделать! - по тону Джима было совершенно ясно, что он в очередной раз ломает комедию, поэтому Шерлок только хмыкнул и молча нажал отбой. Картина с кодом немного прояснилась, но всё ещё была очень и очень запутанной, и отвлекаться на посторонние мысли совсем не следовало. Но они были, эти мысли – такие же странные и ни на что не похожие, как их отношения с Джимом. Иногда казалось, что Джим – не враг и даже не соперник, а партнёр. Или даже друг. Конечно, не такой, как Джон, а, скорее, такой, как Майкрофт. Враг. Разве нельзя дружить с человеком, которого ненавидишь? У обычных людей такого не бывает, но они с Джимом вовсе не обычные люди! Они - игроки, они живут по своим правилам. И по их правилам вполне можно назвать другом достойного соперника – человека, с которым давно и с удовольствием играешь, которого хорошо изучил и к которому успел привыкнуть. Похоже на психическое расстройство? И где-то там прячется стокгольмский синдром? Возможно, но кого это волнует!.. …А ещё через четыре часа стало ясно, что Шерлок проиграл. Что идея решить все вопросы разом и выбрать самый логичный вариант из возможных – плохая идея. Что торопиться, играя с Джимом, нельзя ни в коем случае, а отвлекаться на посторонние мысли – тем более. Результат предсказуем и безрадостен. *** Смс с адресом пришло аккурат в тот момент, когда Шерлок застёгивал манжеты на рубашке и отстранённо думал о том, что вот сейчас, наверное, следовало уколоться. Или напиться – вдрызг, в хлам, до того скотского состояния, когда становится всё равно, кто ты и что с тобой делают. Потому как то, что будет делать с ним Джим, ему наверняка не понравится. С другой стороны, невменяемое тело Джима тоже не устроит, он перенесёт оплату проигрыша на другой день, и только. Ну нет, тянуть нельзя. Лучше ведь всё равно не будет… Квартира оказалась не та, в которой Шерлок отрабатывал последний проигрыш, а романтическая мансарда в старой части города. От мысли, что Джим тем самым пытается заставить его забыть о прежнем негативном опыте и настроить на нужный лад, стало смешно. Насилие – оно везде насилие, даже в комнате с белыми занавесками. Или он должен делать вид, что у них свидание? Может, вина принести и свечи зажечь? Джим будто услышал: - Хочешь выпить? Сам он крутил в пальцах тонкий бокал с темно-алым, терпким, ароматным, не спеша подносил к губам. Одна ладонь почему-то аккуратно перевязана. - Присоединяйся, Шерлок. Отпразднуем мою победу, только ты и я – разве не чудесно? - Нет. Джим отставил бокал, подошёл ближе. - Ну зачем ты так, Шерлок? Ведёшь себя, как будто я - твой враг. - А разве это не так? Джим уверенно покачал головой: - Ну, разумеется, нет. И у нас ведь всё добровольно, верно, Шерлок? Он подошёл совсем близко, поднял руку, провёл пальцем по щеке, по пересохшим губам. Медленный, интимный, собственнический жест, не оставляющий сомнений в том, что случится после. - Такой бледный… Всё-таки боишься? Если что-то не нравится - можешь уйти, мы же договаривались… Сдаёшься? Шерлок стиснул зубы и мотнул головой, отводя взгляд. Джим вздохнул: - Упрямый. Ну вот зачем ты такой упрямый, а, Шерлок? Тот не ответил, но ответа и не требовалось: они не первый день играют и даже не первый месяц, Джим и сам всё прекрасно знает… Джим кивнул, словно подтверждая невысказанную мысль, – и склонил голову к плечу, досадливо прищурился: - Не получится у нас с тобой по-хорошему, да? Жаль. Будем по-плохому, – тон голоса неуловимо изменился, ожёг не терпящим возражений приказом: - Раздевайся. Шерлок вскинул глаза: - Прямо здесь? Джим вдруг развеселился: - Ага. Могу музыку включить, чтобы тебе веселее было, – люблю стриптиз!.. Ну что ты такой хмурый, не хочешь? Пить не хочешь, танцевать не хочешь. Даже поговорить со мной не хочешь! Скучный, скучный Шерлок, – Джим перестал улыбаться. – Топай в спальню. Может, хоть там скучно не будет… *** Почему-то казалось, что всё будет быстро, грубо и унизительно. Что Джим толкнёт его на кровать и отымеет без долгих прелюдий. Вернее, сначала ударит, а потом отымеет… Или, может быть, наоборот, – решит поиздеваться и устроит спектакль со связыванием, повязками и «ты – саб, который втайне желает быть наказанным!». А на деле получалось странно: обнажённый Шерлок лежал в постели, демонстративно перевернувшись на живот и изображая из себя послушное дерево, а Джим… Джим сидел рядом. Молча, не касаясь руками и даже почти не дыша. А потом потянулся – и Шерлок почувствовал, как прохладные пальцы взъерошили волосы, коснулись шеи и медленно-медленно спустились ниже, к плечам. - Больно было, да? И голос – тихий, сдавленный, совсем не похожий на голос Джима, как не похожа на него эта осторожная нежность. Пальцы едва касаются кожи, выводя на ней сложные узоры, повторяя не вполне зажившие метки – следы недавнего проигрыша. Шерлок сглотнул невесть откуда взявшийся в горле ком: - Не очень. - Не очень?.. – повторил Джим как-то неуверенно. – Не очень? Джим склонился ниже, и Шерлок почувствовал его дыхание на плече: - Иногда мне так хочется рассказать тебе о боли, Шерлок. О том, что такое «больно», - Джим снова почти смеётся, глухо, надрывно. «Больно - видеть, что не нужен человеку, к ногам которого бросил свою жизнь. Больно понимать, что даже коп, домохозяйка и домашний любимец ему дороже, чем ты. И еще больнее – знать, что это нельзя изменить». Шерлок попытался повернуться и взглянуть на Джима, но тот вдруг с силой заломил ему руку и впечатал лицом в подушку, не позволяя вырваться. «Больно стрелять себе в голову. А потом обнаружить, что выжил, – тоже очень, очень больно…» - ...Но тебе это неинтересно, правда, Шерлок? Ведь это так скучно и по-человечески, – Джим продолжал заламывать руку, сильно, до хруста. – Я расскажу тебе о другом. Хочешь знать, почему ты проигрываешь?.. О, даже вырываться перестал, хороший мальчик… Джим продолжал говорить и одновременно – не спеша касаться чуткими пальцами тела, всюду, где только мог дотянуться, а Шерлок, стискивая зубы и стараясь не шевелиться, пытался не чувствовать, что тот делает, а только слушать – что говорит. - Ты очень сильный игрок, Шерлок. Ты быстро думаешь, у тебя безупречная логика, твои расчёты всегда идеальны. Твоя ошибка только в том, что я это знаю. И не просто знаю – чувствую твою логичность и последовательность, и они становятся твоей слабостью. Я чувствую тебя, я знаю, что ты сделаешь, и мне всего лишь остаётся вести игру так, что ты сам – сам! – загоняешь себя в угол. Ты можешь ничего не замечать и до самого конца быть уверенным в том, что у тебя всё получится, что ты выиграешь, непременно выиграешь!.. Но ты обречён на поражение. Просто потому, что я тебя чувствую, а ты меня – нет, – тихий шёпот и прерывистое дыхание в висок: - Ты такой умный, Шерлок, и такой дурак… Слова Джима не укладываются в голове. Как такое вообще возможно? Это какой-то бред! Шерлок снова рванулся, пытаясь избежать прикосновений, стряхнуть с себя чужие руки, прекратить это всё!.. Бесполезно. Джим держит крепко, вжимает в постель всем телом, заранее зная, в какой момент жертва попытается сбежать и в какую сторону, и с лёгкостью пресекает все попытки. Нет, если вырываться всерьёз, припомнив боевые навыки, то освободиться можно, но… - Джим!.. – отчаянное, хриплое, сквозь комок в горле и шум крови в ушах. - Что? – насмешливое, издевательское. А в самом деле – что? «Не надо, отпусти, прекрати»? «Сдаюсь, выхожу из игры»? Ну да, самое время сдаться – когда тебе популярно объяснили, что ты идиот и выиграть не можешь. А то, что происходит сейчас, полноценным насилием назвать всё-таки нельзя, и драться за свою сомнительную честь в такой ситуации – просто нелепо… Шерлок снова уронил голову на подушку и стиснул зубы: - Ничего. Делай уже, что собирался. Только молча. И руку отпусти… *** Насилия действительно не было. Был просто секс, полноценный и даже к обоюдному удовольствию, как ни удивительно. Позже, включив до отказа горячую воду, смывая с себя подсыхающие следы на животе и бедрах, чужие прикосновения и запахи, Шерлок пытался стереть из памяти сами воспоминания о происшедшем. Ни к чему хорошему не приведёт, если помнить это: тёплые губы на шее, лихорадочное, какое-то всхлипывающее дыхание, осторожные, тягучие движения и «будет больно – скажи, ладно?». Вот этот горячечный шёпот убил наповал. Разве так обращаются с поверженными противниками? Поверженным противникам устраивают садо-мазо оргию, групповушку с наркотой и онлайн-трансляцией в сеть. Поливают кислотой старые раны и наносят новые – чтобы впредь неповадно было. Не целуют, не ласкают. А у тех не приливает кровь к щекам, не рвётся дыхание, их не накрывает ощущениями, слишком похожими на оргазм… Впрочем, оргазм – ерунда, это просто физиология. Глупому телу всё равно, у него – своё собственное мнение, не особо зависящее от мнения и желаний хозяина. Тело просто соскучилось по прикосновениям, вот и всё. А разум слишком хорошо понимал, что всё могло быть намного, намного хуже. Даже в рамках игры. …Джим сидел на подоконнике – полуодетый и встрёпанный - и курил, приоткрыв окно. В комнате было ощутимо холодно, но он как будто не замечал ничего. Оглянулся, улыбнулся криво и неуверенно: - Уже уходишь? Может, кофе? Или сигарету? - Нет. Делать вид, что ничего не произошло, странно и глупо, но вести себя, как поруганная девственница, ещё глупее. Вот только совместные перекуры – это всё-таки перебор. Хотя курить действительно хотелось зверски. Джим вдруг наклонил голову, глянул исподлобья: - Ты ведь теперь уйдешь? Насовсем? И замер, ожидая ответа. Даже про сигарету забыл, и столбик пепла грозил вот-вот свалиться прямо на ковёр. - Разве ты не этого хотел? Полная и безоговорочная победа, поздравляю. - Этого? – Джим всё улыбался, вот только улыбка получалась вымученной. – Ну да, чего ещё я могу хотеть… Шерлок постоял ещё секунду и вышел, не прощаясь. А Джим отвернулся к окну. За окном занималось утро - сумеречное, стылое и безжизненное. И больше не было ничего.