Я, Тайлер (I'm Jack's Tyler)

- Ооох. Бред сумасшедшего… Ну когда уже эта херня закончится?.. - Не слышу! – весело отзываюсь я. Вокруг грохочет музыка, по стенам скачут разноцветные отсветы. Самозабвенно дрыгаюсь под клубный ритм, ухмыляясь во всю рожу; на носу красные солнечные очки. Шаг, шаг, поворот! Вверх влево, вниз вправо! Ты со стоном отчаянья утыкаешься в свои бумаги лбом, накрыв руками голову. Глупо было предполагать, что если не обращать на меня внимания, то я исчезну! Вместе с импровизированной вечеринкой, которую устроил прямо перед твоим письменным столом… - Мне только одно непонятно, – не поднимая головы, устало бормочешь ты. – Я сейчас сижу за столом, и мне чудится грёбаный Тайлер – или это я сам врубил музыку, притащил диско-шар и выпендриваюсь здесь, как идиот… От смеха сбиваюсь с ритма, представив тебя на моём месте. - Не ломай голову – присоединяйся! Вопрос отпадёт сам собой! И подкручиваю громкость: слабовато как-то звучит! Вверх влево, по кругу, вбок, вбок! - Да твою ж мать!.. – Когда в окне начинают дребезжать стёкла, ты подхватываешься из-за стола и, опрокинув стул, спешно покидаешь комнату. Бля. Ну, так неинтересно… Оставив грохотать музыку, бодро топаю за тобой. Ты ускоряешь шаг, я – нет. И в конце концов обнаруживаю тебя внизу, на кухне, забившегося в угол, нервно сутулясь над пепельницей. - Думал, сюда я не приду?.. - Отцепись! – запальчиво выкрикиваешь ты. – Хватит уже меня преследовать! Я избавился от тебя! - Эти твои попытки самоубежде.. - Здесь нет никого, кроме меня! – ты перебиваешь меня на полуслове – громко, стараясь наполнить голосом комнату. – Я не должен верить в реальность галлюцинации. Сейчас я приму свой трифлуоперазин, и Тайлер исчезнет. Ты вытряхиваешь из бело-синей баночки круглую розовую таблетку, забрасываешь в рот, запиваешь водой и выжидающе смотришь на меня. Признаться честно, это всё начинает подзадалбывать. Кроме того, я порядком пропотел, гоняясь за тобой по городу и для тебя же выплясывая, неблагодарный ты ушлёпок. - Вот значит как? Ну, раз меня так настойчиво гонят, я пошёл. Исчез, – язвительно уточняю. И направляюсь в ванную. Вслед доносится твой вздох, полный облегчения. *** - Наааа-нанананай, нанана-нана-нананааай… Я уже вытираюсь и напеваю, когда ты внезапно вламываешься ко мне в ванную, как к себе домой! Как ни в чём не бывало, включаешь воду в раковине, мылишь и полощешь руки, плескаешь себе на лицо… Малость охренев, я пялюсь на тебя пару секунд [я сидел в проржавевшей ванне, шуровал себя мочалкой и курил, ты – возился с какой-то ерундой в полутора метрах от меня. Мы делились воспоминаниями о своих отцах], а затем продолжаю вытираться. Полотенце дурацкое: поросячье-розовое с большими цветками, но все остальные были не слишком чистыми даже на мой непритязательный вкус… Умывшись, ты поворачиваешься, наконец, в мою сторону. Я широко гостеприимно улыбаюсь: ну что уж тут, не стесняйся! - А-А-А-А!.. Блять! Я отшатываюсь от твоего вопля, едва не завалившись назад. - И здесь ты! Грёбаный глюк!.. Да ещё и голый… – тебя потрясывает то ли смехом, то ли начинающейся истерикой – и, загнанно вытаращив глаза, ты взрываешься придушенным криком: – Сколько можно?! Отстань от меня! Я же принял это чёртово лекарство! Тебя нет!.. И финальным аккордом – со всей дури швыряешь в меня мылом! Здоровенным куском, в лоб. Аж в голове зазвенело. [Мыло. Нитроглицерин. Разгром. Колонны фундамента…] И, костеря на все лады свои таблетки и психиатра, уносишься вглубь дома. - Сучёныш! Я тебя прибью! – рычу, торопливо завязывая на поясе идиотское полотенце. *** Любая боль от удара длится у меня три-пять секунд, не дольше. Так что, когда я догоняю тебя в спальне, лоб уже почти не напоминает о себе. Но я, блять, зол! Ты стоишь с телефонной трубкой в руке, из неё бормочет автоответчик. Увидев меня в полотенце, издаёшь короткий нервный смешок и бросаешь телефон. И нашариваешь что-то на тумбочке у себя за спиной. - Эй, ты куда это звонил, в полицию, что ли? "Помогите, ко мне в дом вторгся мой глюк и нагло моется в моей ванной"? - Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! – ты чокнуто бормочешь, не отрывая от меня взгляд и вслепую откупоривая знакомую баночку с лекарством. – Я уже застрелил тебя, чёртов говнюк! Уйди нахрен! И, не глядя сыпанув на трясущуюся ладонь сразу несколько розовых таблеток, забрасываешь их в рот и судорожно сглатываешь пару раз. [Кто-то когда-то при мне объелся снотворного. Мелкая бабёнка, вся растрёпанная. Истерично хихикала, плакала и...] - Идиот!!! – подрываюсь к тебе и запоздало вышибаю дрянь из рук, прервав возникшее воспоминание на середине. Да ты охуел, сдохнешь же! – Выплюнь немедленно! Ты плюёшь мне в морду, вот только не таблетками, а маловразумительными брызгами. Бью тебя наотмашь и, перехватив за воротник, волоку из комнаты. - Отвяжись! Тайлер, уёбок, оставь меня в покое!.. – хрипишь ты, отчаянно упираясь и хватаясь за дверь. – Сейчас они подействуют, и ты исчезнешь! Отшибаю твои руки от дверного косяка, рявкнув: - Они подействуют, и ты сдохнешь к чертям! Вместе с моей грёбаной памятью! – а вот это уже хрен знает зачем, я же собирался тебе об этом ничего не говорить… Но ты всё равно не слушаешь: цепляешься руками за мою руку на своём воротнике, а ногами – за пол; напряженно сопишь, вырываясь. Таблетки от галлюцинаций – та ещё дрянь, от передоза можно умереть в отвратительных муках. Я вроде бы даже знал антидоты, но пытаться вспоминать их – некогда, бежать в аптеку – тем более. Довольно-таки грубо стащив тебя вниз по лестнице, волоку на кухню. Ты сопротивляешься, как строптивая феминистка под насильником; приходится дать тебе ещё пару зуботычин и заломать руки за спину, пока ты не обрушил всё на нашем пути и не содрал с меня чёртово полотенце и местами кожу. *** Вода с шипением набирается в сто лет не мытый стакан. Сую его тебе под нос: - Пей! - Пошёл нахуй! Вот и поговорили. Рассусоливать и убалтывать некогда; жёстко фиксирую твою голову и пытаюсь разжать челюсти. - Убери от меня руки! Убери! Тебя не существует!.. – ты ухитряешься рычать это сквозь сжатые зубы. Всё же у меня явный недобор конечностей для задуманной задачи: ты взмахиваешь рукой – и стакан, выбитый у меня из пальцев, разлетается по полу. Вот свинский уёбок! Подавив желание повозить тебя по осколкам мордой, пинками толкаю в ванную. - Я принял лекарство, много лекарства – тебя должно было как ветром сдуть! – торопливо объявляешь ты по дороге. – Ненавижу! Ненавижу тебя!.. Тварь! Говнюк! Исчезай уже! Исчезааа!.. Последний вопль обрывается бульканьем: оторвав к чертям душевую насадку, я изловчился запихнуть шланг тебе в пасть и включил воду. Прижатый ко мне затылком, с запрокинутой головой – ты давишься, плюёшься, пытаешься орать и захлебываешься кашлем. Но я держу и тебя, и шланг крепко: это тебе не стакан! - Ну что, достаточно нахлебался? Теперь блюй! – придавив за шею, нагибаю тебя над ванной. В благодарность за избавление от шланга мне прилетает внезапный удар локтем – острый и злой. Со сдачей я, кажется, перестарался: ты продолжаешь корчиться, вися на грязном бортике, даже когда блевать уже нечем. Критично понаблюдав сверху пару минут, оттаскиваю твою обмякшую послушную тушку от ванны: - Ну всё, всё. Хватит. Поднимайся. *** - Зачем меня дважды спасает мой собственный глюк?.. Я подсознательно считаю, что ещё что-то не доделал в этой сраной жизни, хочешь сказать? Промывание желудка явно пошло на пользу твоим мозгам: ты уже не истеришь и даже смотришь почти адекватно. Вот только на ногах не стоишь, хоть я и пытался тебя поднять чёрт знает зачем. Мы сидим на полу, мокрые с головы до ног и побитые, и пытаемся отдышаться. - Мне-то откуда знать, что ты там подсознательно считаешь? Просто от меня не сбежишь, даже не думай. - Уходи! – выдыхаешь устало и очень тихо. – Просто уходи. Выметайся. Проваливай. Без тебя было лучше… Можно было жить… - Ну да, – скептически хмыкнув, вспоминаю грузовик. – Я заметил. И между прочим, ты себя сам чуть не угробил на этот раз. Ты молчишь, и я, пожав плечами, переступаю через твои ноги и отправляюсь на кухню. Психи психами, а проголодался я просто люто!