Я, Тайлер (I'm Jack's Tyler)

А ведь дому действительно приходит пиздец… Лестница под ногами скрипит до самых глубин своей сути и крошится гнилыми щепками – того и гляди развалится. Ты нервно цепляешься за перила, когда мы поднимаемся на третий этаж, и в очередной раз бормочешь "ну нахрена". Потратив полчаса, мы исходили два нижних этажа методично, до последней клетушки; в гостиной обнаружился совсем уж обдолбанный торчок, не участвовавший в драке и не сбежавший с остальными – мы решили, что ему здесь не место, и я без долгих разбирательств выбросил его в окно вместе с вонючим матрасом. Воспоминаний, толкущихся теперь в моей голове, кажется, хватит на целую жизнь! Замыслы и планы, утренние тренировки, разговоры-разговоры-разговоры, возня с химической лабораторией на кухне, снующие по дому бритоголовые "обезьянки" в чёрном… Все нити воспоминаний обрываются там, где меняются декорации: кинотеатр, бойцовский клуб, кухня элитного ресторана… Надо наведаться туда, чтоб вспомнить оставшееся! Но сначала закончим здесь. Мы пока так и не нашли место, где я спал, к примеру… - Здесь нет ничего интересного, – заявляешь вдруг ты, остановившись у самого верха лестницы. – Можно не идти. Пережитые потрясения и холод повыветрили из тебя алкоголь, но видимо, не полностью… - Не капризничай, – возражаю миролюбиво, проходя мимо. – Раз уж пришли – посмотрим всё! Шаги по рассохшимся половицам поднимают облачка пыли. Видимо, сюда не доходили даже наркоманы, устроившие в доме притон: боялись провалиться к чертям вместе с дряхлой лестницей… Я только собираюсь окликнуть тебя – чего застрял там, без тебя не вспоминается – как ты вдруг втискиваешься между мной и облупившейся зелёной дверью: запыхавшийся, решительный и очень серьёзный. - Тайлер, нет. Пойдём отсюда, – загородил своим тщедушным телом дверную ручку, как амбразуру, из которой вот-вот начнут стрелять. - Какого хера? Я собираюсь зайти! - Не надо. Давай посмотрим весь этаж… Всё, что хочешь. Только не трогай эту чёртову дверь! Вот уж что-что, а заинтриговать ты умеешь! - Это что же, местная запретная комната Синей Бороды? - Нет. Твоя, – выдавливаешь через силу, понимая, должно быть, что я всё равно выбью ответ. – Не заходи, просто не заходи туда. Я не хочу, пожалуйста, не надо… – твой голос сбивается на лихорадочное бормотание, глаза странные: отмороженно-умоляющие. Чокнутые. – Я всё понял. Я знаю, зачем тебе нужно всё это; что-то стало с твоей памятью – видно, от того, что я прострелил тебе башку… - Что за бред? – вопрошаю риторически, с достоинством, а затылок холодеет, волоски на загривке встают дыбом… ["Откуда так пахнет дымом?" – произношу растерянно в пустоту, глядя на твоё безжизненно свисшее с офисного кресла тело – а из моего рта с каждым движением губ выплывают серые дымные струйки…] Отгоняя жуть, ползущую из воспоминаний, резко протягиваю руку к двери. - Нет! Не вспоминай! – вскрикиваешь, оттолкнув мою кисть, так резко и отчаянно, что я рефлекторно отдёргиваюсь. – Не вспоминай!!! Не вздумай, только не о ней!.. Тощий, измотанный бессонницей – оттеснить тебя можно одним толчком, но тогда ты, судя по всему, перегрызёшь мне глотку. - Ты ебанулся?!.. - Вспомни-ка лучше это! – перебиваешь, подскочив вплотную – и в башке у меня взрывается грёбаный колокол: удар в ухо, со всей дури! ["Окажи мне услугу. Ударь меня посильнее" "Что?.." "Я хочу, чтоб ты меня изо всех сил ударил".] - Ах ты… – болезненное возмущение пополам с одобрением; отворачиваюсь в пол-оборота, держась за пульсирующие болью хрящи ["Дружище, прости!" "Зачем же… в ухо-то, чёрт?"] – и делаю короткий выпад локтем. - А что я? – хрипишь, с трудом разогнувшись. – Я же псих… И отвечаешь пинком – таким подлым и болезненным, что я весь исхожу на задушенный вой и жажду убийства. - Уёбок! – напополам с рычанием; перед глазами темно от боли. Хочется только свернуться в клубок и скулить, но ярость сильнее. Сгребя тебя за горло, впечатываю в стену и обрушиваю град ударов: ногами по голеням, кулаками в корпус и по отчаянно-озверевшей бледной физиономии. Ты даже не пытаешься защищаться – или я просто не замечаю сопротивления, сорвавшись с катушек… Прекращаю бить, когда ты зажмуриваешься и начинаешь сползать мне под ноги. Пять секунд прошло, уже почти не больно. - Остыл?.. – осведомляюсь участливо – и ты, открыв глаза, отправляешь мне в рожу кровавый плевок. А внизу, с моей левой ногой, вдруг происходит чёрт-те что: стопу резко выдёргивает вперёд, толчок в колено – и я обрушиваюсь назад, спиной и затылком о хрустнувшие доски… Тварь! Едва успев вскинуться, получаю ботинком в зубы; следующие удары – по выставленным вперёд предплечьям и в живот. Быстро, панически-ожесточённо – как ядовитую змею. Раскрываюсь, чтоб ответить; ха, когда это я морочился защитой в драке?! Пинок в скулу едва не сворачивает мне шею; бьющую ногу – в захват, дёрнуть на себя – удар по опорной ноге – грохот! Через секунду оказываюсь на тебе верхом, прижав к полу всем весом; пальцы сцепляю на горле – оскал – удар, удар, удар! По твоим пальцам, судорожно вцепившимся в мою руку, торопливой капелью барабанит кровь с моей физиономии… Удар, ещё удар, до хрипа под пальцами, до боли в раздолбанных костяшках! - Доволен?! – рычу; рассеченная губа вносит свои поправки в дикцию. - Да! – хрипло заявляешь ты – распластанный на полу, избитый в мясо – ухмыляясь. – Мне давно не было так хорошо… Посмотри, в какого психопата ты превратил меня, Тайлер! – посмеиваешься напополам с бульканьем и тяжело сглатываешь кровь – полный рот. - Ебанутый мазохист, – констатирую с ноткой восхищения; физиономия онемела и почти не болит. – Да ты же специально устроил весь этот пиздец, чтоб огрести как следует! Устраиваюсь поудобнее, отпустив твою шею и распрямившись; ты отчаянно-нахально смотришь на меня снизу вверх. - Саморазрушение, чёртов ублюдок. Ты сам учил меня, – выплевываешь, пытаясь вывернуться, но твои бёдра прижаты к полу намертво, всем моим весом. Даже не думай! Мне вполне нравится так сидеть. Ухмыляюсь тебе – ты, дёрнувшись ещё пару раз, замираешь: беспомощный избитый "белый воротничок", рубашка растрёпана, кадык на тощей шее подёргивается, хлоп-хлоп глазами, растерянно и будто неверяще. Я дышу почти так же тяжело, как ты – как будто удерживать твою тщедушную тушку стоит каких-то усилий. А в башке – этакая пьяная лёгкость… Саморазруше-е-ение… Ты поднимаешь подрагивающую руку к глазам – утереться от натекающей крови. Твои пальцы ужасно неловкие; наклоняюсь вперёд и великодушным жестом с оттенком заботы вытираю твою разбитую морду. Под моей ладонью – припухший разруб через бровь и зажмуренный глаз; приоткрытые губы и прерывистый тёплый выдох в пальцы. Блядский сучёныш! Ты тянешься за моей рукой!.. Ёрзаешь… Стоп, это ещё что? - Это у тебя на саморазрушение так стоит? – осведомляюсь с ухмылкой – и вжимаю тебя крепче, выбив короткий стон. Ты с полным правом мог бы ответить мне такой же подколкой: я прижал тебя бесстыже и откровенно, ты чувствуешь меня так же, как я тебя – но ты только и выдавливаешь из себя, что какое-то невнятное ругательство. И упираешься мне в грудь, пытаясь столкнуть… И судорожно вцепляешься, сгребаешь мою футболку вместе с кожей. …Чем мы, блять, только не занимались в этом грёбаном доме?! Лёгкая боль от пальцев, вмявшихся в мышцы, почти приятна; я жмурюсь, как кот, и медленно стискиваю твой узкий подбородок – жёстко зафиксированная, окровавленная физиономия смотрится ещё беззащитнее. В заметавшемся по мне взгляде – жажда напополам с паникой… - Нет… – выдыхаешь, как "да". И не спеша – с удовольствием превосходства – я припечатываю губами твои губы: идиотский поступок под властью момента, скорее боль от ран, чем что-то ещё. И ты… ебанутый чёртов клерк… отвечаешь. Так же ожесточённо и отчаянно, как на удар. Жадно, будто за жизнь цепляясь… Кончик языка – по припухшим рельефам ран. Тихо охнув, вцепляюсь в тебя до болезненного стона – не глядя куда: горло, или щеки, или болевые точки у углов челюсти – и продолжаю… Из-под моих пальцев выбивается звук – тонкий и жалобный, беспо-о-омощный, вмиг срывающий мне крышу! Аррр!.. Трепетный, смущённый, возбуждённо скулящий Джек! Кажется, мне это снится. Кажется, это просто одна из моих чокнутых идей, внезапно стукнувшая в голову, – "а что если совратить офисного планктонину?" Ты даже потираешься об меня несмело, украдкой: "нет-нет, это не я здесь, это не у меня стоит как кол, я вовсе не хочу моего соседа по дому…" - Отбрось… грёбаные… формальности… – инструктирую в выдохах, между ожесточённо-жадными сцепками губ. Жёсткое худое тело выгибается подо мной, влажные от крови руки принимаются шарить по спине и бокам – и тут же становится не до удивления: я с увлеченным взрыком вцепляюсь в доверчиво подставленную шею. Да-а-а, именно то соотношение боли и ласки, зубов и губ [которое заставляло ЕЁ так орать]! С чуть большей долей боли… - Тайлер… чёртов извращенец… – сквозь зубы, увлечённо-отчаянно. Судорожно нашариваешь что-то у себя на груди – и резко, с треском дёргаешь. - Ты псих, – утверждаю я удовлетворённо, уловив стук разлетающихся пуговиц. Во вцепившемся в меня взгляде – восторг и отчаянная решимость, как у фанатика, идущего на смерть. - Не паникуй, – ухмыляюсь хищно, широко проводя рукой по горячему подрагивающему телу от разодранного воротника до пряжки ремня. И сомкнув зубы на твоей шее ещё раз – сбоку, захватив и чуть помяв мышцу – отщёлкиваю пряжку. - Тайлер… – бормочешь, задыхаясь, и глазищи, вычерненные кругами, становятся из перепуганных почти доверчивыми – а твои порывисто-неуверенные руки тянутся к застёжке моих джинсов, возятся, расстёгивая… Я глубоко вдыхаю и, прикрыв глаза, треплю тебя по волосам, пачкаю их кровью. И чуть вздрагиваю, ощутив осторожную хватку… Ты не двигаешь рукой – ещё чего не хватало, у меня другие планы! – но поглаживание пальцем заставляет меня дышать чаще… - Ну вооот, уже не стесняешься… – мой одобрительный голос – как мурлыканье. Снова впиваюсь в твои разбитые губы, втягиваю нижнюю, языком собирая сочащуюся кровь. В сочетании с ощущением от твоей руки на каменно налитом, пульсирующем члене – просто охеренно! Мне в рот пробивается глухой стон; да, ещё!.. Не отрываясь, выдёргиваю из твоих брюк ремень – кажется, оборвал пару петель: движения мои уже не вполне ловкие… Чёртов "икеевский мальчик"! Поглаживания – неумелые и жадные, нерешительно замирающие от каждого моего движения… У меня сам по себе вырывается глухой стон; толкаюсь навстречу твоей руке… Ну не-ет, управлять мной ты не будешь! - Пусти, – приказываю, а дыхание сбивается, и недоуменная обида на твоей худой избитой физиономии – как сквозь туман. Решил, что я передумал? Нет, поздно! – Думал так и остаться в штанах? И снова не удерживаюсь от движения навстречу: чёрт, да что ж такого-то в том, как ты меня лапаешь?! Ты рассеянно стягиваешь брюки, путаясь в них… Ты готов ко всему и на всё – я же вижу! – но всё равно выдаёшь короткий болезненный стон, когда я опрокидываю тебя обратно навзничь. Меня до крайности заводит каждый такой звук! Я вытрясу из тебя этих стонов по максимуму, о чём и сообщаю как нельзя более серьёзно. И не дав тебе опомниться и ответить хоть что-то, припечатываю ладонь тебе на нижнюю часть лица. Любуюсь какую-то секунду твоими округлившимися глазами (внизу пульсирует тяжело, сладко и почти болезненно – очень скоро тебе придётся удивиться ещё сильнее) – и проскальзываю между разбитых губ двумя пальцами. Как же похотливо ты их обсасываешь, бывший типичный обыватель! Довольно жмурюсь и отбираю руку, хоть твой язык и обалденно приятный, шелковисто-бархатный и горячий… Пальцы – все в крови и слюне. Ты знаешь, что дальше… О чём я и даю понять с самой милой из моих хищных ухмылок. И грубым движением разведя тебе ноги – беззащитно-тощие коленки, вот что под всеми этими дорогими брюками от хер-знает-кого – не отрывая взгляда от оторопело-перепуганного лица, всаживаю тебе сразу два пальца. Вздрогнув, ты рефлекторно пытаешься отшатнуться, но продолжаешь смотреть на меня в упор, как загипнотизированный. Чуть подаёшься навстречу… Закусываешь и так израненную губу, на секунду приопустив веки… Мммм, страдание на твоём лице очаровательно! Но оно бы не штырило меня так, если бы не эта чокнутая примесь кайфа. Узкий, судорожно сжимаешься… Шикарнее будет разве что когда начну тебя трахать! - Больно? – заботливо осведомляюсь я – и, не дожидаясь ответа, добавляю третий палец. - Дааа! Больно! – хрипишь почти восторженно, крепко зажмурясь. Вцепляешься в меня, словно я собрался исчезать… И когда я наклоняюсь к твоей застывшей от боли физиономии – в идиотски-сентиментальном желании убедить в обратном – ты перехватываешь мою рассеченную губу и кусаешь. Слегка, но.. Блять! Подлый говнюк!! Коротко взрыкнув от боли, вцепляюсь в тебя освободившимися руками и всаживаю резко и до конца. Худое тело выгибает и прошибает дрожь – горячий кааайф! – твой вскрик – почти беззвучный, как глубокий выдох… Ах ты ж чёрт… Не орёшь от боли, а кайфуешь! Да ещё так явно… Медленно двигаюсь назад и резко – обратно. И ещё раз, с удовольствием следя за выражением твоей избитой физиономии… И беру с пола твой собственный ремень: не поясом же от халата тебя бить! - Ты этого хотел, я уверен, – заключаю я – и с короткого размаха влепляю первый хлесткий удар поперёк твоего напрягшегося пресса…