Арно в стране чудес

– Свидетель Ротгер Вальдес! Арно принялся вертеть головой во все стороны, не без оснований подозревая, что ЭТОТ Вальдес может появиться где угодно. Хоть на потолке. – Ну и где он? Почему так долго? – Сейчас-сейчас, ваше Анакшество! Свидетель Ротгер… ВАЛЬДЕС!!! Что вы делаете в камере подсудимого? И как вы там вообще оказались? Охрана, вытащите его! Так, откуда у подсудимого бутылка вина?! Что значит, боевой товарищ принёс – горло промочить? Отобрать!!! Вальдес, пройдите к свидетельской трибуне. СТОП. Что это за мужчина с вами рядом? – Знакомьтесь, это Олаф Кальдмеер! К сожалению, чужих жарких объятий он не любит, так что отцепитесь от него, – в голосе вице-адмирала прозвучала явная угроза, и охранники быстро убрали руки от неизвестно как оказавшегося рядом с Вальдесом высокого светловолосого мужчины, в котором Арно опознал дриксенского адмирала цур зее. Который, к слову, едва ли удостоил охрану даже взглядом, продолжая спокойно стоять возле Ротгера. – И что он тут делает? – Он со мной, а меня вы резко позвали на суд. И что мне теперь, плен… эммм… гостя из-за вас бросать? И вообще, это же открытое заседание, может присутствовать кто угодно. Арно готов был поспорить, что у Штанцлера начал дёргаться глаз. К сожалению, спорить с младшим Савиньяком никто не собирался: Люсьен был так увлечён происходящим, что едва ли замечал что-то вокруг, а Чарльз в очередной раз с недовольным видом высказывал что-то Лионелю, который слушал эту гневную речь пусть и с самым издевательским выражением лица, но, тем не менее, очень внимательно. Внизу Альдо, всё ещё не отыскавший молоток, громко стукнул по своей трибуне делом Алвы. Дело представляло собой папку с бумагами такой толщины, которой не постыдилась бы и приличная энциклопедия, так что звук получился весьма громким. – Господин Вальдес. Вы знаете что-то о яблоках, или не будете тратить драгоценное время суда? – Ооооо! Я знаю! Я много чего знаю!!! Сейчас я вам ВСЁ расскажу!!! У Арно мелькнула было мысль, что теперь он, наконец, узнает, в чём дело – не из показаний Дика же это выяснять, в самом-то деле! – но, вспомнив, как вёл себя адмирал Вальдес при предыдущей встрече, младший младший Савиньяк эту мысль со вздохом отбросил – идея казалась безнадёжной. Рядом с одинаково скептическими выражениями на лицах переглянулись Лионель, Сэц-Алан и Давенпорт, внизу откровенно ухмылялся Алва, а Кальдмеер посмотрел на Альдо и Штанцлера почти сочувствующе. Зал захрустел поп-корном с удвоенной силой. Упорно ничего из этого не замечающий Ракан пафосно взмахнул рукой с зажатым в ней делом Алвы – из дела при этом высыпалось несколько страничек, немедленно подхваченных сидящими в зале фанатичными барышнями – и провозгласил: – Так излагайте же, мы жаждем знать истину! – Всё началось в один промозглый весенний вечер, когда яблони в саду Вольфганга ещё не зацвели, но на ветках уже начали появляться маленькие бутоны. Ещё тогда мы с соберано стали что-то подозревать, но Рамон не верил нам! Никто не верил! НО МЫ-ТО ЗНАЛИ!.. – Так стоп, какой Рамон? Что вы знали? – Какой-какой… Альмейда, конечно! И хватит перебивать! Я же рассказываю! Ну так вот!.. Дальше адмирал принялся упоённо вещать о гадких варитах (на этом месте какой-то мужчина в зале выкрикнул: “Та-та! Шалкий фарит!”), которые у себя там совсем озверели, съели почти все яблоки и решили пойти по наши души, то есть по яблоки. И пришли они в сад Вольфганга (а куда еще-то?) и начался бой! Ведь они с Алвой давно подозревали, что сад в опасности, и бдели днями и ночами напролёт. Сражение было долгим. Многие не выжили в этом неравном бою. Сад, как поле битвы, пострадал сильно. Но всё же они смогли выстоять и отбить у гадких варитов прекрасный яблоневый сад и прекрасного яблоневого пленника. Всё пришло в норму, и только яблоки, лежащие на снегу, напоминали о непростом времени, когда из-за сражений некогда было собрать урожай… Говорил Вальдес хорошо и так складно, что все невольно заслушались. Альдо, поначалу внимавший “свидетелю”, затаив дыхание, при слове “снег”, наконец, начал подозревать неладное: – КАКИЕ ЯБЛОКИ? НА КАКОМ СНЕГУ?! Вы же сказали, что была весна! И… Стоп! Преступление произошло только вчера!!! Лето на дворе!!! Он врёт высокому суду!!! КАЗНИТЬ ЕГО! Отрубите ему голову!!! Мигом подбежавшая стража попыталась напасть на разошедшегося вице-адмирала со спины, но натолкнулась на неожиданное препятствие в лице Кальдмеера. Кальдмеер отбил атаку, сохраняя полнейшее спокойствие, а Вальдес некультурно заржал, увернулся от стражи, зашедшей с другой стороны, и принялся немелодично напевать: “Плеееенник нааа снеегу тааак беззащииииитно мёёёёрзнееееет! Плеееенник нааааа снеегу меееедленно замерзааааеееет...” Исполнение было настолько ужасающим, что теперь поймать и заткнуть Бешеного жаждали абсолютно все присутствующие. Правда, догнать его так и не удалось – обаятельно улыбнувшись и подмигнув, Вальдес исчез, подхватив Кальдмеера под руку. Зал постепенно успокаивался, последними источниками шума остались Ракан и Алва: первый возмущался и орал, второй бессовестно хохотал. Рокэ удалось успокоить, вручив ему бутылку вина, а Альдо Штанцлер подсунул блестящий золотой скипетр. Когда, наконец, воцарилась тишина, Август вновь прокашлялся и объявил: – Просьба лицам, не достигшим совершеннолетия, а также беременным и слабонервным немедленно покинуть зал заседания. Суд вызывает свидетеля Жиля Понси! Арно и Чарльз хором застонали. Лионель с самодовольной ухмылкой достал из внутреннего кармана припасённые заранее беруши и немедленно ими воспользовался. Алва вытащил носовой платок и, разорвав его надвое, принялся сооружать импровизированные затычки для ушей. Королева, на миг придя в себя, прошептала: “а может, не надо?”, но, быстро сообразив, что её не слушают, снова потеряла сознание, в этот раз – по-настоящему. Понси пронёсся к свидетельской трибуне, размахивая руками с зажатыми в них бумажными свитками. Оценив объёмы свитков, Штанцлер немедленно высказал поправку: – Напоминаю, что в связи с несколькими прошлыми инцидентами, любое упоминание вами пней и прочих… эээ… деревянных производных… будет расценено, как попытка увести следствие по ложному пути, и приведёт к вашему незамедлительному аресту по обвинению в соучастии. Вы должны проявить уважение к великому анаксу, поэтому хорошо подумайте, прежде чем отвечать! Понси, покраснев, как варёный рак, возмущённо заявил: – Да за кого вы меня принимаете? Я готов дать суду свои самые искренние и правдивые показания! И, разумеется, со всем уважением к анаксу! – Ближе к делу, господин Понси. – Да-да, конечно! – противореча собственному утверждению о полной готовности, Жиль с остервенением копался в свитках, на ходу умудряясь что-то там зачёркивать и переписывать. – Кхе-хем! Итак… Я готовил эту речь неделями… Это невероятный шедевр, жаль, что ваши скудные умы не в состоянии его оценить… Я расскажу вам всё, что знаю, всё станет ясно, словно день, виновен Алва, то поведал… анакс. Вы на его лицо взгляните: что за презрение на нём! То Алва всё, готов поклясться… Эммм… хоть чем! Понси говорил всё громче и визгливей, так что даже зажав уши руками, Арно всё ещё продолжал слышать его голос. – …О, злостный яблок пожиратель, нет, нет прощения тебе! Повесить надо Роке Алву… и всё! А я свидетель очень верный, со всех сторон, как ни взгляни! О том, что было, рассказали… бла-бла… – Он сказал “бла-бла”? – Арно оторвал голову от перил, о которые бился последние пару минут. – Ты тоже это слышал? – со стоном отозвался Давенпорт, сверля явно ничего не слышащего Лионеля откровенно ненавидящим взглядом. – Почему у меня такое ощущение, что там где-то должна была быть рифма… – пробормотал младший Савиньяк, прежде чем снова стукнуться лбом о перила. Помогало это слабо, но звук от удара хотя бы немного отвлекал от ужасного голоса разошедшегося свидетеля. – …Я требую суровой кары… Нет, требую не я, а мы! Мы – род великий, деревянный... Кто именно входил в “великий деревянный род” Понси, слушателям узнать было не суждено – раздался глухой стук и никем не понятый любитель пней резко замолчал и осел на пол. Причиной тому послужил свалившийся прямо на голову Жиля приличных размеров булыжник. И если с нарочито невинным видом глядящий в потолок и фальшиво насвистывающий какую-то мелодию Давенпорт имел к этому событию какое-то отношение, Арно не собирался предъявлять к нему никаких претензий. Штанцлер устало стер пот с лица, поглядел, как приставы выносят бесчувственного Понси и как-то вяло произнес: – Что ж… Суд вызывает следующего свидетеля. Господин Шляпник. Арно вновь поднял голову, чувствуя себя уже почти отомщённым за пытку стихами: он по собственному опыту знал, насколько невыносимым собеседником может быть Придд, если по-настоящему этого захочет – и насколько потрясающе находиться с ним при этом по одну сторону баррикад. В этом несуразном месте, конечно, “стороны” были понятием весьма относительным, а сам Шляпник – куда более странным, чем это было возможно в принципе (но не таким странным, как вице-адмирал Вальдес), но младший Савиньяк отчего-то не сомневался, что суду показания нового свидетеля не понравятся. В зале воцарилась мёртвая тишина. Валентин спокойно встал со своего кресла и пошел по направлению к свидетельской трибуне медленным степенным шагом. Через полторы минуты стало отчётливо слышно, как Штанцлер скрипит зубами, а Ракан – по одному выдёргивает из накидки и без того едва держащиеся на ней перья, однако оба они старательно молчали, и уже сам этот факт многое говорил о репутации Шляпника. Встав на положенное ему место, Валентин равнодушным взглядом окинул помещение, уважительно кивнул Алве и приподнял шляпу, заметив Арно. – Господин Шляпник, – казалось, что Альдо как-то даже оробел, – что вы можете сказать о случившемся? – В мире случается множество происшествий, – меланхолично отозвался Придд, поправляя бант на шее. – Что вам известно о краже? – Кража – это уголовно наказуемое деяние, являющее собой тайное хищение чужого имущества. Наказывается лишением свободы на срок… – принялся по памяти цитировать Шляпник. – Нас интересует кража яблок многоуважаемого фок Варзова! – нервно прервал его Ракан. – Что вам известно об этой конкретной краже? – Тридцать четыре часа и сорок две минуты назад Вольфганг фок Варзов обнаружил пропажу из своего сада яблок в количестве сорока шести штук, что было зафиксировано в протоколе приехавшим на срочный вызов офицером… – КТО ПОЗВОЛИЛ ШЛЯПНИКУ ЧИТАТЬ ПРОТОКОЛ?! – забывшись, Ракан шарахнул-таки по трибуне кулаком изо всех сил, после чего взвыл и принялся растирать ушибленную руку. Откуда-то сразу выскочил Дик с криком: “Анакс ранен!” и на некоторое время в зале вновь воцарился хаос. Кое-как восстановив относительную тишину, Штанцлер как можно более суровым взглядом воззрился на Шляпника (суровый взгляд которого, на вкус Арно, выглядел куда внушительнее штанцлеровского) и сквозь зубы процедил: – В краже яблок обвиняется Рокэ Алва, ваша задача, господин Шляпник, дать свидетельские показания против прест… обвиняемого! – Протестую, герцог Алва не может быть виновен в краже яблок, – заявил Валентин. – Объяснитесь! – Всем известен тот факт, что Рокэ Алва в каноне является Мэри Сью, а посему не может быть замешан в столь мелком и незначительном деянии, если только не будет доказано, что кража вышеупомянутых яблок является либо частью некоего хитрого и коварного плана, затрагивающего судьбу всего мира, либо одной из сюжетно значимых сцен, раскрывающих богатый внутренний мир, тяжёлое и травмирующее прошлое, а также невероятное великолепие персонажа. Ввиду недостаточности улик… Сжав голову обеими руками, словно испытывая невыносимую головную боль, анакс почти прошипел: – Шляпник явно неадекватен! Уберите его с глаз моих! Пожав плечами, Придд отмахнулся от подоспевших приставов и ушёл из зала суда самостоятельно. Арно перестал понимать свидетельскую речь уже после первого десятка слов и теперь развлекался тем, что разглядывал, как стремительно меняются выражения лиц Ракана и Штанцлера. Потому, видимо, он не сразу понял, о чём идёт речь, когда Штанцлер торжественно объявил: – Суд вызывает последнего, главного свидетеля. Арно Савиньяк! Арно растеряно огляделся вокруг в поисках ещё какого-нибудь Арно Савиньяка, но наткнулся на полные праведного гнева взгляды Давенпорта и Сэц-Алана и на презрительный – Лионеля. – Я тебя на суд привёл, а ты – свидетель? – процедил сквозь зубы старший брат. – Да никакой я не свидетель! – возмутился младший. Громкий окрик с трибуны, однако, говорил об обратном: – Арно Савиньяк, немедленно спуститесь к свидетельской трибуне, суд ожидает ваших показаний! – Это всё наверняка влияние этого Шляпника, надо было всё-таки запретить тебе с ним общаться, – не унимался Ли. – Да можно подумать, я стал бы тебя слушать! – возмутился Арно и, перегнувшись через перила лоджии, громко заявил: – Я не свидетель! – Вот он! Уклоняется от своего гражданского долга! – Штанцлер невоспитанно ткнул пальцем в направлении младшего Савиньяка, и несколько приставов сорвались с места. – Отрубить ему голову! – завопил Ракан. – Это предательство! Я этого не потерплю! Беспомощно оглянувшись сперва на явно не собирающегося помогать Лионеля, а затем – на дверь, за которой скрылся Валентин, Арно подумал, что он всё-таки офицер Талига и потому без боя сдаваться не станет. – Ладно, я тебе верю, – глядя на рассерженного Ли, неожиданно сменил гнев на милость Давенпорт. – И? – приставы уже показались в дверях лоджии, и их было раза в четыре больше, чем требовалось, чтобы отрубить голову одному упрямому оленю, поэтому разыгрывать оскорблённую невинность было некогда – сейчас виконту Сэ сгодилась бы любая помощь. – Ты должен выпрыгнуть в окно, – заявил Чарльз. – В какое окно, вы с ума сошли?! И чем это мне поможет? – В любой непонятной ситуации прыгай в окно, это всегда срабатывает, – убеждённо продолжил Давенпорт. – Да нет здесь никакого окн… Окно было. Оно внезапно появилось прямо за спиной Арно, нимало не смущаясь тем, что для этого ему – окну, а не Арно, конечно, – пришлось повиснуть прямо в воздухе, сразу за перилами. – Почему бы и да, – мрачно подумал теньент талигойской армии Арно Сэ, одним махом перепрыгивая перила и, зажмурившись, врезаясь в стекло. Во все стороны посыпались осколки, от оглушительного вопля – “Отрубить ему голову!!!” – заложило уши, не чувствуя под собой опоры, тело устремилось куда-то вниз – и стремилось туда гораздо дольше, чем следовало, учитывая высоту лоджии. Арно крепко сцепил зубы и, резко выдохнув, открыл глаза…