Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего жил. (с)
Время было почти девять часов. Если бы Кэролайн училась, то обязательно в это время была уже в школе, но школа закончена, и нет больше смысла думать о ней вообще. Хотя иногда приятно сесть на диван; укутавшись в плед, взять в руки старый школьный альбом и вспомнить то время, когда они были детьми. Маленькими, глупыми детьми, у которых не было проблем. Рассматривая фотографии, начинаешь невольно вспоминать, что было в это время, но потом что-то тебя останавливает, и фотоальбом с громким хлопком закрывается, после чего отправляется почивать на полку, откуда его не скоро возьмут. Подставив руку под щеку, девушка водила указательным пальчиком по отполированной поверхности барной стойки, как будто стараясь нарисовать там какой-то символ. Погруженная в себя, она вздрогнула, когда Майклсон подсел к ней. – Что тебе надо? – недовольно пробурчала девушка. – Зачем ты это сделала? – задал встречный вопрос он. – Я ведь сказал, что у нее нет ни крови вампира, ни кольца, – гибрид немного помедлил, а потом продолжил: – Ты убила ее. Внимательно проследив за Кэролайн, которая нахмурилась и вновь о чем-то задумалась, Клаус протянул свою руку, касаясь руки вампирши, но та быстро ее отдернула. – Уже прошло довольно много времени, а твоя мать до сих пор не очнулась, – пытаясь осторожно донести до нее суть, прошептал мужчина. – Замолчи! – чуть ли не вскрикнула Кэролайн и соскочила со стула. Волнение пробежалось от головы до пят, вызывая неприятную дрожь во всем теле. Только сейчас Форбс поняла, что собственными руками убила свою мать. Сердце учащенно забилось. Своим учащенным биением оно, словно молоток, продалбливало огромную дыру, делая невыносимо больно. В голове закружилась только одна мысль: «я убила ее!» На вампирской скорости девушка подлетела к мертвой матери и, схватив ее за плечи, приподняла, всматриваясь в ее лицо. – Мамочка, вставай! – сдержанно сказала Кэролайн. – Ну же, ты не умерла! Стойкий голос начал срываться на крик. Внутри все перевернулось, и Форбс поняла, что именно перевернулось. Выключатель... он щелкнул, и его щелчок эхом остался звенеть у нее в ушах. Что-то огромное и тяжелое стало давить на грудь, затрудняя дыхание. Тело онемело и не слушалось. Мозг отчаянно посылал сигналы конечностям, но они словно попали в трясину, которая стала затягивать с неимоверной скоростью. В трясину боли и страданий, в трясину плохих дел, которые ты когда-либо совершал. В совокупности они превращаются в огромного монстра, который загоняет тебя в угол и начинает высасывать хорошие воспоминания, заполняя пустоту плохими, которые разрывают тебя на части. И нет сил сопротивляться, ты упадешь, и будешь молча страдать, ведь из этой пучины не вытащит никто. Ты наедине со своим личным монстром. Пелена слез окутывает глаза Кэролайн, затуманивая все перед глазами. Все тело обжигает огонь, в конвульсиях она кричит, но ее слова не разборчивы, но одно слово можно расслышать. Прости... Кэролайн повторяет это слово, как молитву, которая спасает грешников перед смертью, как балласт, который держит тебя над водой. Медленно перед глазами начинает мутнеть, и девушка видит лишь отдельные картинки, которые не оживают, а остаются в режиме слайд-шоу. Она видит, как Клаус подбегает к ней, как кого-то зовет. Последнее, что она видит – это окружившие ее темные силуэты, затем тьма поглощает ее.***
Яркий свет безжалостно бьет по глазам, которые привыкли к темноте. Зажмурившись, Кэролайн осторожно встала и огляделась. Место ей совершенно не знакомо. Вокруг одни белые стены, а на потолке того же цвета, что и стены, висит голая лампочка, которая мигает, и, кажется, еще чуть-чуть и она погаснет. Вдруг вдалеке появился мужской силуэт, который уверенными грозными шагами направился прямо к испуганной девушке. Отступив на шаг назад, Кэролайн больше не могла сдвинуться. Ноги приросли к полу, а силуэт приближался и приближался. Вскоре Форбс удалось разглядеть его. – Помнишь меня? – ядовито спросил он. – Да, – робко ответила она. Это был тот самый парень, которого она убила на дороге минувшей ночью. Она безжалостно убила его, чтобы насытить свой организм. Что-то повисло на шее, от чего кожа не ней загорелась адским огнем. Веревка, на которой повис небольшой камешек, оказалась пропитана вербеной. Бечевка больно впивалась в шею, разъедая тонкую кожу, приводя ее обладательницу в дикий ужас. – А ты знаешь, что у меня была семья? Маленький сын, который больше не увидит своего отца! – продолжал жалить своими острыми, как лезвие ножа, словами. – Прекрати, пожалуйста! – взмолилась Кэролайн, чувствуя больше боли внутри рядом с сердцем, чем на шее. Парень исчез, словно его здесь и не было. – Так лучше? – послышался женский голос, и Кэролайн увидела перед собой Лиз. – Мама, – виновато прошептала девушка. Шериф Форбс стояла перед своей дочерью и всматривалась в ее голубые глаза, где читались боль и раскаяние. – Ты убила меня, Кэролайн, – без упреков сказала Лиз и прикоснулась к щеке Кэролайн. Ее прикосновение стало разъедать щеку бедной вампирши. Девичий крик разразился на все помещение, с громким эхом отскакивая от стен. – Мамочка, прости, – сквозь слезы прошептала девушка, чувствуя, как кожа проедается вербеной. Камень на шее Форбс увеличился, и удавка из вербены стала больнее впиваться в кожу, разъедая мышцы и доходя до позвоночника. Судороги охватили ее тело; ноги согнулись, и Кэролайн упала на колени. Лиз села на корточки и, легонько взяв вампиршу за подбородок, подняла ее голову, смотря в измученное лицо все в слезах. – Ты меня расстроила, Кэролайн, – нежно сказала мама, будто хвалила свою дочь, а не упрекала. – Я не хотела, – сквозь боль прошептала юная девушка. В мгновение ока все исчезло, и Кэролайн огляделась. Никого, кроме ее одной. Звенящая тишина больно давила на уши, пока ее не разорвали голоса. – Убийца! – послышалось со всех сторон и на одной из стен кровью, будто по волшебству, нарисовалось слово «Убийца». – Нет! – затыкая уши, воскликнула Форбс. Вскочив с кровати в холодном поту, блондинка поняла, что это лишь сон, но вот только слово «убийца» до сих пор крутилось у нее в голове.***
Маленький совсем юный лучик пробрался сквозь зашторенное окно и взобрался на кровать, но так и не смог дотянуться до спящей девушки. Дверь в ее комнату распахнулась, и в спальню вошел мужчина. Осторожными, тихими шагами он приблизился к Кэролайн и, присев на краешек кровати, стал смотреть на умиротворенное лицо. Только сейчас он мог ее видеть другой, такой, какой он полюбил ее: светлой и красивой, сильной и доброй, но жизнерадостность исчезла. Страшно подумать, что навсегда, и все из-за него. Если бы он рассказал ей все сразу, возможно, этого не было. Кэролайн заворочалась на кровати, и Клаус понял, что сейчас ее лазурные глаза распахнутся и увидят новый день. Как и предсказывал Майклсон, через секунду сапфировые глаза открылись. Форбс присела на локтях и оглядела комнату. Она совершенно одна. Посмотрев на часы, на которых виднелись зеленые цифры, она заметила пакет с кровью. Почувствовав, как горло начинает жечь, девушка обвила своими пальчиками его, стараясь таким образом унять боль, но ничего не выходило. Организм требовал крови, а разум стремил отговорить от этой затеи. Но животный голод все равно побеждает здравомыслие. Схватив пакетик со спасительной жидкостью, вампирша открыла его и осушила за один раз. В горле перестало жечь, оно охладилось. Встав с кровати, Кэролайн неуверенными шагами направилась вниз по лестнице, ожидая увидеть мать, но дом опустел. В нем больше не было суеты. Не было ничего. – Кэролайн? – позвал ее бархатный голос. Вскоре из кухни показался Клаус. Какой-то неприятный ком подобрался к горлу, и как Кэролайн не пыталась его проглотить, ей это совершенно не удавалось. Глаза стали щипать, а голова закружилась. «Только не плачь, прошу», - стала уговаривать сама себя девушка, но предательские слезы потекли по ее щекам, и рванный вздох оглушил всю комнату. За долю секунды первородный подлетел к Форбс и обнял ее. Он не умел успокаивать людей и, пробубнив что-то вроде «ну-ну, милая», отвел вампиршу в ее комнату и уложил на кровать. – Не уходи, пожалуйста, – прошептала Кэролайн, когда Клаус уже собрался уйти. Он не мог не повиноваться этой девчонке, странно, но это так. Только этот белокурый Ангел мог заставить его слушаться. – Я никогда не уйду, обещаю, – сказал он, и что-то внутри больно сжалось. Она нуждается в нем. Он лег рядом с ней на кровать, и она положила свою голову ему на грудь. От ее прикосновения табун мурашек пробежал по телу Первородного, а кровь забурлила в жилах. Он никогда ее не покинет, он больше не повторит эту ошибку. Они пролежали так, молча до поздней ночи. Полная идиллия царила вокруг них, одурманивала своим ароматом и погружала в дремоту. В кармане Клауса завибрировал телефон, и он взял трубку, осторожно встав с кровати. Выслушав, он сбросил вызов и, повернувшись, уже к притворяющейся спящей девушке сказал: – Я скоро вернусь, – в этой фразе он постарался передать всю нежность к этой молодой девушке, которая покорила его сердце навечно. Поцеловав ее в лоб, он исчез из комнаты, как будто его не было вообще. Кэролайн моментально открыла глаза. Бегло оглядев комнату и прислушавшись, что никого нет в доме, она встала и подошла к письменному столу. Взяв в руки кусок пергамента, который как ни странно завалялся в одном из выдвижных шкафчиков, она стала что-то писать, старательно выводя буквы. Закончив писать, она покинула этот дом. «Он все поймет», - сказала себе Кэролайн, когда была уже на улице. Быстрыми шагами вампирша подошла к старой часовне. Вот уже несколько лет часы на ней не ходят. Какая-то магия завладела ими, и не давала стрелкам двигаться. Войдя в часовню через дверь, Кэролайн не стала ее осматривать, а лишь поднялась на крышу. Открыв маленькую дверцу, которая находилась в конце крыши, Форбс оказалась рядом с часами. Проведя подушечками пальцев по застывшим стрелкам, она устремила свой взгляд на покрасневший горизонт, на котором уже появились кровавые лучи солнца. Осталось совсем чуть-чуть и все закончится навсегда. Легкий ветерок коснулся ее лица, остужая горячую кожу. Прохладный воздух, казалось, заживлял ее душевные раны, которых стало слишком много. С тяжелым грузом на душе она сделала маленький шажок вперед, приближаясь к краю. Посмотрев вниз, она увидела город, в котором когда-то родилась, в котором выросла, в котором стала вампиром. И в этом же городе она собирается расстаться с жизнью, уверяя себя, что так будет всем лучше. Солнце почти вышло из-за горизонта, начиная охватывать большую часть неба. Раньше ей нравилось переводить взгляд с востока, где лучи солнца только начинали резвиться на перистых и кучевых облаках, на запад, где еще царила тьма и ночные звезды начинали затухать, а луна прятаться, уступая солнцу место, но сейчас нет былого восхищения. Переведя взгляд на руку, где было кольцо, она посмотрела на него. Солнечные лучи уже стали попадать на лазурит, а значит время пришло. Сняв кольцо с пальца, она закрыла глаза, словно прощаясь с этим миром. Лазурные глаза распахнулись, и маленькая слезинка слетела с мокрых ресниц, падая вниз. Девушка расправила руки, будто птица, которая собралась в полет, оставляя этот мир, чтобы полететь в другой, не изведанный никем. Какое дежа вю: она уже пыталась это сделать раньше, но отступила, найдя другой выход. Теперь другого выхода уже не было. Кулак, в котором находилось кольцо, разжался. Подняв голову как можно выше, Кэролайн почувствовала, как некогда теплые лучи, которые она любила в детстве, охватили ее. Огненный цветок окутал ее горящими лепестками. Прикасаясь к нежной коже, они приносили мучительную боль, но она ее чувствовала. Лепестки пламени не жгли ее, они словно говорили ей, что она сделала не правильный выбор, и они не хотят причинять ей боль. Но она молчала, сильно стиснув зубы, чтобы болезненный стон не вырвался. Нет. Она причинила боль – значит, должна расплатиться. Огонь накрыл ее голову болезненным одеялом и аккуратно уложил на каменистый балкончик. Красно-желтыми руками он пробрался в ее сердце, чтобы забрать душу. Невинную душу. Но не для нее. Не после всего. Последний раз сердце простучало и остановилось. Огненные руки поднялись, и, кажется, в них мелькнуло что-то синее – душа: светлая, ни чем не испорченная. Поздно. Сердце уже не стучит. Огонь отошел. Он простился с ней и исчез в лучах солнца, которые освещали ее. Они направили ее покинутую душу в другой мир. Кэролайн оглянулась по сторонам, чувствуя внутри легкость. Больше нет боли. Есть чувство полета. Она посмотрела на себя мертвую, но не почувствовала, что совершила ошибку, наоборот, она все сделала правильно. Лучи солнца построили перед ней ступеньки. Босой ногой она коснулась первого выступа, но не решилась. Обернувшись, она решила сделать еще кое-что, прежде чем уйти из мира. Девушка с золотыми волосами подошла к часам и вдохнула в них жизнь. Неожиданно часы пошли. Секундная стрелка стремительно начала двигаться. Кэролайн улыбнулась краешками губ и ушла по лучистым ступенькам. Она отдалась во власть солнца. А где-то рядом с ним, на западе, затихала луна, которая обещала быть с ней вечно.