Тюрьма

Теперь я знал, что меня поведут непосредственно в камеру. Мне не дали обуви, и я босыми ногами чувствовал прохладу пола. Надзиратель шёл рядом со мной, придерживая за руки. Мы почему-то вышли на улицу, но почти сразу понял, почему. Был разгар дня и всех, убийц, насильников, педофилов и подобную нечисть вывели «погулять» Мне казалось, что надзирателей тут куда больше, чем самих тюремщиков. Как только мы вышли на это поле, все сразу замолкли, но почти сразу же заулюлюкали и по всюду послышались возгласы: - У нас пополнение! Яху, смотрите, какая девочка к нам идёт! Эй, красавица, хочешь познакомиться поближе? Я вновь почувствовал в себе жуткую слабость, и даже укол не смог справится с волнением, мне было страшно, жутко страшно. Сжавшись как только мог и умолял, что бы надзиратель не оставлял меня тут, среди этих грязный и извращённых людей. Я не такой, почему? Что я делаю тут? И слово услышав моей молчаливой просьбы, надзиратель прошел через всё поле и мы вновь оказались внутри здания. В нос ударило куча запахов. Хлорка, пот, говно и всю эту вонь пытались скрыть каким-то дешёвым аэрозолем с запахом лаванды. Я недовольно фыркнул, что очень не понравилось надзирателю. - Фыркать будешь в другом месте, неудачник. 6 долгих и мучительных лет ты будешь называть эту помойку своим домом. Я лишь покорно кивнул. Только идиот будет вступать в демагогию с перекаченным мужчиной. Заглянув в одну из камер, жутко обрадовался, что камера была одиночная. К стене была приставлена каменная кровать, накрытая каким-то полотенцем, что, скорее всего, служило одеялом, в углу стоял разбитый фарфоровый унитаз, а рядом с ним такого же состояния рукомойник, а над ним маленький кусочек стены, покрытый зеркальной плёнкой. Так мы прошли кучу камер, я сбился на 327 и, наконец, подошли, как понял к моей, она выглядела самой новой. В кровати, помимо «полотенец» была маленькая подушечка. Туалет был намного приличнее тех, что я видел и в этой камере, под самым потолком было крохотное оконце, заметив, куда я смотрю, надзиратель усмехнулся: - Не думай, что это тебе чем-то поможет – он открыл решётку и запустил меня внутрь - А можно будет иногда открывать его? Надзиратель что-то невнятно промямлил и, закрыв решётку, ушёл. Некоторое время я стоял по середине своей новой «комнаты» но когда услышал топот множества ног и разговоры, быстро юркнул на кровать и сжался. Я слышал, как надзиратели своим властным голосом приказывают расходиться по своим камерам, иногда слышны были удары дубинкой о плоть. Когда все стихло, решил выглянуть и мой взгляд сразу же упал на человека, который был напротив моей камеры. Он сидел у прутьев и смотрел прямо на меня. Что сказать. Перекаченный парень, лысый, с кучей татуировок на теле и бешеными глазками. Как только заметив меня, он закричал своим низким воплем: - О, братва! Новенькая чикса моя соседка! Ух, как подфартило-то! Сразу же послышались такие же грубые голоса: - Так нечестно! Мы тоже хотим взглянуть на куколку. Я задрожал, этот зек смотрел прямо на меня и по его взгляду было понятно, что как только представиться возможность, он порвёт меня по швам, во всех смыслах этого слова. Уткнувшись носом в стену, зажмурился, зажав руками уши. Я не хочу слышать их голоса, не хочу слышать их мерзкие слова. Не хочу терять свою жизнь именно тут… Лёжа, шептал молитву и просил прощение у бога за всё то, что я совершил. Просил благословения и умолял, что бы меня вытащили отсюда. Кто-нибудь, прошу, спасите! За молитвой я и не заметил, как уснул. Не знаю, как удалось под все эти крики, но мне снился замечательный сон. Я сижу на крыльце своего дома, во рту сигарета, а передо мной целый мир. Вот, ко мне бежит моя дочка. Её золотые волосы развиваются по ветру, а голубое платье путается в маленьких ножках. Затушив сигарету, я расставил руки к бежащей ко малышке и поднял её, прокрутился на месте и крепко прижал к себе. Её маленькие и нежные ручки окольцевали мою шею. Мы смеёмся и счастливы, что есть друг у друга, вот из дома вышла жена. Прекрасная женщина с такими же золотыми волосами, как у дочки и обнимая их, понимаю, что они моё счастье. Но это был сон, а разбудили меня грубые звуки «снаружи» Кто-то кричал «обед!» и эти громкие слова заставили вернуться в реальность.